Делайте ставки господа, делайте ставки. Сейчас на ваших глазах разыграется изумительное действо достойное рыцарских поединков времен гвардейских офицеров Русской императорской гвардии. Такого зрелища вы ещё не видели. Это не казино с покером и карточными шулерами, перед вами сейчас на сцене будет происходить спектакль, достойный пера Шекспира и Гюго, Дюма и его великолепных мушкетеров. Это не бои бедных дворняжек – бойцовских псов, стаффордов и питбулей, знаменитого «Белого клыка» не менее знаменитого писателя Джека Лондона с бульдогами и носорогами, здесь, на ваших глазах, возрождается Римский Коллизий и, леденящие кровь трепетным дамам, вызывающие смущение и смятение в душах мужественных мужчин, гладиаторские бои великих мастеров меча и копья.
Делайте ставки господа, только сегодня и единственный раз, быть может, в жизни .... Нет, дамы и господа, не вашей, с вами я надеюсь ещё встретится в этой жизни, а в жизни этих двух господ в черном, которых вы все отчетливо видите в свете софитов на песчаном манеже в центре, пускай не Колизея с великой ареной, но все же достаточно зрелищного и большого манежа, чтобы разбрызганные мозги дуэлянтов не попали случайно на ваши смокинги и вечерние платья, в обрамлении шикарных бриллиантовых колье и ожерелий. Вина дамам, гарсон, и коньяк мужчинам за мой счет. Пускай сей благородный напиток согреет, немеющие от ожидания чуда, души господ, и подогреет кровь дамам перед тяжелым испытанием зрелища богов.
Распорядитель шустро, как на пружинах бегает по небольшому манежу, вокруг которого расставлены кресла и стулья. В центре манежа в свете ламп сидят двое в черном. Они медленно повязывают вокруг лба белые повязки. Значение этих повязок станет понятно позднее, а пока они как-то сильно диссонируют с черными костюмами, в которые одеты эти двое в возрасте 30 – 35 лет, сидящие в центре. Их лица сосредоточены и угрюмы, они почти не обращают внимания на разодетую публику вокруг, в их глазах стынет отчаяние и решимость. Два свойства человека, вызванных животным страхом, которые делают героя героем, а слабого и безвольного человека подлецом и предателем. На круглом, накрытым белой скатертью, столе лежит черный револьвер, рядом с револьвером сияет золотом один единственный патрон. И только в этот момент, совместив в своем сознании патрон с револьвером и двумя молодыми людьми в черном, сидящих друг напротив друга, вдруг приходит понимание того действа, которое вот-вот должно разыграться на этой импровизированной сцене – русская рулетка, знаменитая русская рулетка, игра в смерть отчаянных, ненужных никому, в том числе и самим себе, людей, которые опустошив свои души до конца, выжигая все чувства в ней до пепла, ничего не оставив на потом и для кого-то, сели за этот стол по своей доброй воле, только ради денег, которые им могут уже никогда и не понадобиться в будущем. Это понимание вдруг пронзительно начинает звучать в ушах тех зрителей, кто был в неведении того праздника, на который их пригласили богатые подлецы, отражаясь ужасом в их расширенных глазах.
Но уйти с этого спектакля невозможно никому точно так же, как невозможно попасть на такой спектакль без особого приглашения. Кто вошёл внутрь амфитеатра, сможет покинуть его только тогда, когда спектакль будет окончен и закроется занавес, кровь смоется с манежа, а трупы унесут рабочие сцены.
Правда есть одно, но существенное условие – играющие могут по условиям договора не играть до самого последнего конца. Прокрутив барабан, сделав первый шаг, и оставшись жить на этом бестолковом и пустом свете, человек в черном может взять свой выигрыш и уйти со сцены, не продолжая игру. Но только в том случае, если в самом начале не было договоренности играть до последнего, то есть до смерти одного из игроков в черном. С каждым промахом ставки растут, но и судьбе начинает надоедать охранять безумных, вероятность смерти растет с каждым кругом. От умения остановиться вовремя зависит сможет ли игрок воспользоваться выигрышем в полной мере, или на выигранные деньги ему сыграют великолепные похороны. Но скорее всего его не станут хоронить близкие люди, потому как, у него, скорее, нет никого, кто бы всплакнул над его могилой. Его похоронят рабочие сцены где-нибудь на кладбище для захоронения неопознанных трупов под номером 12… и так далее на табличке над могилой, если могила будет вообще. А то проще простого в лесу зарыть, как бездомную собаку, и никто никогда никаких следов трупа не найдет. Был человек Вася Пупкин и не стало человека Васи Пупкина.
У богатой публики добавилось адреналину в кровь, им скучно, им надоели обычные человеческие удовольствия, им хочется нечто такого, чтоб уж совсем ну чтоб уж ... , но чтоб безопасно для их ценнейших жизней. Трахаться надоело, скучно и одно и тоже, жрать в три горла - опасно для фигуры и здоровья, Канары, карибы, сейшельские острова, мальчики и девочки, целки и перешитые не один раз целки, маленькие девочки и мальчики, яхты и море, жара и сытость ... все надоело, ото всего скучно и противно до одури. Нет ничего новенького и интересненького, все одно и у всех, оскомину набило. Ну, неинтересно жить стало, а денег много, куда их девать? Как их потратить с удовольствием на удовольствие, хлеб маслом мазанный ещё разик маслом намазать. Трудная задача потратить в собственное удовольствие миллиарды. А вот кровавые зрелища .... да есть в этом что-то дикое и необузданное, леденящее кровь, но не с тобой и не тебя режут, но реальное совсем рядом, почти близко, совсем перед глазами.
Интересно бы посмотреть на эти сытые лощеные рожи перед их кровавой смертью, их поставить к стенке перед дулом калаша, их расстреливать взаправду, а не понарошке, не на сымпровизированной сцене, а в жизни где-нибудь возле забрызганной кровью стены сарая и навозной куче коровьего дерьма, или на камнях возле ласкового моря, под яркими лучами солнца, когда радость бытия особенно ощущается всей душой, а легкий морской бриз слегка шевелит русые волосы убийцы, который почти совсем равнодушно передергивает затвор автомата, загоняя патрон в патронник и прицеливаясь в ВАС, уничтожая ВАШУ жизнь. Да, тут есть на что глянуть, увидеть расширенные от ужаса глаза мерзавца, его мелкую дрожь по всему жирному, или наоборот ухоженному, телу, жалко шевелящиеся губы, пытающиеся что-то произнести, а может быть наоборот – крепко стиснутые до боли в скулах, до синевы, до пены в уголках губ, ..... Да, это истинное развлечение для эстета. И ведь справедливо, ничего личного, так и должно быть в этом мире, может быть тогда этот мир станет более чистым и человечным, более добрым и сопереживающим.