На моё 25-летие родители решили подарить мне настоящий охотничий карабин. Предвкушая вожделенный подарок, я примчался к магазину «Охотник» задолго до назначенного времени…
И чтобы время убить, решил послоняться по близлежащему базару. Так и блуждал я по рядам с разноцветными пирамидами овощей да фруктов, пока на самых задворках не наткнулся на необычную для рынка вывеску над невзрачным павильоном - «Антикварная лавка».
С известной долей скепсиса вступил я в полутемное помещение. Ну, конечно,- все прилавки обильно заставлены фарфоровыми статуэтками советского периода, в витринах – горы мельхиоровых приборов, а на стенах – топорные иконы, пресловутые репродукции Шишкина, да яркие натюрморты местных художников…
Рассеянным взглядом обведя все «раритеты», я уже собрался уходить, когда мои глаза зацепились за небольшой портрет. Картина была очень старая, да и скверно хранившаяся: облезлый багет, пятна сырости и потертости на холсте…
На портрете была изображена молоденькая девушка в национальном костюме какого-то кавказского народа. Черный фон и темные цвета наряда сливались… Выделялось только лицо,- оно было так тщательно, так филигранно выписано, что казалось старинной акварелью, непостижимым образом вмонтированной в черноту масляных штрихов…
Иссиня-смоляные пряди длинных волос обрамляли мраморно-бледную кожу щек и высоких скул. Разрез черных глаз был необычен: узкие, но какие-то непропорционально длинные для маленького, тонкого личика, - эти глаза, в загадочной тени густых ресниц, смотрели из темной глубины пристально и вопрошающе, сияя холодным, бесстрастным блеском…
Стройная шея красавицы была украшена странным тяжелым ожерельем из грубо - обработанного агата в оправе матового червонного золота …
Как зачарованный смотрел я на портрет, не в силах двинуться с места. И хищно сверкая хитренькими глазками, плешивый старичок- хозяин заломил баснословную цену, сбивчиво повествуя о ценности и древности картины. Из всего потока болтовни я уловил только, что изображена на ней дочь последнего шапсугского князя, а ожерелье на её шее- своеобразный тотем, ставший для княжеского рода роковым…
Я не торговался. И унёс неожиданную находку с собой.
Последующие хлопоты с приобретением карабина и удачно начавшийся охотничий сезон в горах Кавказа полностью вытеснили из моей головы воспоминания о портрете.
Я наткнулся на него, только вернувшись в Москву, когда разбирал свою дорожную сумку.
Заказал красивый багет, отреставрировал холст и повесил портрет над камином…
Постепенно он стал моим спасением от одиночества: я поверял ему свои тайны, смотрел в загадочные глаза красавицы,ища в них понимание и участие…И глаза эти были как живые:казалось мне, что они следили за каждым моим шагом,то наполняясь невысказанной печалью, то загораясь огнём страсти,то искрясь безудержным весельем...
Прошло семь лет…
И вот однажды мой сочинский друг Артур пригласил меня на свою свадьбу,с обещанием последующей большой охоты на кабанов.
Тот, кто не бывал на армянской свадьбе, тот и не знает, что такое настоящий праздник! Не успев сойти с трапа самолета, я уже с головой окунулся в предсвадебные хлопоты жениха, который на ходу кратко поведал мне историю своей женитьбы: девушка из Краснодара, познакомился он с ней случайно, по телефону, ей было чуть больше 17 лет, поэтому они ждали несколько месяцев ее совершеннолетия, чтобы расписаться…
Я задал ему банальный вопрос:
- «А ты ее любишь?»
На что он, слегка смутившись, с трудом подбирая слова, серьезно ответил:
- «Ни одна девушка не вызывала во мне такой самоотверженной любви и безумной страсти. Родня не хотела отдавать ее в жены армянину. Но я молил их, одаривал подарками. И уговорил. Ведь жизнь без неё не имеет для меня смысла.»
Вот как! А еще говорят, что современная молодежь не способна на большие чувства!
Рано утром на самолетике местных авиалиний мы прилетели в Краснодар, где нас ждал заказанный свадебный кортеж из 12 машин, возглавляемый белым лимузином, капот, крыша и багажник которого покрывали ковры из искусно сплетенных живых цветов,- белых роз и лилий.Поскольку ни в Сочи, ни в Краснодаре у меня не было постоянного пристанища, я по принципу:"всё своё ношу с собой", не обращая внимания на подтрунивания приятелей, не расставался со своим охотничьим рюкзаком и карабином, предвкушая не столько свадебное веселье, сколько предстоящую после него охоту...
Вся прилетевшая публика расселась по машинам, и мы двинулись к дому невесты. Остановились за квартал, и шествие началось: музыканты заиграли армянскую мелодию, в которой доминировали пронзительные завывания дудука, нарядные друзья и родственники с цветами, подносами, полными сладостей, кувшинами вина и ярко упакованными подарками двинулись к дому, пританцовывая и шумя самым невероятным образом…
Задача родственников невесты заключалась в том, чтобы не подпустить нас к дому без выплаты богатого выкупа: они растягивали веревки, вставали стеной, призывая на помощь соседей и прохожих, и ожесточенно торговались…Но вот все преграды сметены, деньги и подарки вручены, доступ к невесте открыт…
В черном проёме подъезда появилась тоненькая девушка в пышном свадебном платье из кружевного корсета с воздушным кринолином…
Иссиня-смоляные пряди длинных волос обрамляли мраморно-бледную кожу щек и высоких скул. Разрез черных глаз был необычен: узкие, но какие-то непропорционально длинные для маленького, тонкого личика, - эти глаза, опушенные густыми ресницами, смотрели из темной глубины пристально и вопрошающе, сияя юным задором и предвкушением счастья…
Стройная шея красавицы была украшена странным тяжелым ожерельем из грубо - обработанного агата в оправе матового червонного золота …
Я онемел.
Дальнейший ход свадьбы пронесся для меня в сплошном тумане. Шестичасовой пробег кортежа от Краснодара до Сочи, галдящая нарядная толпа гостей в 300 человек, шумное застолье в стеклянном зале одного из санаториев на берегу моря,- смех, танцы, песни, веселые тосты тамады,- всё смешалось в моём воспаленном, разрывающемся от тупой боли мозгу…
Из отрывочных реплик окружающих, предыстория происходящего кое-как сложилась: в 10 лет у Мурзият ( по- русски Марина) умерла мать.С мистическим ужасом я сопоставил эту дату с покупкой старинного портрета! Для вечно занятого бизнесом и устройством личной жизни отца, дочь стала помехой. Постоянное кочевание по семьям многочисленных тетушек превратилось для неё в настоящий кошмар. Безумная любовь Артура , а с ней и представившаяся возможность попасть в зажиточную благополучную семью, показалась Марине спасительной соломинкой, за которую она схватилась со всей страстью и пылом юной, истосковавшейся в одиночестве души…
К середине ночи наступила кульминация армянской свадьбы – танец невесты. Согласно традиции невеста выходит в центр зала, и за право пройти с ней круг лезгинки желающие гости должны положить в специальную корзиночку купюры определенного достоинства: и чем больше денег, тем больше шансов у претендента…
Армянский уклад жизни! Мне было интересно, сумеет ли невеста вписаться в его жесткие правила.Еще с ранней юности, начитавшись новелл М.Лермонтова, который прославлял красоту,свободолюбие и преданность черкешенок, я буквально бредил мечтой познать любовь женщин этого народа...
И вот решился на танец. Растолкав круг конкурентов, с веером из пятитысячных и стодолларовых купюр, протиснулся к невесте, и мы полетели с ней по залу под зажигательную музыку….
По законам Кавказских гор касаться девушки в танце – верх неприличия. Но при передаче денег наши руки случайно соприкоснулись, и жаркая волна прокатилась по моим венам, закружилась голова, в глазах потемнело. Взгляды наши встретились,- глаза в глаза: с удивлением увидел, как холодный, влажный блеск под густыми ресницами сменяется горячим призывным огнем…
Вернувшись к столу, я зажал голову руками,- громкие звуки музыки звучали в ней тревожным набатом.Хотелось бежать, бежать отсюда, пока не поздно! Пошатываясь, побрёл к подсобке банкетного зала за своими "пожитками": рюкзаком и карабином.Но приятели преградили мне дорогу и подумав, что я основательно «перебрал»,со смехом вывели меня на воздух, на берег моря…
Я остался один, в душной темноте южной ночи. Ласковое шуршание прибоя проливалось бальзамом на мои взбудораженные оголенные нервы…
Сколько я так просидел – и не знаю. Потерял счет времени…
Но вдруг какая-то тень мелькнула на безлюдном пляже… Это была невеста.
Девушка приложила палец к губам. Неуловимым кошачьим движением крепко обняла меня за шею и впилась в мой безвольный рот страстным поцелуем.Но сил и смелости ответить на её порыв во мне не было, ведь она - чужая невеста! Как зачарованный, но намертво скованный условностями и стереотипами мира, молча смотрел и смотрел я в непроницаемую глубину черных глаз, стараясь разгадать, понять тайну этой странной, мятежной души...
А глаза Марины смотрели из черной глубины без всякого смущения, пристально и вопрошающе, обжигая волнующим страстным призывом… Она нащупала в темноте мою руку и сжала её ( вновь жаркая волна прокатилась по венам!),я почувствовал ладонью холод тяжелого металла и грубые грани агата.Боже мой! Она отдавала мне своё старинное ожерелье! Зачем? Почему?
Но узнать её тайну я не успел.Раздался, показавшийся оглушительным в кромешной тишине, звук ружейного выстрела.Девушка упала навзничь.Белый кружевной корсет платья быстро потемнел, а по золотившемуся в лунном сиянье пляжному песку побежали навстречу беспокойным морским волнам черные стремительные змейки крови...
Смерть поражала воображение своей жестокой красотой:белый ворох сбившихся складок пышного кринолина фантастической грудой завершал лунную дорожку моря и переливался в темноте отблесками страз как огромный снежный сугроб .Иссиня-смоляные пряди длинных волос обрамляли мраморно-бледную кожу щек и высоких скул мертвой девушки.Непропорционально длинные для маленького, тонкого личика глаза, равнодушно смотрели в темную глубину неба, сияя холодным, загадочным блеском…
Не вписалась Мурзият в устои. Она осталась дикой и свободной, как её воинственные предки. А роковая судьба древнего княжеского рода и роль в ней старинного портрета остались нераскрытой мистической тайной...
Длина текста (в символах): 10444
Длина текста без тегов (в символах): 10444
Длина текста без пробелов (в символах): 8668
Слов в тексте: 1735
Стоп-слов: 325
Пояснения к тексту:
Шапсуги (самоназвания: адыгэ; шапсыгъ — «живущие у моря») — субэтнос адыгов (черкесов). Проживают главным образом в Турции, Сирии, Иордании и Российской Федерации. В России живут в Туапсинском районе и Сочи (Лазаревский район) в Краснодарском крае, небольшая группа — в Адыгее. В советский период переписями не учитывались. По косвенным данным, насчитывали в 1926 свыше 4 тыс. человек. По переписи 2002 года в России проживает 3,2 тысячи шапсугов. Говорят на диалекте адыгейского языка абхазско-адыгской группы северокавказской семьи. Основная масса верующих — мусульмане-сунниты.
Шапсуги составляли одну из самых крупных групп не только причерноморских адыгов, но и всего адыгского (черкесского) этнического массива наравне с кабардинцами. Они населяли земли между реками Джубга и Шахе (так называемый Малый Шапсуг) и высокогорные лесистые области на северных склонах Кавказского хребта по рекам Антхир, Абин, Афипс, Бакан, Шипс и др. Принимали активное участие в борьбе с Крымским ханством.
Во время Кавказской войны были одними из самых упорных противников России, вошли в созданный Шамилем союз, существовавший до 1859. В конце 1860 был учреждён меджлис, объединивший шапсугов, убыхов и натухайцев. В 1864 основная часть шапсугов вместе с другими адыгами была выселена в Турцию, где была частично ассимилирована, частично вошла в черкесскую общность. На Кавказе осталось около 2 тысяч шапсугов, их земли стали заселяться славянскими, армянскими и греческими колонистами.