...Тихо падает снег. Ещё ночью он покрыл крыши домов, ветви кустов и деревьев, а с ними и всё, что только можно было покрыть. Но и теперь, в свете неспешно наступившего дня, открыв нашим взорам сотворённую им красоту, он продолжает падать.
Третья декада ноября. И зима мягко вступает в свои права, погружая нас в свою заснеженную свежесть.
Я тоже растворяюсь взглядом в этой благости. Иногда выхожу из дома, чтобы полной грудью вдохнуть уличный воздух, слегка схваченный морозцем, и ощутить эту великолепную данность природы. Затем вновь возвращаюсь к работе над сборником, третьим по счёту.
Два из них уже почти свёрстаны ранее, в Архангельске, но кончина матери, её похороны, а затем идея создания совместного проекта, предложенная братом, отодвинули мои издательские планы на неопределённое время.
Но сожалеть не приходится. Находясь в новгородской глубинке, я увлечённо пишу и добавляю рассказ за рассказом в книгу наших общих с братом и сёстрами воспоминаний о замечательном времени – о детских годах, проведённых в Шалакуше.
И вот, из очередных выпусков новостей я неожиданно узнаю о том, что самый богатый американский миллиардер Билл Гейтс, основатель компании Майкрософт, разработками которой в области информационных технологий пользуется весь мир, посетил нашу страну.
Среди прочего, о чём во время своего визита в Россию говорил заокеанский гений (именно так, с совершенным почтением к этой личности я определяю место Гейтса в современной истории цивилизации), меня поразила одна вещь.
Билл Гейтс – при его-то капиталах! – отнюдь не выделяет своим детям столько средств, сколько мог бы себе позволить.
Очень богатый человек. Но… - не балует.
Занимаясь благотворительностью, финансируя различные проекты и, тем самым, оказывая разностороннюю помощь в поддержке чужих людей, он сознательно ограничивает своих детей в сфере потребления, понуждая их самим учиться зарабатывать на жизнь.
- Я не хочу снижать их мотивацию, - объясняет свою позицию самый богатый человек, и с ним нельзя не согласиться: он, безусловно, прав.
Хотя мысль не нова, пусть и прозвучала из уст гения. И прежде приходилось читать и слышать о том, как многие родители-американцы выстраивают свои отношения с детьми, с детства приучая их к самостоятельности и труду.
...Надо сказать, на нашу, с Витей Бритвихиным, подростковую мотивацию никто не покушался, это факт. Иначе - разве отправились бы мы в июльский зной работать на железной дороге и кормить там комаров да слепней?
Несколько позже я узнАю о том, что мой дед, Пётр Михайлович, будучи машинистом паровоза, водил железнодорожные составы по этой самой дороге. И лишь перед самой войной перешёл работать на шпалозавод. Нужно было обеспечивать семью, четверо детей, а на заводе платили больше.
В то лето, когда мы с Витькой решили пойти на сезонные работы по замене шпал, никакая мысль о преемственности в профессии мне в голову не пришла. В свои каникулы мы просто отправились заработать немного денег.
...С началом нового трудового дня дрезина несёт нас на отдалённый участок пути, где мы вливаемся в бригаду и, выслушав короткие наставления бригадира, приступаем к работе.
Бригада невелика, и в ней царит матриархат. Помимо нас двоих, школьников, остальная часть небольшого коллектива путейцев, включая бригадира, - женщины зрелого возраста.
Не успев толком приступить к работе, мы вскоре вынуждены отойти от полотна, чтобы пропустить грузовой состав.
Он проносится мимо, обдавая нас шумной, горячей волной воздуха, наполненного запахами свежеспиленной древесины.
За короткие мгновения мимо нас, на юг пролетают и сосновый бор, и ельник, и берёзовая рощица.
Обезглавленные, сложенные в штабеля, летят, летят стволы деревьев в неведомую даль по сверкающим под июльским солнцем стальным путям, сквозь строй пока ещё живых своих собратьев...
За дни нашей работы мимо нас промчится немало составов, каждый - со своим характерным запахом и набором звуков, которые всякий раз, словно ураган, врываются в окружающее нас пространство и на короткое время отвлекают бригаду от тяжёлой, монотонной работы, давая возможность короткой передышки.
Вагоны мелькают один за другим, дробно стуча на рельсовых стыках своими колёсными парами. И снизу, с откоса видно, как местами, подобно натянутым струнам под пальцами музыканта, под ними проседают рельсы. Видимо, именно в тех местах и лежат шпалы, которые нам предстоит заменить.
Работа, надо сказать, не из лёгких.
- А кому легко? - спросите вы и, наверное, будете правы. Всякий труд, если хочешь достичь реального, положительно-значимого результата, требует упорства и максимальной отдачи.
Для начала, вокруг старой шпалы извлекаем и отбрасываем в сторону щебёнку.
Вытащив костыли (особые гвозди квадратного сечения, которыми крепится рельс), оттаскиваем подгнившую древесину в сторону, на самую кромку железнодорожной насыпи.
Затем так же, взяв специальными захватами новую, свежепросмолённую шпалу, заводим её под рельсы, на место прежней. Подсыпаем и утрамбовываем по всему периметру щебёнку, добиваясь того, чтобы шпала плотно подпирала рельсы. И в завершение – заново забиваем костыли.
Жара не спадает ни на день. Работаем слаженно, дружно, буквально в поте лица, который застилает глаза – только успевай стряхивать.
Наливаются тяжестью спина, плечи, болят натруженные руки, гудят от усталости ноги…
И – овода, комары! Помимо прочего, ещё и они не дают покоя. Как говорится, для всей полноты ощущений, для «укрепления мотивации».
И вдруг, в пылу работы, по вине напарницы падает шпала, при падении задевая мою ногу.
Я вскрикиваю от боли и тут же, в сердцах обращаю гневную тираду в адрес виновницы. Притом, употребляю грубое слово, которое её ничуть не смутило: привыкла ко всякому.
Но, притом, Витя… Брошенный им укоризненный взгляд сказал мне о многом и тут же охладил мой пыл.
Я понял, что сам был неправ - проявил слабость. Ведь ошибиться может каждый, и, стерпев боль, надо быть снисходительным к ошибкам других.
Витя приезжал летом в Шалакушу из Карелии, где жил в семье преподавателя истории. Его отличали рассудительность и выдержка. Не скрою, меня тянуло к нему – вдвоём нам было не скучно, мы неплохо ладили между собой. В общем, были дружны, и дружбой с Витей я дорожил.
Нога болела несколько дней. Но боль была терпимой - удар пришёлся вскользь. И бригаду я не оставил. А на жизненном пути мной был получен ещё один урок – из тех, что не проходят даром, оставляя свой важный след.
Постепенно мы втянулись в работу, она стала привычной, и делали мы её намного увереннее: то ли вгрызаясь лопатами в щебёнку, то ли перенося и укладывая шпалы. Или же - взмахивая дорожными молотками и забивая очередные костыли в чёрную, просмолённую древесину.
И если во время работы, особенно поначалу, в первые дни, мы с Витькой иногда подбадривали друг друга, отпуская взаимные шуточки, то после, по дороге от станции домой шли уже почти молча, едва переставляя от усталости ноги. Мотивация, однако...
...Зима мягко вступает в свои права, погружая нас в свою заснеженную свежесть. Неужели когда-то вернётся лето? С неминуемой июльской жарой и несносными оводами, слепнями и комарами?..
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
На снимке: Виктор Бритвихин (слева) и автор этих строк во время проведения летних каникул в пос. Шалакуша Архангельской области. 60-е годы.
Фото из архива автора.