***
Медленно-медленно изживается что-то плохое, совершенствуется что-то хорошее. Опознаешь плохое, а оно изменит форму, потеснишь, а оно переместится в другое место, ранее благополучное и спокойное. «Врага нет, но уже всё разрушено. «Враг есть, но ещё всё цело». Как мы строим снаружи, так мы строим и внутри. Расстраиваешься от того, что всё криво и даже валится и начинаешь городить чушь: «Какая разница, в какой части у меня вырастет нос! Где будут моря и горы! Держи в руках своего кривого журавля - авось, сойдет за воробья...» (Все птенцы до ужаса кривые)
***
В обманах многие Бога не боятся. Не понимают, что Бог сидит как раз в том сундучке, в котором все их тайны и спрятаны! И Он совсем не постесняется говорить о невозможном добросердечным присутствующим. Он обязательно пойдет на скандал, не боясь обвинений в клевете и сумасшествии - и «Страшный Суд» будет как сплошной террористический акт...
***
Минус двадцать и я в автобусе еду мимо столба. Темень, грязь, колдобины, но народ не только в автобусе, но и около столба. Могли и не проехать - поворот, водитель тоже с изъяном и очень близко столб... (Водитель с ухабом – ухарь, многих бивший – и с колдобиной – выбили из него половину мозгов другие ухари, причем дело идет по экспоненте…)
Потом я шел в другом районе: калейдоскоп фонарей и лиц, но под ногами по-прежнему только лед и грязь, и колдобины...
Дядька на черном крыльце прислонился к дверям. Он, наверно, курил, но все же походил на отца своим старым пальто. А еще было похоже, что его не пускают домой...
(В конце этого утомительного, одновременно нужного и бесполезного дня, мне приснилось два сна: в первом на одном искусственно загорелом мужике были псевдомеховое кепи и химически яркая пуховая куртка – как будто он швейцарец - а во втором его же переодеть не удалось - пришлось втаскивать до бесчувствия пьяное тело в какие-то беспредельно грязные и темные сени...)