Эргэдэ
http://www.proza.ru/2010/10/22/1520
Я почти уверена, Альберт, что ты осудишь меня за это письмо и непременно прочтёшь вслух, но мне всё равно. Знай - в нём не будет ни одного слова лжи, впервые мне хочется быть искренней. О чём пишу сейчас тебе, я никогда никому не говорила, хотелось бы, чтобы письмо прочёл только ты, не раз в глаза говоривший мне, твердивший, что я плохая! Подумай, действительно ли это так? Я хотела бы избавиться от своих недостатков, но как это сделать, не знаю...
Ты всегда меня осуждал и не прощал ни одной, даже пустячной ошибки. Но как я могу не делать ошибок? С кем посоветуюсь? Кто поможет мне? Мама? Она не может понять меня, посоветовать тем более, я заранее знаю всё, что она скажет. Отец… Ты догадываешься, какие у меня с ним отношения. Я не могу заставить себя любить своих родителей, чувствую, что гораздо умнее и выше их, и - к чёрту дочерний долг! Им нет никакого дела до меня, они никогда не занимались моим воспитанием и вообще не рады, что я родилась. Это они не сумели меня правильно направить, и всё плохое, что есть во мне - это из-за них! Моя мать – это типичная обывательница, даже Коробочка, мысли её заняты только деньгами и сплетнями, кто за кого выходит замуж, а отец – гадкое сочетание Плюшкина и Собакевича. Если бы ты был свидетелем скандалов из-за денег, происходящих у нас почти каждый день, если бы тебе предъявляли такие обвинения, как мне! Ты бы точно не выдержал, а я уже, боюсь, стала полупсихом! Что бы ты сказал, если бы прямо в глаза тебе пожелали смерти? Как бы отнёсся к упрёкам, что поедаешь чужой хлеб? Пошёл бы работать? Мне не разрешают даже этого, а в придачу называют «неблагодарной тварью». Ты не представляешь, как ужасно жить, не слыша тёплого слова, не видя ласкового взгляда, не получая сочувствия; когда всё приходится решать самой и твои личные интересы никого не трогают, а если трогают, то только любопытства ради. Нет, я не могу больше так!
Ты спросишь: «а подруги?» Ты, действительно, думаешь, что девочки могут быть хорошими подругами? Они жалеют тебя, выслушивают и в свою очередь выкладывают секреты… до тех пор, пока не поссорятся с тобой. А затем твои сокровенные тайны и мысли становятся достоянием многих. Притом, каждая из них хочет, чтобы вошли только в её положение, а в положение других… Об этом ни одна из них и не задумывается! Многие девочки считали меня своей подругой потому, что я была копилкой их тайн и секретов, но ни одна из них не нравилась мне по-настоящему. Хорошие девочки теперь встречаются очень-очень редко, и зачастую всё злое, противное, что есть в них, прикрыто маской благонравия и чрезмерной нравственности. Нет, ни одной из них я не сказала бы и половины из того, что говорю тебе. Может быть, это излишняя откровенность не приведёт меня ни к чему хорошему, но, видимо, так уж суждено…
Ах, Альберт! Ты задумывался хоть раз, почему я такая (если уж я действительно такая, как ты думаешь)? И такая ли я? Ведь никто из вас никогда не задался вопросом: «что это, собственно, за девочка?». Никто и никогда не увидел на моём лице постоянной маски, не смог помочь мне снять эту маску, не помог быть лучше, честнее. Никто из вас никогда не подошёл ко мне и не спросил: «почему ты вечно скучаешь? почему ни в чём не находишь удовлетворения? чего хочешь?» Все вы готовы обвинять меня, а помочь – никто! Каждая девушка мечтает о настоящей дружбе, о бескорыстном сильном друге, который не оставит в трудную минуту. Я тоже мечтала. Я думала о том, что буду получать жертвы и приносить их, создавала себе иллюзии дружбы. Это можно поставить мне в упрёк?
Очевидно, я ошиблась… Что ж, я не первая! Да, мне многие нравились, но я в жизни ещё никого не любила. Да и не хочу любить, потому что дружбу я ставлю гораздо выше любви: дружба чище, бескорыстнее, прекраснее, это чисто человеческая потребность – дружить, а любовь – это всё-таки, как ни говори, инстинкт продолжения рода (не будем щепетильны в этом вопросе).
Буду же откровенна и дальше. Такого хорошего друга, о каком я мечтала, я хотела найти именно в тебе, да, да, не удивляйся, именно в тебе. Я никогда не считала тебя идеалом, потому что ты скорее отрицательный, чем положительный тип. Мне, однако же, показалось, что ты гораздо умнее и лучше многих, мне казалось, что именно ты поможешь мне выбраться из этого болота, выйти из заколдованного круга. Мне об этом думалось с первого же дня нашего знакомства в лагере, хотя на многих девочек ты производил неприятное впечатление (я вообще не знаю, можешь ли ты производить приятное впечатление). Я старалась не обращать внимания на твои насмешки, меня, признаюсь, твоё отношение ко мне сильно бесило. Я очень не любила, временами даже ненавидела тебя, но постоянно желала убедиться, что ты вовсе не такой, каким хочешь казаться, и всегда думала, что это какой-то дурацкий принцип. А ведь ты высокомерный и, пожалуй, даже злой, это мне ужасно не нравилось. Впрочем, ведь тебе, я знаю, совершенно безразлично моё мнение о тебе. Володя обвинил меня в ангельской простоте, в том, что во мне нет ни капли гордости. Неужели, он твоё высокомерие считает гордостью? Гордости во мне достаточно, а вот высокомерия, действительно, нет!
Не знаю… Я делала всё, чтобы ужиться с вами, но вы сами не хотели этого. Я старалась, чтобы было лучше, а получалось ещё хуже, и ты любыми способами пытался уверить меня в том, что я плохая. Я чуть было не поверила в это. У тебя было предвзятое мнение обо мне! Мне трудно судить о самой себе, но я точно знаю, что я вовсе не плохая, а просто совсем невыдержанная.
Да, я пришла на ваш вечер только ради тебя. Мне нужно было говорить с тобой серьёзно, спросить, в чём же всё-таки дело, чем я так «прогневала» тебя? Мне нужно было сказать тебе ещё очень многое, хотелось мечтать вместе с тобой, верить в прекрасное… Но с тобой нет никакой возможности говорить, ты не хочешь понять меня. Вместо этого ты открыто издеваешься надо мною - я не такая глупая, чтобы этого не понять. Ты ничего мне не должен, ничем не обязан. Поэтому-то я и хотела, чтобы ты был мне другом: дружба не допускает долгов! Просто хотела, чтобы так было, понимаешь, - но ты не захотел помочь мне выйти на правильную дорогу. Да ты и не обязан был этого делать, тем более, что почитаешь всех за нулей и только себя за единицу!
Вчера ты убедил меня, заставил поверить, что настоящей дружбы всё-таки не существует между мальчиком и девочкой. В лагере и здесь, в городе, у меня была постоянная цель: переубедить тебя, заставить поверить в меня. Сейчас у меня нет больше никакой цели. Опять, опять скука! Гадкое, бесцельное существование. Ты всё разрушил! Неужели ничего нельзя исправить, и ты никогда так и не будешь моим другом, навсегда останешься, если не врагом, то просто безразличным наблюдателем? Не может быть!
Я задаю себе вопрос, почему же я всё-таки избрала тебя? Многие мальчики мне предлагали дружбу, но все они казались или дураками, или чрезмерно «умными». Да и что это за дружба по предложению? Разве можно дружить с человеком, которого не уважаешь? К тому же я знаю взгляды некоторых мальчиков на дружбу, они считают, что всё, в конце концов, приведёт к одному концу, если девочка во-время не порвёт с мальчиком. Это гадко, пошло, мерзко! Я уверена, что ты думаешь совершенно иначе. Поверь мне, я ни в коем случае не думала ни о какой любви, когда писала тебе, потому что я вообще не могла бы полюбить тебя - я не люблю эгоистов.
Это письмо, вероятно, моя очередная ошибка, ты примешь его не так, как хотелось бы мне, увидишь в нём иной смысл, чем я в него вкладываю. Может быть, ты будешь смеяться, а мне хочется плакать от разочарования. У меня мороз по коже, когда я представляю, как ты смеёшься над моим письмом, как издеваешься над моими лучшими чувствами. Ты не знаешь, как бывает больно, когда не во что больше верить, мечты превращаются в труху и нельзя остановить этого постепенного разрушения; как горько терять прекрасные надежды! Неужели ты не захочешь поправить всё это, не захочешь помочь мне разобраться в себе? Может быть, ты ещё подумаешь?
Мне ужасно хочется, чтобы ты пришёл к нам на вечер, пришёл бы один. Тебе не будет скучно, я сделаю всё, чтобы развеселить тебя! Но, даже если ты не придёшь, если вообще не хочешь иметь со мной ничего общего, всё равно напиши мне, успокой меня, отгони эту хандру. Ведь ты можешь это сделать. М.К.
PS. Я сознаю, что к тебе нужен какой-то другой подход, но как ещё подойти иначе, я, право, не знаю. М.К.