Из цикла "ПОДВИГИ СОВЕТСКИХ ЧЕКИСТОВ"
«... После искусственного дыхания
на грудной клетке потерпевшего
могут остаться синяки от
рук реаниматора»
Пролог
Человек неопределенного возраста в засаленной майке, семейных трусах и кирзачах сидел, развалившись на берегу загаженной химическими отходами реки и щурясь от солнца, попыхивая беломорчиком, следил за поплавком. В одной руке он держал стакан с Агдамом, а другой почесывал, вспотевшие на жаре яйца. Рядом на газетке лежала нехитрая закуска и стояла початая бутылка. Гимнастерка, ватник и ватные штаны были аккуратно сложены. Поверх них покоились морской ремень, с начищенной до блеска бляхой, и шапка ушанка военного образца. Вдруг, нарушив эту идиллию, послышался рокот приближающегося мотоцикла. Человек насторожился и перевел взгляд на дорогу. По проселку, петляя по полю, действительно катил мотоцикл. Человек поднялся, осушил стакан и стал ждать. Мотоцикл подъехал к нему и остановился. Мотоциклист в черном мотошлеме и с затемненным стеклом, молча протянул человеку пакет с сургучовыми печатями и резко газанув, умчался прочь, оставив человека окутанным облаком пыли. Пыль медленно оседала на дорогу и на человека, а он все стоял, глядя в след удаляющемуся мотоциклу. Наконец он перевел взгляд на пакет. «Совершенно секретно» значилось на нем. Человек вернулся на свое место, прямо из горла допил «Агдамчик» и, затянувшись «бериком» взломал печати. Пробежав глазами содержимое пакета, человек выронил изо рта папиросу и начал спешно одеваться.
Пожилой мужчина в белом парусиновом костюме, соломенной шляпе и сандалиях, опираясь на палочку, медленно вышел из молочного магазина, сжимая в правой руке авоську с кефиром. Улыбнувшись жаркому летнему солнцу и вздохнув полной грудью приятный московский смог, он направился к пешеходному переходу. Дождавшись зеленого сигнала светофора, мужчина спустился с тротуара, и тут же отшатнулся назад. Перед ним резко затормозил черный мотоциклист и, сунув руку в пакет с сургучовыми печатями, помчался по переулку прочь. Мужчина взглянул на пакет и удивленно округлил глаза. Сорвав печати, он прочел содержимое пакета Сетка выпала из его руки и кефир растекся белой лужей у его ног. Мужчина отбросил клюку и припустил к трамвайной остановке, удивляя своей прытью праздно прогуливающихся граждан.
Немолодой уже мужчина с орденом красной звезды на лацкане старенького, потертого на локтях серенького костюма, слегка покачиваясь, торопливо шел по коридорам Высшей Школы Милиции в сторону мужского туалета. Сегодня он пришел сюда на встречу со своим другом и коллегой, который здесь преподавал. Они вспомнили молодость в перерывах между лекциями и с удовольствием раскатали трехлитровую баночку пива, к тому же у друга, в преподавательской нашлась в загашнике бутылочка коньячку и посему мужчина был уже в изрядном подпитии и направлялся сейчас справить малую нужду. а если повезет, то и большую. Но вот и заветная дверь. Мужчина быстрее засеменил ножками, на ходу расстегивая брюки. В туалете никого не оказалось. Подбежав к первому же писсуару, мужчина, еле сдерживаясь, выхватил свой конец и тут же начал мочиться, смачно выпуская при этом газы, охая и издавая сладострастные стоны. Писсуар оказался замусорен бычками молодых милиционеров и моча, переполнив его, обильно полилась на пол. Наконец насладившись процессом мочеиспускания, мужчина прикрыл глаза, и облегчением выдохнув, стал запихивать свой детородный орган в штаны. Вдруг старые инстинкты подсказали ему, что он не один. Мужчина резко открыл глаза и обернулся, так и держа обеими руками свой член. Перед ним стоял одетый во все черное мотоциклист. Глаза за непроницаемым черным стеклом мотошлема смотрели на мужчину. Рука в кожаной перчатке протянула пакет. Мужчина спрятал, наконец свой конец в брюки и взял протянутый ему конверт. Покрутив его в руках, он прочитал «Совершенно Секретно». Он поднял глаза на мотоциклиста, но того уже не было. Непослушными руками он разломал печати и вскрыл конверт. Прочитав содержимое, мужчина отшатнулся и чуть не поскользнулся в луже собственной мочи. Хмель сразу же покинул его голову. Тряхнув головой, он опрометью бросился к выходу, даже позабыв застегнуть брюки.
ЧАСТЬ 1: «Снова в строю»
ГЛАВА I
Леночка Водостокова была самой молодой на отделении медсестрой. Ей повезло, она только в этом году окончила мед училище и совершенно случайно попала по распределению в Первый Военно Медицинский Институт сотрудников службы Гос. Безопасности. Это было просто чудо. Работали здесь сплошь профессора и академики, а болели только КГБисты и ФСБшники. Правда, при поступлении ей пришлось подписать несколько совершенно непонятных бумаг, но улыбчивый дяденька в очках, очень похожий на Ю. Андропова, успокаивал ее и, похлопывая по плечу, говорил:
- Не беспокойтесь, органы Вас в обиду не дадут. Вы теперь наш человек.
Работа была не пыльная, и прибыльная. Леночке нравилось. На отделении лежало всего десять человек, все как один герои, о которых можно было написать целые книги. И только об одном из них было ничего неизвестно. Он лежал в самой дальней по коридору, отдельной палате. У дверей, молча, постоянно сидели два огромных бугая в черных костюмах. Когда кто- либо хоть немного приближался к ним, они, почему-то хватались за сердце. Почему Леночка не знала. В палату никого не пускали. И лишь изредка, какие то дядьки с огромными звездами на погонах и в сопровождении дюжих бугаев на пару минут заскакивали к загадочному больному. Даже Леночка ни разу не видела этого больного. Врачи, медсестры и санитарки, которые занимались им, были тоже отделены от остального персонала и находились под строгим присмотром. О больном этом Леночка Водостокова ничего не знала, даже имени и фамилии. В журнале, где фиксировалась температура и состояние больного, он значился как Иванов И. И., но даже Леночка понимала, что это неправда. Известно лишь, что Больной лежал уже в этой палате 10 лет и постоянно находился в коме. Дежурная медсестра (в том числе и Леночка) должна была 2 раза в день звонить по специальному телефону телефонному аппарату и, сказав в трубку 2 – 12 жду, доложить о состоянии Больного, такой фразой «Вахтанг еще не прилетел. В Батуми туман». Но сегодняшний ее доклад отличался от этой набившей оскомину за 10 лет фразы. Ровно 15 колов времени назад она позвонила и сказала: «Бабушка Илико разродилась. Вахтанг прилетает следующим рейсом».
Доложив, о состоянии больного, Леночка достала из ящика пачки с реланиумом и стала прикидывать, сколько она сможет заныкать себе. Леночка выдавила себе на ладонь шесть таблеточек и привычным движением закинула их себе в рот. Мысли потекли ровнее, и Леночка решила, что запросто сможет зажать для себя все пачечки с так любимыми ею таблеточками. Эта идея ей понравилась и Леночка рассмеялась. Внезапно на лестнице, рядом с лифтом послышался грохот, металлический лязг и топот подкованных ботинок. Леночка подняла голову и обомлела. Из дверей высыпало полтора десятка военных в масках, бронежилетах, с автоматами и прочей амуницией. Один подбежал к ней и приставил к затылку холодное дуло автомата. Остальные рассыпались по коридору, врываясь в палаты и подсобные помещения. Двое остались у лифта. Из женского туалета раздался задористый визг уборщицы Бабы Кати, которая была сторонницей доктора Уокера и ученицей народного целителя Лазарева, и частенько удалялась в уборную очистить себе организм. В это мгновение двери лифта раскрылись, и из него вышел толстый, с потной лысиной мужчин в форме госбезопасности. За ним последовала группа поддержки в черных костюмах, с квадратными челюстями, и сломанными носами. Леночку вывели из-за стола и поставили лицом к стенке. Лысый толстяк прошел к столу и сел на ее место. Постукивая похожими на сардельки пальцами по столу, он посмотрел на часы. Часы над лифтом показывали 15:58. Толстяк достал платок, высморкался, протер лысину. Леночке все это нравилось, было смешно, и она жалела, что съела 6, а не 8 колесиков. Вдруг двери лифта снова раскрылись. Из него строевым шагом вышел Мужчина в рваном, промасленном ватнике, галифе, грязных кирзачах и в шапке ушанке.
- Товарищ Генерал-полковник. Агент Балбес по Вашему приказанию прибыл. – Звонко отрапортовал он. Генерал вскочил, отбросив стул. В это время с лестничной площадки влетел запыхавшийся человек в черном костюме с расстегнутой ширинкой и орденом красной звезды.
- Товарищ Генерал-полковник... Начал он, но осекся, увидев человека в ватнике. Он в невыразимом волнении разинул рот и, отмахиваясь, словно увидел дьявола, прислонился к стенке и начал оседать на пол. В это время человек в ватнике начал хлопать себя по коленям, вздымать и бессильно опускать руки, отворачиваться и бить себя по голове, пытаясь отрезвиться от невероятного потрясения. В это время человек в костюме медленно поднялся с пола и крича срывающимся голосом
- Балбесик, Браток! – кинулся в объятия человека в ватнике.
- Глебушка. – Воскликнул Балбес и сжал в объятиях своего старого кореша и напарника. Генерал тоже подбежал к ним и обнял обоих. Вдруг на сцене появился третий персонаж. Топая сандалиями он взбежал по лестнице, и остолбенел, увидев трех обнимающихся людей. Он прикрыл глаза и сбросил с головы соломенную шляпу. Потом медленно убрал руку от глаз, обхватил голову руками и, выкатив глаза, стал трясти ее, надеясь, что наваждение исчезнет. Три друга тоже заметили его и, размазывая по лицам слезы, слюни, и сопли радости бросились к Максиму Максимовичу Исаеву. Нет возможности продолжать дальше эту душераздирающую сцену встречи старых друзей – разведчиков. Они с трудом успокоились (не без помощи литровой бутылки спирта из процедурного кабинета) и направились к палате секретного больного.
- Наконец-то он пришел в себя. – Сказал генерал-полковник Самосвалов.
- Нет, нет, не может быть. Я был уверен, что он остался там среди барханов. – Бормотал Максим Максимович.
- Трудно поверить 10 лет в коме, а мы и не знали, что он жив. – Сказал Жеглов.
- На то мы и КГБ, чтобы все держать в тайне. – Заметил Самосвалов, - А такими агентами не разбрасываются.
Но нам-то можно было сообщить. – Обиделся Балбес.
- Не положено. Инструкция. – Нахмурился Самосвалов. – В мире нестабильность. Вражеские державы уверяют, что у нас нет суперагентов. И мы всеми силами поддерживаем эту уверенность. Ведь и Вы для них, лишь легенда, герои из хрестоматии по разведделу. Но ничего пришло время устроить им ночь длинных ножей. Самосвалов разразился демоническим хохотом.
Они подошли к палате без номера. Бугаи у двери вытянулись по стойке смирно.
- Ну, что готовы? – спросил Самосвалов, взявшись за ручку двери.
Штирлиц кивнул, теребя в руках шляпу. Глеб Георгиевич трясущимися руками достал беломорину прикурил и нервно затянулся. Балбес достал из сапога флягу и сделал внушительный глоток.
Они зашли в палату. На металлической койке лежал заросший бородой человек в полосатом ватном халате. Пальцы правой руки перебирали серебряные узоры на ножнах кинжала. На стене, в изголовье висел карабин на засаленном ремне. Губы человека тихо шептали
- Ох, конь, конь... Конь держал... Конь болел... Конь жалел... Давно ухать надо был... Бай, сабак, лицо камча бил... Я жениться хотел, деньга не был, калым платить... Папка старый мине, старый Мамка старый. Юрт совсем худая стал, дождик мимо крыша капает... Халат не был мине. Каждый шакал халат носит, я целый год без халат ходил. – Дальше пошла отборная таджикская брань.
Максим Максимович не выдержал и упал в обморок. Балбес, прикрыв глаза, отхлебнул еще из своей фляги. Жеглов выплюнул беломорину и, закричав «САИД» бросился на грудь старому другу. Даже генерал Самосвалов прослезился. Наконец-то старые друзья были снова вместе.
ГЛАВА II
Выздоровление Саида шло постепенно, но быстро, уже через неделю его отправили в «звездный городок», в адаптационный центр космонавтов. А еще через неделю он уже полностью восстановил свои силы. Еще неделю все четверо провели на полигоне КГБ, восстанавливая и совершенствуя свои знания, заполняя свободное время выпивкой, шашлыками, банькой с девочками и рассказами о себе за последние 10 лет. Только Саид почему то не рассказывал ни чего. И когда его спрашивали, как он жил, что делал, Саид угрюмо скрипел зубами и отворачивался.
В общем, вскоре генерал-полковник Самосвалов собрал их у себя, для постановки задачи. Друзья уселись в удобные кожаные кресла и приготовились слушать.
- Ну что ж, сынки мои. Пришло время, и Вы снова понадобились правительству. Партия о Вас помнит. Сам президент узнавал о Вас. Задание предстоит Вам сложное и Архиважное. Не скрою, назад Вы вернетесь не все.
- Служим Советскому Союзу, - вскочив, Хором проорали старые разведчики – шлюзовики.
- Да Вы садитесь, садитесь, сынки. Махнул рукой Самосвалов.
- Неужто, контра опять что-то изобрела? С хитрым прищуром, доставая папироску, спросил Балбес.
- Да, браток, пришла пора тебе снова взяться за разводник. Балбес хмыкнул и, выхватив из валенка хорошо смазанный разводной ключ, ловко, подобно шао-линьскому монаху покрутил его в воздухе. Все удивленно ахнули, и зааплодировали своему ловкому другу.
- Вот фотографии, полученные с захваченного нами американского спутника шпиона. – Самсонов бросил на стол пачку красивых цветных фотографий. – А вот наши, полученные с наших специально обученных, снабженных фотоаппаратурой голубей.
На стол полетело еще несколько черно-белых, любительских фотокарточек. Разведчики принялись разглядывать изображения. Самосвалов продолжал:
- Это район Оранжевой реки в ЮАР. Наш агент из Претории по прозвищу «Блеклый» сообщил, что правительство Нельсона Манделы начало возводить гигантскую плотину. Есть сведения, что там будут использованы новейшие технологические разработки секретного института под руководством доктора МБОБЕНЕ. Вот его фотография. – Самосвалов протянул карточку. Взглянув на фото, Саид прикрыл глаза и вознес молитву Аллаху. Жеглов, увидев фото, скривился и сплюнул. А Максим Максимыча вырвало. Только Балбес остался невозмутим.
Самосвалов продолжал инструктировать своих лучших агентов.
ГЛАВА III
Через пять часов Самосвалов устало повалился в кресло.
- Ну, вот и все. Справитесь вчетвером, то? «Блеклый» присоединится к Вам в Йоханесбурге. У него есть связи с тамошними скинхедами и комитетом белого меньшинства. Если что они Вам обеспечат поддержку.
- Товарищ генерал-полковник, - сказал Жеглов. – Можно взять моего друга и коллегу. Он заслуженный милиционер России, имеет богатый опыт, сейчас преподает в высшей школе милиции. Соскучился старик по настоящему делу, да и Африку посмотреть ему хочется.
- А кто это? – спросил Самосвалов.
- Да кто, кто – обрадовался Жеглов – Коля Кондратьев.
- Ну что ж не возражаю. Кондратьева давно знаю. Надежный, толковый парнишка.
Самосвалов встал.
- В целях конспирации добираться будете на электричках. Итак, собирайтесь. Завтра 4.35 с Киевского вокзала первая электричка. Удачи Вам. Генерал-полковник Самосвалов пожал всем руки, и трижды поцеловал каждого. Большая слеза вытекла из его глаза.
- Родина Вас не забудет!
ГЛАВА IV
На следующее утро разведчики грузились в электричку. Саид толкал по платформе тачку с боеприпасами и оружием, Штирлиц нес два больших чемодана с картами железных дорог мира, расписаниями электричек, проездными билетами и прочей документацией. Балбес катил станковый пулемет. Жеглов и Кондратьев, весело смеясь, несли провизию и два ящика пива.
На оцепленной силами ОМОНа платформе стоял генерал-полковник Самосвалов и другие официальные лица из 23-го Московского вытрезвителя. Специально пригнанный с Ваганьковского кладбища оркестр томно играл «Прощание Славянки». Мальчики и девочки из 3-го туберкулезного диспансера, одетые в белые рубашки и пионерские галстуки, вяло махали платочками. Наконец разведчики успешно погрузились в электропоезд. Двери с шипением закрылись и электричка, набирая ход, скрылась в дали.
ЧАСТЬ 2: «Здравствуй, здравствуй, Африка»
ГЛАВА I
Путешествие на электричках через половину земного шара проходило по стандартной схеме: Пиво, самогон, разборки с контролерами, пересадка и снова пиво. Еще под Ростовом друзья-разведчики познакомились с дядей Костей, который ехал на свадьбу к своему брату в Ростов. Огромный бородатый дядька зашел ночью в вагон, на каком-то полустанке, затерявшемся в просторах Нечерноземья. Перед собой он катил тележку с мутными бутылками, за спиной был рюкзак с копченым салом. Дядя Костя быстро понравился разведчикам, и вскоре они ехали уже как старые друзья. К сожалению, где-то в Турции дядя Костя пошел в тамбур помочиться и там, раздвинув двери и, грозя кулаком, проносящимся мимо басурманам, вывалился из электрички.
Больше всего нашим разведчикам понравились африканские электрички в тропическом варианте (они были без окон и без дверей). Николай Кондратьев часами стоял, высунувшись в окно и размахивая руками, кричал от удивления. Максим Максимыч и Глеб Егорыч, по очереди палили из наганов в пасущиеся в саванне племена Зулусов и Бушменов. Каждый удачный выстрел они бурно обсуждали и радостно хлопали друг друга по плечу. Когда на одной из станций в вагон вошел пигмей – контролер, Балбес, никогда не видевший негров, удивленно уставился на него. Хрустя огурцом, Балбес ткнул в него пальцем и спросил:
- А это что еще за импрессионизм такой? Ты чего такой черномазый?
Пигмей, злобно вращая белками глаз, показал удостоверение контролера. Балбес улыбнулся, погладил пигмея по курчавой голове и, поднявшись, дал контролеру пендель. Маленький пигмей отлетел в конец вагона. Резко вскочив на свои кривенькие ножки, он что-то заверещал и, выхватив из-за пояса каменный нож, бросился на Балбеса, но тот легко перехватил его руку и, сломав запястье, опрокинул обнаглевшего негретосика на пол. Четыре остановки разведчики дружно пинали в проходе маленького пигмея. Тот пискляво рычал и пытался прокусить своими сточенными зубками Балбесовы валенки. В конце концов, разведчики привязали к ногам пигмея веревку, а другой конец намотали на буфер последнего вагона, и столкнули несостоявшегося контролера с поезда. Смешно подпрыгивая на шпалах, пигмей волочился за составом. Разведчики долго еще стояли в дверях последнего вагона, любуясь этой веселой затеей. Они приседали, били себя ладошками по ляжкам и, тыча пальцами, кричали: «Во, во, гляди, гляди!». Над саванной гремел их веселый, искренний, задористый смех.
ГЛАВА II
Через семь месяцев Советские Разведчики успешно выгрузились на центральном Йоханесбургском железнодорожном вокзале имени Нельсона Манделы.
Балбес огляделся и, оставив остальных сторожить оружие, боеприпасы и шанцевый инструмент, одернул ватник, надвинул на глаза шапку ушанку и направился на телеграф, доложить начальству об успешном прибытии. Он взял бланк у симпатичной телеграфистки с неимоверно вывернутыми губами и, послюнив карандаш, аккуратно, печатными буквами вывел: «ЮСТАС – ЦЕНТРУ. ПРИБЫЛИ В СТРАНУ ЗАГОРЕЛЫХ ЛЮДЕЙ. НАДЕЕМСЯ ПОСЕТИТЬ МЕСТНЫЙ ЗООПАРК. ЮСТАС.». Расставшись с губастой телеграфисткой, Балбес, улыбаясь, и насвистывая Гимн Советского Союза, отправился назад к друзьям. Еще издали Балбес заметил на платформе, в том месте, где его ждали соратники, притихшую толпу черных негров. Балбес ускорил шаг, на ходу расстегивая кобуру маузера, и расталкивая снующих под ногами негров. Пробившись поближе Балбес увидел, что Жеглов, Кондратьев и Саид стоят спина к спине сжимая в руках оружие и обводят толпу встревоженным взглядом. Перед ними, заложив руки за спину, и спокойно покачиваясь на каблуках, стоял Максим Максимыч Исаев. Солнце играло на начищенных до блеска сапогах и на лаковом покрытии портупеи.
- Ну, что жиды. Подзагорели? – С угрозой спросил Штирлиц. Негры, притихнув, изумленно пялились на свастику на рукаве мундира Максим Максимыча. Балбес, наконец, прорвался к своим друзьям.
- Давайте, давайте. Уходим по быстрому. – Засуетился Балбес. Обернувшись к Максим Максимычу, он тихо сказал:
- Вы бы хоть мундир-то не напяливали. Вон как они бедные испугались.
- Да у меня нету другой одежды-то. – Максим Максимыч пожал плечами.
- Ну, хоть повязку снимите.
Максим Максимыч нахмурился, и с гордостью возразил:
- Я член НСДАП с 1933 года.
Балбес плюнул, и обратился к остальным
- Ну, давайте, давайте, линяем, пока они не очухались.
Похватав вещи, друзья, скорчив доброжелательные гримасы, стали проталкиваться к выходу
ГЛАВ III
Посреди вокзальной площади возвышался сделанный из белого мрамора исполинский памятник вождю Нельсону Манделе. Под сенью его громадного гранитного постамента приютился одинокий открытый «лендровер». За рулем дремал заросший рыжей щетиной мужчина в потертой кожанке и кожаной фуражке, надвинутой на глаза.
Балбес отделился от остальных, и не спеша, подошел к «лендроверу». Балбес достал пачку «Казбека», вынул папироску, дунул в нее и, разминая пальцами, спросил:
- Эй, товарищ, огоньком не богат?
Мужчина, не поднимая головы, сунул руку в карман и, достав коробок спичек, не глядя, кинул его Балбесу. Тот поймал коробок и, прикурив папиру, продолжил; выпуская из ноздрей дым:
- А, что, дядя Захар, бывает она настоящая-то любовь?
Мужчина слегка вздрогнул, приподнял пальцем с глаз фуражку, и оценивающе оглядев Балбеса ответил:
- Бывает Натаха.
Балбес облегченно вздохнул, зачушковал бычок и, спрятав его в пачку, протянул руку.
- Балбес. – Представился он.
- Шилов Егор Петрович. – Ответил на рукопожатие мужчина – в центре КГБ значусь под кличкой «Блеклый». Я здесь уже третий год. Трудно товарищ.
Балбес повернулся к своим друзьям и махнул им рукой. В спешном порядке, загрузив «лендровер» чекисты установили на заднем сидении «Максим» и поехали на конспирационную квартиру.
ГЛАВА IV
Полковник Кваме Нкрума завтракал в своем кабинете. Он доставал своими жирными, черными пальцами из банки свежих мадагаскарских тараканов и, ловко отрывая им головы, отправлял их в рот. Тараканьи лапки приятно щекотали язык и небо, полковник улыбался и с упоением хрустел этой экзотической пищей, не забывая прикладываться к колебасе (национально, тыквенной бутылке) с теплым, слегка протухшим манговым «пивом».
Резко постучавшись и, не дожидаясь приглашения, в комнату вбежал старший оперуполномоченный Мганга. Полковник вздрогнул и выронил очередного тараканчика. Тот, ловко перебирая лапками, кинулся к шкафу, но, грузный на вид полковник опередил его. Он плюхнулся у шкафа на пузо и вытащил таки извивающееся тельце, держа его двумя пальцами. Полковник улыбнулся, обнажив белые зубы, и засунул таракашку в рот. С удовольствием отрыгнув, полковник поднялся с пола и с суровым лицом повернулся к Мганге;
- Ну, в чем дело?
- Масса полковник, - начал тараторить Мганга, - мы засекли их. Они приехали сегодня на восьми часовой электричке.
Полковник выслушал рассказ, и довольно потирая руки, приказал
- Установите наблюдение. Но чтоб не спугнуть мне. И предупредите доктора Мбобене. Пусть будет предельно осторожен.
Мганга воздел руки к небу и, упав ниц, поцеловал полковнику туфлю и выбежал из кабинета
ЧАСТЬ 3 «Операция Гамадрил»
ГЛАВА I
Празднуя знакомство, разведчики до утра веселились, пели песни и ходили на улицу подраться с местными чернокожими хулиганами. Проспавшись, Балбес отправился на главпочтамт, на связь с Центром. Там его уже ждала правительственная телеграмма: “Центр - Юстасу. Боря ждет подарка” Балбес удивленно свистнул и, прибежав к своим товарищам, сообщил
- Вот. Сам президент в курсе нашей операции и ждет от нас положительных результатов. Не посрамим партию. Выступим сегодня.
Все разведчики вскочили и, скинув со стола пустые бутылки и остатки закуски, расстелили перед собой планы и схемы.
В 18.23 разведчики еще раз смазали оружие, и Балбес подвел итог, еще раз напомнив командиру его задачу.
- Егор Петрович. Ваши-то не подведут?
Шилов кивнул.
- Ну, что ж, сверим часы. – Балбес вскинул левую руку, затем правую, потом достал из кармана старинный Брегет и, удовлетворенно хмыкнув, передернул затвор ППШ и пошел к двери.
Саид снял с предохранителя свой карабин и, проверив, как ходит в ножнах кинжал, двинулся следом.
Жеглов откинул барабан «НАГАНА» и, проверив наличие патронов в нем, привычным движением руки вернул барабан на место. Прихватив «КАЛАШ» и подсумок с рожками, Глеб Егорыч потянулся к выходу. Максим Максимыч поправил перед зеркалом портупею и фуражку, скептически осмотрел себя и, оставшись доволен, снял с крючка свой «ШМАЙСЕР» и вышел из комнаты. Коля Кондратьев проверил на месте ли подаренный Афиногеном Полюгаевым револьвер и, взвалив на плечо пулемет Дегтярева, последовал за остальными. Последним выходил Егор Шилов. Он нащупал за поясом «НАГАН», снял с гвоздя свою затертую фуражку со звездочкой, оглядел комнату, проверяя, не забыли ли чего, и со словами: «Ну, все. Пошел» выключил свет.
ГЛАВА II
Ровно в 21.00 по Гринвичу советские разведчики добрались до устья Оранжевой реки. Отсюда в бинокль уже можно было разглядеть величайшую (после Суэцкого канала) на африканском континенте плотину. Солнце постепенно пряталось за зарослями ЧАПРААЛЯ. Разведчики покурили и попрощались. Шилов, Штирлиц и Кондратьев отправились на «Лендровере» на запад, в сторону секретного института доктора Мбобене. Саид, Жеглов и Балбес проводили взглядом скрывающуюся в сумерках машину и короткими перебежками и переползанием направились к плотине.
Через 42 минуты бешеной гонки по вечерней саванне «Лендровер» резко, с разворотом затормозил у большой глиняной хижины, подняв облако пыли. Коля Кондратьев, сидевшей на заднем сиденье, открыл огонь из «Максима» по не успевшим очухаться охранникам с копьями и ятаганами. Штирлиц, спрыгнув на песок, дал от бедра очередь из «Шмайсера», а Егор Петрович бросился вперед, паля из «Нагана». Уничтожение охраны заняло у разведчиков не более минуты и, вскоре они ворвались в хижину. Вбежавший первым, Штирлиц еле успел увернуться от опускавшейся на его голову боевой палицы из железного дерева. Он отпрыгнул в сторону и резанул короткой очередью коренастого негра в тростниковой юбке, напавшего на него. Тот уронил палицу, схватился за живот и, перегнувшись пополам, рухнул к ногам Максим Максимовича. В это же время кто-то прыгнул на Егора Шилова сзади и, схватив черной рукой за рыжие волосы, попытался снять скальп. Егор Петрович среагировал мгновенно. Перекинув нападавшего на него через себя, он вывернул руку, державшую обсидановый нож, и вонзил его в живот противнику. Коля Кондратьев в это время ударом ноги выбил тростниковую дверь и с «Наганом» в руке ворвался в следующую комнату.
- Тихо, портяночники. А то, как бы ненароком дырки не понаделал. – Пригрозил он метнувшимся к оружию негритосам. Но те, почему-то не понимали русского языка и кинулись. Но Николай был первым на деревне кулачным бойцом. Он выстрелил в ближайшего врага. Пуля снесла тому пол черепной коробки. А Коля схватил за копье очередного негра, пытавшегося его ткнуть в живот, и дернул на себя. Тот не удержал равновесия и упал, споткнувшись о труп товарища. Коля же с размаху впечатал ему кирзачом по набухшим губам. Мгновенно обернувшись, Николай вовремя присел и Негр, с занесенной для удара палицей, перелетел через его спину и растянулся на полу. Коля прыгнул на него и, схватив жилистыми руками за голову, резко крутанул ее. Послышался противный хруст. Негр обмяк. Вдруг что-то тяжелое опустилось на Кондратьевский затылок. В мозгу вспыхнул белый свет. Всплыл размытый образ любимой жены Маши, сброшенной бандитами с электрички в далеком 1956, лучшего друга Афиногена Полюгаева, и все погрузилось в темноту. В это время в другой комнате Шилов со Штирлицем заканчивали резню. Слегка пошатываясь, Максим Максимыч поднял с пола свою фуражку и, отряхнув, надел на голову. Рукав его мундира был надорван, на ноге был неглубокий порез, из разбитой губы сочилась кровь. Найдя взглядом свой шмайсер, Максим Максимыч поднял его и, оглядев, повесил на плечо. Из-под здоровенного, явно страдавшего ожирением III степени, негра с трудом выбрался Шилов. Нос его был сломан в трех местах, а в остальном он отделался легким испугом. Выдернув из бочины толстяка свой нож, Егор Петрович огляделся.
- А где Колян-то?,- спросил он.
Штирлиц оглядел комнату и встревожено пожал плечами. Разведчики поспешили в соседнюю комнату. На полу валялись черные трупы и револьвер. Максим Максимыч поднял его и прочитал гравировку на рукоятке: «Н. Кондратьеву к 20-ой годовщине советской милиции. 1938 г.». Еще раз оглядев комнату, разведчики не заметили никаких следов Николая. Вдруг Егор Петрович опустился на колени и потрогал земляной пол. Пальцы оказались в крови. Он пошарил вокруг и заметил кровяной отпечаток босой ноги без двух пальцев. Егор Петрович кинулся в угол и принялся переворачивать наваленные там корзинки. Разметя корзинки, друзья увидели каменную плиту, прикрывавшую лаз в полу. Через две минуты друзья уже спускались по полу стертым земляным ступеням. Спуск был не очень длинным, и друзья оказались в нешироком тоннеле, в конце которого виднелся неяркий свет. Егор Петрович щелкнул курком нагана и направился в сторону света. Штирлиц взял автомат наизготовку и последовал за ним.
ГЛАВА III
Вторая группа разведчиков успешно добралась до плотины и залегла в ближайших зарослях чапраля. Балбес достал из сидра бинокль и стал изучать обстановку. Усиленная охрана бродила по берегу реки и по вершине плотины. Множество факелов освещали территорию и промышленные постройки. Балбес глянул на часы, было без двух минут десять. Балбес снова принялся изучать плотину. На одном из ангаров была приклеена большая афиша к фильму «Чапаев». Василий Иванович был изображен с шашкой, на белой лошади, в бурке и папахе. Лицо и руки его, почему-то были закрашены углем, а внизу негритянскими пиктограммами было написано: «Вот всех белых вырежем, и наступит счастливая жизнь!». Вдруг со стороны дороги послышался рокот мотоциклов. Балбес перевел бинокль на дорогу и в сгущающихся сумерках увидел приближающуюся колонну мотоциклистов. Они остановились вблизи охраняемого шлагбаума и, скандируя «рэп – это кал», стали кидать в охранника камнями и размахивать конфедератовскими флагами и транспарантами с надписями: «Бей черножопых – спасай Африку, «Люди – негативы. Убирайтесь с нашей земли!» и «Негритосы всегда будут в говнище!». Охранники сгрудились в кучу и, прикрываясь щитами из носороговой кожи, ощетинились копьями и кремневыми ружьями. Со всех сторон к ним потянулось подкрепление.
- Молодец Шилов! – похвалил Жиглов. – Хорошие у него ребята.
Атмосфера у шлагбаума накалялась. Бритоголовые плевались в негритосов, показывали им задницы и кидались помидорами и тухлыми яйцами. Пущенная чьей-то точной рукой бутылка пробила башку какому-то негру. Тот упал, а остальные, потеряв терпение и, затараторив на негритянском языке, бросились на толпу возмутителей спокойствия. Но скинхеды не испугались. Как по волшебству в руках появились обрезки труб, куски арматуры, велосипедные цепи, выкидные ножи. Началась потасовка. Воспользовавшись этим, разведчикам удалось незамеченными пересечь открытую территорию и спрятаться в густой тени деревянного сарая. Отдышавшись, друзья успешно перебежали к опоре плотины. Саид снял с плеча моток веревки из верблюжьей шерсти с «кошкой» на конце и, раскрутив ее, забросил наверх. Слегка звякнув «кошка» надежно зацепилась за верхний край плотины. Саид скинул халат и, зажав в зубах кинжал, ловко, подобно ниндзя, стал карабкаться наверх. Его смуглая таджикская кожа тускло блестела в свете факелов. Перебросив ногу через край, Саид оказался наверху.
Он сжал в руке кинжал и по-кошачьи пригнувшись, огляделся. Чуть правее двое охранников, перегнувшись через край, смотрели на драку внизу, оживленно жестикулируя и тыча пальцами вниз. Саид, бесшумно ступая босыми ногами, подкрался сзади и со всего маху всадил кинжал между лопаток одному из негров. Тот, даже не вскрикнув, перевалился через край и с легким шлепком упал на песок. Рука Саида уже несла кинжал к горлу второго, но тот быстро среагировал и ловко отбив руку с ножом, отскочил назад. Он хищно улыбнулся, радуясь, что и ему выпала возможность размяться в хорошей драке, и отбросив копье, вынул из-за пояса кремниевый нож и занял боевую стойку под названием «Носорог роет землю». Саид оценил боевую подготовку противника и решил применить сильнейший вариант таджикской поножовщины: «Резня на куски». Этому секретному учению таджикских бойцов он обучился много лет назад в Ферганской долине у беглого шао-линьского монаха отшельника. Саид выкатил глаза, и с бешеной скоростью вращая кинжалом, бросился на негроида. Негр пытался защититься, уйдя в глухую защиту школы «Баобаба». Кинжал Саида подобно молнии блистал в неверном свете луны. Движения рук напоминали движения сошедшей с ума ветряной мельницы. Саид бешено работал кинжалом, в лицо летели мелкие кровавые брызги. Через минуту с кафром было покончено. Саид стоял в центре залитого кровью пятака, создавалось впечатление, что негр попал под вертолетные лопасти: сотни кусков мяса были разбросаны в радиусе трех метров, отсеченные руки, ноги и пальцы судорожно извивались у ног Саида. С ног до головы забрызганный кровью врага, Саид, тяжело дыша, наклонился и поднял еще трепещущее черное сердце. По обычаю своего народа Саид наступил ногой на курчавую голову врага, сжал в кулаке его сердце и, протянув руку к луне, запрокинул голову и издал победный клич древних таджиков. Страшный нечеловеческий вопль пронесся над Оранжевой рекой. Балбес, хоть и привыкший к подобным выходкам Саида, все равно почувствовал, как холодок пробежал по спине, и волосы зашевелились на затылке.
Услышав за спиной топот босых ног, Саид обернулся, оскалив зубы. Рослый негритос несся на него, занеся над головой палицу, и вереща ругательства на наречии народа Банту. Саид приготовился дать отпор, но тут негритос как-то неестественно подпрыгнул и рухнул к ногам Саида. Из спины кафра торчала любимая Балбесова саперная лопатка. Саид вгляделся в ночь. Из темноты показались фигуры его друзей. Жеглов, увидев учиненную Саидом резню, упал на колени и его долго рвало прямо на остекленевшие глаза мертвого рубероида. Балбес выдернул из трупа свою лопатку и, бережно обтерев ее кусочком бархата, сунул за ремень. Махнув рукой Саиду, Балбес подошел к краю и, перегнувшись, посмотрел вниз. Потасовка со скинхедами переросла в настоящую резню и вскоре закончилась. Негры внизу весело размахивали копьями с насаженными на них головами врагов и пели народные песни и пляски. Несколько негритосов торопливо разводили костер, хищно скрипя подточенными зубами. Другие задорно разделывали туши забитых бритоголовых. Двое дрались, не поделив свежие гениталии большого рыжебородого байкера. Один негр преклонных годов выламывал у мертвецов зубы и тут же изготавливал превосходные ожерелья и браслеты. В общем, победители готовились с отдачей отпраздновать победу. К Балбесу с Саидом подошел Жеглов и тоже посмотрел вниз. Лицо его побледнело, тошнота снова подступила к горлу, Глеб Егорыч снова бросился на колени. Его начало рвать. Саид и Балбес глянули на Жеглова и присели в сторонке. Балбес вынул пачку «Севера». Друзья закурили. Снизу потянуло горящим мясом и салом.
ГЛАВА IV
Кровавый туман постепенно отступил и Николай Фомич Кондратьев открыл глаза. В голове сильно шумело, яркий свет бил в глаза. Коля попытался встать, но безуспешно. Его тело было надежно приковано ржавыми цепями к покрытому бурыми пятнами операционному столу. Превозмогая боль. Николай повернул голову и огляделся. Он находился в небольшой комнате с каменными стенами. Полу стертые барельефы на стенах вызывали тошноту. С потолка свешивались длинные ржавые крючья и цепи. На одном из крюков покачивалась верхняя часть чернокожего человека. Коля Кондратьев поморщился и повернул голову в другую сторону. В двух метрах от него над другим операционным столом сгорбилось отвратительное обезьяноподобное существо в забрызганном кровью, рваным, некогда белом халате. Коля не мог увидеть, что лежит на столе, но почему-то он и не хотел этого видеть. Чавкающие - хлюпающие звуки, которые издавало склонившееся над столом существо, говорили сами за себя. Вдруг обезьяноподобное создание вздрогнуло, замерло на мгновение и, втянув голову в плечи, быстро обернулось. Коля успел зажмурить глаза, но даже короткого мгновения хватило, чтобы в мозгу успел запечатлеться безобразно – отталкивающий облик. Николай понял, что теперь, до конца жизни не сможет избавиться от этого кошмара, и будет вскакивать по ночам, обливаясь холодным и липким потом.
- Ну, что, Николай Фомич, очухались? – Спросил доктор Мбобене низким, горловым голосом с вологодским акцентом. Николай открыл глаза, но старался не смотреть на ужасное лицо доктора. Профессор Мбобене отбросил полу обглоданную человеческую кисть, размазал по харе кровавые слюни и растянул в хищной улыбке свои неимоверно набухшие губищи, обнажив ряд сверкающих, белых, сточенных на конус зубов. Доктор приблизил свою отвратительную харю к лицу Николая. Улыбка сменилась гримасой неимоверной злобы. Ноздри доктора сильно раздувались, зубы скрипели, глаза налились кровью, из уголка рта стекла тягучая слюна. Коля пытался отвернуть голову, стараясь спастись от тошнотворного дыхания зловещего доктора но, сильная черная рука, схватила его за волосы и заставила смотреть в глаза своему мучителю.
- Нет, нет. Смотри на меня. – по-змеиному зашипел доктор Мбобене. Внезапно он заорал.
- Зачем вы приперлись на мою землю белозадые ублюдки? Отвечай, падла. – Доктор наотмашь ударил Николая кулаком по зубам. Коля сжал кулаки и исподлобья посмотрел на врага.
Доктор Мбобене выпрямился.
- Молчишь. Ну, ничего у меня и не такие бобры говорили. – Легким движением руки доктор подкатил к себе столик с хирургическими инструментами. Взяв большой ржавый скальпель, он снова наклонился к Колиному уху и, прошептал.
- Я Вас ненавижу, я Вас буду вешать, резать, душить, жечь. Пока я жив. – Он снова выпрямился и, подняв скальпель, демонически расхохотался. Последнее, что увидел Николай Кондратьев, погружаясь в пучину мучительной боли, это татуировка; «Ненавижу светложопых» на руке, крепко сжимавшей скальпель.
ГЛАВА IV
Старший оперуполномоченный Мганга, потрясая боевой палицей, украшенной человеческим черепом, вел своих людей к строящейся плотине. Обнаженные эбеновые воины бесшумно семенили по саванне. Их мускулистые тела, натертые носорожьим жиром, блестели в свете луны. Мганга ухмылялся: скоро, очень скоро ловушка захлопнется. В его глазах уже стояла картина его собственного кабинета и большой головной убор из перьев попугая, означающий очередное звание, которое он получит, успешно завершив уничтожение белых неприятелей.
ГЛАВАVI
- Без двадцати одиннадцать. – Сказал Балбес взглянув на звезды. – Пока они набьют брюхо и очухаются, у нас есть минут двадцать. – Он передернул затвор ППШ и, пригнувшись, двинулся во тьму. Глеб Егорыч успел придти в себя и, морщась от кислого привкуса во рту, взял «дегтяря» на изготовку и потянулся за Балбесом. Саид не спеша, натянул халат, тюбетейку, потрогал ногтем зазубрившийся в кровавой битве кинжал, сунул его в ножны и, озираясь по сторонам, стал замыкать шествие. Добравшись до другого конца плотины, друзья благополучно, в три ножа, сняли мускулистых охранников. Радостно улыбаясь и блестя глазами, Балбес бережно вынул из сидра завернутый в вощеную бумагу и хорошо смазанный разводник. Наконец-то настало его время. В эти минуты Балбес испытывал непонятное, сладострастное головокружение, схожее с оргазмом. В глазах проплывали картины прошлых заданий. Ловко орудуя гаечным ключом, Балбес в мгновение ока овладел небольшой гайкой с метрической резьбой. Балбес крепко сжал ее в руке и показал остальным. Разведчики радостно осклабились. Но Балбес одернул их.
- Рано радуетесь. Нам еще убраться отсюда надо. Он сунул гайку в нагрудный карман гимнастерки, где бережно хранил партбилет и фотографию генерала Самосвалова. Затем раскрыл планшет и показал маршрут отхода.
- Мы должны пробиться к побережью. – Резюмировал Балбес – там нас встретят. На все про все у нас пять с половиной часов. Балбес кинул Жеглову свой вещмешок.
- Глеб Егорыч, подчистите тут. Мы будем ждать Вас вооон у той хижины. – Балбес ткнул пальцем в сторону тростникового домика на окраине застроенной территории. Саид уже закрепил свою веревку и стал спускаться. Балбес махнул Жеглову рукой и, топая кирзочами, побежал к веревке. Перегнувшись через край, Глеб Егорыч проводил соратников взглядом и, убедившись, что они благополучно скрылись в темноте, развязал Балбесов сидор. Порывшись в нем, он достал 2 кг пластиковой взрывчатки, моток скотча, проволоку и детонатор. Хищная улыбка исказила физиономию старого борца с бандитизмом.
ЧАСТЬ 4: Красный песок
ГЛАВА I
Шилов и Штирлиц крались по мрачным, вырытым в песчанике коридорам. Нигде не было никаких следов Николая, которого черные дьяволы уволокли в глубину этих катакомб.
- Как бы нам самим здесь не заплутать. Слышь, Максимыч. – Прошептал Егор Шилов, сдвигая дулом нагана фуражку на затылок.
- Главное не сцать. – Процедил сквозь зубы Максим Максимыч. Вдруг он резко остановился, и напряженно вслушиваясь, поднял руку, призывая к тишине. Егор Петрович замер, прислушиваясь. Казалось, из самых недр земли доносился едва слышимый душераздирающий человеческий крик.
- Это Колян. Ходу! – крикнул Штирлиц и припустил по коридору. Егор Петрович, еле поспевая, побежал за ним. Они петляли по коридорам, уже давно потеряв ориентацию. Но зато крик становился все громче и громче. Волосы вставали дыбом на загривке у Егор Петровича от этого крика. Он и представить себе не мог, что живое существо может так орать. Штирлиц же наоборот даже слегка улыбался: он частенько, в былые времена наведывался в гости к своему приятелю – коменданту «Ревенсбрюка» и там, в приличном подпитии герр Шварцкопф любил показать своему берлинскому гостю, на что способны его палачи. Штирлиц уютно располагался в глубоком кожаном кресле с бокальчиком армянского коньяку и, попыхивая дорогой гаванской сигарой, с любопытством наблюдал за работой заплечных дел мастеров...
Штирлиц отогнал от себя эти краткие воспоминания, и на мгновение замешкался, на очередном перекрестке пытаясь, сообразить из какого коридора доносился внезапно оборвавшийся крик. Дальше друзья бежали в полной тишине, нарушаемой лишь топотом подкованных сапог, да тяжелым сопением гайморитника Шилова. В очередной раз, свернув за угол, разведчики внезапно напоролись на отряд зулусов, обходивших с дозором свою территорию. Обе стороны опешили от неожиданности, но за спиной наших друзей были выработанные годами инстинкты и опыт. Максим Максимыч бросился на пол и откатился к стене, а Егор Петрович успел прыгнуть за угол. И вовремя. Не прошло и секунды, как воздух наполнился свистом стрел, копий и бессвязным улюлюканьем черных. Но тут затрещал шмайсер Максим Максимыча. Шилов, по-кошачьи пригнувшись, выпрыгнул из-за угла, паля по врагу с двух рук. В неясном свете факелов и вспышках выстрелов были отчетливо видны эбеновые тела черных воинов с безумно выпученными глазами. Перестрелка кончилась также внезапно, как и началась. В воздухе висел стойкий запах пороха и свежей крови. Полдюжины черномазых валялись в неестественных позах. Максим Максимыч медленно поднялся.
- Цел? – спросил он у Шилова.
- Цел – ответил тот. Егор Петрович сидел у стенки, сжимая правой рукой левое плечо. Стрела с черным оперением прочно засела в мышце.
- Кость не задета? – спросил Штирлиц, забрасывая автомат за спину и подходя к товарищу. Егор кивнул: - да нет вроде.
- Ну, тогда терпи братан. – Штирлиц плюнул на ладони и ухватился за древко. Егор Петрович сжал зубы. Резкая боль пронзила руку, отозвавшись вспышкой в мозгу. Слезы брызнули из глаз старого чекиста. Максим Максимыч ножом срезал рукава кожанки и гимнастерки товарища, достал из сапога фляжку с коньяком и тщательно продезинфицировал рану. Пока Максим Максимыч перевязывал его, Шилов успел неплохо приложиться к коньячку и, в конце концов, почувствовал себя нормально. Штирлиц поднялся:
- Ну, все. Надо поторапливаться, а то скоро их тут будет видимо, не видимо. – Максим Максимыч помог подняться другу. – Небось, выстрелами-то всех переполошили.
- Гляди, гляди – кивнул головой Шилов – кажись, кто-то шевелится.
Штирлиц обернулся. Один негр, прижимая руки к кровоточащему животу и смешно пихаясь ножками, пытался сесть и привалиться к стене. Штирлиц выхватил нож и прыгнул на негра. Схватив его за вставленное в нос латунное кольцо, Максим Максимыч притянул его к себе. Ноздри негра растянулись, он застонал.
- Где профессор Мбобене? – сквозь зубы прохрипел Штирлиц.
Негритос, постанывая, выкатил белки своих глаз.
- Говори, ссука!! – Штирлиц долбанул негра головой об стену. – Я ж тебе ноздри порву, гнида. Максим Максимыч разошелся и стал дергать нигера за кольцо. Тот безвольно поник, слегка постанывая.
- Кончай его, Максимыч. Времени нету. – Подошел Шилов. В дали, слышалось улюлюканье чернокожих. Максим Максимыч согласно кивнул. Рука крепче сжала нож. Остро отточенное лезвие скользнуло по горлу врага. Хрипя и булькая, негр повалился на бок. Кровь еще била фонтаном из перерезанного черного горла, а друзья – разведчики уже неслись дальше по таинственным кафрским подземельям. Еще два раза советские герои сталкивались с врагом в узких коридорах, но свинец и противотанковые гранаты не шли ни в какое сравнение с копьями и стрелами с кремниевыми наконечниками. Негритосы падали под огнем разведчиков, как перерезанные колосья. В конце концов, прострелив башку негритосу, стоявшему на часах у тяжелой дубовой двери, обитой позеленевшими медными полосами, и не успевшему даже бросить во врагов копье, наши разведчики ворвались в небольшое ярко освещенное помещение.
- Матерь Божья. – Прошептал опешивший Шилов, борясь с приступом тошноты. Максим Максимыч, слегка поежившись, оглядел комнату. Посредине комнаты стояли два стола. На одном из них лежал полу обглоданный человеческий скелет. На другом покоилось растерзанное, изуродованное до неузнаваемости тело. Это было даже не тело, как таковое, а кровавое месиво из человеческих органов, слегка прикрытое обрывками, некогда белого халата. Рядом, с ножом в руке стоял человек с ног до головы залитый кровью. Лицо, волосы, руки, все было перепачкано кровью. Глаза его безумно бегали, на губах была пена. Максим Максимыч проницательно посмотрел на человека:
- Колька, ты что ли? Что с тобой?
Человек невидящим взглядом посмотрел на Штирлица, перевел взор на свои руки и, с омерзеньем, бросив нож, дребезжащим голосом сказал.
- Все. Кончил гниду.
Достав из изорванного, залитого кровью костюма носовой платок, человек стал с остервененьем вытирать руки от крови. Лицо его оставалось, перекошено гримасой безумия. Шилов и Штирлиц переглянулись. Егор Петрович постучал себя пальцем по виску. Максим Максимыч пожал плечами.
- Да не волнуйтесь Вы, со мной все в порядке. Просто, Вы даже представить себе не можете, что я пережил. Штирлиц хмыкнул и поймал себя на мысли, что он, пожалуй, с удовольствием поприсутствовал бы на такой вечеринке.
Егор Петрович заторопил.
- Ну, давай, давай Николай рассказывай.
Максимыч, дай-ка ему свою флягу.
Кондратьев глотнул из протянутой фляги и, закурив, поведал все своим товарищам.
ГЛАВА II
Мганга вытащил из кармана своей тростниковой юбки песочные часы и глянул на них.
- Пора. – Сказал он сам себе и медленно поднялся с песка. Уже полчаса он со своими людьми лежал среди барханов, высматривая в темноте фигуры врагов. Мганга взмахнул своей палицей и затараторил на наречии речного народа. Черные воины вскочили на ноги и, воодушевленные пламенной речью Мганги, побежали к плотине. Ночь огласилась дикими боевыми воплями черномазых. Они бежали, завывая, и стуча копьями по щитам из носорожьей кожи.
ГЛАВА III
Услышав наполнившие ночь крики, Балбес выглянул из-за угла хижины.
- Похоже, вляпались. – Он повернулся к Саиду.
- Надо уходить. Вдруг друзья услышали знакомый звук. Это заговорил «дегтярь» Жеглова.
Балбес плюнул на песок.
- Все. Рвем когти. – Он поправил на себе амуницию.
- А как же Глебушка? – угрюмо спросил Саид.
Балбес нахмурился.
- Ему теперь не поможешь. А у нас приказ.
Вперед.
Друзья, пригнувшись бросились в сторону джунглей и через минуту уже скрылись за деревьями.
Мганга еле успел укрыться за каким-то сараем от разящего свинцового дождя. Жеглов, постепенно пятясь к джунглям, не давал поднять головы укрывшимся в песке и за постройками неграм. Мганга понял, что может упустить остальных врагов и, с трудом перегруппировав людей, бросил их с новой силой в атаку на геройски отстреливающегося Жеглова. Сам же Мганга взял с собой сотню воинов и, завывая, пустился в погоню за скрывшимися в джунглях разведчиками. Еще некоторое время слышался огонь «дегтярева», но вскоре пулемет замолчал. Мганга заулыбался – все-таки его воины оказались сильнее одинокого белого героя. До его слуха донеслись несколько одиночных выстрелов, пара взрывов. Затем радостные вопли чернокожих огласили ночь. Мганга подбодрил бегущих рядом с ним воинов. Он был уверен, что от его людей – истинных детей джунглей и охотников белым не удастся уйти. Вдруг словно земля упала из под ног Мганги. Небо осветилось, как днем. Оглушительный грохот сотряс тишину джунглей и бросил черных воинов на колени. Несколько деревьев попадали. На землю посыпались бананы и кокосы. Птицы испуганно заголосили. Люди Мганги, в панике побросав копья, стали усиленно молиться старику Изекукумадеву и просить не забирать их души. Образованному Мганге пришлось применить все свое красноречие, чтобы разубедить суеверных дикарей и заставить их снова пуститься в погоню Но авторитет Мганги, явно пошатнулся. Воины кричали теперь не так воодушевлено и с опаской поглядывали на небо.
____________._______________
- Молодец, Глеб Егорыч. – Выбираясь из под кучи осыпавших его листьев и бананов, сказал Балбес. – Рванул таки плотину-то.
- Да уж. – Отряхиваясь, ответил оглохший на одно ухо Саид – Вот и нету больше у Манделы никаких плотин. Саид засмеялся. Балбес потряс головой, пытаясь избавиться от звона в ушах.
- Ну, да ладно. Нам надо еще до берега добраться, а эти дьяволы нам на пятки наступают.
Саид понимающе кивнул, и друзья помчались дальше, подгоняемые дикими воплями черножопых.
ГЛАВА IV
- Ах, мать твою! – вскрикнул Шилов, хватая руками воздух. Земля ходила ходуном у него под ногами. С потолка сыпался песок. Стены дрожали и тряслись. Егор Петрович потерял равновесие и повалился на пол. Штирлиц устоял на ногах. – Кажись это наши. – Перекрикивая грохот и прикрывая рукой глаза, гаркнул он. Коля Кондратьев сжался в углу в комок, обхватив руками голову. Земля продолжала дрожать. С потолка и стен все сильнее сыпался песок. Клубы пыли витали в воздухе.
- Надо выбираться. – Крикнул Штирлиц, поднимая Шилова – а не то нас тут живьем похоронит.
- Давай, Коля, шевели поршнями.
Кондратьев поднял голову, обвел комнату безумным взглядом, и бросился к выходу. Штирлиц и Шилов, кашляя и щурясь, поспешили за ним. За их спинами с шумом обвалился потолок. Друзья бежали по коридорам, уварачиваясь от падающих глыб. Впереди стал виден неясный свет луны. Это был выход. Кондратьев первым выскочил на улицу и, обессилев, упал на песок. Штирлиц выбежал следом. Егор Петрович был уже в дверях, когда потолок над ним с треском начал рушиться. Камни падали на него, сбивая с ног. Шилов вскинул руки к лицу и закричал.
Подземный, секретный институт доктора Мбобене перестал существовать. Штирлиц вытащил друга из завала. Синяки и ссадины покрывали его голову, одежда свисала клочьями, правая нога была раздроблена. Егор Петрович морщась от боли, проговорил.
- Бросьте меня здесь, ребята. Со мной Вам не выбраться. – Шилов закашлялся, струйка крови вытекла из уголка его рта и закапала на песок. Штирлиц вытащил свою фляжку и преложил ее к пересохшим губам друга.
- Терпи, товарищ. – Хмуро сказал он. Шилов глотнул коньячку и прикрыл глаза. Штирлиц огляделся. Они выбрались из подземелья неподалеку от бывшей плотины. Зарево пожара озаряло саванну. Слышны были крики чернокожих.
- Коля, побудь с ним, а я пойду, огляжусь тут. Кондратьев кивнул и подполз к Егору Петровичу. Максим Максимыч передернул затвор «шмайсера» и растворился во тьме.
Подобравшись к реке, он прищурился, пытаясь разглядеть, что делают негры. Те в панике лазали по обломкам плотины, кричали и посыпали себе головы пеплом. Языки пламени вздымались к небу. Повсюду валялись куски искореженного бетона. Вдруг оттуда, где он оставил своих товарищей, послышался слабый вскрик, перешедший в булькающее хрипение и внезапно оборвавшийся. Штирлиц опрометью бросился назад. Спотыкаясь и падая, он подбежал к Кондратьеву, низко склонившемуся над Егор Петровичем.
- Что, что случилось? – Спросил запыхавшийся Штирлиц, плюхнувшись на колени.
Кондратьев вздрогнул и, отпрянув от Шилова, испуганно посмотрел на Штирлица. Глаза его бегали, лицо перекошено, руки дрожали.
- Я что, я ничего. – Начал он заикаясь
- Я тут ни причем. Он сам закашлялся и начал задыхаться. Может, кровью подавился? Я попытался помочь и вот... – Кондратьев развел руки. Штирлиц посмотрел на Шилова. Тот лежал на спине, пальцы впились в песок, рот перекошен, посиневший язык вывалился наружу, глаза вылезли из орбит. Максим Максимыч, снова пристально посмотрел на Кондратьева. Николай сжался под его взглядом и, пряча глаза, начал теребить руками остатки своей одежды.
- Что с тобой, Коля? – Тихо спросил Штирлиц. – Что сделал с тобой Мбабене на самом деле?
Кондратьев еще больше занервничал. Подозрение заползло в сердце Максим Максимыча.
- Ты, что ж, Максимыч, мне не веришь? – Коля поднял изумленные глаза. – Ты думаешь, это я его...
Штирлиц встал и, перекинув автомат на плечо, посмотрел на часы.
- Пошли, Николай. Нам надо еще к своим пробиться. Максим Максимыч сделал несколько шагов, но остановился и оглянулся.
- Иди вперед, Николай. Верю я тебе или нет, но я не хочу получить дубинкой по голове.
Кондратьев закрыл лицо руками и побрел вперед. Штирлиц пропустил его и, положив палец на спусковой крючок, пошел следом. На секунду он остановился, и бросил последний взгляд на останки погибшего друга. Мысленно попрощавшись с товарищем, Максим Масимыч поспешил догнать Кондратьева. Стервятник, круживший над саванной, начал сужать свои круги, постепенно снижаясь. Вдалеке раздался противный смех гиены.
ГЛАВА V
Балбес с Саидом продирались сквозь чащу. Пантеры и другие львы в страхе отпрыгивали в сторону, обезьянки почтительно уступали им дорогу. Старый удав не успел переправить свое бесконечное тело с дерева, на дерево и был перерублен пополам саперной лопаткой, которой Балбес расчищал себе путь. Колючие тропические растения изодрали одежду наших разведчиков в клочья. Кровь сочилась из многочисленных царапин. Но герои упорно пробирались вперед, подгоняемые безумными криками чернокожих, наступавших им на пятки. Неожиданно непроходимые джунгли расступились и Саид с Балбесом оказались на широкой прогалине заросшей редким кустарником. Под тенью пальм раскинулся лагерь арабов – подпольных охотников за рабами. Не успели друзья сориентироваться в обстановке, как уже были окружены толпой длиннобородых головорезов в чалмах. Винтовки с серебряной насечкой были направлены в горячие сердца героев. Балбес по волчьи озираясь, медленно поднял руки, а Саид выступил вперед и, расставив руки, обратился к арабам на таджикском.
- Братья мусульмане! Помогите правоверному сыну Аллаха, по следам которого гонится стая неверных...
Балбес не понимая ни слова, удивленно уставился на Саида. А тот все говорил и говорил. Он возвел руки к небу, бросился на колени и исступленно молился. Арабы опустили ружья и внимательно слушали пламенную речь Саида. Под конец они истошно заорали и, потрясая ружьями и звеня саблями, развернули над головой зеленое знамя Пророка. К Саиду и Балбесу пробился пожилой араб в украшенном драгоценными каменьями тюрбане и с дорогой саблей в золотых ножнах. Он, похлопывая Саида и Балбеса по плечу, пригласил их за собой.
Улыбаясь беззубым ртом и, подмигивая единственным глазом, он что-то сказал Саиду и повел друзей к мирно спящим верблюдам.
- Он сказал, что со своими людьми поможет нам. – Обратился Саид к Балбесу. – И дарит нам этих верблюдов.
Балбес поблагодарил и, взгромоздившись на спину верблюду, тронулся в путь. Саид поднял руку в знак прощания и последовал за товарищем. Верблюды быстро понесли разведчиков сторону моря.
Старый араб проводил их взглядом и отправился готовить своих людей к схватке с дикарями. Те хорошо знали свою работу и быстренько расставили свои сети, капканы и ловушки на людей. Арабы хищно улыбались, предвкушая хорошую добычу и немалый барыш на Багдадском рынке рабов.
ЧАСТЬ 5 «ССУКА»
ГОЛОВА I
Николай Фомич и Максим Максимыч вышли к реке в нескольких милях от бывшей плотины. До побережья было уже не далеко, и разведчики решили форсировать реку здесь. Ближе к океану Оранжевая река сильно разветвлялась на многочисленные рукава, вперемешку с болотистыми островами. Пошарив по берегу, герои нашли старенький подвесной мост, полусгнивший от древности. Максим Максимыч кивнул и Коля Кондратьев осторожно ступил на ветхую переправу. Доски протяжно скрипели, но выдерживали груз. Коля, держась за полу стертые веревки, медленно продвигался вперед. Почти на середине одна доска с треском проломилась и плюхнулась в воду. Привлеченные шумом, местные крокодилы заспешили к месту падения доски. Утробно урча и облизываясь, они с надеждой уставились вверх. Обливаясь потом, Коля сумел удержать равновесие на шатком мостике и, с опаской, поглядывая на разинутые голодные пасти, на ватных ногах двинулся дальше. Максим Максимыч с напряжением следил за товарищем.
Наконец, четыре часа спустя, Коля перебрался на противоположный берег. Почувствовав под ногами твердую землю, он устало повалился набок. Максим Максимыч перебросил автомат через плечо, глянул на солнце, которое уже позолотило верхушки пальм, поправил фуражку и смело, ступил на хлипкий мостик. Крокодилы внизу, с разочарованием проводив взглядом Кондратьева, переключили свое внимание на нового путешественника.
Максим Максимыч благополучно добрался до середины и, глянув вниз, приветливо помахал рукой крокодилам. Затем он перевел взгляд на Колю и насторожился. Кондратьев стоял, широко расставив ноги и хищно улыбаясь, смотрел на Штирлица. В правой руке он сжимал острое, как бритва мачете.
Максим Максимыч прикинул расстояние между собой и Кондратьевым и потянулся к кобуре. Николай гомерически расхохотался и одним легким движением руки рассек ветхие веревки, поддерживающие мостик. «Вот ссука!» – успел подумать Максим Максимыч и полетел прямо в разинутые крокодильи пасти. Над рекой раскатами носился сатанинский смех Кондратьева.
ГОЛОВА II
«Ссуки!» - подумал на своем родном языке Мганга, когда он и его люди угодили в ловушку. Выскочив из подлеска, черные воины попали прямо в руки хитроумных арабов. Защелкали стальные пасти капканов, вгрызаясь в чернокожие ножки, откуда ни возьмись, появились всевозможные сети и силки с множеством рыболовных крючков, больно впивающихся в мускулистые тела. Улюлюкающие арабы закружили вокруг дезорганизованных, скулящих от страха дикарей. Некоторые из них пытались сопротивляться и вырваться из кольца беснующихся арабов, но ружейный огонь валил с ног непокорных. Лишь истинному сыну джунглей – Мганге, да еще пятерым его соплеменникам, удалось добраться до спасительных зарослей и раствориться в листве. Арабы не преследовали их. Улов и так был неплохой.
И вот теперь Мганга сидел в кустах и, перевязывая перебитое пулей плечо, наблюдал как его воинов, подобно скоту, сгоняют ударами кнута по трое и привязывают к колодкам. Арабы веселились и шутили, тяжело раненых жестоко добивали, остальных строили в колонну не жалея ударов кнутом или прикладом. Главарь работорговцев, весело улыбаясь, демонстративно вспорол своей дорогой саблей живот одному из пленных и прямо рукой достал еще теплое, дымящееся черное сердце. Арабы восхищенно заулюлюкали и принялись глумиться над трупами поверженных врагов. Мганга отвел глаза. Он не мог более выносит эту картину. Да и надо было следовать дальше. Мганга осмотрел своих людей. У одного из них пуля засела в животе, и он привалясь к дереву тяжело дышал, зажав руками кровоточащий живот. Мганга мотнул головой. Двое негритосов не говоря ни слова накинулись на своего товарища и прикончили его обсидиановыми ножами. Мганга последний раз глянул из своего укрытия на поляну. Его бывшие подчиненные представляли собой жалкое зрелище. Согнанные в стадо они пустились в долгий путь на север, оставив на поляне трупы своих товарищей. Мганга сжал зубы, глаза его налились кровью.
- Ссуки светложопые. – Процедил он и резко поднялся.
ГОЛОВА III
Весело переговариваясь, верблюды шустро несли своих седоков к побережью. Балбес то и дело озабоченно оглядывался назад.
- Да не боись, ты – заметил Саид – им нас уже не догнать. Да и после встречи с торговцами черным деревом вряд ли кто уцелел. Балбес не ответил и, развернув планшет, стал водить по карте грязным ногтем. Затем, глянув на наручный компас, он махнул Саиду.
- Надо сместиться немного южнее. По моим подсчетам точка встречи примерно в часе езды отсюда.
Балбес пришпорил верблюда и тронулся в путь. Саид последовал за ним.
Через три часа, когда солнце уже начало свой путь на запад, разведчики, перевалив через небольшой холм, поросший редким кустарником, увидели раскинувшийся перед их взором могучий, бескрайний океан. Морской бриз ласково трепал гривы верблюдов и холодил морды Российских героев. Балбес еще раз посмотрел на карту, компас, часы и солнце. Саид не теряя времени слез с верблюда и, повернувшись в сторону Мекки, совершил вечерний Намаз. Балбес, привыкший к странностям своего друга, снял ушанку, вытер со лба пот, и не спеша, направил верблюда к одинокой, нависшей над пляжем невысокой скале. Через некоторое время Саид присоединился к нему, и друзья разбили небольшой лагерь в тени. Со вздохом облегчения Балбес расстегнул ватник и скинул кирзачи и портянки. Саид, покрутив носом, подальше отодвинулся от своего друга и сел на песок, угрюмо подогнув ноги. Балбес привалился к скале и развязал свой сидр. Расстелив на песке грязную засаленную тряпицу, он вывалил на нее несколько кусков вяленой оленины, шмат сала, половинку дарницкого хлеба, пару вареных яиц, огурчик, помидорчик и баночку маринованных грибков. Подумав немного, Балбес нахмурился и спрятал грибки обратно в мешок.
- Н.З. – Пояснил он Саиду.
Тот кивнул и, нагнувшись над импровизированным столиком, отпахал себе кинжалом не хилый кусман сальца.
- Вам же нельзя сало! – удивился Балбес. Саид потупил глазки, зарделся, как невеста и, не ответив, засунул сальце себе в рот. Отломав горбушку хлебца, он, по идиотски улыбаясь принялся за обе щеки уписывать запретную пищу. Тщательно пережевывая кусок оленины, Балбес кивнул на океан:
- Завтра на рассвете лодка должна быть здесь.
Саид что-то промычал в ответ и потянулся за новой порцией сала.
ГОЛОВА IV
Люди Мганги так и не смогли найти следы беглецов. Мганга сидел на поваленном дереве и, раздувая ноздри, матерился на языке народа Банту.
Словно нашкодившие школьники, воины стояли перед своим командиром и виновато сопели. Наконец, выпустив пар, Мганга обхватил руками свою курчавую голову и, раскачиваясь из стороны в сторону, принялся размышлять. Через два часа умная мысль, наконец, посетила его, и он со счастливым лицом встал на ноги. Четверо воинов стояли перед ним и, услужливо кланяясь, приглашали к столу. Мганга глянул через их плечи и увидел фаршированного бананами и фисташками, хорошо запеченного в кокосовом соусе чернокожего человека. Мганга удивленно вскинул брови:
- Откуда мясо? – спросил он, но тут же сам признал того самого раненого война, которого он приказал добить. Его воины продолжали кланяться и глупо скалить зубы. Мганга нахмурился.
- У нас нет времени. Я знаю, куда идут белые! Они спешат к океану. Мы должны их перехватить.
Мганга повернулся, готовый пуститься в путь, но чудный запах жаркого так приятно щекотал ноздри. В животе заурчало. Мганга достал песочные часы.
- Ну ладно, - смягчился он – хорошая жратва не помеха хорошей погоне.
Мганга улыбнулся такой умной мысли и, достав из за пояса бронзовый нож, пользуясь привелегией вождя, отрезал для себя хорошо прожаренные, покрытые хрустящей корочкой срамные части. Остальные воины, оживленно жестикулируя и толкаясь, тоже преступили к трапезе.
ГЛАВА V
Балбес смачно отрыгнул и достал кисет с махоркой. Саид кончиком кинжала ковырял в зубах. Солнце уже коснулось верхушек пальм.
- Пойду купнусь, пока не стемнело. – Попыхивая цигаркой, промолвил Балбес. – Присмотри тут.
Саид кивнул и похлопал лежащий на коленях карабин. Балбес поднялся, потянулся и побрел по горячему песочку к ревущему прибоем океану.
Пройдя метров двадцать, он внезапно прыгнул в сторону и откатился за росший неподалеку куст. В мозолистой руке Балбеса, как по волшебству появился наган. Зорко следивший за товарищем Саид, увидел маневр Балбеса и сам тот час же бросился на землю и укрылся за валуном. Прижавшись щекой к прикладу, Саид передернул затвор. Он не мог видеть того, что вспугнуло его товарища, но привычка, выработанная годами, заставила доверять своему партнеру, а к тому же, такому легендарному разведчику, как Балбес.
Балбес лежал за кустом, всматриваясь в одинокую фигуру, шатаясь бредущую по полосе прибоя. Зоркий взгляд разведчика скользнул по джунглям в поисках скользящих за деревьями воинов. Балбес снова вцепился взглядом в одинокую фигуру. Тот продолжал идти, ничего не замечая вокруг и шатаясь из стороны в сторону. Человек явно был изможден. Волны захлестывали его ноги, и человек размахивая руками, чудом сохранял равновесие. Он приближался. Балбес выжидал. Наконец и Саид заметил человека идущего по пляжу. Саид прищурил левый глаз и поймал фигуру на мушку. Вдруг он увидел, что Балбес, сначала поднялся на руках, выглядывая из-за куста, а затем вскочил на ноги и, блестя пятками, побежал к человеку. Саид опустил карабин и встал на ноги. Он заметил, что человек размахивая руками, тоже бросился на встречу Балбесу. Саид прищурил свои узкие глаза и тоже, наконец, признал Колю Кондратьева. Саид закинул карабин на плечо и побежал к товарищам.
ГЛАВА VI (длинная)
Уже взошла луна, а Балбес и Саид, открыв рты, все еще слушали фантастический рассказ Кондратьева. Маленький костерок, скрытый от посторонних глаз, потрескивал у их ног. Николай грыз оленину, и речь лилась из него нескончаемым потоком. Он поведал друзьям о своем чудесном спасении, о том, как завалило камнями Егора Шилова и о том, как трагически сорвался с моста Максим Максимыч. Сморкаясь и вытирая слезы, Балбес сказал.
- Помянем дружков наших: Егора, Глебушку и Максима! Коля, достань там из моего сидра бутылочку. Кондратьев отвернулся от огня и принялся рыться в Балбесовском вещ-мешке. Через пару минут он разлил по алюминиевым кружкам мутную жидкость. Балбес взял кружку и поднялся.
- Ну, за наших боевых товарищей.
Вдруг ночную тишину разорвал звук выстрела. Пуля вышибла кружку из руки Балбеса. Стрелок оставался в темноте и сидящие в свете костра люди не могли ничего разглядеть в ночи, в то время, как сами они представляли собой прекрасную мишень. Балбес это прекрасно понимал и ругал себя за то, что так бестолково прокололся. Однако, выстрелов почему то больше не последовало. Рукоять нагана стала мокрой от пота. Саид, сощурив глаза, пытался вглядеться во мрак. Кондратьев втянул голову в плечи и озирался по сторонам.
- В чем дело, черт возьми? – охрипшим голосом спросил Балбес, в любую секунду ожидая пулю в ответ.
- Успокойтесь, друзья. – Прозвучал тихий голос. – Я просто не хотел, чтобы Вы пили без меня.
Все настороженно повернули головы на звук голоса. Тьма расступилась, и возле костра возник Максим Максимыч Исаев. Саид прикрыл глаза и забормотал молитву от злых демонов. Балбес трижды осенил себя крестным знамением. У Кондратьева носом пошла кровь. Максим Максимыч был похож на существо вышедшее из глубин ада: Одежда его свисала клочьями, многочисленные порезы и царапины кровоточили, лицо перепачкано грязью и кровью, сапог не было, левая кисть перевязана грязной, пропитавшейся кровью тряпкой, правая рука крепко сжимала парабеллум, дуло которого смотрело в грудь Николая Кондратьева.
- Что за чертовщина? – пробормотал Балбес.
Штирлиц остановил его взмахом культи.
- Познакомьтесь ребята. – Максим Максимыч ткнул дулом пистолета в Кондратьева – перед Вами доктор Мбобене. Собственной персоной.
«Кондратьев» сжался, глаза забегали, первой мыслью было прыгнуть и раствориться в ночи, но дуло парабеллума смотрело ему прямо в сердце. На губах от напряжения выступила пена.
- Он хотел Вас отравить.
«Кондратьев» вздрогнул. Штирлиц продолжил:
- Не подоспей я вовремя, белели бы Ваши кости в этом богом забытом месте.
- Подожди, подожди, Максимыч но это Колька Кондратьев, ты, что? – начал, было, Балбес.
Нервы «Кондратьева» не выдержали и он, как пущенная из арбалета стрела рванул во тьму. Отточенная годами реакция Ворошиловского стрелка спасла ситуацию. Пуля раздробила колено «Кондратьева». Заскулив он рухнул в песок. Штирлиц убрал парабеллум и, прихрамывая, втащил скулящее тело в круг света.
- Вот Вам Кондратьев. – Нахмурившись сказал он и схватив рукой «Колю» за волосы он, сдернул с головы искусно наложенную кожу и бросил Балбесу на колени. У Балбеса перехватило дыхание, он глядел, то на кожу ветерана милиции Николая Кондратьева, то на существо, извивающееся у костра. Это действительно был доктор Мбобене. Балбес вспомнил фотографию, которую разглядывал в кабинете Самосвалова. Но наяву, доктор выглядел еще более омерзительно и тошнотворно. Он выпятил свои громадные губищи и скрипел сточенными зубами. Саида от омерзенья вырвало салом. Штирлиц нагнулся и, порывшись в карманах у доктора, вытащил пузырек. На этикетке ухмылялся череп с костями.
- Я ж говорил. – Вздохнул он.
Саид справился с рвотными рефлексами своего организма и, вытирая рот рукой, потянулся за кружкой с самогоном.
- Сейчас я ему волью его зелье в глотку.
Балбес остановил его:
- Нельзя. Раз уж он в наших руках, надо доставить его на Родину. Он очень много знает.
Саид разочарованно вздохнул и стал помогать Балбесу, увязывать доктора Мбабене.
ГЛАВАVII (короткая)
Мганга и его люди как раз вышли к побережью, когда вдали прозвучал одинокий выстрел. Мганга поднял руку, настороженно прислушиваясь. Вдруг раздался еще один выстрел. Мганга махнул рукой и, прячась в тени деревьев, воины засеменили по песку.
Мганга улыбался: наконец-то он настиг своих врагов. На его стороне была темнота и неожиданность. Белые зубы и белки глаз Мганги зловеще блестели в ночи.
ГЛАВА VIII
Два раза одной и той же роковой ошибки Балбес не допускал, поэтому сейчас друзья сидели в темноте и, ожидая рассвета, слушали Максим Максимыча.
- Вот ссука! – уже в который раз дивился коварству доктора Мбобене Балбес и пинал его в чувствах кирзачом по ребрам. Связанный по рукам и ногам, с кляпом во рту, доктор Мбобене валялся в ногах собеседников. Луна уже закатилась. Ночная тьма, начала медленно таять.
- Ну, а крокодилы то как, Максимыч? – щурясь от табачного дыма, спросил Балбес.
- Крокодилы говоришь. – Штирлиц замолк и вытащил из-за пояса кинжал со свастикой на рукоятке. Лезвие его все было в зазубринах, острие обломано.
- Вот подарок портайгеноссе. Я никогда с ним не расстаюсь. – Максим Максимыч бережно обтер клинок об остатки мундира и спрятал кинжал.
- Кинжал хорош для того, у кого он есть, - философски начал Саид похлопывая ладонью по ножнам с отцовским кинжалом, - и плохо тому, у кого... Саид внезапно заморгал. Друзья посмотрели на него: Глаза удивленно раскрыты, из угла рта стекает струйка крови. Заливая кровью подбородок, Саид уткнулся лицо в песок. Из спины торчало черное древко копья. Все это произошло за одну секунду и в следующее мгновение ночь огласилась боевыми кличами черножопых. Боевые инстинкты спасли жизнь разведчиков. Штирлиц перекувырнулся через спину и откатился за камень, Балбес как молния метнулся в сторону, на лету дав очередь из ППШ. Негры окружили наших разведчиков и радостно улюлюкали. Балбес швырнул пару гранат, и улыбнулся, услышав, чей то предсмертный вопль. Тени негров метались в предрассветных сумерках. Штирлиц и Балбес палили наугад. Им казалось, что их окружила целая сотня чернокожих дьяволов. Доктор Мбобене, почуяв свободу, радостно хрюкал. Кто-то прыгнул на Балбеса, но он вовремя повернулся и обсидановый нож вместо сердца вонзился в плечо. Балбес стиснул зубы от боли. Слоноподобны йнегр повалился на него. Враги покатились по песку.
ГЛАВА IX
- Тощь каперанга, докладывает вах тенный помощник Згуриди.
Капитан первого ранга Хачатура поднял опухшее от сна и пьянки лицо и попытался сфокусировать свой взгляд на вошедшем.
- Ну, что там еще у тебя, Гиви. – Найдя взглядом недопитую вчера бутыль, Хачатура оживился и, постанывая, поднялся с койки.
- Прямо по курсу, на берегу, замечена стрельба, - вахтенный пощник стоял по стойке смирно, держа под козырек.
- Так это ж наверно наши. – Капитан махнул стакан и, надев фуражку, в трусах и в майке, вышел из каюты.
- Командуй экстренное всплытие, - приказал он.
- Так мы с прошлой недели не погружались, - отрапортовал Згуриди.
- Ну, так вперед – скомандовал капитан.
Через минуту Хачатура и Згуриди стояли на палубе. Капитан взял бинокль и всмотрелся в даль. На берегу, у самой кромки воды он увидел два бездыханных тела, ближе к джунглям валялись тела нескольких чернокожих, пара воронок в песке, сломанные копья, оброненный кем то ППШ.
Капитан почесал затылок:
- Кажись, мы опять опоздали. Представив очередной выговор и понижение в звании, капитан тяжело вздохнул:
- Ну ладно, отправь людей на берег, пусть заберут наших.
Хачатура зевнул и помочился за борт.
ГЛАВА предпоследняя
Солнце уже встало и начало припекать. Превозмогая боль, Мганга приподнял голову. Лицо его было залеплено мокрым от крови песком. Какие-то люди в полосатых одеждах ходили по пляжу и что-то грузили в надувные лодки. Чья-то тень нависла над Мгангой. Он слегка скосил глаза и увидел стоящего над ним рыжебородого моряка. Моряк засмеялся и, сказав «У ссука черножопая» отправил Мгангу к праотцам ударом тяжелого, кованного, пахнущего гуталином кирзового башмака. Погружаясь в темную бездну, Мганга подумал, что, к сожалению, у него никогда не будет такого кабинета как у полковника Кваме Нкрума.
ГЛАВА последняя
Солнце стояло в зените, когда, раздвинув ветви деревьев, на песчаный пляж вывалился оборванный человек. Голова его была забинтована куском белой сорочки, Правая рука весела плетью. Рукав пиджака пропитался кровью. Сжимая левой рукой, табельный наган Человек с трудом поднялся на ноги и, приволакивая раненную ногу, заковылял вслед удаляющейся субмарине. Человек спотыкался, падал снова брел и полз к океану в отчаянье поднимая руку и беззвучно рыдая. Подлодка, набирая ход, шла к горизонту. Человек попробовал выстрелить, но патроны давно кончились. Отбросив ненужный пистолет, человек зашел в воду и, упал на колени. Холодные волны накатывали на него, а человек так и стоял, вглядываясь в океанскую даль. Слезы текли по его перепачканному запекшейся кровью лицу. В лучах горячего африканского солнца на груди человека ярко блестел Орден Красной Звезды
ЭПИЛОГ
Солнечным майским утром вся заросшая ракушками и загаженная бакланами дизельная подводная лодка Б-128, оставляя за кормой многометровый масляный след, вышла на рейд Североморского порта. Три человека в матросских робах стояли на крыше рубки и с напряжением всматривались в родные берега. Ветер развивал их седые волосы, слезы радости блестели на небритых щеках. Причал пестрел кумачовыми транспарантами, воздушными шариками и флагами. С пристани палили пушки, Духовой оркестр с упоеньем играл «Амурские волны». Страна встречала своих сыновей.