Из автобиографической повести, написанной по дневниковым запискам.
1987
Конец марта, а снега подсыпало!.. Но легкий ветерок, солнце!
До прямого эфира еще целых два часа. Пойду-ка в свои «поля», что напротив телецентра!
И уже бреду по занесенной поземкой тропке, останавливаюсь возле укрытого снегом кустика, закрываю глаза и обращаю лицо к солнцу, - пусть наполнит и меня!
А потом любуюсь сапфирным поблёскиванием снежинок, утонувшими в снегу былинками, разморенными под солнцем грачами, - с обвисшими крыльями они сидят под деревьями и лениво покаркивают... И в такие минуты мне кажется: то, что делаю на работе, мелко и никому не нужно, а вот это... именно всё это! – истинное.
... Ведь читала немало, а ощущение - страшно не образована. И в такие минуты переоценки себя - а лучше ли других? - острее вижу, что все меньше и меньше остается будущего, в котором смогу «наверстать упущенное». Да и в чем оно может осуществиться? В детях? Так это будет уже их жизнь. А они, подрастая, все чаще замыкаются в своем собственном мирке, и особенно - дочка: с нашей общей дороженьки, по которой вела ее за руку, тащила за собой, уходит она на свою тропинку, которая того и гляди побежит в сторону... к тому, синеющему вдали лесочку, и затеряется в нем.
А возвратится ли?
... «И лишь - мгновенья…
Всю неделю настраивали новую аппаратуру инженеры из Сочи. Интересно было слушать их, разговаривать с ними. Но завтра они уезжают.
- Было приятно с вами... - сказала им сегодня.
- Так уж и приятно? - грустно взглянул Сергей Григорьевич. - Я человек не из приятных, это и по физиономии моей видно.
- Ну, каждый видит то, что ему хочется…
А дома, из приемничка - песня: «лишь о том, что все пройдет, вспоминать не надо». И в душе такая сладостная боль! Мгновения, как забытье...
... Я в отпуске…
Съездить бы куда-нибудь! Но нет лишних денег. Поэтому хожу на базар, шью, вяжу, готовлю завтраки, обеды, ужины и только делаю всё это, не торопясь.
А еще читаю Федора Ивановича Тютчева*. И - словно музыку слушаю:
Лишь жить в себе самом умей -
Есть целый мир в душе твоей
Таинственно-волшебных дум -
Их оглушит наружный шум,
Разгонят дневные лучи, -
Внимай их пенью и молчи!..
Когда-то многое из него знала наизусть, а теперь...
… Вчера сын и муж уехали на неделю к его брату в Донбасс, дочка ночует у подруги и я - одна в квартире. И возле меня - мое пространство, в которое никто не ворвется.
Счастье!
… Только что посмотрела фильм по телевизору «Жил певчий дрозд...». Грузинский, о музыканте. Он - милый, добрый, суетливый... и гибнет под машиной. Перед фильмом-то: сбегала в магазин, потом стирала, убирала... и даже было приятно всё это делать!
А после фильма... всё полетело в пропасть.
… Часа по три в день, - больше не могу, устает голова, - сижу над своею рукописью «Ведьма из Карачева» (так будут называться повесть о маме). Иногда… и до отчаяния!.. кажется: нет, не сумею, не смогу эти маленькие кусочки выстроить, смонтировать так, чтобы они гипнотизировали, притягивали; нет, не смогу «сшить» их так, чтобы не были заметны мои «швы», но…
Но только - вперед!
… Зашла в ванную, посмотрела на батареи, подумала: скоро пойдут дожди со снегом, мы закроем балконную дверь, которая летом почти всегда - настежь, в батареях забулькает горячая вода... И на какое-то мгновение -ощущение счастья! Почему?
… Вечером читала Афанасия Фета*, примостившись на перевернутой кастрюле в уголке балкона:
… Вот так и я, сосуд скудельный,
Дерзаю на запретный путь?
Стихии чуждой, запредельной
Стремясь хоть каплю зачерпнуть.
Ну, хорошо, Фет – поэт. А для чего во мне - то же?
… На два дня ездила в Карачев. В сумерках сидела на порожке нашего старенького дома и до боли мучительной ощущала родство и с ним, и с этим клочком земли.
Неужели и здесь когда-то будут жить чужие люди?
… Перелистывала дневники ранней юности, и наткнулась на такую запись:
«Только усилием воли могу заставить себя чувствовать сиюминутную жизнь каждой клеткой своего я. И как прекрасны эти мгновенья! Наверное, только они и истинные».
Да, как только начала задумываться над жизнью, так сразу она подсунула мне что-то вроде выбора: или чаще вглядывайся в прошлое, или больше живи настоящим, или смотри только вперед, в будущее.
А теперь думаю так: судьба каждого зависит от того, насколько умело составит он свой «коктейль жизни», - сколько в нём будет прошлого, настоящего или будущего.
И, наверное, редко кому удается выбрать нужный рецепт, - то слишком сладко, то слишком кисло, то горчит, - а отсюда у большинства разочарования. Вот и у меня...
Ведь я жила больше будущим, - мечтая! - а оно, ожидаемое, хрупко, редко достижимо, и потому...
2010-й
Ах, если бы в юности советская идеология не отняла у нас русского философа Василия Васильевича Розанова*, то прочитала бы:
«Смысл – не в Вечном; смысл – в Мгновениях. Мгновения-то и вечны, а Вечное – только «обстановка» для них. Квартира для жильца. Мгновение – жилец, мгновение – «я», Солнце».
Если бы прочитала эти строки в юности, то, поверив мыслителю, научилась бы чаще отталкивать от себя мечты и погружаться в «мгновения – «я», Солнце», которые бывают так прекрасны и истинны.
*Федор Тютчев (1803—1873) - один из крупнейших русских поэтов.
*Афанасий Фет (1820-1892) - русский поэт-лирик, переводчик, мемуарист.
*Василий Розанов (1856- 1919) - религиозный философ, литературный критик и публицист.