- Дженни, ну где ты ходишь?- Анетта махнула рукой.- Приезжал посыльный от Артура.
- Он привез письмо?- Дженни оглядела столик с корреспонденцией.
- Нет. Передал на словах извинение, что не смог приехать вчера, был очень занят.
- Да-да,- Дженни заметно сникла.- Он говорил, что отец уезжает и все остается на нем. Только обещал, что визиты не прекратятся.
- Вот ты и загрустила,- тепло улыбнулась Ани,- А ведь не виделись всего один вечер.
- Не загрустила, хотелось поддержать в руках весточку от него.
- Ты совсем еще девчонка!- Обняла ее сестра.- Не идет тебе быть невестой. Еще не прошла через период: записочки – цветочки. Вот и мечтаешь об этом. Артур – деловой человек, у него каждая минута в цене.
- Любовь должна быть выше дел. Всего минутка нужна, чтобы написать: скучаю, жду встречи. Ну, почему он это не сделал? Я ему устрою.
- Готовишь первую семейную сцену? Не получится. Знаешь, как сладка бывает встреча после ожидания? Ты в один миг простишь его и забудешь слова, которые выискиваешь сейчас в своем словарном запасе.
- Я все понимаю, моя Анетточка. Жила, как по расписанию: вот сейчас уже приедет, погуляем, поцелуемся.
- Дженни, ну, кто об этом говорит?- Всплеснула руками Анетта.
- А ты разве не целовалась с Эдвином до свадьбы?- Ну, почему замерло сердце в ожидании ответа?
- Нет. Это же не прилично.
- Врешь ты все, просто говоришь, как старшая сестра, которой положено воспитывать меня вместо мамы.
- Хорошо, признаюсь: был поцелуй, но в щечку, скромно, несмело, и я после этого покраснела до слез. Эдвин потом долго не решался повторить попытку, видя мои мучения.
- Не интересно.- Глаза Дженни слегка затуманились.- Первый поцелуй должен быть неудержимым, горячим, неподвластным стыду и раздумью.
- Боже, какая романтика! И обязательно – луна, звезды…
Вошел Эдвин.
- Что-то вы засмущались при моем появлении. Я помешал?
- Нет, нет,- Ани за руку втянула его в комнату.- Это Дженни заряжает романтикой и мечтами юной леди.
- И о чем разговор?- Эдвин присел на диван, обнял Анетту.
Дженни присела на ручку кресла напротив. Ей хотелось держаться независимо, но слишком уж колотилось сердце, она боялась встретиться с Эдвином взглядом. Давно такого не было.
- О романтике поцелуя. И выяснили, что эта романтика для каждого человека разная.
- Выходит, вышел спор?
- Обмен моим опытом о первом самом чудесном для меня поцелуе сюда,- Ани ткнула себя пальцем в щеку,- и тем, как это представляет себе Дженни. Расскажи,- обратилась она к сестре.
Повисло молчание. Дженни не поднимала глаз, Эдвин не задавал вопросов.
Анетта поднялась.
- Ох, ну и разговор у нас. Засмущали девочку. Извини, сестренка, для меня это неожиданно, ты только что так горячо доказывала свое. Это она от тоски по Артуру,- объяснила она Эдвину.- Молодой человек ошибочно не написал пространного объяснения о вчерашнем отсутствии, Дженни развела целую теорию, распалилась. О, Дженни, ну что ты, не надо.
Анетта подбежала и вытерла слезинки, которые невольно потекли по щекам Дженни.
- Я не думала, что тебе так плохо. Да-да, поплачь, обида выйдет вместе со слезами.
Ани прижала сестру к себе и махнула рукой Эдвину: уйди.
Эдвин некоторое время не двигался, молча смотрел на Дженни, а взгляд был пустой – ничего не прочесть.
* * *
В имении стояла тишина, словно все замерло в ожидании. Не было слышно особого визга во дворе, когда шалила Керри. Девочка весь день просиживала на скамье в тени склонившихся деревьев с подругой – дочерью кого-то из прислуги, но, видимо, доверенной, так как мать не запрещала дочери общаться с ней. Как когда-то Дженни и Милена, они с упоением обсуждали дела любви, которая пока была лишь в их воображении и желаниях. Керри непременно вставляла: «И когда у меня будет такой жених, как Артур…», а подруга отстраненно произносила «мой будущий жених». И пока эти женихи были только в мечтах, девочки часами обсуждали грядущее счастье.
Элиза порывалась вновь поговорить с матерью, припасла новые, как ей казалось, более весомые слова в защиту своей любви. Дневной визит Джона давал ей некоторую надежду, она видела, что мать разговаривала с ним вроде бы спокойно, даже беседа во время прогулки в саду выглядела мирно. Но Энн о разговоре ничего не сказала, и сейчас Элиза не могла выбрать момент, так как мать не обращала на нее никакого внимания. Это можно было истолковать, как нежелание продолжать с дочерью какой-бы то ни было диалог, но Элизе так не казалось. Она никогда не видела мать такой. Энн усиленно занималась рукоделием и время от времени поглядывала на часы и словно сердилась на себя за это. Один раз даже решительно отбросила вязание и ушла из комнаты. Ее сердитый голос грозно раздавался в хозяйской части дома. Через время Энн вернулась в гостиную, вновь взялась за спицы. Теперь на часы она смотрела с определенными периодами, дав себе слово: гляну только тогда, когда начну новый цвет в рисунке. В такие моменты спицы мелькали быстрее, но Энн усилием воли замедляла их и подолгу изучала давно известную схему рисунка.
Давала ли себе отчет Энн в том, что ждет вечера? Нет. Она гнала мысли прочь, когда отвлекшись от обороны, принималась рассуждать, какими словами начнет возражать приглашавшему на прогулку Джону. Слова были гордыми, красивыми и убедительными. Энн молила Бога, чтобы ей не суждено было их произнести, она ведь не желала визита возмутительного человека. И остаток дня она рассуждала, как не желает визита, но не надеется на его порядочность и поэтому размышляла, к которому времени он может явиться. Заранее, чем прилично начинать прогулки? Не явился. В положенное время его тоже не было.
«Пусть не надеется, что поеду с ним на ночь глядя», - хмурилась Энн.
Тут же вспыхнула: значит, не отвергала случая дать согласие, если бы заявился, как положено приличному человеку и хоть дальнему, но родственнику.
Энн рассердилась на себя за такие мысли, засунула клубки в корзиночку и решительно захлопнула крышку.
- Элиза,- послышался ее голос,- где Керри, почему я ее не вижу сегодня?
- Только что сидела на скамье, наверное, убежала с Розой на свою полянку.
- А ты почему такая поникшая? Вы все словно сговорились перечить мне. Все,- подчеркнула она.
- Я просто хотела поговорить с тобой,- произнесла Элиза, понимая: когда мать в таком настроении, разговор лучше не начинать.
- Мы уже обо всем поговорили. А куда делся Роберт? Где он пропадает? Не хватало еще сюрпризов от него.
- Он же сказал тебе, что уехал к дяде Фреду, чтобы тот помог ему разобрать служебные бумаги.
- Он прекрасно может это сделать сам. Зачем ему нужен повод для поездки к Райсам? Ну, почему я должна вникать во все мелочи? Когда дождусь покоя?
- Как только твои дети станут счастливыми,- попыталась начать разговор Элиза.
- Не смей упоминать о той семейке!- взорвалась Энн.- Это не джентльмены, их слово ничего не значит. Их поступки ужасны и не предсказуемы. Ничего хорошего от них не дождешься.
- Мама,- с удивлением смотрела на нее Элиза,- зачем ты сердишься? И как можно судить о людях, которых не знаешь?
Энн хотела что-то выпалить, но благоразумно удержалась. Не хватало еще неосторожно произнести имя Джона.
- Иди к себе и думай о том, о чем приличествует молодой девушке, а не глупо влюбленной особе.
- Ты мне не разрешишь погулять перед сном?
- В саду – пожалуйста, в пределах моей видимости. Иди, я скоро тоже приду в беседку.
Энн уже успокоилась, говорила ровно, и у Элизы вновь появилась надежа, что разговор на волнующую ее тему можно будет продолжить.
Энн, оставшись одна, подошла к зеркалу. Интересно, как она выглядит для своих лет? Давно она не рассматривала свое лицо так придирчиво, уделяя внимание прическе, наряду, чтобы было так, как полагалось. Обычно оставалась довольна осмотром. Сейчас же особенно внимательно всматривалась в отражение.
«Интересно, что меняется, когда вспыхивают глаза, как постоянно твердит он?»
Энн попыталась нахмуриться, потом удивленно распахнула глаза. Нет, ничего примечательного. Значит, это просто ловкие слова, способные привлекать и дурачить. Нельзя попадаться на эту удочку. Держаться и держаться.
- Виолетта,- позвала она служанку,- я буду в беседке с дочерью. Если кто-то приедет – отзови меня в сторону и только тогда сообщай. Мне не нужны внезапные визиты, это плохая наука для Элизы. Правила должны соблюдаться неукоснительно.
Виолетта позвала ее через час. За это время Элиза так и не направила разговор в нужное ей русло, говорили об отстраненном, улыбались набегам Керри, которая с горящими глазами целовала их, сообщала, что сегодня чудесный вечер и вновь убегала.
Энн выдержала паузу, пробурчала для Элизы «никакого покоя» и отправилась за Виолеттой.
- К вам Джон Смитт. Знал, что вы в это время отдыхает в саду, в дом не прошел, сказал, что будет ждать у ворот, чтобы дать вам возможность не прерывать прогулку и пройти к нему туда. Очень любезный господин.
- Мне не нужны твои комментарии. Марш в дом, везде беспорядок, а ты навязываешь свое мнение.
Энн решительно направилась к воротам.
«Раскомандовался!- возмущалась она.- Нужно раз и навсегда дать понять, что со мной так нельзя».
- Добрый вечер,- Джон приподнял шляпу и распахнул дверцу экипажа.- Обещанная прогулка, садитесь.
- От вас не требовалось выполнение обещания, я не приняла его в расчет. Спокойно езжайте дальше, но без меня.
- Без Вас не уеду.
- Вы не поняли, я Вас прогоняю от своих ворот. Вам все равно?
- Абсолютно. Останусь и буду петь серенады, восхваляя свою мечту о вас.
- Я ошиблась: вы не просто не джентльмен, вы сумасшедший.
- Я решил действовать, когда понял, что словами вас убедить бессмысленно.
- И как вы будете действовать?
Джон резко шагнул к Энн, крепко прижал ее к себе.
- И что вы будете делать в этом случае?- Прошептал он на ушко.- Звать на помощь, чтобы все увидели ваш позор?
- Пустите,- прошипела Энн.
- Только если вы сядете в экипаж. Безобидная прогулка, все, как захотите вы.
Он, не ослабляя рук, приподнял ее и посадил на сидение.
- Все, вы на моей территории. Буду делать с вами все, что захочу. Считайте это похищением.
Джон захлопнул дверцу и стеганул лошадей.
Энн решила, что визжать и спрыгивать на ходу неприлично. Что делать, она еще не поняла, смогла только скрыть отсутствие мыслей за каменным выражением лица.
Джон ехал молча, он погонял лошадей так, словно действительно спешил, увозя похищенную даму. Это длилось довольно долго, пока пересекали поле и двигались вдоль леса. Постепенно лошади перешли на спокойный шаг, потом остановились, почувствовав свободу.
Джон спрыгнул на землю и открыл дверцу.
- Выходите. Ну, не упорствуйте, Энн. Раз мы оказались в такой ситуации, пусть даже под действием необдуманного поступка, давайте извлечем из этого выгоду. Чудесная погода, красота вокруг, негромкий шелест листьев разве не располагают к прогулке пешком? Подышим, поговорим. Обещаю не перебивать вас. Идите сюда.
Энн поколебалась, но руку протянула и сошла на землю.
- У вас волосы растрепались от быстрой езды,- просто проговорил он,- Я поправлю.
Осторожно снял шляпку Энн и постарался кое-как приладить выбившуюся прядь. Это у него получилось так мягко и нежно, что Энн не смогла возразить.
- Вы красивая,- так же произнес Джон. - Я вас сейчас поцелую.
Энн смотрела на него широко раскрытыми глазами. Понимала, что нужно протестовать, возмущаться, но внутри все замерло в ожидании. А когда она все-таки собралась с силами и попыталась что-то выдавить из себя, Джон осторожно прикоснулся к ее раскрывшимся губам. Трепет окатил Энн с ног до головы, не давая себе отчета в своих действиях, она запрокинула голову, полностью открываясь для поцелуя, и несмело провела руками по плечам Джона.
- Какие ласковые руки,- прошептал Джон,- какие красивые плечи.
Энн очаровал его голос. Слова уже не казались нахальными, она их хотела, она трепетала.
- Вы ведь не позволите себе ничего плохого?- Просительно выдавила она.
- Только с вашего согласия, все, что вы хотите.
Он целовал ее руки и гладил от самого плеча до кончиков пальцев. Следующий поцелуй был страстным с обеих сторон. У Энн кружилась голова, а мысли, мелькавшие кашей, не мешали подставлять Джону шею и быть в его руках послушной и податливой.
Разум Энн словно отделился от ее тела. Нельзя, нельзя, кричал он, когда Джон взял ее на руки и понес в лес. Но тело не подчинялось. Она цеплялась за шею Джона и притягивала его губы к своим, и он, шатаясь, но не падая, шел и шел со своей ношей.