Нет названия

               
          Я не могла поверить, что все это происходит на самом деле. Чья-то пятерня жестко вцепилась в мою ягодицу. Секундное замешательство сменилось  нахлынувшей волной стыда и унижения. Вся утренняя суета немного проспавшего города отступила на второй план: духота переполненного автобуса, шум встречного транспорта, подгоняемые легким морозцем спешащие на работу пешеходы. Было не до дремотного созерцания. В такие моменты действительность плохо монтируется с  внутренним  мироощущением. То, что происходило , повергло меня в шоковое состояние. Хотелось плакать. На повороте автобус качнуло, и меня оставили в покое. Но не успела я облегченно выдохнуть, как все та же пятерня уже была на облюбованном ею месте. Нужно было принимать какое-то решение и дать отпор обидчику. Собравшись с силами,  резко развернулась и застыла от неожиданности. Приготовленные слова так и зависли на языке. Не знаю, кого уж там я ожидала увидеть. Работягу с засаленными волосиками в замызганной спецовке, который давно мечтает жениться, но не может, потому что живет в общежитии еще с двумя такими же,  как он бедолагами.  На родном заводе квартиру не дают, потому что, еще  не женат, а значит потерпит.  Или сексуально озабоченного прыщавого студентика с папочкой под мышкой. Но передо мной стоял ни много ни мало секретарь райкома. Надо сказать происходило все это в конце семидесятых годов. Во времена так называемого застоя и повального дефицита.
Человек, одетый в добротное драповое пальто с каракулевым воротником и шапку, прозванную в народе пирожком из-за необычной формы, которая была сшита из такого же серебристого , хорошо выделанного барашка. Мог быть либо партийным функционером, либо крупным хозяйственником. Это теперь я могла бы пошутить, что советская власть держала меня за задницу. А тогда было не до смеха. Только окружавшие нас плотной толпой пассажиры и не подозревали, что происходит. Старик, как ни в чем не бывало, вежливо поинтересовался:

          - Вы выходите?

          И только в самой глубине его глаз, горел нездоровый бесовский огонек, скрытый от окружающих. Надо сказать в свои шестнадцать лет я была не из робкого десятка и могла постоять за себя.  Такое подлое,  тихушество старого развратника  выбило из колеи. Мне не хотелось ничего говорить. Одарив его прямым, строгим взглядом я вышла на свежий  воздух. Хотя до школы было еще две остановки.
 
          На первый урок я естественно опоздала. Не обращая внимания на обычные в такой ситуации колкости учителя литературы, молча, прошла на свое место.  Чем, не мало ,удивила своих одноклассников. Полагалось хотя бы парой фраз отразить словесные нападки в свой адрес, чтобы внести какое-то разнообразие в заунывный учебный процесс. Учитель, кажется, был разочарован не меньше класса и выдержав почти театральную паузу, посмотрел куда-то поверх голов, словно давая понять каждому, вот, мол, какая я  эгоистка. Раз уж  проштрафилась, то могла бы и пострадать за всех несколько минут, вызвав справедливый гнев на свою голову. В нависшей тишине зашуршали страницы классного журнала, прозвучала сакраментальная фраза, приправленная оттенком легкой трагичности в голосе:

          - Итак, начнем!

          Все кроме меня уткнулись в учебники.  Учитель посмотрел в мою сторону, видимо, решая  вызвать к доске первой. В воспитательных целях разумеется. Но, что-то новое появилось в моем взгляде, заставившее его передумать.
 
          На следующий день уже на подходе к автобусной остановке,  я  обнаружила, что ненавистный старикан на боевом посту. Меня он так же заметил.  На его лице мелькнуло некое подобие улыбки. Нет, этот гад  был  явно рад меня видеть.  Впрочем, то, что выдала его мимика, легче было назвать  оскалом, чем  безвинным доброжелательным приветствием. Да и не нужны мне были все эти ужимки и прыжки.   Ничего не оставалось, как и на этот раз топать в школу пешком.  Хорошо, что первым уроком была физкультура, возьму  отвод у медички.  А завтра, Слава Богу, воскресенье.  Тогда учились шесть дней в неделю.  Одна только мысль о предстоящем долгожданном выходном не позволила мне впасть в отчаяние, и я бодрым шагом, можно сказать с удовольствием преодолела значительное расстояние.

          В понедельник  решила сделать ход конем, окна нашей квартиры выходили в сторону улицы.  Изучив обстановку внизу, я  не заметила ничего подозрительного. Вернее никого подозрительного.  Обрадовавшись,  выскочила из дома   и смело села в автобус. Каково же было мое удивление, старик проделал то, что собиралась сделать я. Он дождался автобус на следующей остановке. Но я была на чеку и по мере того, как он лавируя между пассажирами приближался  целенаправленно ко мне, с такой же скоростью я продвигалась в сторону другой двери.  Когда расстояние между нами было близко к критическому, я выскочила на свободу. Не удержалась и все-таки бросила в его сторону победоносный взгляд.  И на сей раз, оставшийся с носом,  мой противник обжег меня в ответ злобным прищуром.    Все эти игры меня ничуть не забавляли. Стало совершенно очевидно, что придется добираться  в школу своим ходом постоянно.

          Свое решение ходить пешком для домашних объяснила необходимостью скинуть пару лишних килограммов. Мама только обрадовалась и тут же лишила меня законного пятачка.  С ее стороны было грешно не воспользоваться такой возможностью сэкономить. Теперь вставать мне приходилось пораньше. Но я не унывала сознание небольшой, но можно сказать женской победы, отстоявшей собственную честь и достоинство, грело душу.  К тому же, только в зимний сезон взбодренный морозцем городской воздух становится,  более-менее, годным к употреблению.  Так что подобный променад куда полезнее ежедневной толчеи общественного транспорта. 
               
          Вот видите, вполне удачный перенос данного слова получится. Когда тран отдельно от спорта. Хотя,  надо  заметить, действительно  есть в этом  занятии элементы  спортивности.  Все, кому в силу жизненной необходимости приходится пользоваться этим, так называемым,  видом услуг населению, меня прекрасно поймут.  И если до сих пор еще никому не приходило в голову заняться изучением такого распространенного индивидуума, не как человек разумный, а как пассажир разумный, то, по-моему,  стоит обратить внимание на это любопытное явление. И выпустить не только краткую памятку для незадачливых, неопытных пассажиров, а полноценный научный трактат с  всеобъемлющими инструкциями и конкретными советами.  Ведь пассажирами не рождаются, ими становятся.  Это куда меня понесло? Должно быть на нервной почве.  Очень уж болезненно я пережила тогда всю эту историю со стариком.  Осадок остался на много лет.
 

          Закончилось все довольно неожиданно.  Стояли первые  по-настоящему погожие, весенние деньки. Мама отправила меня в кулинарию за тестом.  Я решила срезать дорогу и пошла соседними дворами.  Возле одного дома меня окликнула  пожилая женщина.  Ей нужно было вкатить инвалидную коляску в подъезд.
   
          - Девочка. Помогите мне, пожалуйста. Подержите дверь. А то никак не справлюсь.

          Я только удивилась, почему она обратилась именно ко мне,  если рядом на лавочке сидели две  ее  соседки.  Подумала, какие вредные. Не хотят помочь доброй бабушке. Так просительно она на меня смотрела.  Я с готовностью рванулась  на выручку. И тут, она  наклонилась к инвалиду и стала ласково успокаивать его,  заботливо поправляя теплый плед. Я моментально узнала старика.  Паралич сделал свое дело, он сильно осунулся и постарел.   Но все же узнать его было можно.   Впервые почувствовала, что не испытываю  жалости к беспомощному  больному.  Пока старушка отвлеклась , я, воспользовавшись моментом, поспешила прочь. Очень уж мне не хотелось встретиться глазами с мерзким стариканом.  Было жаль его жену. Прожить всю жизнь бок обок,  да так и не узнать с кем. Как она хлопотала вокруг него.  А те две клуши на лавочке сидели с такими каменными лицами и даже не пошевелились. Стоп. Интересно, чем же он их  достал.  Этого я уже никогда не узнаю.  Только соседи слышали,  какие отборные ругательства сыпались на голову старика, когда парочка возвращалась домой.  За все годы их ни разу не побеспокоили,  и старуха, видимо, считала, что в их квартире очень толстые стены. Многие секреты  уважаемой и добропорядочной семьи стали достоянием общественности.

 
          Молодость эгоистична. Потеряв из виду стариков я тут же постаралась забыть о них.  Теперь без оглядки можно было ездить на автобусе.  И я с особым удовольствием, как человек освободившийся от тяжелого бремени, вдохнула сладкий, неизменно  многообещающий, воздух ранней весны.  Весело замурлыкала модную тогда песенку, незатейливый текст которой очень соответствовал моему приподнятому настроению.