ВЫДАЙ МЕНЯ ЗАМУЖ, ГОСПОДИ!
С этими словами и вся в слезах Люська проснулась. Вообще-то звали её Людмила Павловна Фортуна. Но своё имя она не любила, а фамилию и подавно. Ну какая ж она Фортуна, если ей по жизни не везёт в личном. Люська она ,не Мила, не Люда, так и представлялась при знакомстве. Приснится же такое, вытирая слезы, шептала Людмила Павловна Фортуна. Буд-то стоит она на высокой горе, в Японии, а может, и нет, ну гора и гора. Стоит и молит Бога, что бы послал он ей мужа, от усердия даже глаза закрыла. А когда открыла, увидела перед собой старца. Он стоял на облаке и внимательно слушал, покачивая головой. У Люськи от удивления пропал дар речи, она только таращила глаза, а в голове мысль одна, неужели Господь ей явился? Старец усмехнулся, и вопрос задает, чем это она недовольна, он же ей столько женихов посылал. Тут Люська не выдержала. Да какие это женихи Господи, ты же одну хрень мне подсовывал,алкашей,импотентов,жадин,лодырей,наконец,а где хорошие? Другим бабам отдал что ли?- Ну и матерщиница ты Раба моя, - вздохнул Господь- а ещё ты куришь, бросай курить, легкие побереги-.Ага,щас,последнего удовольствия себя лишать, скажи спасибо, что не пью, пронеслось в Люськиной голове.- Ну, спасибо Люся, что не пьёшь, а то я уж расстраиваться стал, что ты у меня некудышняя получилась совсем - засмеялся Бог. Ну, ладно посмотрим, что сделать можно, и достав откуда-то амбарную книгу стал листать. Ох, как хотелось Люська посмотреть, что же там написано, но Господь велел на месте стоять и не подглядывать. Листал он книгу,листал,наконец, закрыл и говорит, что нет подходящего, и виновато так глаза отводит. Тут Люська зарыдала - Хороших всех раздал, а на меня тебе наплевать. Ну, выдай меня замуж Господи! И уже просыпаясь, услышала - Я постараюсь Люсенька.- Ну и сон , удивилась Люська, постарается он, молодых бы пристроить, в девках киснут, замуж не за кого выходить, мрут мужики как мухи, или жениться не хотят, а тут я ещё навязалась. День выдался суматошным, так что до дома госпожа Удача еле доползла, сил осталось только искупаться и сжевать пару пирожков, на большее её не хватило. И уже засыпая, вспомнила , что не позвонила сыну. Завтра позвоню, проваливаясь в сон, подумала она. И надо же! Опять на горе, и старец перед ней, и ласково так спрашивает, не устала ли она? Устала Господи, а что делать, надеяться то не на кого, ты же про меня забыл. Вздохнул Господь. Я вот, что подумал Люсенька, есть у меня на примете кое-кто, только поработать над ним надо, а так он ничего. Господи, ну, сколько можно, да устала я воспитывать, самой хочется побыть лялькой, а не нянькой, а ты на меня работу свою скидываешь. Ну, пожалуйста, Люсенька помоги, взмолился Бог, не справиться мне, и ты не одна будешь, а то вон даже не поела, как следует, наживешь язву ещё. А так готовить буду, первое, второе, подхватила Люська, а ты бы спросил оно мне надо, идиотов всяких ублажать? Надо Люсенька, надо, ведь человек и счастлив тогда, когда есть о ком заботиться двадцать четыре часа в сутки. Ну, тогда я самая счастливая, усмехнулась Фортуна, сколько козлов меня осчастливило. Будешь Люсенька, будешь, ответствовал Господь. На том Людмила Павловна и проснулась. За окошком было уже светло, да и не мудрено, лето в разгаре. Надо же! Всю ночь сон снился, кому скажи, не поверят, что и кто мне снится. Ну ладно, пора вставать, как хорошо, что сегодня выходной и никуда не нужно идти и можно лежать, сколько хочешь, и никто ничего не скажет. Вот именно никто. И обнять некого, и ногу, не на кого закинуть и вообще чувствуешь себя неполноценной какой-то. И дико завидуешь, когда подруги произносят, а «мой». Хотя знаешь, что этого»моего» пора пристрелить. Да парадокс! Нет мужа, купила бы---есть муж, убила бы. Люська открыла холодильник. Ничего сверх нормы, обычный рацион свободной женщины, даже целая бутылка коньяка, так на всякий случай, а он, как известно, бывает разный. Ну, Вообщем то Фортуна прибеднялась, мужчины имелись, спать было с кем, но как говорила Люськина бабушка, не с кем просыпаться, к нашему причалу одно дерьмо пристаёт. Да Людмила Павловна и сама знала, что мужчины как общественный туалет, или занято или засрано, и поэтому в последнее время отпихивала кавалеров от себя, а слишком настойчивым совала под нос фотку, где красовалась она с молодым мужчиной. Кто это Люська не знала, так знакомый фотограф постарался, да и какая разница, главное срабатывало. Окончив уборку, Люська задумалась, что бы ещё совершить эдакое, но тут позвонила подруга, с которой они дружили со школьной скамьи. Манечка, так ласково звала её Фортуна, жила тоже одна и воспитывала дочь. С мужем ей не повезло, как и Люське, промучилась четырнадцать лет и послала его куда подальше. Но был у Манечки один товарищ, который ей вовсе не товарищ, и прозывался он Валериан, Люське всегда хотелось добавить---Куйбышев, и представлялся он ей почему-то трёхпалубным, а то и четырёх теплоходом, величественным снаружи, и без пассажиров внутри. Но Манечке он нравился, и Людмила Павловна терпела его ради любимой подруги. Манечка пела дифирамбы своему Валериану, Фортуна фальшиво подпевала, но иногда нервы сдавали, и она вроде в шутку пинала трёхпалубного. Тот жаловался Манечке, что подруга бьёт его нешуточно, а Люська елейно улыбаясь , шипела по-змеиному, что убила бы, но неохота в тюрьме сидеть за такую сволочь, но если он будет Манечку обижать, то готова отсидеть. На этот раз подруга не рыдала и не жаловалась, а бодренько так приглашала в гости. Подумав, Люська согласилась, тем более, что не виделись они давно. До дома Манечки она решила идти пешком. Погода хорошая, да идти недалеко. Прибыв на место, Люська немного задержалась у подъезда, поболтала с бабушками, которые были уже на посту. Послушала последние сплетни, ведь они с Манечкой выросли в этом доме. Дверь открыла сама Манечка, величественного не было видно, а то он бы выскочил как чёртик из шкатулки и начал сыпать комплиментами, от которых Люську тошнило. Где? Впрочем, вопрос оказался лишним, так как из недр квартиры выплыл надраенный тьфу ты, нарядный Валериан, а за ним ещё кто-то мужеского полу. Твою мать, только и сказала Фортуна, оседая на пуфик. Мужик был точной копией фотографии, которую Люська всё время носила с собой, вынимая в трудных случаях общения с противоположным полом. Знакомься Людмила,- важно произнёс надраенный - Люська от злости заскрипела зубами.- Василий - протянул руку оживший портрет. – Какой? - ехидно поинтересовалась Людмила Павловна,- Блаженный или Лановой? Ангел.- серьёзно ответил он - фамилия у меня такая. Твою мать, второй раз выругалась Люська, ещё хуже, чем у меня. Стол у Манечки как всегда, и выпить, и закусить, не то, что у Фортуны, два пирожка тоскуют в холодильнике, потому что оба с яйцами. В тот день Людмила Павловна надралась, что случалось с ней довольно редко, плохо помнила некоторые события, и потому очень удивилась, увидев в своей девичьей постели постороннего мужика. Потихоньку встав с постели и прихватив телефон, Люська отправилась на кухню. Мань, а Мань, ты не знаешь, что у меня в постели этот Ангел делает? Ну, ты даёшь Милка, только Манечке разрешалось так её называть, ты же сама его настойчиво в гости звала, говорила, что вы родня по несчастью, то есть по фамилиям. Вообще то мы хотели вас познакомить, но не до такой же степени. Мил, а может это тот, обещанный Богом, и фамилия соответствует? А может быть, задумчиво произнесла Фортуна и положила трубку. Ну, ты даёшь Господи, возведя очи к потолку, воскликнула Люська, ты, значит, и напоил меня для того, что бы наверняка было. И мужика отыскал как на фотографии, мол к этой роже ты уже привыкла. Ну, спасибо тебе Боже! Мог бы и посправней найти, а то этого откармливать замучаешься. На этом спокойная жизнь Людмилы Павловны закончилась. Ангел оказался таким же Ангелом, как она Фортуной, то есть полной противоположностью фамилии. Ангел, крикнула Люська, входя в квартиру. Я здесь Милочка, отозвался приятный баритон, и из ванной вышел мужчина с зелёной головой. Люська от неожиданности икнула. Я, это, хотел в чёрный цвет перекраситься, ты же говорила, что тебе брюнеты нравятся, но почему-то зелёный получился, Фортуна от смеха села на пол. Потом весь вечер они перекрашивались, хохоча как, сумасшедшие. Что и говорить, жизнь круто изменилась. Людмила Павловна крутилась как белка в колесе и не жужжала, ей, почему -то это нравилось. Утром она любовно готовила завтрак Василию, а вечером торопилась домой, что бы накормить ненаглядного ужином. Ангел отвечал ей тем же. Он ни с того, ни с сего дарил цветы, старался куда-нибудь вытащить. И однажды Люська поняла, что влюбилась. Но благодарить Господи она пока остерегалась, так как помнила его слова о доработке. И гром грянул! В тот вечер Людмила Павловна накрыла стол почище Манечки, Так как была годовщина совместной жизни, то она постаралась на славу. Но напрасно Люська прождала Ангела всю ночь. Утром его тоже не было впрочем, как и в последующие дни. И завяла Фортуна как цветочек без поливки. Домой идти не хотелось, работа не клеилась, небо стало бесцветным, и ничего не радовало. Терзала себя Люська, занималась самоедством и ругала последними словами. Дура ты, ты дура, не жилось тебе спокойно и чего надо было, замуж захотелось, мужика решила завести вот и получай. Искала ли она Ангела? Конечно, искала. Но ни в живых, ни в мёртвых его не было. Даже Валериан не знал где он, а может, и знал да не говорил. И потекли обычные дни, без забот и хлопот, и без Ангела. Было счастье да ушло куда неизвестно, не судьба видно. Забросила Люська готовку, а для кого готовить? И домой Фортуна не спешила, не к кому, да и мучили воспоминания о днях проведённых с Василием. Вещи, что остались от Ангела, Люська убрала подальше, с глаз долой. Время не лечит, оно лишь притупляет боль. Тошно было Люське. Жить не хотелось. Ночью таращилась в потолок и ждала звонка. И однажды когда не было уже сил ждать, ей приснился сон, Буд-то опять она разговаривает со старцем. Ну что ты, Люсенька, не тужи, придёт он, я то знаю. Заревела Люська белугой, не могу больше Господи, тоска на мне страшная, возьми меня к себе. Положил Господь руку Фортуне на голову и Буд-то легче стало Люське и ушла из сердца боль, и так спокойно на душе стало и потянуло Люську в сон, во сне конечно. Проснулась Фортуна в отличном настроение. Ну и хрен с ним, белый свет на нём клином не сошёлся. И пошла Люська в разнос. Кавалеры впадали в ступор, когда она звонила им и приглашала на свидание, но шли, начисто позабыв, что когда-то Фортуна с треском выперла из своей жизни. Манечка качала головой и говорила, что Милочка сошла с ума. Да не сошла, парировала Людмила Павловна, а вошла в ум, и не собираюсь ждать какого-то Ангела, который оказался совсем наоборот. . Ты, Манечка не понимаешь, что значит приходить в пустую квартиру и не один раз, а день за днём, у тебя вон Валериан есть, я тебе сколько раз говорила, что бы ты его бросила, но ты меня не слушала, вот и я никого не стану слушать и вообще, я замуж собралась. За кого? В один голос спросили Валериан и Манечка. Люська приняла важный вид. А за Арнольда, чем он хуже некоторых, и тем более я его давно знаю. Ну, ты даёшь, возмутилась Манечка, он же тебя бросил, побежал счастье искать.- Ну и что? А теперь назад просится, говорит, что лучше не нашёл. И вообще, не лезьте в мою жизнь! А то и этот, благообразный, туда же! Не спеши Люсенька! Всё образуется! А сам, наверное, хихикает надо мной, с этим, как его, рогатым, на пару. А чего ждать? Пока Ангел нагуляется, и придёт с палочкой? А я ему навстречу, с клюшкой? Не буду ждать! Ни за что и никогда, ерепенилась Люська, Арнольд, так Арнольд. И нечего меня учить! А душа всё не унималась, болела и болела. Хоть по магазинам Фортуна бегала, хоть на работе была, мысли были там, с Ангелом, и об Ангеле. Порой, слушала умные речи Арнольда, ловила себя на том, что не слышит его, а прислушивается к шагам за дверью. Ждала? Конечно, ждала, потому что любила безмерно! А Арнольд ходил по квартире и новую мебель расставлял. Языком пока. Надоел он Люське смертельно! И чего это, она по нему умирала? Урод как урод. Ну да! А сейчас по другому уроду умираешь, проскрипел ехидно внутренний голос. – А, вот и не умираю - возразила Фортуна - и вообще, какая разница, этот урод или тот? - А большая – возразил голос, тот любимый, а этот….-.А этот тут - заорала Людмила Павловна – А тот не знаю где ходит.!
Злая на весь свет, Люська отправилась к Манечке, что бы разговорами отвести душу. Пришла, а там, море слёз. Трёхпалубный исчез! Как три дня назад надраился, так и не появляется. Ну, тут уж и Фортуна присоединилась. Не море, а океан слёз получился. Ревели они до тех пор, пока в зеркало не глянули. Оттуда на них смотрели опухшие физиономии с глазами щёлочками. Бабы враз голосить перестали и красоту наводить стали. А вечером решили, что хай с ними с мужиками, жизнь –то продолжается и пошли в ресторан. И второй раз в жизни, Фортуна напилась так, что, очнувшись, не могла понять, где находится. Наконец, продрав, как следует глаза, поняла, что лежит в супружеской Манечкиной кровати. С трудом, встав с кровати, поплелась на кухню. Попив воды, решила вернуться в постель. Внимание привлекло шевелящиеся одеяло. – Мань, ну и напились мы с тобой вчера, как до дома то дошли?- Люська откинула одеяло и превратилась в соляной столб. На неё смотрел….Ангел! Фортуна молча, крестясь, отступала к двери. Ангел, путаясь в одеяле, спрыгнул с кровати и подбежал к ней. – Прости меня , Милочка, бес попутал, думал не люблю тебя, потихоньку ушёл, что б не объясняться. Думал, что смогу без тебя. Первое время радовался, что опять один. А потом тосковать по тебе стал, места не находил, да стыдно было возвращаться. А тут встретил на улице Валериана, он сказал, что ты замуж выходишь. Тогда я и решился, наконец, потому что не могу без тебя, мне свет белый без тебя не мил. Я попросил, что бы Манечка и Валериан помогли мне.- Не стала Люська ругать Манечку за разыгранный спектакль, лишь сказала, что в ней умерла Коммисаржевская с Раневской вместе, и пообещала устроить её в цирк. дрессировщицей. А цирк тут при чем? Возмутилась Манечка.- Да при том!- отмахнулась Фортуна - Коней будешь спаивать! Валериану, же торжественно пожала руку, и обещала называть только по имени, незаметно лягнув его при этом, отчего тот взвыл, и побежал жаловаться Манечке.
Прошёл год с того момента, когда Ангел вернулся. Люська сначала всё ждала, что Ангел сбежит. Но проходили дни, недели, а Ангел был Ангелом и, по-видимому, никуда уходить не собирался. А на днях сделал ей предложение, и Людмила Павловна согласилась. Фамилию же решила взять двойную АНГЕЛ - ФОРТУНА или ФОРТУНА -АНГЕЛ, что соответствовало действительности.