***

1. Отчим
В крошечной прихожей небольшой двухкомнатной квартиры стоял пожилой мужчина плотного телосложения.  Густая шевелюра с проседью, мешковатые брюки и  фланелевая  рубашка  в клеточку не произвели на девочку-подростка должного впечатления. Она внимательно рассматривала мужчину, отмечая про себя  все его недостатки.
Широко улыбаясь, он протянул ей отрез голубого переливающегося атласа и произнес:
         Это тебе, Ирочка.
Застенчиво улыбаясь, мать, наблюдавшая со стороны эту сцену, подтвердила:
         Это тебе, на платье. Пошьешь к празднику, бери….

   Ира не помнила своего отца и с недоверием отнеслась к решению матери, выйти замуж, однако  помчалась к подруге поделиться новостью.      
   Мила, двумя годами старше Ирочки, была полной ее противоположностью. Она никогда не паниковала, с юмором относилась к неприятностям, случавшимся в ее жизни и в споре  «за словом в карман не лезла».    
   Подружки по характеру дополняли друг друга и видимо, поэтому были, как говориться «не разлей вода». Друг без друга они и дня не могли прожить, совершая порой поступки, после которых или хохотали до слез или  плакали.
            -Ты знаешь, может быть, это даже и лучше. То есть я хочу сказать, хорошо для тебя, – выслушав рассказ Иры рассудительно сказала Мила
     -Это чем же? Чужой человек в доме. Мне что придется его папой называть? Вот ужас-то. Маленький, толстый и совсем некрасивый, глаза узкие, нос картошкой. Что только она нашла в нем?  Не понимаю.
           -У них будет своя жизнь, у тебя своя. Ты, наконец, избавишься от постоянной опеки  твоей мамы, - успокаивала подруга.

        Отчима, который поселился в их квартире, звали Иван Григорьевич. Работал он в мастерской по ремонту холодильников и мастером был видно не плохим, однако спиртное за работу ему предлагали часто, практически за каждый отремонтированный холодильник, а их было много. Привязанность к выпивке  впоследствии оказалась сильнее, чем  любовь к семье.
Он был разведен и уже года два жил со старшим сыном в заводском бараке, ожидая очереди на квартиру. Младшего сына забрала жена, уехавшая от мужа-алкоголика  к своим родителям. Эта предыстория, конечно  же, не могла не настораживать, но Ира тогда о ней ничего не знала.
Подсознательно чувствуя неприязнь к этому чужому для нее  человеку, который еще не успел совершить по отношению к ней, ничего дурного, Ира стала звать его про себя  Ва-ня,  делая ударение на последнем слоге.
Жизнь продолжалась. Слова Милы оказались пророческими, внимания со стороны матери ей теперь, уделялось действительно меньше чем прежде. Это и радовало и огорчало одновременно. Мама такая родная и близкая теперь принадлежала не только ей. Ревность четырнадцатилетней дочери порой доходила до абсурда.
Однажды отчим пришел с работы слегка выпившим и  сразу лег спать.
Поскольку еще недавно он ходил  встречать Веру Ивановну с работы, то и сегодня Ирочка попыталась разбудить его.
Пока они жили вдвоем, мама не раз поздно возвращалась с работы, и это было нормой. А теперь, поступок отчима показался ей, чуть ли не преступлением. Поняв  бесполезность попыток разбудить его, Ира (назло… ему) пошла сама, встречать маму.
Шел первый час ночи. Бог видно миловал, когда на темных улицах девочка-подросток  проходила мимо пьяных компаний, с удивлением разглядывавших ее, одиноко идущую по ночному городу, когда и транспорт- то уже был редкостью. Она уверенно шла, нисколечко не опасаясь за свою жизнь, думая  только о том, что должна встретить маму. Этот случай стал первым камнем, сложившимся  впоследствии  в глухую стену непонимания и  вражды между ней и отчимом.
Ничего не зная о семейной жизни, Ира составила свое собственное представление об отношениях мужчины и женщины, считая, что мужчина обязан быть рыцарем. Своего отца она просто не помнила, родители развелись, когда ей было всего два года.
После этого случая, она устроила дома негласное соревнование: кто из них двоих больше заслуживает любви и внимания матери, и часто это соревнование было не в его пользу.
Ира отторгала его как чужеродное тело из организма, а он ничего не делал, чтобы завоевать ее доверие и расположение. Только первые пол года их  совместной жизни прошли спокойно. Они еще приглядывались друг к другу, соблюдая нейтралитет. Со временем их стало  раздражать даже присутствие друг друга. Масло в огонь скандалов и ссор подливало то, что отчим сильно запил. Он смог удержаться от запоя только первые несколько месяцев, а потом эта страсть вылезла наружу в самом неприглядном виде....
-Вера, там кажись твой в огороде лежит. Может с сердцем плохо стало, или еще чего? - с чувством плохо скрываемого удовлетворения проговорила соседка, заглядывая в  приоткрытую дверь.
Почувствовав неладное, мать пошла на огород, Ира - за ней. Она давно перестала доверять отчиму, но даже она не ожидала увидеть такого:
Под проливным дождем  пьяный Ва-ня лежал на разбухших от воды грядках, лицом вниз и  старался подгрести руками мокрую землю к голове, чтобы улечься поудобнее.
- Ишь гребет как, словно клад ищет, - стараясь отвлечь маму от грустных мыслей пошутила Ира.
Мама грустно улыбнулась и тихо попросила:
- Ира, посмотри, чтобы народу  у подъезда меньше было. Надо отвести его домой…
Привыкшие жить размеренно, без бурных потрясений мать и дочь все чаще испытывали дискомфорт от присутствия человека, не вписывающегося в их уклад жизни. Мать тянуло к нему, она стирала, убирала, готовила, стараясь создать семью, которой у нее давно не было. С мужем она рассталась  еще в молодости. Не смогла простить его измен. Конечно, были потом в ее жизни романы, как сейчас говорят - для здоровья, но они долго не продолжались. Боясь за маленькую дочь, она не решалась  выйти замуж, и только сейчас, когда та выросла, решила устроить свою судьбу.
Дочери она объясняла это просто:
-Ты выйдешь замуж, будет у тебя своя семья. Я останусь одна, и некому будет даже воды подать на старости лет.
Дочь то ли из эгоизма, то ли из-за своего юного возраста не понимала, как тяжело матери прожить одной всю жизнь.
-У тебя есть я, - говорила она,- и нам никто не нужен.
Может быть, Ира и смирилась с ее выбором, если бы не его тяга к спиртному.
Выпив, он становился мягким и добрым, мог шутить, говорить матери ласковые слова. Если  выпить не удавалось, он становился злым и раздражительным, ругался, упрекал мать, считая ее виновницей всех своих бед, часто попрекал деньгами, которые зарабатывал и большей частью пропивал сам. У него был удивительный нюх на спиртное. Где бы не спрятала мать бутылку, он обязательно находил и выпивал ее.
Однажды, притащив домой огромную алюминиевую флягу, он стал учить мать варить самогон. Успехи были налицо, теперь по вечерам он совсем не просыхал от спиртного.
Ира боролась с его пьянством по-своему и не раз выливала прозрачную жидкость в унитаз, что конечно же не могло улучшить их взаимоотношений.
Время шло, Ира стала студенткой, но отношения с отчимом не становились лучше. Он жил, не замечая заботы о себе  со стороны матери и не оценив того, что снова приобрел после расставания с первой женой. Спиртное заменило ему все:  жену, детей, семью. Он напивался так, что переступив порог падал и уже не мог подняться, чтобы добраться до постели. Утром, придя в себя, тайком отстирывал  обос … ные  брюки.
Говорят: "Не было бы счастья, да несчастье помогло".
Однажды, придя с занятий, Ира увидела, что мать с трудом передвигается по квартире. Загипсованная нога причиняла ей нестерпимую боль.
В час пик водитель троллейбуса, не заметив сходящей со ступенек пассажирки, тронул с места. Перелом ноги надолго приковал мать к постели.               
Профсоюзную путевку в санаторий, выделенную ей на работе, сдавать было жалко. После долгих уговоров было решено, что вместо мамы в санаторий поедет Ира.
- Я не одна,- успокаивала мать,- Ваня присмотрит за мной и приготовит, и накормит, в общем, все будет хорошо...
Отдых в санатории не смог притупить тревоги за больную мать. Через три дня, не выдержав неизвестности, Ира помчалась домой.
Открыв дверь своим ключом, она замерла: ощущение беды  и еще чего-то  необъяснимо-тревожного встретили  ее на пороге. В комнате с удушливым запахом лекарств лежала на диване мать. Ее глаза  беспомощно и жалко смотрели на Иру, словно извиняясь за то, что здесь произошло.
На придвинутом к дивану стуле одиноко лежал засохший кусок хлеба. На кухне горой - немытая посуда. Повсюду раскиданные вещи, пыль, грязь. 
На балконе, громко храпя, лежал Ва-ня...  Пьяная, лоснящаяся от выпитого спиртного  и жары морда, сползла с подушки... От запаха  перегара не спасало даже открытое окно. Сердце сжалось от боли и ненависти, обожгло горячее желание прикончить эту гадину на месте.  На полке с инструментами она увидела топор… ее трясло от гнева, и только мысль о матери остановила ее от непоправимого.
Никогда  больше он не переступит порога нашего дома, решила она про себя.
Сердобольная мать по-прежнему надеялась на чудо, ей хотелось иметь семью, и она закрывала глаза на многое. Однако ей не под силу было  примерить дочь и отчима.  Ира не разговаривала с ним, а если он обижал мать, вставала на ее защиту …
Однажды, придя с работы, пьяный отчим сел ужинать. Горячая ложка обожгла ему губы, и он швырнул тарелку с борщом по столу.  Брызги попали матери на руки. Не помня себя от ярости, Ира схватила его за волосы и опрокинув со стула, потащила к дверям. Опешив от неожиданности, он даже не сопротивлялся.
Или я  или она,- заявил он матери на следующий день, потребовав, чтобы Ира съехала в студенческое общежитие. 
Противостояние продолжалось. Однако это не мешало ему подглядывать за падчерицей в ванной комнате, или проходя через смежную комнату, где спала Ира, как бы случайно стащить с нее одеяло.
Ира шла домой как на войну, нервы у всех были на пределе.  Последней каплей послужившей разрыву отношений стало то, что он пересыпал белье Иры стекловатой и только счастливый случай помог избежать беды.
До сознания матери, наконец, дошло, что под одной крышей ненавидящим друг друга людям жить невозможно…