Мы сидели за кухонным столом - я зажала ладони между коленей, и уставившись на недоеденный огрызок яблока не знала как поступить – что говорить, как реагировать? Но умом я была готова к этому рассказу, сама, вот уже несколько суток пребывая в круговороте мистических событий.
Папа скрючился на табуретке и не смотрел на меня: на минуту он замолк, лишь беззвучно шевеля губами и что – то чертя на старом стекле рюмки, которая хранила потеки коньячного спирта, - хмурился, сдвигая густые, лохматые брови и тогда глубокие бороздки морщин еще больше ранили его сухое, чуть вытянутое лицо.
- Ты веришь мне? – неожиданно спросил он, все еще старательно пряча от меня взгляд, а под его нижними веками пролегли косые, мрачные тени, делая лицо еще более мучительно – уставшим.
- Да. – прошелестела я, - Сегодня, я столкнулась с одним из этих чудовищ, он – то и украл мой компьютер, вернее, загипнотизировал меня и взял вещь обманом.
- Чудовищ? – переспросил отец и непонимающе скривился, словно от боли, - Жан не чудовище!
Он сказал это с жаром, проникновенным, срывающимся голосом – как истинный защитник незаслуженно - обвиненного. Я не поняла этого его пыла и нахмурившись, густо покраснела от эмоций, переполняющих меня:
- Знаешь, кто сделал мне эту рану? – воскликнула я и быстро стянув с себя колготы и разбинтовав ногу, показала отцу обморожение, цветущее бордовым цветом, - Это не просто ударенная дверью машины нога – это обморожение третьей степени и я получила его, благодаря парнише с горящими глазами, который каким – то чудным образом, стал невидимым и пролез через микроскопическую щель в окне моего кабинета! Как я понимаю, он это сделал ради того, чтобы овладеть компьютером, но я спугнула его молитвой: сегодня же, монстр вернулся более сильным, потому что «Отче наш» уже не помог, а меня швырнули на кучу листьев, перед тем прокатив по воздуху добрых двадцать метров, а после - я упала, расшибив в кровь свои руки!
- Скажи, ты видела Жана? – в отчаянии спросил отец, мучительно захрустев суставами своих длинных, узловатых пальцев.
- Нет, это был не он. Другой. Но как бы это сказать – у этих парней было нечто общее – я засекла у обоих гипноз – очень сильный, после которого теряешь ориентацию и контроль, воспринимаешь действительность искаженно, а гипнотизирующий видится как минимум сказочным эльфом, сошедшим со страниц фантазийного жанра - прекрасным, поражающим своей красотой.
- А было что – то еще, кроме гипноза?
- Разговор в мыслях и сверкающие глаза. – бросила я и закашлялась, - Кошмар, сказал бы мне кто другой о подобном еще несколько дней назад – долго бы я смеялась!
- Тот, кто напал на тебя дважды и Жан – это совершенно разные сущности - ты права, схожесть есть, но все лишь потому, что у этих существ исток один, только пошли они разными путями!
- То есть, ты хочешь сказать, что имея в арсенале набор похожих черт, они преследуют разные цели?
- И являются вечными противниками друг друга!
Видя искреннее удивление на моем лице, замешенное на злости и непонимании, отец продолжил:
- Тебе довелось столкнуться сразу с двумя вражескими лагерями, мне повезло больше, хоть я был и предупрежден и даже ознакомлен со злой стороной – мне еще ни разу не довелось встречаться с ней лицом к лицу. После той ночи, когда я увидел летающего Жана, он выдерживал дистанцию несколько дней - встречаясь со мной в извилистых и длинных коридорах института, он лишь внимательно и долго всматривался в меня, будто проверял, а я не смел первым подойти, боялся, отводил взгляд и внутренняя дрожь сотрясала каждую клетку моего тела, замученного неизвестностью. Но постепенно, рожденный во мне страх перед неизвестным и необъяснимым, уступил место любопытству и одним пасмурным, ранним утром ко мне в кабинет пришел Жан, благо, коллега - инженер как раз ушел в отпуск. Он зашел молча: порывисто закрыл дверь, подошел ко мне и устремив на меня свои полупрозрачные, полные света глаза, в голос сказал:
- Я ждал, когда твой смятенный дух успокоится и ты примешь мои слова с добром, а не дрожа от ужаса, потому что для меня важно, чтобы со мной говорил лично ты, а не твои эмоциональные переживания.
Видя мое смущение, Жан слегка дотронулся до моей руки своими белыми, прохладными пальцами и задержав прикосновение на несколько секунд, убрал ладонь:
- Ты помнишь все, что произошло с тобой. Верно?
Я кивнул, а он наклонился и заглянул в мои глаза таким открытым, ясным взором, от которого у меня сжалось все внутри, а к горлу подступил спазм, предупреждая наворачивающиеся слезы:
- Почему ты сразу не пришел ко мне, почему заставил ждать, бояться каждой своей мысли, каждой пролетающей над головой птичьей тени? – от его прикосновения, я словно получил разрешение говорить ему «ты», причем произошло это так естественно, как – будто наше общение, всегда было на вот таком, дружеском уровне.
- Я наложил на тебя очень сильный запрет памяти - пойми, я был должен времени за то, чтобы он сработал.
- Я не понимаю о чем ты… - сказал я, и вдруг вспомнив, что сижу на стуле, а он стоит, вскочил и предложил ему свое место, быстро подтянув табуретку соседа – коллеги и устраиваясь поближе к Жану, который улыбнулся мне, занимая мой мягкий вращающийся стульчак.
- Ты должен был забыть, что видел меня в ту ночь, в кабинете директора, а после и мой полет, происхождение которого неведомо для человека. Но случилось нечто, с чем я еще не сталкивался в Восточной Европе – твой человеческий разум выдержал мое вето, ты даже частично не забыл события того вечера, помня все. Мне потребовалось несколько дней, чтобы проверить свою догадку о том, что с твоей памятью я оказался бессилен. Я искал ответы на свои вопросы о том, неужели, кто – то из вашего, славянского рода способен преодолеть способности существ, подобных мне, в основном, эта привилегия отдана потомкам египетской крови, да и то – единицам. И я нашел в старинных манускриптах, принадлежащей нашей расе, рассказы о людях, выходцев из Киевской Руси, наделенных способностями отражать некоторые наши манипулятивные свойства: как правило, они становились нашими помощниками, Смотрителями или Шеду - как называют их представители моего народа.
- Ты – ангел? – беспардонно перебил я рассказ моего собеседника, который сидел напротив меня и я видел, как прекрасно светился его лик и руки, которые он сложил у себя на коленях. Я понимал, что поступаю неучтиво, но сдерживаться более не было сил.
- Меня так именуют люди. – слегка улыбнувшись, ответил Жан, - Хотя больше предпочитаю называться Хранителем Света – я тот, кто соткан из него и который следит за гармонией в природе, на твоей родной планете. Мое настоящее имя – Жаниэль: по воле моей идут дожди, выпадает снег, всходят подснежники и распускаются садовые розы - я слежу за тем, как дуют ветры, низвергаются водопады, радуга строит свои разноцветные дуги и лето сменяет весну. Мне под силу подсчитать, сколько капель в океане и песчинок на всех пляжах мира. Я тот, кто был поставлен следить за стихиями, растениями и временами года.
- Был поставлен? – недоуменно переспросил я, - Это как у нас « быть назначенным»? Что же, неужели и у тебя есть начальствующие?
- Не начальник, но Создатель, - Жан склонил голову, его розовые, яркие губы чуть дрогнули, когда он увидел мой скептический взгляд, - Неужели, точно зная, что у этого стула есть творец, - и он постучал по мягкому кругляку сидения, - Ты сомневаешься в наличии такового у столь прекрасных творений как планета Земля, ты, я?
- Я не сомневаюсь в том, что сейчас ангел стоит передо мной. – с жаром заверил я его – к сожалению, это все, что я смог ответить ему.
- Конечно, людям, проще всего верить в то, что они видят собственными глазами. – закивал головой Жан, рассматривая меня с интересом, как бывает, мы интересуемся экзотическим насекомым за стеклом террариума, - От вас многое сокрыто, но полностью не заперто, а ваша слабость в том, что вы не в силах этого постичь, а в большинстве своем, не желаете открывать для себя то новое, что не вписывается в ваше мироощущение и мировоззрение. Апатия и зашоренность – бичи человечества.
Я не понимал того, что говорил Жаниэль, но его уникальная сущность обволакивала и повивала меня, словно любящая мать, обнимающая своего перворожденного младенца. Я чувствовал как светящаяся энергия, выходящая из него, окутывала меня, перекатываясь по сосудам и насыщая каждую молекулу тела удивительным чувством радости и благодати. Я точно знал, что это не гипноз, потому что не впадал в обморочное состояние, окружающие меня предметы не меняли своих образов, а голова не кружилась и не болела, как это было в первый раз, после того, как на меня подействовала его удивительная сила. Как завороженный, я наблюдал за тем, как взметнулись его руки, поправляя волосы, как он убрал галстук и расстегнул верхнюю пуговку девственно – белой рубашки, как он говорил, а на его благородном лице мелькали отраженные тени эмоций – он позволял себе чувства в минимальном количестве, едва прикасаясь к ним и тут же отпускал – я понял, что в этом была весь он, Жаниэль. Человеческие чувства в полную мощь – это было недостойно ангела, но я видел, как старательно он подражает людям с их эмоциями, чтобы быть более понятным мне.
- Так ты хочешь сказать, что я и есть Шеду - Смотритель? – спросил я.
- На тебя не действует мой запрет памяти, а это один из главных свойств людей – Шеду, со временем, если захочешь, ты сможешь развить в себе дополнительную силу Смотрителей, например, в твоей власти будут способности останавливать силой мысли практически любое наше действие, направленное против человека или природы.
- Зачем же мне отражать твои деяния? У нас, людей, принято считать, что ангелы не творят зла, следовательно, к чему мне заведомо учиться быть против тебя?
- Хранители Света по определению не могут строить зло, но есть выходцы из нашей расы, которые являются нашей личной, обратной стороной медали.
- Демоны, что ли? – замер я, во все глаза смотря, как при этих словах у Жана потемнело лицо и внутренний свет погас, явив мне обыкновенный человеческий лик.
- Это ваше определение. – ответил он, - У нас, их принято называть Падшими, никак иначе. Мы наделены равными силами и возможностями, только обращаем их в разное русло: такие как я, суть - созидатели, а они – разрушители. Землетрясения, наводнения, засухи, ураганы, тайфуны, неурожаи – вот истинная сущность Падших. Но все вместе, мы являем миру истинную природу вещей, уравновешивая друг друга, активно взаимодействуя: не бывает света без тьмы, дня без ночи, а положительного без отрицательного. Наша взаимосвязь порождает постоянное движение, без которого не было бы жизни, не было бы …ничего… - Жан споткнулся о последнее слово и замер, обратясь к окну, а я рассматривал его утонченный профиль и короткие русые волосы, блестевшие в свете настольной лампы: казалось, даже они впитали в себе весь свет сущности Жаниэля, - Наше взаимодействие было предопределено и все, что мы имеем – результат одного общего Задума, но не все просто в мире Падших – они не всегда повинуются законам нашей общей связи – их внутренние страсти разрывают их, желая власти - в этом, они тождественно похожи на человечество. Для вас - это слово является таким же сладким и манящим, но именно это отличает их от нас, Хранителей – мы блюстители закона, чтобы не случилось и мы верно служим тому, что предопределено.
- А что для вас есть предопределенность? – задал я вопрос и неожиданно Жаниэль недовольно нахмурился, хотя это движение было всего на миг, я увидел, как он свел брови и складка образовалась у него на переносице.
- Ты невнимательно слушаешь? – парировал он и его глаза сверкнули. Видимо, Жаниэль был не из тех, кто любит повторять, - Предопределенность – это постоянное взаимодействие наших сил: добра и зла, а Падшие время от времени нарушают ее, желая разрушить союз и полностью завладеть планетой, что может привести к хаосу, только представь на миг, что станет с Землей, если вдруг ее охватят землетрясения, наводнения, ураганы, которые будут длиться постоянно, не прекращаясь ни на минуту.
- Апокалипсис?
- Это будет конец всему, а потому, моя раса Хранителей, помимо прямых обязанностей повелевать стихиями и растить растения, еще и выслеживает восставших Падших, которым захотелось пренебречь законом и овладеть бо’льшими силами, чем им были даны при рождении – взбунтовавшись, они покидают то место, которое по праву принадлежит им и вторгаются на Землю.
- А где их место? – испугался я, чувствуя как холодеют пальцы.
- О, это не ад. – сказал Жан и что – то похожее на улыбку, скользнуло по его гладким, румяным щекам, - И это место не под землей, но в атмосфере планеты, не виданное человеком и не посещаемое такими как я, но в человеческих преданиях оно зовется «Бермудским треугольником» - это именно та область, где обитают Падшие и они не имеют права оставлять пределы своего места, иначе, этим они нарушают равновесие наших сил.
- А ты тоже должен находиться только в строго определенном месте планеты?
- Да. Я Хранитель Света Восточной Европы, но являюсь в человеческом обличье только один раз в тридцать два года – все остальное время я невидим глазу. Я имею все необходимые документы и привилегии, которыми пользуюсь в повседневной жизни – у нас есть свои люди практически во всех государственных учреждениях – именно они помогают со всеми бумагами и записями, столь необходимые для человеческой жизни.
- Шеду - смотрители?
- Нет, как я говорил, Шеду – явление очень редкое. Это обычные люди - Посвященные, которые помнят лишь то, что им должно помнить, они, например, ничего не знают о Падших.
- А сколько ангелов на земле? – спросил я.
- Точное количество мне не известно – это знает только Создатель, но в Восточной Европе есть еще мои собратья, которые отвечают за животных, воздушное пространство, земной покров и на каждом континенте есть Хранители этих же рангов, так что нас много, но мы редко сталкиваемся, только лишь если для этого существует необходимость. Например, если бунтующих Падших несколько, то и Хранителей на поход против них должно быть равное количество, но многочисленные бунты бывают очень редко, может, один раз за пару тысяч лет. При моем пребывании на этой планете, я еще не сталкивался с массовыми восстаниями Падших: последняя из подобных революций была во времена праведника Ноя, когда произошел Всемирный потоп.
- Сколько лет ты находишься здесь? – дрожащим голосом спросил я.
- Чуть больше тысячи. – ответил Жан и склонил голову набок, прищурив глаза.
- А каков же твой возраст?
- Я еще совсем молод – около двух тысяч лет по земному летоисчислению.
- Юноша… - выдохнул я, - Ты говоришь, что тебе неизвестно, сколько Хранителей существует, а знаешь, сколько Падших?
- Знаю одно: равновесие существует во всем – столько же, сколько и Хранителей.
- А если вдруг Хранители убьют кого из Падших, на место убитого встанет новый?
- Нет. – серьезно сказал Жан и встав со стула, прошел в угол кабинета, где у меня были свалены в кучу пособия, журналы, старые чертежи и вырезки из газет, - Мы не можем убить Падшего, а можем лишь вернуть его в то место, где ему предначертано быть и более он никогда не покинет его пределы – его навеки замуровывают в атмосфере того места.
- А если вдруг Падший оказывается сильнее, если побеждает он?
- Тогда Хранитель возвращается на территорию, где был создан, а это, совсем не планета Земля и могут пройти десятилетия, пока мы не выберемся оттуда в область нашего земного влияния.
- Все равно, для Падших, правила более жестокие.
Жан оглядел меня – его лицо стало надменным, а и без того холодный взгляд застыл льдом – воистину, сейчас я видел перед собой бесстрашного воина – полного света, стоящего за добро.
- Падшие нарушают закон о нашем взаимодействии, - сказал он, - Мы – никогда. Они знают, что понесут наказание за содеянное, что не препятствует им, все же, преступать его.
- Ты извини, но я понял, что у Хранителей и Падших один Создатель? – я начинал бояться, что Жаниэль перестанет отвечать на мои вопросы, которые так и сыпались из меня, но ангел был благосклонен и на каждый вопрос отвечал откровенно и доброжелательно.
- Да. Мы создавались как одно единое, неразрывное, гармоничное целое и на момент творения не было полярных понятий добра и зла, плохого и хорошего, было лишь наше единство и план Создателя, касаемый каждого из нас: мы звались Хранителями Света и Тени, и изначально были утверждены наши места в мире, для какого мы создавались, но прошел всего миллион лет и среди Хранителей Тени поднялся ропот – они более не желали подчиняться законам Создателя, который строго распределил наши обязанности и места нашего существования. Хранители Тени хотели обрести власть над всей Землей, а не только над частицей и тогда они подняли бунт и пошли на нас, Хранителей Света, войной и бились мы долгие десятилетия, и не могли поразить друг друга, потому что силы были слишком равны: мы не нуждаемся в отдыхе, в пище, в питье, нам не знакомо чувство боли и отчаяния. Забросив все дела земные мы сражались, чтобы удержать земное равновесие - и в те дни наступила великая засуха и погибло все живое, что старательно возделывали Хранители, и тогда воззрился Создатель на нас, и снизошел в праведном своем гневе, и простер свой перст и низверг Хранителей Тени в отрезок земной атмосферы над одним из северных морей и назвал их Падшими за то, что не было смирения в них и не захотели довольствоваться высоким рангом Хранителей и называться Его сыновьями. И устрашились Падшие гнева, который поражает как молния и жжет как огонь, вылетающий из жерла вулкана, и приняли соглашение служить далее предначертанному равновесию. Но непостоянны Падшие и дух их, суть ложь - поэтому нарушали и нарушают соглашение: но не было ни единого случая, чтобы они победили. Как ты понимаешь, я был создан гораздо позже этих событий – в связи с увеличением численности человечества и нас стало больше, и Падших, только теперь, мы – создания разных Творцов. Падших, создают сами же Падшие и численность наша всегда одинакова.
Я почувствовал, что мой рот непроизвольно открыт, только после того, как Жан закончил рассказывать свою историю. Сомкнув губы я с ужасом смотрел на ангела, который стоял в углу и засунув руки в карманы брюк, оглядывал меня: изучающее, оценивающе. Было видно, как под тонкой рубашкой напряглось его тело, а ладони в карманах сжались в кулаки: он словно проверял мою эмоциональную стабильность и побуравив взглядом пару секунд, видимо решил, что я еще гожусь для дальнейшего разговора, потому что мгновенно расслабился и глубоко вздохнул.
- Послушай, - сказал я и перевел разговор в иное русло. К рассказам о святых войнах мы могли вернуться в любой момент, - Я так понимаю, для тебя сейчас наступил тот период в вашем цикле равновесия, когда ты находишься в человеческом обличье?
- Ты правильно понял.
- Но почему же, вместо того, чтобы наслаждаться жизнью, отдыхать, ты поступаешь на человеческую работу и ходишь на нее каждый день – для меня, так это скука смертная!
- Для нас не существует понятия «скука» и когда мы возвращаемся в человеческую оболочку, мы тоже не можем убивать время зря, но, пожалуй, мы и не хотим этого. Находясь в теле, мы выслеживаем взбунтовавшихся Падших, потому что они, покидая свое место, также приобретают форму человека и нашей духовной сущности становится сложно отследить их. Находясь в физическом теле, мы более остро чувствуем такую же человеческую оболочку Падшего.
- Находясь в теле, ваша сила полностью остается с вами, например, вы летаете?
На этом вопросе Жан широко улыбнулся, показав ровные зубы с немного фосфорицирующей эмалью. Я первый раз видел его такую открытую и прекрасную улыбку: казалось, от нее посветлело пространство комнаты, а мне стало так приятно и легко на душе. «Вот, значит, в чем сила улыбки ангела», - подумал я тогда.
- Странные вы, люди, - ответил Жаниэль, - Вас более всего интересуют наши полеты - вы всегда просите рассказать, как они происходят, и что при этом чувствуешь, хотя, мы наделены куда большей силой, которая сдается мне намного интереснее, чем парение над землей с помощью энергетических крыльев.
- Энергетических? – переспросил я.
- Да. Мы не имеем физических, лебединых крыльев, которыми так щедро украшают нас ваши художники и мастера кинематографа, наши крылья – сгусток энергии и они невидимы. Ты же помнишь – я прочитал это в твоих мыслях – что видел только тень от крыльев, которая появилась в свете фонаря?
- Как такое возможно, что физически не существующее, отбрасывало бы тень?
- А где ты видел, чтобы человеческое тело летало – не спеши применять к нам свои людские, научные познания, в этом случае они подходят только вашей расе, но никак не нашему роду.
Я запнулся и взглянул на Жаниэля, который все также стоял в углу и сцепив руки в замок, к чему – то прислушивался.
- Жан, - позвал я его, - Скажи, вот и ты, и Падшие, повелеваете стихиями, но как же вы решаете, когда будет тишь, а когда землетрясение, когда легкий дождик, а когда ураган?
- Цикличность и предопределенность есть во всем, друг мой, и когда нам положено прийти на Землю в человеческом теле – мы приходим и также, когда должно случиться урагану – он случается. – он замолк и приложил палец к своим губам, показывая, что стоит замолчать и зазвучал в моей голове:
- Я нашел доказательства тому, что директор института стал подвластен Падшему, поэтому я и нахожусь здесь и очень приятной неожиданностью явилось появление Шеду, моего Смотрителя.
- Что? - удивленно переспросил я.
- Если ты захочешь стать моим личным Смотрителем. – учтиво поправился Жан все таким же голосом в голове, - Без твоего согласия нашему союзу не бывать.
- А что значит быть «твоим»?
- Беречь информацию обо мне, пока я не в человеческом обличье и заниматься поисками Падших.
- Я – обычный человек, как же мне искать владеющего сверхсилой, Падшего?
- Во – первых, ты – не обыкновенный и при желании сможешь воспитать в себе множество умений, а во – вторых, на самом деле, найти Падшего довольно легко, но победить, то есть отправить на свое место может лишь Хранитель Света. Хотя нашей многотысячной истории известны случаи, когда Шеду постигали этот нелегкий труд заточения Падших – но это скорее исключение.
Я заволновался – это был такой приятный шанс внести приток кислорода в духоту домашней рутины и работы, на которую я ходил как на каторгу. Возликовав, что избавлюсь от обычной человеческой жизни, в которой я погряз как дождевой червь, вгрызшийся в землю, я уже было с радостью, хотел крикнуть Жаниэлю – «да», но внезапный, неприятный домысл кольнул неожиданной, испуганной болью:
- Насколько я могу быть уверенным в том, что моя семья будет защищена от вторжения потусторонних сил в наше спокойствие? Если я пойду на сделку с тобой, можешь ли ты гарантировать, что ничего дурного не случится с моей женой, с моими родными?
Жан, казалось, удивился моему нахальству и не прерывая разговор в моей голове, сказал:
- Ты не правильно понял меня – я не иду на сделки и я не выступаю гарантом твоей безопасности. Ты можешь или принять приглашение быть моим Шеду, что уже есть в высшей степени высокий ранг для смертного человека при его жизни, или отказаться от этой почести. Но так как я не могу запретить тебе забыть все случившиеся события - ты будешь вынужден нести груз своих знаний всю жизнь.
- Ну, в этом нет ничего сложного. – осторожно сказал я.
- Это не так – прикоснувшись к тебе сегодня, я, помимо того, что прочитал твои мысли, еще и пометил печатью Хранителя, прости, но это вынужденная необходимость – слишком много информации ты узнал сегодня. Таким образом, я установлю с тобой ментальную связь и всегда буду знать, где ты находишься – все это так же относится к твоим потомкам, если они будут. Еще, я перестраховываю себя на случай, если ты захочешь перейти на темную сторону, то есть откроешь себя для Падших – поверь, я очень быстро узнаю твои деяния и смогу ликвидировать тебя.
- Что? – ошеломленно переспросил я.
- Я знаю, звучит жестоко, но в скором времени Падшие прослышат о тебе - ведь способности Шеду действуют на них и на Хранителей одинаково. В твоей власти может быть многое, и воинство Падших, злым умыслом может завербовать тебя – для них любой единоборец – шаг к успеху, порабощение Хранителей и завладение Землей.
- Но…но я ничего не умею! – дрожащим голосом ответил я. До меня начал доходить весь ужас сказанных Жаном, слов. Мой подбородок задрожал, а сам я затравленным взглядом смотрел на ангела, который теперь предстал мне совсем в другом ракурсе – карателя с четкими указаниями, которые он должен выполнять, ни мало не сомневаясь.
- Достаточно нескольких месяцев тренировок, чтобы Шеду развил способности и именно тогда выяснится, сможешь ли ты меряться силами с Хранителями и Падшими.
Я почти не слышал его последних слов, голову кружило страшное предчувствие:
- Ты говоришь о моем выборе, а на самом деле, ставишь в такие рамки, при которых мне ничего не остается, как объединиться с тобой и подставить под удар всех тех, кого я люблю!
- Ты уже их подставил, только вступив со мной в разговор.
- Но тогда, где же твое ангельское, хваленое благородство? – почти закричал я, перестав разговаривать с Жаном в мыслях.
- Не надо бравады и не надо обвинять никого в том, что ты – Шеду, кажется, совсем недавно, это несказанно возрадовало тебя. Я прекрасно понимаю, что семья – это твое слабое звено, но ты можешь говорить с женой обо всем том, что открылось тебе и может, она отпустит тебя, тем самым, открывая дорогу в наш мир, где будешь служить добру и наравне с нами поддерживать равновесие. Все те Шеду о которых мне довелось узнать – аскеты.
- Бросить жену? – я был не готов к такому повороту событий.
- Не бросить, но говорить с ней, чтобы она отпустила тебя.
- Это невозможно. – задохнулся я, - Как ты не понимаешь, что я не готов к принятию такого решения!
- Я могу дать тебе время. – кивнул головой Жаниэль, - А еще, я докажу тебе, что проблема выбора существует и твои слова про меня – несправедливы.
- Как?
- Я оставлю тебя в тот же миг, как ты объявишь мне, что не хочешь быть моим Шеду. – он сказал это и тут же замолчал, опять чутко прислушиваясь к чему – то.
- Дай мне возможность все обдумать. – ответил я, обхватывая руками голову и облегченно вздыхая.
Жаниэль кивнул и приложив ладонь к стене, около которой стоял, сделал мне жест, чтобы я замолчал.
- Падший здесь. – пронесся у меня в голове глубокий баритон Жана, - Я должен сейчас уйти.
И в тот же миг, воздух сгустился и задрожал, пахнул ветер, который принес аромат свежевыпавшего снега и прохладой горного альпийского ручья и Жаниэль исчез – неожиданно и быстро, оставив после себя чистейший горный воздух, пропитанный сосновым лесом и терпкой пихтовой смолой.