Машина остановилась у самого подъезда. Поеживаясь под холодными струями дождя, Виктор заскочил под спасительную крышу. К двери Софии подошел не сразу. Второй шаг давался намного труднее. Стоял на площадке и бесконечно курил.
Дверь открылась. Виктор повернулся и встретился взглядом с Софией. Он увидел в ее глазах немой вопрос и не мог вымолвить ни слова. Повисла пауза. Так же молча София сделала приглашающий жест.
Виктор прошел на знакомое место. София не села, стоя у окна смотрела на дождь.
- Можно я закурю?- хрипло спросил Виктор.
София обернулась.
- Не надо. Вам и так уже дурно от сигарет.
Виктор с сарказмом усмехнулся.
- Ах, да, вы же читаете в душах. Простите…
София села напротив.
- Совсем плохо?
- Да.
- Вы встретились?
- Да.
- И она?..
- По-прежнему далеко.
- Почему вы расстались?
- О-о-о! Всего не перескажешь. У нее своя жизнь, муж, дети. Между нами океан, бесконечные границы, бесконечные препятствия.- Виктор говорил так, словно повторял хорошо усвоенный урок.
- Вы пришли погадать?
Виктор решительно замотал головой.
- Нет. Я не знаю.. Мне кажется, я пришел поплакаться.
- Слезами горю не поможешь. А по поводу препятствий… Помнится, в этой самой комнате вы упрекнули меня в стереотипности мышления. Какие слова звучали: знаменитый, легкая жизнь! Якобы, вы не такой.- Она жестом остановила Виктора, пытавшегося что-то сказать.- У вас не было надежды. Потом она блеснула, потом осуществилась, но не поплыла вам в руки. Нужно было сделать усилие, чтобы удержать, но не получилось. Что, сил не хватило?
- Зачем вы так?
- Виктор, я понимаю, Вы ждете жалости, вернее, сочувствия. А я не буду вас жалеть. Вас надо злить, трепать, толкать вперед. Почему вы опустили руки? Я же говорила, что все будет зависеть от вас.
- Что я могу?- В бесцветном голосе сквозила безнадежность.
София вдруг почувствовала, как он устал. От этой самой безнадежности, от борьбы с собой. От него исходили волны отчаяния. София прислушалась. Отчаяние…отчаяние сплошным потоком… Нет, не так. В этом густом тумане пульсировала слабая жилка…
- Подождите,- София вскочила. Виктор вздрогнул от неожиданности.- Подождите минутку.
София медленно прошла по комнате.
Жилка надежды. Очень глубоко в подсознании. Слабо, но постоянно и ритмично. Что-то случилось, пробудив ее к жизни.
- Ладно, оставим эмоции и обвинения. Попробуем разобраться спокойно. И, знаете что, выпьем для начала чаю.
Виктор встрепенулся. Пульс надежды подскочил на несколько делений. Да, она не ошиблась, Виктор шел за помощью, сам не осознавая этого.
- Можно попросить ваш напиток. Должен же я, наконец, оценить его.
- Запоздалое раскаяние.- София погрозила пальцем.- Ну, как говорится, лучше позже…
Появился знакомый графин. София разлила темную жидкость в бокалы, один протянула Виктору.
- Расскажите мне о ней,- попросила она.
Виктор очень тепло улыбнулся, отставил бокал.
- Как я и мечтал: золотоволосая, голубоглазая, одним словом – принцесса. Правда,- засмеялся,- принцесса в зрелом возрасте. Живет где-то в глубинке. Впрочем, в той стране непонятно, где глубинка, где центр. Огромная территория, много крупных городов, вокруг них – масса мелких, но вполне цивилизованных. Нас везде узнавали, прекрасно принимали. Это я не в качестве похвальбы. Это удививший всех нас факт, прошедший золотой нитью через всю поездку. Вот в таком небольшом городке живет частичка моей души.
- А что за страна?
- Россия.
- Боже,- София с удивлением уставилась на него.- Куда вас занесло.
- Вот так. А вы говорите – опустил руки. Да у меня в голове не укладывается: разве так может быть, чтобы две половинки, раскиданные друг от друга на немыслимые расстояния, соединились?
- В истории тысячи примеров. Правда, почти всегда приходилось прилагать немалые усилия, чтобы добиться своего. Вы сделали все возможное? Или коллекционировали препятствия?
- Я говорил с ней. Просил. Умолял.
- А она держалась твердо и неприступно.
- Откуда вы знаете?
- Я сама женщина. Мы созданы для того, чтобы охать и создавать проблемы. А преодолевать их должны вы, сильный пол. Искать решения обязаны мужчины. На нас в этой жизни и так свалили непосильную ношу. Мы терпим, держимся, берем инициативу в свои руки, а когда требуется сделать последний шаг, делаемся нерешительными и слабыми. Верх берет природа – женщине становится нужна твердая рука.
- Это что-то из области психологии.
- Да нет, это заложено природой изначально, только растерялось на долгом пути, утратило смысл. А вас, мужчин, это устраивает. И вопреки природе, вам все чаще приходится решать проблемы очень просто – поплакаться. Но это так, в качестве обиды на мужчин вообще. Считайте, что и я поплакалась от имени женщин. Один-один, как говорят. Так что можно возвращаться к вашему случаю. Вы давно вернулись из поездки?
- Два месяца назад.
- А зашли только сегодня?
Виктор тяжело вздохнул.
- Трудно все рассказать. Возвращались назад – переживал, хотел с полпути повернуть. Удержали: хорошо подумай…спокойно прими решение…Дома навалилась работа, все вошло в привычную колею. Когда все стало слишком привычным – снова появилось чувство пустоты. Помните мой сон? Он перестал мне сниться после поездки. А я ждал его, он давал ощущение радости и покоя. Я ведь знаю это место – мое сельское имение. Я ездил туда недавно. Знаете, София, там луг точно, как во сне, с теми же цветами, с солнечным светом рано утром. Правда, без нее… Там так хорошо! Я даже подумал, что как только обрету свою женщину, уеду туда, в край красоты, счастья.- Виктор замолчал.
- А потом?
- Потом вернулся, стал серьезно обдумывать, как соединиться с ней. Понял, что практически это нереально. Можно сказать, успокоился, вернее, уверил себя, что угомонился…Можно, я все-таки закурю?
- Да-да, пожалуйста, вот пепельница, я только открою окно.
В открытый проем ворвался шум дождя, потянуло прохладой. Стоя у окна, София смотрела на Виктора. Он отстраненно курил, впечатление было такое, что его ничего не тревожит.
- Виктор,- спросила София,- Вы говорите только о себе. Думали ли вы, с какими чувствами осталась она?
Виктор молчал. Это длилось так долго, что София засомневалась, слышал ли он ее? Она не стала переспрашивать. Видя, что он потушил сигарету, закрыла окно. Он все так же не произносил ни слова. Потом, через целую вечность, повернулся к ней, ответил просто:
- Да.
И не стал ничего объяснять.
Вздохнул, поднялся.
- Я пойду.
София подошла к столику.
- Вы так и не попробовали чай.
Переведя взгляд на бокал, Виктор пошутил:
- Это значит, я еще вернусь.- Махнул рукой и направился к двери.
- Виктор, вы же не все сказали.
Он так и стоял спиной к ней, взявшись за дверную ручку. Не поворачиваясь, заговорил не спеша, даже равнодушно:
- В прошлую ночь мне вновь приснилась моя давняя сказка.
Ого! Серьезное дело!
- И после этого вы сомневаетесь в исходе?- Горячо заговорила София.- Я же говорила, этот сон вещий и вы все равно…
Виктор обернулся. Перед Софией стоял человек с циничной ухмылкой, блистательный Виктор Мореско, известный сердцеед, красивый и по - актерски импозантный.
- А я не верю в предсказания. Не верю в судьбу. Не верю в сны.
- Виктор,- мягко заговорила София, дотронувшись до его руки.- Я понимаю, вы расстроены.
Он отдернул руку.
- Я не расстроен. Мне надоели ваши глупости. Я не намерен это больше обсуждать.
- Значит, не верите в сны?
- Прощайте!
- А в любовь?
- В какую любовь? В ту, что за тридевять земель?- Он почти кричал.
- Возьмите себя в руки, молодой человек! Легче всего лелеять в сердце боль, жалуясь на неудачу. Я же вижу вас насквозь! В вашей душе поселилась любовь, большая и единственная, любовь от Бога. А вы сопротивляетесь ей. Она не нужна вам! Без нее удобней! Вы посмотрите на себя: красивый, сильный, богатый. Все в ваших руках, а вы мучаете и себя и ее. Вы же все равно не сможете долго бороться. Так не теряйте время, делайте же что-нибудь!
Он рванул дверь и выскочил на площадку. Ринулся вниз, перепрыгивая через несколько ступеней.
- Виктор Мореско, вы болван!- Крикнула София и захлопнула дверь.
Теперь она ничем не напоминала разъяренную женщину, которая только что стояла перед ним. Впрочем, и он ни тот высокомерный наглец, пытавшийся отрезать путь надежде.
София сосредоточилась и увидела Виктора. Он бежал по пустынному тротуару, не опуская головы. Дождь хлестал в лицо, заливал глаза и, смешиваясь со слезами, струями стекал вниз.
София улыбнулась. Интересная история! Правда, для нее не очень: она уже знала конец. Так распорядилась судьба.
Дождь пошел внезапно, сильный и напористый. Расчертил мокрыми линиями стены домов, громко застучал в окна. Мария улыбалась. Ей снился знакомый сон: она бежит по цветущему лугу. Солнечные лучи прорезают тьму. Белыми огоньками сверкает роса.
===================================
Первым не выдержал Самый Главный.
- Ты смотришь так, как будто хочешь о чем-то просить.
- Только спросить. Ты дашь им шанс в этот раз?
- Тебя так задела их история?
- Хорошая пара. Я часто привожу, как пример, их судьбы своим ученикам. Но дело не только в этом. Пора подарить миру новую сказку. Обидно, что имя Золушка нынешние люди произносят иронично, отождествляя это с понятием «не может быть». Люди не верят в чудеса и поэтому не мечтают о прекрасном. И смеются над выражением «принц на белом коне». Пусть всколыхнутся и поверят, что невозможное все же происходит. Пусть в душе каждого мелькнет безумное на первый взгляд «а, вдруг».
- Какие аргументы! Я же тебя хорошо знаю, мой Главный Наблюдатель. Наверняка, ты колебалась между Золушкой и Алыми парусами, готовя свою защитную речь. Так? Мы ведь понимаем друг друга с полуслова. Зачем все это? Проси.
- Дай им шанс.
- Не знаю, огорчу тебя или нет. Эксперимент закрыт, я больше не вмешиваюсь. Да-да. Я шел сообщить об этом, но хотел сначала выслушать тебя. Очень интересно было узнать, ради чего ты так старательно выбираешь момент поговорить со мной. Хотя, если честно, догадывался, и решение принял заранее.- засмеялся.- Я же – Главный, и меня не должны заставать врасплох.
- И что ты решил?
- Я не буду мешать, я не буду помогать. Это должен быть их выбор. Согласна?
- Наверное, нет. Мы создавали для них определенные условия, ограничивали какими-то рамками, учитывали, что обязательно будут препятствия морального характера, а теперь – пожалуйста, выбирайте, все зависит от вас. Ты считаешь это подарком? Почему ты так решил?
Самый Главный молчал.
- Ты не знаешь, что делать дальше?
- Не знаю! Но отпускаю их с легким сердцем. Они закаленные, сильные и влюбленные. Давай-ка просто побудем зрителями. Пусть это будет для нас как повышение квалификации. И, не зная финала, порадуемся или погрустим. Но зато потом, когда будут удивляться и спрашивать ее, откуда такое желание и умение любить, она, не зная наверняка, но понимая своей чуткой душой, что жизнь сегодня – это не единственное, что дает Жизнь, прислушиваясь к ощущениям внутри себя и загадочно улыбаясь, будет отвечать: «Я любила всегда!»
Ч Е Р Е З М Н О ГО Л Е Т
- Катюша, немного быстрее!- Ирина потянула девочку за руку.- Первый день в новый садик, не хватало еще опоздать.
- Я не хочу в новый садик.
- Мы же договорились, что так надо, маме ближе к работе. Зато домой будешь возвращаться раньше и лишние полчаса смотреть мультики.
- У меня там остались друзья: Петька, Валя и Леночка. Леночка совсем малышка, но мы с ней дружим. Я ее защищаю от жука.
- От какого жука?
- Петька приносит его в садик и пугает Леночку, а я ей объясняю, что жук игрушечный.
- Ну, давай, я из-за Вали и Пети поменяю такую хорошую работу.
Девочка задумалась.
- Нет,- сказала она,- из-за Петьки не надо. Он кусал за ухо моего зайца.
- Боже.- Ирина забыла, что торопится и присела перед девочкой на корточки.- Катюша, давай сегодня я отнесу твоего зайца домой. Стыдно! Первый день и с такой игрушкой. Что о маме подумают?
- Нет.- Девочка прижала игрушку к себе.- Ты же знаешь, мы с ним дружим.
- Знаю, знаю. И он рассказывает тебе сказки! Да что он может? Из-за своей древности все, наверное, позабыл.
- А он не сам. Когда мы с ним засыпаем, ко мне приходит одна знакомая бабушка и рассказывает сказки. Мама, а разве бывают некрасивые принцессы?
- Катюша, все принцессы прекрасные, а если нет, то они злые и вредные.
- Да нет, мама, она не злая. Отец выдал ее замуж за прекрасного принца, но она его не любила и всегда печалилась.
- Это неправильная сказка, так не бывает.
- А еще один принц подарил принцессе красивые розы, только она не укололась и не заснула.
- Вот видишь, как хорошо.
- А она потом взорвалась.
- Как это?
- Война же была, она и взорвалась. А принц не знал и все думал: как она живет?
- Катюша, зря я тебе наобещала мультики смотреть подольше. Такие ужасы у Диснея показывают.
- Нет, у Диснея – про Анастасию и Красную Шапочку, детские. А это бабушка рассказывала.
- Выдумщица!- Впрочем, Ирина гордилась своей дочерью. Четыре года, а такая сообразительность и фантазия.
- Смотри, Катюша, вот твой садик. И забор, как у прежнего, в цыплятах. А вон и мальчик, может, из твоей группы. Подружитесь, и забудешь своего Петьку.
- Я знаю этого мальчика!- Катя запрыгала на одной ноге.- Про него тоже бабушка рассказывала. Это Виктор, только зовут его по-другому.
Она вырвала руку и побежала к калитке. Двое детей некоторое время смотрели друг на друга.
- Привет,- улыбнулась Катя.
- Привет, Мария! А как тебя зовут?
На этом роман "Эксперимент" заканчивается. То, что следует дальше, не имеет отношения к сюжету, но я так срослась со своими героями, что не смогла еще раз не упомянуть о них. Моника, Луиза, Рэа... Еще совсем немного об их судьбах.
P.S.
КОГДА ЗАЦВЕТАЕТ ЛИПА
Он лежал и смотрел в окно, не отрывая взгляда от одной точки, то ли не оставалось сил перевести глаза, то ли старался рассмотреть что-то за пеленой тумана. Туман стоял молочный, плотный, солнце только прощупывало своими лучиками белую стену, стараясь найти слабые места, прорваться и заявить о себе миру.
В эту ночь он не спал, лежал тихо, почти уже не кашлял, и свист в груди совсем ослабел. Эта неестественная тишина тревожила Анюту больше, чем постоянные хрипы и тяжелое дыхание многие ночи до этой. Анюта ничего не спрашивала, не подходила и старалась не ворочаться: пусть полежит в спокойствии. Но под утро, когда ей почудилось какое-то движение, тихонько встала, подошла и шепотом спросила:
- Чего, Сереженька?
Он не повернул голову, только сказал:
- Подними меня, надо сесть. Я хочу увидеть…Сегодня она должна зацвести.
- Далась тебе эта липа,- беззлобно проговорила Анюта, подхватила его подмышки, сначала прислонила подушку к спинке кровати и придвинула легкое тело, чтобы он полусидел – полулежал.
Он появился прошлой весной. Добрел до ее калитки и тяжело опустился на лавочку. Анюта подошла посмотреть, кого привело к ее дому. Это в первые годы после войны всей округой выбегали навстречу показавшемуся вдали человеку: а вдруг – мой, вопреки похоронкам и прошедшему времени! Сколько было случаев! Сейчас ожидание поутихло, забитое пониманием, что через столько лет вряд ли… И когда он обернулся на ее шаги, и Анюта увидела все те же серые, добрые, только совсем уставшие или привычно-грустные глаза, только удивилась:
-Сережа?
А еще мелькнула мысль, что таким Сергей должен быть, по крайней мере, лет через двадцать, но этот изможденный человек улыбнулся ЕГО улыбкой и сказал так, словно виделись еще вчера:
- Здравствуй, Анюта. Я посижу немного, передохну и пойду домой. Мама ждет.
У Анюты наконец-то прорвалась радость, как-будто только что ее разум осознал действительность: это он, живой! Она выбежала за калитку, присела перед ним, схватила за руки.
- Сереженька, ты?- в интонациях уже чувствовались слезы, какие бывают от переполнения чувств, и Анюта крепче сжимала его руки и позволила радости выплескиваться через глаза и приговаривала:- Ну, как же так? Как же?
В глазах Сергея появилась теплота, словно впитав в себя радость близкого человека, наконец-то понял: он дома.
- Маму хочу увидеть,- сказал опять и внимательно посмотрел на Анюту.
Она поднялась с корточек и осторожно присела рядом, потому что лавочка была покосившейся, один столбик совсем расшатался.
- Я давно ничего не знаю о твоей маме.
Анюта бросила взгляд на Сергея. Он не всколыхнулся, сидел с опущенной головой, словно давно был готов услышать это.
- Твоя сестра ушла на фронт, деток оставила маме. А потом стали подходить немцы. Я уйти не могла, совсем слегла бабушка, когда пришла похоронка на отца, а тетя Валя забрала детей и уехала. Хотела их сберечь. Так и не вернулась. И сестры твоей больше не было. Ни похоронок, ни писем. А куда? Немцы стояли долго, потом такая разруха была. Не знаю, можно ли еще надеяться. Уже бы дали о себе знать.
- А наш дом?
- Его почти разрушило во время бомбежек, но часть уцелела. Там сейчас живут другие люди. Негде было жить, и им разрешили вселиться, пока нет хозяев. Они дом подправили, уже и деток нарожали. Но он все равно твой и если захочешь…
Анна не продолжила, Сергей ничего не сказал. Он оперся спиной о забор и кивнул на стоявшее у двора крепкое дерево.
- Липа?
Анна удивленно оглядела дерево, как - будто тоже увидела его впервые, ответила утвердительно:
- Липа.
- Такая же, как возле нашего дома. А у тебя ее раньше не было.
- Не было,- кивнула Анюта,- а эта действительно от вашего двора. При бомбежке старое дерево вывернуло с корнем, а на краю ямки остался отросточек, корни наполовину были в земле, а некоторые подсохли. Весной появились листики, значит, живое. Стало жалко, что ни хватит сил подняться, зачахнет. Выкопала и посадила у себя.- Помолчала.- Тогда подумалось, что будет память о тебе. Я же ждала.
Сергей повернулся и, словно не слыша ее робких слов, опять спросил:
- Уже цветет?
- Да,- подтвердила Анюта и увидела, как обращенный на нее взгляд ускользает, и Сергей смотрит сквозь нее и видит что-то такое, чему улыбается нежно и грустно. Это продолжалось лишь миг, потом Сергей сразу заговорил.
- Нет, никого я выселять не буду. Куда-нибудь устроюсь, может, общежитие дадут или буду снимать.
Не договорил, закашлялся надсадно, долго-долго, с маленькими перерывами, чтобы вдохнуть воздух. На лбу выступила испарина, и он утирал ее дрожащей рукой. Когда утих, сказал виновато, смущаясь.
- Устал, очень долго добирался. Когда устану, всегда так.
- Это я виновата.- Анюта вскочила и потянула его за руку.- Пойдем в дом. Увидела тебя, обрадовалась, растерялась и держу на пороге. Сережка, Сереженька, я так рада!
И в порыве чувств, вспомнив, что это он, ее друг, верный, родной, обняла крепко-крепко и потом расцеловала в обе щеки, покраснела и засмеялась.
Сергей остался у нее. Сначала надолго слег. Пока был в дороге, держался, крепился, а тут позволил себе расслабиться, и сразу навалилась болезнь. Анюта не позволяла ему вставать и находила упоение в том, что стала сиделкой и нянькой. По утрам спешила на работу, оставив на табуретке у кровати чай и что-нибудь из еды. Забегала в перерыв на секундочку, потому что свободного времени хватало как раз на дорогу сюда и обратно, поправляла подушку, наскоро подогревала обед, скорее для него, и со смехом бросив: «перекушу по дороге», вновь убегала.
Вечером сидела у кровати, а когда совсем потеплело, они выходили на крыльцо. Говорили в основном о довоенных годах, самых счастливых для них, потому что были молодые и…
Нет, ни разу не проскользнуло в разговоре, какой трепетной была их влюбленность: первые поцелуи тайком и потом на глазах у всех, когда он уходил воевать, и она кричала вслед поезду: «Я буду тебя ждать!» Его мама успокаивала ее и называла дочкой. Получила Анюта и несколько писем, где обещания бить врага и слова «люблю» соревновались в частоте написания. Потом – никаких известий до того дня, когда он присел на лавочку и спросил про маму.
Как-то в начале, когда Анна узнала, что Сергей много лет провел в лагере за то, что был в плену, спросила:
- Как там, в плену, жилось?
И он ответил что-то невероятное, чего никто никогда не произносил вслух и не держал в мыслях. Он просто сказал:
- Хорошо.
Анюта не уточнила, не переспросила и уверила себя, что не поверила ему, потому что его глаза вдруг стали грустные-грустные, и он только несмело ей улыбнулся. И больше ни разу на эту тему они не говорили.
К лету здоровье Сергея наладилось. Он выходил в город, старался найти работу по своим силам. Подрабатывал на пилораме, собирая опилки в мешки. На машину мешок поднимал вдвоем с таким же иссохшим парнем. Сергей загорел, окреп, после работы хватался помогать Анюте на огороде. У нее было такое чувство, что он в браваде и задоре добирается до какого-то предела своих сил и то, что могло быть за этим пределом, пугало ее. Она старалась сдерживать его неуемное рвение и, шутя, осаждала:
- Посиди, отдохни, всех дел не переделаешь.
Потом наступил тот самый день. Они пили чай, сидя у окна, Сергей рассказывал о прошедшем дне, о хохмачах-напарниках и смеялся в голос. Потом бросил взгляд в окно, вдруг замер, всматриваясь, и пулей выскочил во двор. Первая мысль, мелькнувшая у Анюты: «Мама вернулась!» Она вскочила, перевернула чашку, чай полился на пол и в порыве мелькнувшего в глубине: «Гости, а у меня беспорядок»,- она смахнула жидкость вместе с чашкой на пол. Потом взглянула в окно, никого не увидела и выбежала из дома.
Сергей стоял посреди двора и, задрав голову, смотрел на липу. Анюта недоуменно стала рядом, он обернулся к ней
- Зацвела! Смотри, зацвела!
Сколько восторга было в его голосе, сколько радости! Впервые за это время она увидела того Сергея, которого знала до войны. Когда-то они сидели в траве, он собирал отцветшие одуванчики и аккуратно сдувал пушок ей на волосы. А потом, отодвинувшись, любовался своим творением, в глазах был точно такой восторг. Это всплыло в памяти внезапно, и Анюта под действием чувств улыбнулась ему улыбкой ТОЙ Анны, разделяя радость ТОГО дня. Во взаимном восторге они обнялись, она почему-то тоже стала смотреть на липу, думая, что вот он, тот предел, до которого Сергей шел, но предел благополучный и, дай Бог, переломный в его судьбе. Может, всколыхнулась в нем память детства, заслонив собой горечь тех лет, когда он был в изгнании поневоле и потом страдал уже у себя на родине.
Сергей вновь повернулся к Анюте.
- Чувствуешь, как пахнет?- Спросил он почему-то шепотом, и у Анюты упало сердце. Она вновь увидела, как убегает от действительности его взгляд. Трудно объяснить, как можно смотреть сразу в двух направлениях. Она физически ощущала, как Сергей смотрит в себя и в тот же время видит где-то далеко-далеко то, на что изливается его нежность и грусть. Анюта как-то смогла понять, что и запах он вдыхал в этот момент не от ее липы, но вдыхал полной грудью, как не умел дышать из-за своей болезни. «Вернувшись» во двор, он устало улыбнулся:
- Ты не допила чай. Иди. Я побуду здесь.
Вышел за калитку, сел на уже крепкую, выправленную им самим лавочку и сидел так бесконечно долго. Анюта пару раз выходила за двор: бегала к соседке с часами – остановились, надо уточнить время, потом зачем-то выплескивала воду ни в огород, как обычно, а на улицу и спрашивала:
- Может, надо чего, Сереженька?
Он улыбался еле заметно и качал головой.
Так он вел себя все дни, пока липа благоухала. Потом все пошло по-старому, только Сергей жил так, как будто не сбылось что-то такое, чего он ждал, и теперь пропали стержень и цель жизни. Это как в детстве: с нетерпением ждешь наступления Нового года, особенно в его последние дни. Кажется, что не хватит никакого терпения, пока он придет. С замиранием сердца смотришь, как стрелка приближается к заветной цифре. Должно что-то случиться, обязательно-обязательно. Но на другой день радость ощущается до тех пор, пока не наскучили подаренные нехитрые игрушки, и все вкусненькое закончилось. И вновь те же будни, а дождаться очередного Нового года – это нереально, он будет так не скоро! Так и Сергей, дождавшись своего, неведомо почему, праздника, ощутил только будни и понимание, что до следующего такого же ему, возможно, не добраться.
Вот тогда Анюта увидела УСТАВШЕГО Сергея.
Он никогда не жаловался, на работу ходил по-прежнему регулярно. Осенью устроился топить контору отдела образования и стал еще мрачнее оттого, что много времени проводил один со своими мыслями.
Анюта думала, что лучше бы он, как раньше, среди разговора вдруг замирал, уходя в себя и улыбаясь едва обозначенной улыбкой, а потом возвращался к разговору, не замечая, что на некоторое время уходил от реальности.
Ближе к зиме Сергей стал кашлять, все чаще слегал с простудой и никогда не ходил к врачам. Анюта однажды в сердцах произнесла:
- Ты сам себя губишь. За жизнь надо хвататься, а ты не хочешь пальцем шевельнуть. Ну, посмотри, как вокруг хорошо! Неужели не радует?
Сергей молчал, опустив голову.
Анюта подошла совсем близко.
- Вот скажи, что тебя может порадовать? Что должно случиться, чтобы ты просто открыл глаза? Жалеть тебя больше? Тебе это не надо. Отчаяния я в тебе не вижу, на неудавшуюся жизнь, знаю, не ропщешь. Запер внутри себя не понятно что, и оно отторгает тебя от этого мира. Найди в себе силы выплеснуть это. Расскажи, что тебя мучает. Даже если это что-то ужасное, я пойму, вместе мы справимся. В конце концов, я тебе не чужая, хотя ты все забыл.
Она отвернулась. Ждала каких-то слов, хотя бы понимающего похлопывания по плечу, но, обернувшись, увидела, что Сергей смотрит в окно через двор, где шепчет ему что-то продрогшая липа.
В феврале наступил кризис. Сергею было совсем плохо, но выкарабкался, а когда потеплело, лежал спокойно, улыбался солнцу и пытался подсвистывать чириканию птиц под окном. В отношениях к Анюте у него появилась дружеская теплота, словно вот только он привык к ней. Вечерами она сидела рядом, и они говорили очень много, доверяя друг другу какие-то мимолетные мечты или прегрешения детства. Однажды, долго подбирая момент, Сергей спросил:
- Анюта, мне никогда не приходили письма?
- Письма?- Анюта очень удивилась, потом догадалась:- От друзей с фронта, что ли?
- Нет. Знаешь, я в лагере сильно простудил голову, было даже воспаление мозга, но пронесло, только я иногда чего-то не могу вспомнить или путаюсь. Я не помню, оставлял ли адрес… Должен был, возможно, даже твой. Очень просили. Хотя вряд ли, не на чем было писать. Просто спросил…
И тут же заговорил о другом, стараясь за многословием упрятать скрытое смущение.
Когда солнце набирало силу, Сергей стал выходить во двор. Они выбирали открытое солнечное место, Анюта пристраивалась в ближайшей тени. А один из очень жарких дней она предложила:
- Надо на голову тебе что-то надеть, а то совсем припекает.
- Нет, - улыбнулся Сергей,- это разве припекает? Я, наверное, никогда не нагреюсь, внутри все время холод. Помню, однажды был на покосе, вот где жарило. Сухой горячий воздух прокалил насквозь, от жары над полем стояло марево и колыхалось, казалось, что оно тяжелое и его можно обхватить. После работы мы искупались в холодной реке, сразу обсохли и шли домой сквозь то самое марево. Вокруг красота, трава выше пояса, и вдруг в траве…Хороший был день.
- Где это ты был на покосе?
- Там.- Сергей неопределенно мотнул головой.
- В лагере? Там бывает жарко?
- Не в лагере.
Анюта ахнула и украдкой оглянулась.
Как благоухал май! Деревья распускались прямо на глазах, зелень была сочная, крепкая, столько сил дала ей благоприятная погода! Сергей смотрел на это жадно, подходил к какой-нибудь веточке, внимательно рассматривал цветы и с наслаждением принюхивался. Как-то в тихий прекрасный вечер сказал с сожалением:
- Моя последняя весна.
Анюта одернула его.
- Ну что ты болтаешь?
- Жаль,- словно не слыша ее, произнес Сергей.- Я никогда не видел столько красоты. А может у человека такое свойство: перед уходом ему дано видеть больше, чтобы, уйдя в другой мир, хранить только приятные воспоминания и захотеть вернуться.
Начало лета было неожиданно другим. Зарядили дожди, ветер дул холодный, колючий, срывал с цветков лепестки и по пижонски красиво разбрасывал их по земле. Вот тогда Сергей слег окончательно. Кашлял тяжело, с кровью, в груди клокотало и свистело. Все чаще он был в полусне-полудреме, и Анюта удивлялась, что в такие минуты его лицо было спокойным и умиротворенным. Он дышал нормально, что-то неразборчиво говорил, иногда на другом языке. Однажды она отчетливо услышала слово «принцесса», после чего Сергей прикусил губу, словно и в беспамятстве контролировал то, что было внутри. Придя в себя, он некоторое время недоуменно оглядывался и, поняв реальность, надрывно кашлял, мокрел и задыхался. И много раз видела Анюта в его глазах нежность и счастье, которое Сергей приносил ОТТУДА…
Он лежал и смотрел в окно, лицо за ночь осунулось, нос заострился. Анюта присела рядом, губы ее дрожали. Сергей слабо сжал ее руку.
- Ты меня прости, Анюта. Видишь, как сложилось? Что бы я делал без тебя? Вот сейчас бы еще немного времени…Мы поздно вспоминаем о благодарности. Спасибо тебе,- добавил он еле слышно, потому что совсем не оставалось сил.
В тишине очень громко тикали часы.
Вдруг Сергей резко сел на кровати, выпрямился и с силой сжал руку.
- Анюта, смотри,- сказал он громко, четко,- она зацвела! Боже мой, как красиво! Ты видишь?
Анюта глянула в окно. Туман отступил совсем чуть-чуть, слегка вырисовывался колодец, расположенный во дворе. Дальше ничего не просматривалось.
- А пахнет как!- И он вдохнул полной грудью.- Интересно, чувствует ли она этот запах, помнит ли?- Сергей глянул сквозь туман и замер.
Анюте показалось, что это конец, но Сергей вернулся и тихо опустился на подушку. Лицо его было растерянным, несчастным. Он прошептал:
- Анюта, она не слышит. Теперь я знаю…Смотри, видишь, видишь? - Он глазами указал на противоположную стену.
…Черный опель мчался по дороге, объезжая воронки от разрывов и горящие машины. Зашлась в беззвучном крике тетя Эмма, отец, наклоняясь к самому уху шофера и старясь перекричать грохот, указывал в сторону леса.
Запрокинув лицо, Моника смотрела вверх. От солнца заходил темный самолет. Солнечные лучи, разбиваясь о корпус, веером разлетались в разные стороны, образуя ореол вокруг огромной мощной птицы. Это было красиво! Чтобы лучше видеть, Моника приставила ладонь к глазам и прищурилась. С ревом снижаясь, самолет несся прямо на них. Догадывалась ли Моника, что произойдет в следующий миг? Наверное, да. Но какая разница? Она все равно не смогла бы жить без него…
Анюта не признавалась даже самой себе, что душа ее болезненно сжималась каждый раз, когда Сергей смотрел куда-то сквозь годы, пассивно ревнуя его к далекому и непонятному. Вот и сейчас, чтобы не видеть, как его взгляд ушел и остался там навсегда, она закрыла ему глаза.
…То ли из-за того, что солнце в июне баловало очень редко, то ли понимая, что в это раз ее цветение примут просто как обязательное явление природы, липа в этом году зацвела очень поздно…
========================
О Г О Н Ь Н А Д Е Ж Д Ы
- Ваше Величество, зря вы решили заехать в эту деревеньку.
- Вот это обвинение! Что еще я делаю не так, Георг?
Голос Луизы звучал грозно, но Георг знал: она никогда не позволяет себе такой тон в разговоре, и видел, что ее глаза искрятся от смеха.
- Зачем вы отправили сопровождение к герцогу?
- Пусть люди отдохнут и заодно сообщат, что я задерживаюсь. Предвкушаю на завтра перешептывание и желание выведать: где это я провела ночь? А я буду загадочно улыбаться и томно вздыхать.- Луиза рассмеялась.
- Никогда не замечал у вас склонности к интригам. А в этой деревне постоялый двор совсем маленький. Он для охотников и путешественников другого ранга.
- А кто определит мой ранг? Я просто Александра, знатная дама – не более.
- Но у герцога нас ждут. Говорят, его охотничье поместье – чудо, с парками, беседками, прудами. Там такая роскошь!
- Я никогда к роскоши не стремилась.
- А это всех удивляет. Ваше положение обязывает жить иначе. Вообще, Ваше Величество, вы – сплошная загадка.
- Георг, даже для тебя?
- Да. Из обыкновенной скромной девочки вы превратились в веселую счастливую девушку с сияющими глазами, заразительным смехом. Потом, как-то утром, перед нами предстала молодая женщина, серьезная, уверенная в себе. И зачем-то решила, что я буду вашим наставником.
- Я хотела научиться у тебя мудрости, чтобы принимать мир таким, каков он есть, а не руководствоваться только желаниями и чувствами.
- Научились?
- Нет.
- Я плохой учитель?
- Это я нерадивая ученица. Понимаю, как надо, но не могу и не хочу.
- Ваше Величество, вы на себя наговариваете. Как вы держались, когда судьба повернула так, что вам пришлось ступить на престол. Как сумели ухватить власть в свои цепкие ручки, сразу стало ясно: именно вы рождены быть королевой.
- Бедная сестра.- Луиза перекрестилась.- Упокой, Господь, ее душу.
Георг проговорил: «Аминь» и тоже перекрестился.
Немного помолчали.
- Дорогая Луиза, может, все-таки к герцогу?
Луиза сочувственно посмотрела на него.
- Ты устал, мой друг? Дороги, дороги…
- Не об усталости речь. Вот как раз в такой деревеньке я лучше всего отдохну. Закроюсь в малюсенькой комнате и буду спать, даже к завтраку не выйду. Если, конечно, не понадоблюсь вам.
- И я хочу побыть одна. Пусть завтра будут обязательные улыбки, учтивые разговоры, скрытые просьбы. Просто…Скажи, Георг, сегодня может быть какая-то дата? Забытый день рождения или что-то, связанное с родом нашей династии?
- Нет. Почему вы спросили?
- У меня какое-то чувство…День необычный, витает что-то в воздухе. Нужно побыть одной, разобраться.
- Вы столько лет что-то ищете, постоянно в дорогах, разговорах. А я, ваш наставник и, надеюсь, самый близкий друг, ничем не могу помочь, так как по-прежнему не знаю ваших целей. Это не упрек, моя Луиза. Просто столько лет носить в себе тайну, не разделить ни с кем такой груз – тяжело. Столько нужно сил. Откуда они у вас? Чем подпитываются?
- Я же говорю, что день необычный. За столько лет ты, Георг, ни разу не пытался вызвать меня на откровенность. А ведь ждешь. Но я не могу. Слишком свято для меня и непостижимо, но дает опору и ту силу, о которой ты говорил. А когда сил не хватает, я хочу быть одна, чтобы вновь взлелеять тот росток, который вот здесь,- она показала на сердце.- Только Георг, не ломай голову и не строй чудовищных предположений. Я такая, какой ты меня знаешь, не хуже, не лучше. А мысли… Их нельзя ощутить и с чем-то сравнить, но они принадлежат мне, я к ним привыкла, и пусть будет так. А дальше, как судьба повернет. Все равно однажды мы выедем на нужную дорогу.- Луиза улыбнулась.
Карета свернула к двухэтажному небольшому строению. Из дверей показался мужчина лет пятидесяти и остановился в ожидании. Георг вышел первым и открыл дверь для Луизы. Хозяин подошел к ним.
- Добро пожаловать. Проходите.
К спрыгнувшему на землю кучеру подбежал парнишка.
- Я помогу управиться с лошадьми. Ух, ты, красавцы! Видать из хороших конюшен. Я в этом понимаю. Будем распрягать?
Кучер пожал плечами.
- Подождем распоряжений.
Парнишка восторженно осматривал упряжь, погладил ближайшую лошадь по ноге.
- Наверное, знатная дама?
- Не из простых.- Кучер снисходительно ухмыльнулся, не мешая парнишке восхищенно прищелкивать языком.
Луиза и Георг прошли в дом.
- Какие будут указания?- Хозяин держался очень радушно, без лишней угодливости.
Луиза огляделась, заметила камин с потрескивающими дровами. Она обратилась к Георгу.
- Я пока посижу у огня. Распоряжусь потом, еще не решила.
- Хорошо.- Георг повернулся к хозяину.- А мне бы комнатку, нужно поработать с бумагами.
- Поднимайтесь наверх.- Хозяин указал на лестницу и обратился к Луизе.- А вы присядьте. Там удобное кресло. Прислать кого-нибудь?
- Нет, не беспокойтесь. Пока не надо.- И добавила застенчиво, испытывая расположение к этому приятному человеку.- Люблю смотреть на огонь и слушать его тихую песню.
Она села в кресло. Стояла тишина. Луиза окунулась в свои мысли и смотрела на огонь, не видя его, но ощущая успокаивающе тепло. Через время сзади послышалось вежливое покашливание. Луиза обернулась.
- Простите, я на секундочку.- Хозяин подошел ближе.- Только сказать, что здесь с боку висит колокольчик. Если что понадобится – подергайте за веревочку. Приду я или жена.
- Да, хорошо,- кивнула Луиза.
- Отдыхайте.- Хозяин направился к лестнице, но остановился.- Простите еще раз. Скажите, я мог видеть вас раньше?
- Возможно, я много путешествую, бываю в разных местах.
- Нет,- хозяин мотнул головой.- Если видел, то только здесь. Я никуда не езжу.
- У вас я впервые.
- Странно.
- Почему?
- Знаете,- хозяин помялся,- не хочу хвастаться, но у меня есть одно свойство, проверенное годами – идеальная память на лица. Таким меня создал Господь. Я очень горжусь этим и дорожу, потому что память помогает мне даже в работе.
- Любопытно.- Луиза продолжала разговор, потому что ей нравилось делать человеку приятное, а этот господин явно хотел похвастаться своей исключительностью.- Не стойте, присядьте.
Луиза поймала себя на мысли, что таким хитроумным способом – заботой о постороннем человеке – пытается убежать от одиночества, к которому всегда стремилась.
- Присядьте,- повторила она, видя, что хозяин колеблется.- Как вас зовут?
- Мигель.- Он робко присел на краешек скамьи.- Право, неудобно, вы явно хотите побыть одна.
- Этого у меня не отнять,- грустно улыбнулась Луиза.- Как все женщины, я любопытна. Тем более не успокоюсь, ведь вы намекнули, что видели похожее лицо. Давайте будем вспоминать. Подключайте свою идеальную память.
- Зря вы иронизируете.- Мигель попытался скрыть обиду.- Если бы вы знали, как удивляются люди, когда сталкиваются с моим умением всех помнить. Это сейчас у меня почти не бывает постояльцев. А когда открывается охотничий сезон, только успевай принимать гостей. Леса у нас известные. К примеру, останавливается компания, располагается у камина и некий господин спрашивает: «А нет ли у вас сосновых дровишек, люблю запах хвои». Конечно, есть. Через год этот господин вновь попадает ко мне. Только на порог, а я – проходите, сию минуту сосновые дровишки принесут. Удивляется, ему приятно, что узнан, становится более щедрым. Привозит друзей. Кто-то во время обеда просит подогреть вино – готово! В следующий раз, хоть через три года, я ему обязательно подам горячий напиток. Заключают пари, выдумывают что-то необычное, хотя такое запомнить – дело совсем пустяковое. Как я говорил, я хорошо помню лица. А вас, простите, почему-то…- Он замолчал и задумался, потом смущенно улыбнулся.- Нет, хотя это странно. Ну, ладно, не буду мешать.
- Вы мне не помешали. Я никуда не спешу и могу отдыхать, сколько пожелаю. Мне было интересно. Я о вас кому-нибудь расскажу.
Мигель поднялся.
- Спасибо, это не обязательно.
Он стал подниматься по ступеням и вдруг остановился. Луиза услышала тихое: «Не может быть», такое взволнованное и удивленное, что обернулась. Мигель смотрел на нее, широко раскрыв глаза. Потом, повторив еще раз: «Не может быть», подошел и сел, все так же глядя на нее и моргая, отчего лицо могло бы показаться глупым, если бы не безмерное удивление.
- Что?- Луиза слегка опешила.
Мигель мотнул головой и провел ладонью по глазам. Луиза наклонилась к нему.
- Да говорите же. Вы ведете себя так, словно увидели приведение.
- Простите. Я не хотел вас напугать. Это все моя гордыня. Просто я вспомнил и впал в грех, восхитившись собой.- Мигель похлопал ладонью по лбу и негромко рассмеялся.
Луиза смотрела молча, ее лицо ничего не выражало. Мигель спохватился.
- Еще раз, простите,- сказал он уже серьезно.- Я вам расскажу, но прошу поверить, хотя я сам вряд ли бы поверил. Понимаете, госпожа…
- Зовите меня Александра.
- Госпожа Александра. Я не видел раньше вашего лица, теперь я это понимаю. Но сходство удивительное.
- С кем?
- Ни с кем, а с чем. С выражением глаз!
Мигель это произнес очень торжественно.
Луиза слегка приподняла брови.
- Это было так давно,- заговорил Мигель,- я даже сейчас точно скажу. Да, да…Удивительно, но это произошло в точно такой же день, как сегодня, девятнадцатого октября четырнадцать лет назад.
- Такая точность! – Не выдержав, с иронией произнесла Луиза.- Тоже память?
Мигель не обиделся, он уже несся по волнам воспоминаний.
- Я запомнил эту дату. Мы готовились к празднику: жене в этот день исполнялось тридцать лет. Я унаследовал свое дело от отца, несколько лет мы выкарабкивались и вот смогли себе позволить отпраздновать, не широко, но вполне прилично. В наших краях октябрь – почти глубокая осень, а в тот год, как и сейчас, погода стояла великолепная. Вокруг было тихо, красиво, высохшие листья осыпались с почти неслышным звоном. Мы суетились, жена бегала счастливая, а я, гордясь, что смог в жизни кое-чего добиться, прибывал в отличном настроении. И когда к нам завернул молодой человек, я встретил его радушно. Но он не отреагировал на мою повышенную любезность. Спросил, можно ли остановиться и, пройдя к камину, сел на это самое место и молча уставился на огонь.
- Кто это был?- У Луизы учащенно забилось сердце.
- Просто постоялец. Он не представился. Красивый молодой человек, высокий, хорошо одетый. Лошадь исправная, видно, что из очень хороших конюшен. Так он и сидел, ничего не спрашивая для себя. Я подошел узнать, не надо ли чего, и он обернулся на мои шаги. Его взгляд…Вот сегодня вы, госпожа Александра, посмотрели на меня ЕГО взглядом, когда обернулись. Это не спутаешь.
- Каким же был мой взгляд?
- Многослойным. Очень грустным на первом плане, но грусть такая тихая, тихая, с пониманием, что ничего изменить нельзя. На дальнем слое угадывается осознание настоящего счастья, которое довелось испытать. И в один миг все это сфокусировалось в одну точку, когда вы услышали шаги. Вспыхнула надежда: а вдруг… Вы не вернулись в реальность из своих воспоминаний и от очень сильного желания или ожидания чего-то, время для вас сжалось. Вы на миг очутились на грани между прошлым и настоящим и надеялись увидеть того, о ком все это время думали. Точно, как в тот далекий день. Поверьте, абсолютно одинаковое выражение и, видимо, одинаковые мысли.
- Вы разговаривали с ним?
- Да. Мне стало безумно жаль его. Я просто спросил: «Неуж-то все так плохо?» Наверное, он понял по моему взгляду, что меня не зря прозывают философом, поэтому сказал без всяких объяснений:
« У меня нет надежды. Может, не стоит возвращаться?»
« А нужно?»
« Я выполнял важное поручение, необходимо доложить. Служба».
« А она ждет?»
« Да. Но против нас судьба. Мы все равно не будем вместе».
Луиза не сводила с Мигеля глаз, вслушиваясь в каждое слово.
Мигель продолжал.
- Меня поразило сегодняшнее открытие. Я давно разобрался с внешностью людей, для себя разложил их группами и так и этак, уже не интересно. А здесь – просто взгляд, отражение состояния души. Это неисчерпаемо, какая пища для размышлений и поисков.
Мигель понизил голос и сказал шепотом, словно открывая Луизе некую тайну:
- Прекрасно, когда у человека есть возможность совершенствоваться. Не стоять на месте, а искать и находить смысл в жизни. Спасибо вам!
Он встал, горячо поцеловал Луизе руку и, не переставая благодарно кивать, направился к лестнице.
- Подождите.- Луиза поднялась и протянула руку.- Не уходите.
- Я сейчас пришлю жену,- торопливо сказал Мигель.
Луиза подбежала к нему и, взяв за обе руки, встряхнула его.
- Да подождите! Вы же не рассказали про тот день.
- Я все рассказал. Всего один миг, одно выражение глаз – и все. Как в зеркале.
- Я не о глазах. Что-то ведь случилось в тот день? Не зря вы вспомнили так подробно даже разговор, словно много раз рассказывали об этом или перебирали в уме. Видите, я тоже немного философ.
- А зачем вам это? Вы сказали, что впервые в наших краях. Людей здешних не знаете, вряд ли мой рассказ будет вам интересен.
Вот и взбунтовалась королевская кровь! Но Луиза подавила желание немедленно заставить, приказать рассказывать! В этом далеком глухом краю вряд ли знают в лицо свою королеву, а она сама поставила дело так, чтобы ее принимали за другую. От сознания, что она вымаливает у чужого мужчины не весть что, по его разумению, от стыда, что вдруг когда-то Мигель узнает, кто смотрел на него умоляющими глазами и окажется в неловком положении, виня себя, что противоречил и заставил ее оказаться в подобной ситуации, у Луизы навернулись слезы. Она закрыла лицо руками и расплакалась.
- Боже мой!- Мигель забегал вокруг нее, не зная, что предпринять.- Да как же так? Почему?
Первым его желанием было протянуть руку и погладить Луизу по голове, как обычно пытаются успокоить детей. Но Мигель вовремя спохватился, что жалость обычно вызывает обратную реакцию, словно проявление сочувствия дает разрешение на более бурные слезы. После минутного колебания он оторвал ее руки от лица, спросил спокойно, с расстановкой:
- Что случилось?
Луиза одной рукой вытерла слезы, успокаиваясь, проговорила:
- Не думайте, что я лезу не в свое дело. Уже давно я ищу одного человека. Где он может быть – не знаю. Езжу в надежде, что смогу за что-то зацепиться. Поэтому мне важно знать… Четырнадцать лет назад…Совпадение? И прошу вас, не говорите больше «нет». Если у вас сейчас неотложные дела, пообещайте мне потом все рассказать.
- Нет, я свободен. Сожалею, что не понял сразу, насколько серьезна ваша просьба. Голова закружилась от распиравших мыслей. А ведь знаю: нельзя отрываться от земного. Виноват. Давайте сядем. Что вы хотите знать?
- Все о том молодом человеке. Что только можете вспомнить.
- В этом я плохой помощник. Он даже не был постояльцем, и видел я его всего чуть-чуть. Ни имени не знаю, откуда и куда ехал. И разговор, о котором я говорил, был единственным. Но тот далекий день, девятнадцатого октября, забыть трудно.
Мигель замолчал и некоторое время сидел, глядя в одну точку. Потом заговорил торопливо, словно старался успеть за побежавшими воспоминаниями.
- В нашей деревне жила девушка, Эмилия. Мы звали ее Эмми. Ее мать умерла рано, а когда Эмми подросла, и отец оставил ее. Девчушка осталась одна, ее приютил друг отца, сапожник. У него самого была большая семья, перебивались, как и многие жители, но у Эмми больше никого не было, не бросать же ее. Она помогала по хозяйству, смотрела за детишками и все такое. Прошло несколько лет. Эмми выросла красавицей. Небольшого роста, худенькая с прелестным нежным лицом. И всегда была веселая, задорная. Вскоре сообразила, что она в тягость другу отца от его неустроенной жизни. Обращалась ко мне, спрашивая работу, но мы сами тянули свое дело, подрастали две дочери, уже помогали, и я каждую копейку откладывал им на приданное. И тут Эмми повезло, как посчитали в народе. На нее обратил внимание местный егерь, зажиточный одинокий мужчина. Не весть какой человек, грубый, вспыльчивый, кичился своей должностью и с другими обращался свысока. Он был не из наших, приехал со стороны с назначением на эту должность. Стали поговаривать, завидный, мол, жених, с достатком, а характер – так это стерпится. И когда егерь не стал давать прохода Эмми, посчитали, что дело сделано, девушка будет пристроена, выбирать не приходится, ведь совсем нищая. Эмми смеялась, отнекивалась, а потом поняла, что действительно другого исхода для нее нет, и сразу переменилась. Говорят, долго плакала, а уж когда сапожник намекнул, что раз есть куда идти, пора и честь знать, Эмми согласилась. Егеря просто распирало от гордости, когда он шел рядом с ней, настолько хороша была его невеста. Юная, свеженькая с огромными, теперь уже печальными глазами, что придавало ее внешности особую пикантность. А тут еще выяснилось, что егерь безумно ревнив. Буквально землю рыл, как говорят, стоило Эмми с кем-то заговорить или улыбнуться. Прямо заявлял: все, мое, ни-ни. И на сапожника рычал, даже кинулся как-то с кулаками, когда тот приобнял ее, рассказывая что-то веселое. Единственное, что позволял, общаться Эмми с моей Мари, женой. Считал нас почти ровней себе, да и Мари была намного старше Эмми и замужней. Егерь часто захаживал ко мне, сидел у камина и разглагольствовал о себе – замечательном. Строил планы, хвалился, что в милости у вышестоящих и болтал о разном. Я умел его слушать не слыша, подходя философски: пусть потешит хоть самого себя, раз остальным до его разговоров нет дела. Кивал, поддакивал, хотя тому это не очень нужно было, лишь бы говорить. Так они и обвенчались… Жалко было этот цветок. Ей бы сгорать от любви, осчастливить кого-то смехом и светом глаз, но такая досталась доля маленькой Эмми. Не нам решать, какую выбрать судьбу.
- Бесполезно спорить с судьбой,- произнесла Луиза так, как повторяют чужие слова.
- Став его женой, Эмми вовсе не поднимала глаз на людей, кивала и торопливо проходила мимо, потому что муженек устраивал жуткие скандалы, находя иной смысл в ее улыбках кому бы то ни было. А народ заговорил: загордилась, став богатой, мол, деньги портят людей. Таково свойство человека: любят выискивать и смаковать недостатки других, в плохое верят охотно и сразу. Но не объяснишь же каждому, что происходит на самом деле, да они и сами знали, а если не поняли сразу – уже трудно сдвинуть человека с его точки зрения.
И вот наступил тот самый день. Эмми упросила мужа позволить ей навестить Мари и поздравить с рождением. Он отвел ее к нашему дому, а сам остался невдалеке, окруженный мужиками. Близилось начало охотничьего сезона. Открытие провозглашал он, но так поставил дело, что приходилось чуть ли не выпрашивать разрешение. Все ждали это время, старались обеспечить себя каким-то запасом, а егерь любил поиграть на нервах и упивался направленными на него вопрошающими взглядами. Мужики начинали задолго обхаживать его, а он, обычно не общающийся с ними, позволял вести с собой разговоры, находясь в центре внимания, что в очередной раз подчеркивало его значимость.
Эмми прошла к Мари перед самым приездом молодого человека. Пробыла не долго и спустилась вниз как раз, когда я вел с приезжим тот разговор. Он обернулся на шаги, когда Эмми была у самой двери и открывала ее на улицу. И тут случилось непонятное. Наш молодой человек вдруг широко раскрыл глаза, вскочил и крикнул…Выкрикнул женское имя. Эмми уже вышла за дверь, не думая, что обращались к ней. Тогда постоялец бросился к окну, глянул и выскочил вслед за ней. Я опешил, но сразу сообразил, что молодой человек ошибся, приняв ее за другую.
- Какое же имя он назвал?- Луиза теребила перчатки, не спуская глаз с Мигеля.
Мигель задумался.
- Нет, может, потом вспомню. Не отложилось. А в тот миг я подумал: «Боже мой, что будет, если егерь увидит, как какой-то красивый незнакомец так вольно обращается с его женой?» Выбежав за дверь, он еще раз окликнул ее, догнал, схватил за плечи и развернул к себе. Я был уже рядом и увидел, как он замер, глянув Эмми в лицо. Вы видели, как гаснет свеча? Не в тот момент, когда ее затушишь, а когда догорает до конца? Огонек еще цепляется за что-то, но бледнеет, бледнеет и, почти исчезнув, вспыхивает в последний раз искоркой и пропадает совсем. Вот так и в глазах того парня гасла надежда. Горевшая ярко, с искрами, она медленно исчезала. Он все так же не выпускал плечи Эмми, пробормотал: «Простите, ошибся. Вы так похожи, та же фигура, походка» и, глянув на нее уже реальными глазами, добавил: «И такая же прекрасная». Эмми смотрела на него во все глаза. А егерь уже подбегал к ним. Он рванул Эмми на себя и сильно ударил ее по лицу. И знаете, что сделала после этого малышка? Она плюнула в его перекошенную рожу, выплескивая вместе с этим ненависть к нему и свое унижение.
- Добрый день,- послышалось рядом, и Луиза и Мигель вздрогнули. Возле них стояла невысокая полная женщина и еще раз сказала, склонив голову в сторону Луизы:- Здравствуйте. Я, наверное, помешала, окликнула издали, а Мигель не услышал.- Она бросила на него мягкий упрекающий взгляд.
Мигель протянул к ней руки и сказал Луизе:
- Это моя Мари.- Подвинулся на скамье.- Посиди с нами. Я тут ударился в давние воспоминания. Помнишь маленькую Эмми и тот наш несостоявшийся праздник в твои тридцать лет?
- Ах.- Мари горестно покачала головой.- С чего это?
- Так получилось, я потом расскажу. Садись рядышком, мне немного осталось.
Мигель взял Мари под руку и, скрестив пальцы, они сели совсем близко друг к другу.
Мигель продолжал.
- Это рассказывать долго, а все произошло в какое-то мгновение. Егерь никак не отреагировал на плевок, развернулся и ударил в лицо молодого человека. Тот, не зная всей подоплеки дела, растерялся, но тут же выхватил шпагу. Я пытался схватить его за руку, мужики почти оттащили егеря, но… Они ударили одновременно. Чуть быстрее егерь метнул нож, а он владел им мастерски, и был проткнут шпагой.
Луиза побледнела и закрыла глаза. Сидела так, не шевелясь и покусывая губы. Мигель и Мари переглянулись, потом Мари осторожно погладила Луизу по руке.
- Ничего, ничего,- проговорила Луиза.- Я слушаю. А дальше?
Мигель и Мари вновь переглянулись, Мари еле заметно пожала плечами.
- Не молчите, Мигель. Егерь был проткнут шпагой?
- Да, умер сразу.
- А нож попал…
- В плечо,- торопливо добавил Мигель.
Луиза с надеждой приподняла брови.
- Да, да,- вновь заторопился Мигель.- Он был ранен, побледнел, пошатнулся. Но вытащил нож и бросил его на землю. Моя Мари уже была рядом, хотела успокоить Эмми, но та была в порядке, только закрыла рот рукой и молча смотрела на мужа. Я принес кусок холста и перетянул рану.
Он замолчал.
- А что потом?- Спросила Луиза.
- Уехал. Сказал, что не может оставаться – дела. Обещал, добравшись до ближайшего города, сообщить куда надо, все рассказать, ну а мы вроде как свидетели будем.
- Уехал,- прошептала Луиза.- Вот так просто сразу и уехал?
- Да.
- А дознание? Он должен был остаться.
- Обещал же, что доложит и там, наверное, рассказал, кто он и откуда. Человек был не простой, из знатных.
- Кто-нибудь приезжал?
- Конечно. Постановили: дуэль, хоть и случайная. Особого шума не было.
Луиза больше ничего не спросила, повернулась к камину и смотрела на огонь. Было тихо. Мари крепче сжала пальцы Мигеля.
Все так же не поворачивая головы, Луиза проговорила:
- Спасибо вам. И, извините, что заставила вспоминать о неприятном. Будьте добры, Мигель, позовите моего сопровождающего.- Видя, что вслед за ним поднялась и Мари, улыбнулась.- Посидите со мной, еще немного поговорим.
Мигель бросил на Мари настороженный взгляд и, чуть поклонившись, ушел.
- Мари,- заговорила Луиза,- может, вы что добавите?
- Даже не знаю. Я ведь не слышала весь разговор и не была рядом в момент происшедшего, пришла позже.
- Я подумала, что до вас могли дойти какие-то разговоры. Мы, женщины, обычно любим посудачить и знаем гораздо больше мужчин. В вашем краю это событие было явно необычным, думаю, его обсуждали на каждом углу. Какие-то слухи, догадки?
- Основное я знаю из слов мужа, он не будет перевирать.
- А он рассказывал вам, какое имя выкрикнул тот молодой человек? Мигель не мог вспомнить.
- Ну, как же!- Мари явно обрадовалась, что может хоть чем-то помочь своей собеседнице.- Это я не забыла.
В это время вошел Георг, следом Мигель.
- Вы меня звали?
- Георг, я передумала. Мы едем в гости.
- Сейчас?
- Да. Распорядись, если лошадей уже распрягли. Я подумала: нехорошо портить людям праздник. Как сказал только что один господин: нельзя отрываться от земного. Так ведь, Мигель?
Тот развел руками с довольным лицом.
- Георг, отправь кого-нибудь вперед, пусть сообщат, что мы все-таки прибудем, так как уладили все дела. Ступай.
Луиза повернулась к Мари.
- Так вы сказали он крикнул..?
- Луиза.
- Да-да,- подтвердил Мигель,- точно. Как я забыл, это же так просто.
- Мы говорили с Эмми об этой Луизе. Какая она счастливая, ведь ее по-настоящему любят! Эмми сказала, что когда ее догнали и развернули, она увидела такие любящие глаза, что в один миг поняла: любовь – это великая награда, к ней надо стремиться, а не подстраиваться, как она, под ситуацию и обманывать себя объяснениями, что так сложились обстоятельства. Знаете, она плакала, когда вспоминала тот взгляд, как вместо любви в нем появлялись сожаление и боль. И мы решили, что у этого парня не все гладко в жизни. Эмми даже говорила, что если б муж не был убит, она бы сбежала от него, чтобы не разрушать свое видение мира, которое обрела с помощью незнакомого человека, хотя и видела его всего лишь миг.
- А где сейчас эта девушка?
- Не знаем, - пожала плечами Мари.- После смерти егеря нагрянули его родственники, Эмми выбросили на улицу, обвинив, что он умер из-за ее распутства, от удара шпаги любовника. Она заходила к нам проститься, собралась уехать куда-нибудь, но была совсем без средств. Мы ей немного помогли.
Мигель наклонился и чмокнул жену в голову.
- Это моя Мари сделала для нее все, что смогла. К тому дню рождения я подарил ей малюсенький золотой кулончик на тонкой цепочке – единственное, что смог позволить. Я помню, как она глянула на меня вопрошающе, стянула эту цепочку и протянула Эмми. Мы всегда понимали друг друга с одного взгляда. Я от души сделал подарок своей жене, она с чистым сердцем отдала его для доброго дела, так что надеемся: все пошло во благо Эмми. Но до сего дня о ней больше ничего не слышали.
Луиза поднялась и обняла Мари.
- У вас доброе сердце. Легче жить, когда знаешь, что существуют в этом мире люди с чистой душой. Спасибо вам!
- Да что вы,- засмущалась Мари, - я ничего особенного не сделала.
- Я знаю, что у вас сегодня день рождения. Поздравляю вас и в этот день и за ваше тридцатилетие. Вот…
Луиза сняла с пальцев перстни и высыпала в руки Мари.
- Нет, нет,- Мари в испуге пыталась все вернуть Луизе.- Бога ради, не делайте этого. Я ничем не заслужила.
Но Луиза крепко сжала руки Мари.
- Не лишайте меня возможности сделать вам подарок. И поверьте – это от чистого сердца и чтобы загладить, может быть, свою невольную давнюю вину.
- Господи!- Мари в порыве благодарности поцеловала руку Луизе.
Вошел Георг.
- У нас все готово.
- Прощайте, - обратилась Луиза к хозяевам двора.- Мигель, я постараюсь что-нибудь сделать для вас. Может, пришлю книги по философии или что-нибудь еще. Я подумаю, трудно решить на ходу.
Луиза обернулась к огню, обвела взглядом камин, скамью, проследила путь от камина до двери, словно провожала взглядом уходившего человека. Потом вновь глянула на Мигеля, и тот увидел в ее глазах вопрос, который она так и не задала. Бросив: «Оставайтесь с Богом», вышла вслед за Георгом.
- Такая приятная женщина,- проговорила Мари, прижимая к груди зажатое в ладони золото.- Зачем ты ее обманул, Мигель? Почему не сказал правду?
- Пожалел. Госпожа кого-то ищет. Я видел блеск ожидания, когда она обернулась на мои шаги. Глаза от этого живые и ясные. Пусть никогда не гаснет огонь надежды в ее глазах. Пока надеешься – живешь.
- Ты не прав. Ложная надежда иногда мешает, из-за нее можно прозевать что-то очень главное в жизни. Она сильная. Догони, скажи, что он умер в тот день.- И, видя, что Мигель колеблется, подтолкнула его.- Давай!
Мигель сбежал со ступеней и ринулся вслед за каретой, окликая и махая рукой.
Георг обернулся, глянул в окно.
- Ваше Величество, этот человек зовет нас. Надо остановиться.
- Нет.- Луиза не обернулась.
- Возможно, мы что-то забыли.
- Нет!- Луиза закричала так громко, что Георг в испуге отдернул руку, намериваясь стуком дать знак кучеру остановиться.
- Нет!- Вновь закричала Луиза и зажала уши.- Не смей! Слышишь, не смей! Я запрещаю! Я не хочу знать, о чем он хочет рассказать. Я не должна знать! Нет! Нет!
Луиза продолжала сжимать уши и громко кричать. Георг, оправившись от неожиданности, попытался слегка погладить Луизу по плечу, успокаивая, но она сбрасывала его руку и громко рыдала, мотая головой. Георг обнял ее и крепко прижал к себе. Луиза плакала навзрыд, как обиженный ребенок, выплескивая вместе с рыданиями боль одиночества, несбывшиеся надежды, осознание правдивости слов, сказанных когда-то Хильдой. Это было в другой жизни – счастливой, где она по-настоящему жила: пела, смеялась, любила.
Постепенно плач становился тише, Луиза лишь изредка всхлипывала, проглатывая подкатывающийся к горлу комок.
Георг постучал кучеру, карета остановилась.
Луиза подняла голову и испуганно огляделась.
- Почему мы остановились?
- Успокойтесь.- Георг осторожно убрал с ее лба мокрые волосы и слегка их пригладил.- Скоро имение герцога. Если хотите, мы туда не поедем или немного переждем в карете.
- Мы поедем. Люди ждут, нужно выполнять свои обязанности. Пусть трогает.
Георг стукнул в стенку. Луиза взяла его руку.
- У меня к тебе просьба. Мы пробудем некоторое время у герцога. А ты, мой друг, обязательно побывай на том постоялом дворе, узнай, что хотел сказать хозяин. Только…- Она помолчала.- Только никогда не рассказывай мне, о чем ты узнал. Да я и не спрошу. А если спрошу, скажи, что не застал хозяев дома или придумай еще что-нибудь. Даже если я буду приказывать. Расспроси Мигеля о его нуждах, желаниях, я хочу ему помочь.
- Я сделаю,- кивнул Георг, раздумывая, что могло случиться в то короткое время, пока Луиза оставалась в гостиной.
Они ехали молча. Луиза, как всегда, была задумчива и грустна. Только…Словно грусть повернулась к ней другой стороной, обдав крылом скорби, отчего изменился прищур глаз и уголки губ еле заметно опустились вниз. С таким выражением обычно не путешествуют, оно таит в себе некую постоянность и призывает к жизни если не затворницы, то в ограниченном обществе, потому что путешествие – это, кроме приятного провождения времени, поиск и надежда, а в Луизе чувствовалась надломленность.
- Ваше Величество, позвольте узнать ваши дальнейшие планы?
- После герцога вернемся домой, побудем некоторое время – и в путь. Маршрут выберешь сам.
- Вновь выбирать, не зная цели?
- Мы будем искать. Искать. Искать.- Луиза отвернулась к окну, но Георг успел заметить скатившуюся по щеке слезинку.
Вдали послышался приближающийся топот.
Георг выглянул в окно.
- Ваше Величество, нас встречают. Давайте остановимся.
Герцог и его гости окружили карету.
- Ваше Величество!- Герцог почтительно склонился к ее руке.- Какой счастливый случай привел вас ко мне! И какое несчастье, что я принимаю вас не в замке, а в скромном охотничьем имении.
- Я тоже не в парадной форме. Искренне прошу прощения за свой внешний вид – дорога. Сейчас я простая путешественница и сожалею, что ступлю в ваши великолепные владения в этих скромных одеждах.
- Ваше Величество, вы выглядите, как всегда, превосходно!
- Конечно. Все знают, что я самая счастливая женщина!
Луиза засмеялась.
==========================================
Т Р О П И Н К А Д Л И Н О Ю В 1 0 0 Л Е Т
- Мей, смотри, как красиво!
Они стояли на возвышенности, под ними простирался лес.
- Видишь вон те строения и блеск озера, о котором я тебе столько рассказывал? Я вижу по твоим сияющим глазам, что не зря мы поехали сюда.
- Олл, я словно проснулась. Учусь заново смотреть на этот мир. Я так давно не дышала, не восторгалась и все еще прилагаю усилия, чтобы поверить: мы, наконец, вместе.
- А я никогда не сомневался в таком исходе. Разве могла непонятная вражда наших родов пересилить любовь, которая бушует в моем сердце? Самое удивительное: сейчас уже никто толком не знает, из-за чего два рода на протяжении длительного времени не общаются друг с другом. Почему это должно касаться нас, даже если кто-то был не прав? Ох уж эти наши предки, далекие и чужие. А ты – рядышком, самая близкая и родная. И я тебя не променяю ни на какую родовую прихоть.
Мей рассмеялась.
- Знаешь, Олл, что я вспомнила? Как ты впервые привез меня в свой дом. Я, не зная, как себя вести, долго рассматривала огромную картину вашего знаменитого пра-пра… Твоя бабушка стояла рядом и гордо пояснила: «Это великий Рой». А я смотрю – у великого глаза несчастные, словно и титулы, и власть для него – бремя. Видимо, его писал очень хороший художник, смог уловить настоящее нутро этого человека. Я сказала тогда: «Бедный, глаза очень печальные», а бабушка вдруг непонятно почему взорвалась, словно я уличила ее в чем-то неприличном и стала путано объяснять, что ее дед был достойным человеком, для которого долг – превыше всего, что бы не говорили. Это я сейчас смеюсь, а тогда страшно стушевалась, поняв, что коснулась того, о чем обычно не говорят.
- Да, она и мне все твердила, чтоб ты поменьше лезла не в свои дела. А уж когда узнала, из какого ты рода, подняла всех против тебя.
- Олл, правда же, это было ужасно?
- Наверное, но уже все позади. Давай-ка возьмем за привычку всегда смеяться над проблемами. А то с ними носишься, носишься, они и задирают нос, выпячиваются еще больше. Хочешь, задержимся здесь, полюбуемся видом наших лесов, а кони попасутся. Или начнем полный отдых на месте?
- Поехали, только не спеша. Буду вертеть головой во все стороны, так здесь красиво. Хорошо все-таки, что мы убежали от всех! Да, да, убежали, другим словом это не назовешь.
- Ничего страшного! Я ведь велел передать, что мы ждем их завтра, а сами уехали, чтобы подготовить прием. Это поместье охотничье, здесь никто давно не был, поэтому много работы.
- Олл, это тебе хочется, чтобы так думали! Но любой поймет, почему новобрачные уединились. И никто не осудит, посмеются и дружески пошутят. И даже если обидятся, мне все равно, хоть это, наверное, и неприлично. Для меня главное – ты, чтобы всегда был рядом. И тогда все будет хорошо.
Они ехали совсем рядышком и с улыбкой смотрели друг на друга.
Деревья расступились, показалось ограждение с широким въездом. Лошади, воспитанные в этом поместье, заржали и быстрее понесли ко двору.
Мей и Олла окружили подбежавшие люди и, почтительно склонив головы, с любопытством поглядывали на новую хозяйку.
Олл спрыгнул с коня, поводья которого сразу же подхватили, и помог слезть Мей. Потом огляделся.
- Здравствуйте, друзья. Рад всех видеть. Это - моя Мей. Я думаю, вы ее полюбите, она хорошая,- засмеялся он, нежно глядя на свою любимую.- Особенно суетиться не надо, оставьте это на завтра – будет много гостей. Спокойно делайте свои дела, мы не будем мешать. Надеюсь, сегодня найдутся пригодные для отдыха комнаты? Пусть кто-нибудь нас проводит.
К ним подошла совсем молоденькая девушка, с восхищенной улыбкой глядя на Мей.
- А, Грейси,- потрепал Олл ее по щеке,- все хорошеешь?
- Да куда мне?- смущенно отмахнулась Грейси и не удержалась, обратилась к Мей.- Вы – чудо! Как можно быть такой хорошенькой! Никогда не видела ничего подобного. На вас невозможно насмотреться!
Мей не знала, как отвечать на такую прямодушную откровенность. Она еле заметно пожала плечами, оглядываясь на Олла.
Тот громко засмеялся.
- Привыкай! Мои люди добрые, без хитрости и говорят все прямо в глаза. Грейси, не убегай далеко, если нужно, поможешь Мей.
- Какая из меня помощница? Я буду только ахать и всплескивать руками.
Олл вновь небольно ущипнул ее за щечки, с довольным видом поглядывая на Мей.
- Беги, деточка, вперед, показывай наши комнаты. Ну, моя родная, идем домой.
Он взял Мей за руку и повел к зданию.
- Нет.- У ступеней Мей остановилась.- Не хочу в дом. Олл, давай прямо сейчас побежим в лес, к озеру. Мне так хорошо, хочется подольше сохранить в душе это состояние.
Олл внимательно посмотрел на Мей, ничего не говоря, обнял и притянул к себе.
- Иди одна,- прошептал он ей на ухо.
- Я хочу с тобой.
Олл отстранился и сказал серьезно.
- А ведь ты хочешь побыть одна. Просто в твоей жизни пропущен важный этап. Что делает девушка в последний вечер перед свадьбой? Плачет, прощаясь с девичьей волей, рыдает у мамочки на плече, не желая расставаться, чтобы еще немного побыть деткой. Так положено, это своеобразный ритуал. А ты что делала? Знаю, знаю. Когда объявили, что завтра срочная свадьба, ты рыдала от радости и, наверное, этим слегка обидела родителей. Пусть теперь все будет по правилам. Пойди одна. Может, тебе вздумается погрустить, всплакнуть, а нет, так смейся и обязательно полюбуйся собой – ты так хороша! Беги-беги. А я все-таки пройдусь по хозяйству, нельзя обижать людей, они работают и готовятся, могут счесть меня равнодушным к их стараниям. И очень скоро я тебя догоню.
- А я не заблужусь?
- Нет, здесь все просто. Вон проглядывает поляна сквозь деревья, за ней – совсем редкий лесок, и сразу – озеро.
- Олл, только будь готов к тому, что я сяду за обеденный стол в испачканном платье, мы ведь не взяли багаж, убегая от гостей. Это будет очень неприлично?
- Шутница.- Олл слегка подтолкнул ее.- Иди.
Мей немного поколебалась, уловив внутри себя удивление: как хорошо Олл ее знает. Отбежав недалеко, остановилась и оглянулась. Олл послал ей воздушный поцелуй и помахал рукой. Мей обкрутилась на одной ноге вокруг себя, взмахивая юбкой, послала ответный поцелуй. И уже не спеша направилась в сторону леса.
Он был совсем реденький: полоска между поместьем и поляной, которая встретила Мей густой, совсем еще молодой зеленью. Какой же она будет, когда наберет силу? В стороне паслись кони, фыркали и ненадолго замирали, уткнувшись мордами друг в друга. Этим великолепием можно любоваться и любоваться. Но, чуть позже. Сначала к озеру! Набрать в пригоршню воды, подбросить ее вверх и подставить лицо под чистые сверкающие капли. Пусть они смоют последние остатки неуверенности и ту легкую тревогу, которая балластом лежит на дне души, не давая ей воспариться в полную силу. А этой траве она еще отдаст дань: будет лежать весь день там, где она растет особенно густо, и рассматривать небо сквозь сплетенные стебельки. И вдыхать этот пряный запах: смесь свежей земли и сочной травы.
Мей пробежала через поляну и шагнула в лесок. Красиво! Тихо и уютно. Здесь невысокая трава слалась ровным ковром, молодые листочки деревьев едва прикрывали ее от солнца и искрились яркой зеленью.
Мей засмеялась – так было хорошо. Перебегая от дерева к дереву, она с любовью гладила стволы, а те, что потоньше, легонько встряхивала и, прищурив глаза, любовалась, как ветки качаются на фоне неба. Мей оказалась у деревца с удивительно гладкой корой, а невдалеке, на расстоянии вытянутой руки, увидела еще одно, похожее на первое, как отражение в зеркале. Перебегая от одного к другому, Мей поочередно кружилась вокруг каждого, все убыстряя темп, с удивлением прислушиваясь, как чисто и по-детски звучит ее смех. Слегка запыхавшись, она остановилась и прижалась спиной к стволу, чтобы передохнуть.
И увидела тропинку.
Хорошо утоптанная, она пролегла как раз между двух деревцев и была хорошо видна. Мей смотрела с удивлением. Как получилось, что она тропинку не увидела сразу? Это казалось невероятным. Ведь заметила же она старый иссохший пень с крапинками светлого молоденького мха на огрубевшей коре и мимоходом отметила, что потом обязательно рассмотрит его. Пробегая, удивилась силе травинки, которая в стремлении к свету проткнула сухой лист да так и подняла его на себе, вырастая наравне с другими. А не увидеть явное – это, наверное, сказка.
Мей зажмурилась, постояла так некоторое время и с надеждой открыла глаза: может, все-таки, показалось. Нет. Тропинка тянулась со стороны поместья к озеру. Мей прислушалась, чтобы сориентироваться: да, поместье справа. Слышалось ржание лошадей, которых прогуливали на поляне. Значит, к озеру – туда. Ну, и хорошо. Она пройдет к нему коротким и удобным путем – тропинкой. Если натоптано, значит, освоено и выбрано не зря.
Мей направилась в сторону озера. Совсем скоро за деревьями стало просматриваться свободное пространство. Мей ускорила шаг, но потом остановилась. Со стороны озера слышались голоса. Осторожно приблизившись к краю леса, Мей остановилась и легонько отодвинула ветку.
На берегу стояли двое. Девушка прижимала руку мужчины к своему лицу и смотрела на него необычайно выразительными глазами, в которых читалась безграничная любовь и страстная мольба.
- Не надо, девочка, - услышала Мей.- я не заслуживаю такого внимания. Ты ведь меня не знаешь. И я тебя не знаю. Мы, как две птички, выпущенные в полет, кружили, кружили и заметили друг друга. Но у каждого свое пространство, Чего зря биться крыльями о стену. Потом будет больнее. Жди меня в домике.
Мужчина резко развернулся и быстро пошел к тропинке.
Мей попятилась, потом, поняв, что мужчина движется быстро и может увидеть ее, она развернулась и побежала. У знакомых деревцев резко свернула в сторону, не оглядываясь, пробежала прежним путем и с пылающим лицом выбежала на поляну.
Спиной к ней стоял Олл. Услышав шелест, он обернулся и быстро спрятал за спину букет цветов, но тут же засмеялся.
- Ну, вот, я хотел сделать тебе сюрприз. Впрочем, букет почти готов. Если б ты не бегала так быстро, он был бы такой же прекрасный, как и ты.
Тут Олл заметил пылающее лицо Мей.
- Что-то случилось?
- Ах!- Мей закрыла лицо руками.- Не спрашивай меня. Я ничего не скажу. Иначе ты перестанешь любить меня.
- Мей, что за глупости. Ты заставляешь меня волноваться.
Олл подошел и взял ее за руки. Увидел в придачу к раскрасневшемуся лицу смеющиеся глаза и сказал уже спокойно:
- Рассказывай.
- Я подсмотрела чужую любовь. Случайно. Олл, давай убежим. Сейчас сюда выйдет тот мужчина, глядя на меня, он сразу поймет, что я виновата. Я не смогу смотреть ему в глаза.
Не дождавшись ответа, Мей схватила его за руку и потянула в сторону дома. Войдя в лесок, Олл остановился.
- Мей, подожди, возьми букет, при случае спрячешь лицо в цветы,- пошутил он.
- Извини.- Мей взяла букет и рассмотрела его.- Красиво. Спасибо, мой родной. Ты не сердишься?
- Нет. С чего?
- Мне очень неудобно, что так получилось. Я теперь буду подозревать каждого мужчину и краснеть от любого взгляда: он покажется мне укоряющим. Знаешь, девушка, наверное, из простых: босая и волосы не прибраны. Но как это было красиво! И место там чудесное. Давай попозже сходим туда.
- Обязательно. А пока твои подопечные покинут это место, мы позавтракаем. Нас ждут свежее молоко и изумительно пахнущие булочки. Ты готов к первому завтраку в качестве законной жены?
- Нет. Сначала я позову Грейси, чтобы она попыталась придать мне хоть какой-то приличный вид. Видишь.- Мей показала на подол платья, обильно усеянного соринками.
- Я подожду тебя в сторонке, позовешь.
Грейси принесла воду и стала отряхивать платье Мей.
- Грейси, кроме тебя в имении есть молодые девушки?
- Моя младшая сестра, только она еще не девушка, а совсем молоденькая.
- И все?
- А зачем много? Здесь работают в основном мужчины, выращивают лошадей. Мы с мамой для них готовим.
- А как же здесь обслуживают гостей? Вдруг их приедет много?
- В последнее время никто не приезжал. А вообще у господ есть большая ферма, где заготавливают продукты для главного замка. Сейчас они стараются для завтрашнего приезда гостей сюда. К утру прибудут телеги с продуктами и люди, которые знают, как надо все делать. Они этому обучены.
- А сейчас кто-нибудь гостит здесь?
- Была моя крестная, она из ближайшей деревни, когда-то росла с моей мамой. Но вчера ушла домой.
- А кто же тогда девушка – высокая, волосы распущены, красное платье? Я ее видела. Знаешь?
Грейси замотала головой: нет.
Мей хотела еще что-то спросить, но решила не быть назойливой, девушка просто могла не знать о присутствующих.
Грейси закончила чистить подол.
- Вот так. Сзади немного порвано, наверное, зацепилась за ветку. Я починю, если вы его снимите.
- Не надо, завтра оно мне уже не понадобится, так что пусть остается таким,- повернулась к Оллу и махнула.- Я готова.
Олл подставил ей локоть и чинно повел к ступеням. Не доходя, свернул в сторону и, обогнув дом, они оказались у раскидистого дерева, под которым на брошенной холстине был накрыт завтрак.
- Садись, хозяйка поместья, вот ваше место.- Олл указал на землю.- Я присяду на соседнем троне.
- Здорово!- Мей без раздумий бухнулась на покрывало.- Олл, я знала, что с тобой будет хорошо, но ты еще оказался волшебником, который постоянно угадывает мои скрытые желания.
Олл сел рядом и стал разливать молоко.
- Я делаю то, что хочется мне, просто наши мечты совпадают. А это еще раз доказывает, что мы - одно целое. Но кроме наших желаний есть еще и обязанности. Так что не расслабляться! Сейчас слегка перекусим, погуляем, как и положено после завтрака, а обед будет проходить по всем правилам, за главным столом.- И добавил с заговорщицким видом.- Должны же мы освоиться, чтобы во время приема ни метаться вдоль стола, отыскивая свои места.
Мей рассмеялась.
- Так не хочется быть респектабельной и учтивой хозяйкой дома. Может, я рано вышла замуж? Мне бы еще побегать, посмеяться, я не могу усидеть на одном месте. Хватит есть! Пойдем к озеру.
- Тогда я буду жевать на ходу, булочки вкуснейшие, а я проголодался.
- Уговорил. Ради тебя я готова на все. Действительно, не мешает поесть. Прогулками мы нагуляли аппетит. Это хорошо. Долгое время я почти ничего не ела, родители из-за этого сильно переживали, приходилось что-то впихивать в себя ради них. А теперь внутри все проснулось, бурлит, требует внимания к себе.
- За дружбу с самими собой!- Поднял Олл бокал с молоком.
Они позавтракали. Олл поднялся и подал руку Мей.
- Вот теперь время действительно наше. Помнишь, как мы мечтали гулять вдвоем долго-долго, сколько нам хочется, не украдкой, а свободно и открыто.
- Немного не привычно.
- Так будет всегда.
У Мей внутри поднялась теплая волна, но те слова, которые сказала на дорожку его бабушка… Надо быть сильной и не расстраивать Олла раньше времени.
- Олл, давай найдем тропинку. Она где-то здесь, у дома.
Они прошли через поляну и остановились у леса.
- Интересно.- Мей огляделась.- Я была уверена, что тропинка выводит сюда. Зачем ей сворачивать в сторону?
- Пойдем просто через лесок, так даже интересней.
Они шли не спеша, держась за руки и улыбаясь друг другу.
Вдруг Мей резко остановилась.
- Ничего не пойму,- проговорила она, внимательно оглядываясь.
- Что потеряла моя красавица?- Олл обнял ее и прижался губами к волосам.
- Я была здесь утром. Вот дерево и вот. Я кружилась вокруг них, видишь, трава примята. А потом увидела тропинку. Она пролегала вот так.- Мей провела рукой между деревьями.
- И куда же она убежала?- Улыбнулся Олл.
Мей рассердилась.
- Почему ты мне не веришь?
- Верю. Я знаю, ты не умеешь врать. Только…- Он развел руками в стороны, показывая, что ничего нет.
- Олл, я ничего не понимаю. Я видела, понимаешь, видела. И шла по ней. Я не спала.
- И не фантазировала?
Мей молча покачала головой.
- Ну и ладно,- Олл обнял ее за плечи,- мы и так не заблудимся.
- Но должно же быть какое-то объяснение?
- Сколько хочешь. Допустим, это было в другом месте, похожем на это. Или луч солнца пробился сквозь кроны и так осветил полоску травы, что ты приняла это за тропинку. Выбрось из головы, мы уже у цели.
Выходя на берег, они слегка отодвинули огромную ветку. Ту самую. Мей бросила взгляд на Олла, но ничего не сказала.
Они вышли на берег и, не спеша, прошли к озеру. Вода была удивительно прозрачной. Трава, низко склонившись к воде, вместе со своим отражением создавали своеобразную окантовку, из-за чего озеро четко выделялось в этом удивительном пейзаже.
- Вот где мир и любовь,- сказала Мей.- Здесь чудесная атмосфера. Нам нужно обязательно привести сюда наших родных. Увидев все это, они поймут, что очень некрасиво отравлять мир злобой и раздорами.
- И как ты представляешь здесь мою бабушку?
- О, она не будет сдаваться! Станет оглядываться вокруг, еще сильнее сжав губы, чтобы случайно не вырвалось: «Ах!». Только не обижайся.
- Я думаю, мне стоит гордиться, что старая гвардия не сдается. Надеюсь, что частичка этой силы есть и во мне.
- Нет,- Мей покачала головой,- такая красота растопит самые застывшие сердца. Видишь, на листке кувшинки еще не высохли капли воды. Эти брызги подняла спрыгнувшая лягушка. Она рождена для холодных и темных глубин, а поднимается наверх, чтобы ощутить на себе чудесную силу солнечных лучиков. А когда шлепается в воду, поднимает брызги, и лучики отражаются в каждой капельке, умножая этим самым красоту.
- Красиво!- Произнес Олл, относя свои слова и к окружающему их виду и к словам Мей.
Они стояли молча, наслаждаясь покоем и тишиной, и их сердца трепетали в такт нежно колыхавшейся воде.
-------------------------------
- Тебе понравился обед?- Спросил Олл.
- Очень!- Мей откинулась на спинку стула.- Этот дом принял меня тепло, я чувствую себя уютно и, надеюсь, завтра буду держаться спокойно. Быстро я освоилась с ролью хозяйки?
- Ты у меня умница! Сейчас мы погуляем по другим комнатам и будем отдыхать. Поднимаемся?
Он подал Мей обе руки, она с готовностью ухватилась за них, но не встала, а потянула его на себя и, закрыв глаза, подставила губки. Олл отрывисто поцеловал ее.
- И все?- разочарованно протянула Мей.
- Пока – да, но как только отыщем нашу комнату…- Олл крепко зажмурился и потряс головой.
- Как скажешь,- притворно потупилась Мей и встала, не поднимая глаз.
В дверь постучали, вошла Грейси и обратилась к Оллу.
- Вас срочно зовет управляющий. Сказал: по тому самому делу.
- Уже?- удивился Олл.- Ладно, иду.
Он повернулся к Мей.
- Придется тебе немного побыть одной. Моя любимая кобыла вздумала жеребиться. У нее последние дни какие-то осложнения, я велел управляющему в случае чего известить меня.
Олл увидел, что Мей сникла.
- Не расстраивайся, милая. Это нужно. Ее жеребенок предназначается для тебя. Очень важно, чтобы с тобой рядом был настоящий друг, как эта моя кобылка. Ты еще не раз вспомнишь добрым словом этот момент. Надеюсь, все закончится благополучно, и я скоро вернусь. Осмотрись сама. Не будешь сердиться?
Мей едва заметно улыбнулась и покачала головой. Олл обнял ее, потом с виноватым видом пошел к выходу.
Мей подошла к окну. Олл и управляющий спешили через двор, энергично переговариваясь.
Мей прижалась лбом к стеклу. Никак не получается побыть одним. Что это, знак судьбы? Только как его понимать? Может, это намек, что им так и не суждено быть вместе, как виделось в мечтах? Или просто сигнал, что теперь они вместе навсегда, с каждодневными буднями, хозяйственными вопросами, необходимыми разлуками? Как узнать, чем успокоиться?
Мей глянула на лес. Где-то там есть тропинка, пройдя по которой окунаешься в любовь. Тропинка, которая указывает путь, но чтобы ступить на него, необходимо верить: он существует и является единственно правильным. Она видела тропинку, не смотря на рассуждения Олла об игре солнечного света. Ее нужно найти и разгадать предложенную загадку, которая манит, как любая тайна.
Мей решительно направилась к двери. Ей хотелось сбежать по ступеням, но это могло бы показаться странным окружающим. Нет, все как всегда – не спеша, будто прогуливаясь и раздумывая, но с ясной целью - найти ее!
Мей подошла к поляне и остановилась у края. Ее взгляд был устремлен к лесу. Она не удивилась, когда увидела: вон она, тропинка, там, где и должна быть по ее предположению.
Мей уверенно пошла прямо на нее. Тропинка была такой же четкой и реально существующей, как и утром. Мей не отводила взгляда, словно боялась, что тропинка вдруг исчезнет. Вот ее знакомые деревца и просвет у озера. Здесь Мей сбавила шаг и вперед пошла потихоньку, хотя и не думала, что вновь кого-то застанет: они ведь утром распрощались.
Но они были на берегу. Девушка сидела, он расположился рядом, положив голову ей на колени. Что-то напевая, она с любовью перебирала его волосы. Чудесная картина! Казалось, все вокруг дышало любовью и настолько было гармонично, что у Мей в этот раз даже не мелькнула мысль, что она подсматривает. Это было неотъемлемой частью того прекрасного и странного, что происходило в этот день.
Но вот мужчина поднялся.
- Ого, я совсем расслабился,- донеслось до Мей, и она тихонько стала отходить назад, словно только что очнулась ото сна.
Чуть-чуть отойдя, она постояла и вновь шагнула вперед и, как и в прошлый раз, выглянула из-за ветки.
Девушка стояла там же и так же прижимала его руку к своей щеке.
- Не надо, девочка. Я не заслужил такого внимания…
Мей от удивления раскрыла рот и зачем-то зажмурившись, потрясла головой.
- …для чего биться крыльями о стену. Потом будет больнее. Жди меня в домике.
Мужчина развернулся и пошел к тропинке. Мей была настолько поражена, что не убежала, как тогда, а попятилась в сторону и замерла за густым кустом. Закусив губу, она не отрывала взгляда от лица мужчины. Он шел, крепко сжав кулаки, лицо было напряженным, словно он еле сдерживал себя. Так и удалился, не оглядываясь и не видя, как девушка на берегу печально смотрит ему вслед.
Уже затихли шаги, перестали шелестеть потревоженные ветки, а Мей все смотрела в сторону ушедшего. Странностей прибавлялось.
«Что это?»- прошептала Мей и тут же вскрикнула.
На тропинке стояла девушка с берега и смотрела на нее.
Мей начала медленно краснеть.
- Я не подсматривала,- пролепетала она, пытаясь быть искренней, и, боясь, что не поверят, добавила доверчиво:- Я любовалась.
И залилась совсем уж яркой краской, но смотрела прямо в глаза.
Девушка улыбнулась.
- Я ничего такого не подумала.
- Этот человек,- Мей кивнула в сторону ушедшего мужчины,- почему он похож на моего отца?
Девушка смотрела внимательно, словно изучала Мей.
- Ты из рода Торна?- спросила она.
- Торна?
- Ты из рода Торна.- Утвердительно произнесла девушка.- Пойдем на берег, посидим, поговорим.
- А если он вернется?- Мей вновь стала краснеть.
- Нет, еще ни разу не возвращался. Он сейчас поссорится с другом и увезет меня туда, где мы расстанемся насовсем.
Они вышли на берег.
- Меня зовут Рэа. А ты кто?
- Мей. Мы только сегодня приехали в поместье. Я нашла тропинку и уже приходила сюда утром. Олл и я вчера поженились.
-Ты счастлива?
- Думаю, что да.
- А почему ты ответила не очень уверенно?
Мей смешалась, посмотрела на Рэа. Та смотрела дружески, в глазах читалась удивительная теплота.
- Длинная история,- произнесла Мей, раздумывая, можно ли вот так с ходу открывать душу совсем незнакомому человеку.
- А ты расскажи. Иногда надо выплеснуть все из себя, чтобы не осталось в душе соринки и не беспокоило. Я не из любопытства спрашиваю. Оглянись вокруг, вдохни этот воздух. Это удивительное место, чистое, светлое.
- Правда, я почувствовала это. Как будто крылья вырастают за спиной, хочется порхать и кажется, что счастье льется прямо из воздуха. Я обязательно приведу сюда Олла еще раз. Я его очень люблю. Это не описать словами. Во мне столько счастья, что я боюсь: оно когда-то кончится, перелившись через край.
- А ты не думай о плохом, цени то, что есть.
- Просто я еще не пришла в себя. Мы с первого взгляда поняли, что родились для этой встречи. А оказалось, что наши родители совсем не собирались нас осчастливить. Они годами не общались друг с другом и слышать не хотели о нашем соединении. Мамы падали в обморок, отцы решительно говорили: нет. Словами передать невозможно. Это длилось так долго, просто бесконечно. А потом сдалась моя мама. У меня есть старшая сестра, которую выдали замуж « по правилам », по воле родителей. Она так несчастна! Мама видит это и страшно переживает, винит себя, что в свое время не настояла на другом решении. А я стала бояться, что тоже достанусь какому-нибудь старику, дрожала, когда нас посещали гости. И мама мне пообещала, что всегда поможет, каким бы ни был мой выбор, лишь бы я была счастлива. А тут - Олл. Мама меня увещевала, ссылалась на мою молодость, мол, рано, еще не понятно, настоящее ли это чувство. Олла хотели срочно женить на ком-то нужном – переполох был ужасный. Я страдала. И тогда мама обратилась к королю. А у него самого любовь в разгаре.- Мей рассмеялась.- Новая фаворитка оказалась умной и довольно долго не поддавалась на притязания к своей личности. А потом сделала вид, что не устояла перед таким пылом и напором. И все стали счастливы! Нас обвенчали высочайшим указом, на свадьбу приехал кто-то высокопоставленный от короля и так повел дело, что два рода сочли чуть ли не за честь породниться. Только их главный предок с картины « Великий Рой» смотрел печально. Да и бабушка Олла не успокоилась. Когда мы уезжали сюда, она сказала мне, чтобы я не радовалась. Она будет добиваться, чтобы брак признали недействительным, а, учитывая заслуги их рода, я не исключаю такого исхода. Я не сказала об этом Оллу, ношу в себе и заранее страшусь. Иногда думаю: ну, почему это случилось с нами?
- Рой? О, я его знаю. Тогда ничего удивительного. В этот день было выброшено столько эмоций: любовь, предательство, познание, разочарование. Ничего не проходит бесследно. Все это, сплетенное в клубок, витало, витало и выплеснулось в ваших жизнях. А чтобы не захлебнуться в этом, нужно быть действительно сильной.- Рэа посмотрела на Мей с еще большим любопытством.
- Как хорошо, Рэа, что ты меня понимаешь. Потому что влюблена? Это сразу видно по твоему взгляду. Почему тот человек всегда говорит одно и то же?
- Он говорит это уже сто лет. И сто лет я каждый день собираюсь что-то изменить, но так и не решусь.
- Я бы не выдержала столько,- улыбнулась Мей, думая, что «сто лет» произносится в переносном смысле.
- В жизни каждого влюбленного есть минута – сама важная и счастливая. Когда впервые встретились взглядом или впервые прошептали «люблю». Потом будет много слов: красивых, искренних, много взглядов и встреч с этим человеком. Но то первое, давшее толчок, так и останется священным и будет вспоминаться, как лучшие мгновения.
У меня вся моя радость на этом берегу. Тут он доверил мне свои сомнения, здесь же я впервые увидела смятение в его глазах. Так зародилась надежда. И я повторяю этот миг вновь и вновь, как мы бесконечно поем полюбившуюся песню. Еще немного, еще разок полелеять это чувство в груди! И не надоедает. Я думала, что просто трушу узнать, что будет дальше. И только теперь поняла, что эти сто лет я ждала, когда придешь ты.
- Сто лет?- Прошептала удивленная Мей, понимая, что разговор идет о конкретном времени.
- Не удивляйся и не проси объяснений. Торн – твой предок, прапрадед, поэтому похож на твоего отца. Я люблю Торна.
- Так добивайся, если любишь.
- Нет.- Рэа покачала головой.- Слышишь топот? Это Торн повез меня домой. Только в этот раз я сюда не вернусь. Ничего нельзя менять, что произошло, то произошло. Мне на смену пришла ты. Только человек с чистой душой и настоящей любовью смог бы ступить на нашу тропинку. Ты появилась в этой жизни, я ухожу.
Мей замотала головой.
- Так нельзя. Почему ты все бросаешь? Я видела твой взгляд и его реакцию – вы одно целое.
- Я могла бы быть эгоистичной и все оставить себе. Но если изменить прошлое, любовь может заблудиться и не найти вас. Или от твоих влюбленных взглядов Олл будет решительно отмахиваться. Я слишком долго оттягивала любовь на себя, забыв, что другим она тоже нужна. Мне пора. Где-то ждет меня мой Рауль. Мы уже знаем друг друга по этой жизни, любовь живет в наших сердцах, и я верю, что иду к нему, чтобы встретиться и навсегда остаться вместе.
Девушки поднялись. Рэа обняла Мей.
- Не думай, что я жертвую. Я отдаю любовь в сильные руки. Мы больше не появимся здесь, и тропинку ты не увидишь, но я знаю, она навсегда останется в твоем сердце и будет звать за собой. А ты иди по ней, ведь впереди любовь, ты это знаешь. Иди, Олл ждет тебя, а я еще немного побуду здесь, поймаю свое лучшее ощущение от любви и оставлю его на этом берегу – для вас.
Так, обнявшись, они стояли некоторое время. Рэа прощалась с легкой грустью. Действительно, ее время прошло еще сто лет назад. Ведь нельзя думать, что только ее любовь - единственная в этом мире. Все так хорошо разрешилось, этого она и ждала, чтобы передать, как наследство, в надежные руки эту святыню – любовь.
Мей словно почувствовала силу мыслей Рэа, потому что произнесла искренне:
- Спасибо!
И больше ничего не говоря, пошла в лес. Только у самого начала тропинки обернулась и помахала рукой, зная, что они больше не увидятся.
Может быть потом Мей будет долго размышлять о случившемся, а пока она приняла все, как должное. Только как все же печально и несправедливо, что иногда любовь бывает недоступна по разным причинам. Ее далекий предок, о котором она никогда не слышала, но которого видела и теперь всегда будет узнавать в чертах отца, знал, что такое настоящая любовь и передал это знание ей, неизвестной и далекой.
У Мей по щекам побежали слезы. Она шептала:
- Спасибо, спасибо! А я, глупая, сомневалась, беспокоилась, что моей любви может что-то помешать. Теперь я стала сильной, меня ничем не испугаешь.
Мей вышла из леса и увидела Олла. Он стоял на опушке, на лице было удивление.
- Ты ищешь меня?- Спросила Мей, стараясь незаметно смахнуть слезинки.
- Да,- ответил Олл, рассеянно осматриваясь.- Хотел сообщить, что у нас теперь есть красивый здоровенький жеребенок. И только что прибыл наш багаж. Знаешь, это бабушка так распорядилась и просила передать, чтобы мы спокойно отдыхали, они приедут только через два дня. А еще… Только ты мне, пожалуйста, поверь. Я видел твою тропинку. Шел к поляне, увидел, как она уходит в лес. А подошел – ничего нет. Но она была! Ты плачешь?
Мей подошла, обняла Олла и прижалась к его щеке.
- Мей, ты сегодня такая странная, тебя что-то беспокоит?
- Нет, уже не беспокоит. Я знаю: у нас все будет хорошо. Сто лет назад одна замечательная девушка отказалась от своей любви ради нас. Я счастлива, что ты видел тропинку.
- Я потерял ее.
- Я проведу тебя по ней, пойдем. Ты только верь мне. Пусть этот миг будет самым счастливым в нашей жизни!
Они обнялись и, все сильнее прижимаясь друг к другу, побрели по высокой траве.