Курбаши

Просторная пещера, освещённая парой подвесных фонарей. Курбаши лежит на боку, подперев рукой голову. Ложе застелено звериными шкурами, невдалеке кальян в нерабочем положении, а в углу женщина, одетая слегка по-восточному, чистит разобранный автомат.
Курбаши:
-Лейла. Почеши левую пятку.
Женщина:
-Я не Лейла, я Маша. Сколько повторять-то?
Курбаши:
-Ле-е-е-йла.
Женщина вздыхает, не решаясь спорить, с сомнением глядит на свои слегка измазанные оружейной смазкой руки, подползает к ложу и чешет голую пятку господина.
Курбаши:
-Уй-й-й-й-и. Хи-хи-хи. Спасибо.
Женщина отползает на место. Курбаши потягивается, устремляет взгляд в пространство и негромко заводит:
-Голова-ль ты моя удалая-я-я,
Долго-ль буду тебя я носи-и-и-ть…
Со стороны входа раздаётся неуместное кряхтение. Курбаши переводит взгляд, морщится и спрашивает:
-Чего тебе, Махмуд? Эх, песню испортил.
Махмуд и ещё один разбойник втаскивают в пещеру третьего, избитого и связанного, с большим фингалом под глазом.
Махмуд:
-Хозяин, мы тут это… Шпиона поймали.
Курбаши:
-Шпиона? М-м-м-м… Ну, ладно, поглядим. Оставьте тут. Да, Махмуд, сходи, Анвара поищи, пускай зайдёт.
Разбойники устанавливают задержанного на колени, слегка пинают в спину и уходят. Курбаши встаёт, подтягивает штаны, берёт в руку лежавшую возле ложа саблю и начинает пальцем проверять остроту лезвия. Пленный опасливо отслеживает взглядом его действия.
Курбаши пару раз взмахивает саблей в воздухе, потом подходит и начинает примериваться лезвием к горлу пленного, ухватив его другой рукой за волосы.
Курбаши:
-Что, страшно?
Пленный:
-Так, это… Само собой.
Курбаши;
-Значит, шпион, говоришь?
Шпион:
-Это ж не я говорю!
Курбаши:
-Да? А ты что скажешь?
Шпион:
-Я не шпион.
Курбаши:
-Хе-хе! Что, обделался со страху, да? Шпионская морда.
Шпион:
-Вообще-то, не обделывался. Только это к делу не относится. Дело в том…
Курбаши:
-А мне до твоих дел своего дела нету. А моё дело, - врагам головы рубить. Бац! Секир-башка, сделал дело, - гуляй смело, понял?
Шпион:
-Да понял. Только, что ж так, не разобравшись?
Курбаши:
-А если у меня душевная потребность врагу голову срубить? С чего мне с душевными порывами бороться?
Шпион:
-Голову срубишь, - назад не пришьёшь. А может, у меня к тебе дело?
Курбаши:
-Устал я от дел. Душа роздыху требует. А тут враг под рукой.
Шпион:
-Да какой я тебе враг?! Я…
-Утомил, - сообщает врагу Курбаши и замахивается саблей.
-И-и-и-и-и! – визжит вдруг Лейла и пытается прикрыть лицо ладонями.
-Э… - теряется Курбаши. - Женщина, выйди-ка на свою половину. Нечего тут шуметь, понимаешь.
Лейла подхватывает свои юбки и скрывается в глубине пещеры за занавеску.
Курбаши:
-Так, на чём мы остановились-то? Ага!
Снова замахивается саблей. Сабля цепляется за свод пещеры и скрежещет по камню. Сверху сыплется пыль, а Курбаши от неожиданности шарахается в сторону.
Курбаши:
-А, Шайтан!
Сокрушённо глядит на повреждённое остриё.
Шпион:
-Не иначе, Аллах твою руку остановил, а?
Курбаши:
-А ты за Аллаха не говори. Подумаешь, за потолок зацепился. Я вообще привык в чистом поле рубиться. Голову пригни, а то, и вправду, замахиваться неудобно.
Шпион:
-Да ладно тебе, Хасан-Бек. Ну, повыпендривался перед девкой, да и хватит уже.
Курбаши:
-Чего, чего?
Шпион:
-Того. Я не шпион, меня Бай послал.
Курбаши:
-Какой ещё Бай?
Шпион:
-Тындыр-Бай, какой же ещё?
Курбаши:
-Чего-то ты на Байского посланца не похож.
Шпион:
-Так, недавно был похож. Это уж твои делибашики потрудились.
Курбаши:
-Хе-хе. Это они могут. Хе-хе. А чего Бай-то послал?
Шпион:
-Так, для переговоров и послал.
Курбаши:
-Какие ещё переговоры? Я ж сказал, я его, жирную свинью, когда-нибудь ногами вверх подвешу, зажарю, да псам скормлю. Или у него уши жиром заплыли?
Шпион:
-Тындыр-Бай говорит, передай Хасан-Беку, Бай зла не помнит.
Курбаши:
-Что, и память у него жиром заросла?
Шпион:
-Может, развяжешь уже?
Курбаши:
-Не-а.
Шпион:
-Короче. Бай тебе амнистию предлагает. Законную. От имени Царя. Все твои грехи забывает, и на службу приглашает. Хочешь, министром Государственной безопасности?
Курбаши:
-Ну? Правда, что ли? Чего-то мало предлагает.
Шпион:
-Так это ещё не всё. Жалование от военного ведомства Имперского, а ещё медаль серебряную, за заслуги перед Империей второй степени.
Курбаши:
-Ух ты! А почему не первой степени?
Шпион:
-Так первая степень ниже второй.
Курбаши:
-А выше есть?
Шпион:
-Есть. Третья и четвёртая.
Курбаши:
-Хочу четвёртую тогда.
Шпион:
-Четвёртую нельзя. Статус у награды такой. Третьей степенью награждают тех, у кого вторая есть. А четвёртую после третьей.
Курбаши:
-Придумали чего попало. Уж награждать, так высшей степенью. Чего это я буду вторым сортом числиться? Четвёртую подавай!
Шпион:
-А ты что за Генералиссимус такой, чтобы высшую награду требовать? Можно подумать, у тебя и впрямь перед Империей заслуги! Тоже мне, архистратиг выискался.
Курбаши:
-Кто?
Шпион:
-Архистратиг. Ну, вроде как Джихангир, или, там, Амирбар.
Курбаши:
-А это ещё кто?
Шпион:
-Фельдмаршал.
Курбаши:
-А, понятно. Не, я не фельдмаршал. Можно подумать, в Империи награды за заслуги раздают! Так что, если я им нужен, так пускай не скупятся, не обедняет царство от одной медальки.
Шпион:
-А ты что, согласен? На Имперскую должность пойдёшь?
Курбаши:
-А чего? Я, можно сказать, Империю люблю. Песни у них задушевные, не то, что наши. Да и лично против Царя я ничего не имею.
Шпион:
-То есть, согласен?
Курбаши:
-Ну, подумать надо. Смотря что с меня взамен потребуют.
Шпион:
-Да, сущие пустяки. Для тебя это запросто.
Курбаши:
-А точнее?
Шпион:
-Развяжи, тогда скажу.
Курбаши:
-Развязать?
Шпион:
-И саблей перед носом не маши. Покалечишь ещё.
Курбаши:
-Хе-хе. Ладно.
Разрезает верёвку, а потом убирает саблю в ножны. Снова подтягивает штаны и садится на своё ложе. Шпион, кряхтя, усаживается напротив, ощупывает синяк под глазом и, наконец, говорит:
-Тындыр-Бай сказал, момент сейчас удачный. Никак упустить нельзя. Оглоед-Хан за кордон собрался, сейчас в Шайтан-щели сидит…
Курбаши:
-Хи-хи-хи-хи. «Магомет-Хан у чёртовой щели». И где это я уже слышал? А, в кино показывали!
Шпион:
-Какое ещё, к Шайтану, кино?! Киноман нашёлся! Дело не терпит. Говорю же, Оглоед-Хан всё своё добро откопал, в Забугорстан уйти хочет. В ущелье сидит, забугорщиков поджидает, договорился с которыми. Расслабился он, и шайка его тоже. Бабы там ещё с ними. Понял, нет?
Курбаши:
-Всё добро откопал, говоришь?
Шпион:
-Да уж, ничего тут не оставил.
-Курбаши:
-А чего же сам Тындыр-Бай глядит?
Шпион:
-Какой из него воин? Это ты воин. Гляди, не просиди своё счастье в пещере-то.
Курбаши:
-Так, так. И как же добычу делить будем? Пополам с Баем, что-ли?
Шпион:
-Сперва с тигра шкуру снять надо, а потом уж её делить. Чего сомневаешься? У тебя же добыча окажется, вот и договариваться удобнее будет. Да и своих людишек проредишь изрядно. Или ты с ними поделиться намерен? Гляди, Имперских должностей-то раз, два и… А вернее, раз, и всё. На всех не хватит. Ну, чего надумал?
Курбаши:
-Да я ещё и не начинал думать!
Шпион:
-А тут и думать нечего.
Курбаши:
-А, вот, думаю я, чего ж мне сразу желание-то пришло, чтобы тебе голову срубить? Да и сейчас ещё не рассосалось. С чего бы такой душевный порыв?
Шпион:
-Что, Пушкина начитался? Про «души прекрасные порывы»?
Курбаши:
-В смысле, что? Пушкин говорил, что прекрасные порывы в себе душить надо? Так, что ли?
Шпион:
-Оглоед-Хана душить надо. Если вообще, не поздно уже. Гляди, уйдёт в Забугорстан, чёрта с два его тогда достанешь.
Появляется Анвар вместе с Махмудом.
Анвар:
-Чего звал, хозяин?
Курбаши:
-Чего звал, чего звал? Где тебя Шайтан носит? С того света по стольку зовут!
Анвар:
-Так ведь, это…
Курбаши:
-Ладно, уж тут не до тебя. После потолкуем. Махмуд!
Махмуд:
-Я, хозяин!
Курбаши:
-Пускай джигиты коней седлают! Не засиделись ещё? Короче, полная боевая готовность. Повеселимся сегодня, так вот!
Махмуд, подпрыгивая от радости:
-Да, хозяин! Бегу, хозяин! Эх, наконец-то!
Через полчаса.
Курбаши в пещере, но теперь при полном параде. Камуфляж, папаха, за спиной автомат, в руке сабля. Курбаши разминается. Такое впечатление, что ему не хватает зеркала для полного счастья, а также и маловато зрителей. Всего двое. Лейла и Махмуд у выхода наружу.
Курбаши:
-Ну, как оно?
Лейла:
-О, господин!
Махмуд:
-Ну, хозяин! Ух!
Курбаши ещё раз взмахивает саблей, потом засовывает её в ножны и подбоченивается. Чего-то бормочет, вернее даже напевает.
Курбаши:
-Тут лихой казак Голота
На коня сида-а-а-ет.
Разбегайтесь, гайдамаки,
Он вас поруба-а-а-ет…
Ну, Оглоед-Хан…. Махмуд! Коня!
Махмуд:
-Есть, хозяин! Ух!
Уходят.
Лейла некоторое время глядит вслед, потом начинает хихикать. Снаружи доносится лошадиный топот, молодецкие вопли и гиканье. Пыль столбом, частично проникает и в пещеру. Лейла разгоняет пыль покрывалом, потом глядит из под руки вслед ускакавшему войску, наконец, садится на ложе и достаёт сотовый телефон.
Лейла:
-Алё! Алё, говорю! О, Господи. Зелёную кнопку нажми, дубина узкоглазая! Алё! Алё! Ну, слава Богу…
Оглоедик? Привет. Да, Маруся, кто ж ещё? Там написано ж…
Хасан-то? Ускакал, ага… Надулся как пузырь резиновый. Чичас, грит, усих порубае у капусту! Хи-хи-хи. Я, грит, этот, Го… Га… Блин, забыла! Короче, Гопота какая-то. Ага, гопник и есть, чё с его возьмёшь-то?
Ты там не спишь, а? Пулемётики-то расставил? Ах, миномётики даже? Ну, ты у меня орёл.
Слушай, Оглоедушка, ты уж поперёд других на абордажу-то не лезь. Побереги себя-то, родименький. Как же ж я без тебя-то, случись чего, а?
Да ладно, ладно уж. Я ж тебе стратегию не навязываю? Моё-то дело простое, женское, да. Пятки щекотать, хи-хи-хи…
Ну, бывай, командуй, давай, джихангирчик ты мой архистратигнутый, хи-хи-хи… Да нет, это так, ни о чём. Это про любовь, стал-быть, козлик ты мой дорогушенький. Ну…
Выключает телефон.
-Чтоб ты сдох, вообще! А ты чего там пищишь?!
Тычет пальцами в кнопки телефона.
-Так, вот. Заткнись. Ещё этот распищался, вумник аликтронный, блин!
Встаёт и деловито оглядывается кругом.
Лейла:
-Где ж, где ж? Тут и сховать-то некуда, вроде. Ну, поглядим.
Принимается обыскивать пещеру, ворча себе под нос. Время идёт, а находится всё какая-то мелочь. Наконец, Лейла догадывается сдвинуть в сторону ложе.
Лейла:
-Ага!
Под ложем, вероятно, тайник, из которого она пытается вытащить что-то тяжёлое, явно не по женским силам. Кряхтит, потом хватается за спину.
Лейла:
-Ох, Боже ж мой! Сколько ж награбил-то, ирод? Аж не поднять.
Наконец, на свет появляется крепенький сундучок, явно набитый чем-то тяжёлым, может быть и золотом. Девушке никак не осилить. Поэтому она, ворча и охая, тащит его волоком вглубь пещеры, пока не скрывается за занавеской.
Не проходит и десяти минут, как снова появляется Курбаши, а с ним вместе Анвар. Курбаши не спеша снимает с себя оружие и папаху, стряхивает с камуфляжа пыль.
Курбаши:
-Ну что, может, в нарды сыграем?
Анвар:
-А чего? Давай сыграем.
Устанавливают игральную доску, садятся по обе стороны и, по очереди, вдумчиво передвигают шашки. Курбаши, по своей привычке, начинает негромко мурлыкать песенку.
Курбаши:
-Любо, братцы, любо,
Любо, братцы, жить.
С нашим Хасан-Беком не приходится тужить…
Появляется Лейла, задом наперёд. Согнувшись, волочит сундук к выходу из пещеры. Вероятно, так и не смогла открыть, и решила спрятать снаружи. Внезапно замечает присутствие мужчин.
Лейла:
-Ай! Вай-вай-вай!
Бросает сундук и отскакивает к стенке, выпучив глаза.
Курбаши, не отрываясь от игры:
-Вот, опять она кричит. Столько шума от этих женщин.
Анвар:
-И не говори, хозяин. А если я вот так пойду?
Курбаши:
-Вот так, да? Подумать надо, однако.
Лейла, с трудом подбирая слова, и пытаясь частично объясниться жестами:
-А… А? Это… Так, а как же…
Курбаши:
-Да, это так у нас, учения местного значения.
Лейла, продолжая бестолково двигать руками, словно не зная, куда их деть:
-А? Учения? Это… А я тут, думаю, значит… Ну да, дай, думаю, приберусь маленько, что ли, пока… Вай!
Из под юбки выпадает сотовый телефон. Лейла, в растерянности, слабнет ногами и приземляется задом на сундук.
Курбаши:
-И бестолковые же эти женщины. Никак даже не научится лицо прикрывать в чужом присутствии.
Анвар:
-Да, уж. Сказал же о них Аллах, это… Чего-то сказал, я забыл.
Лейла, пытаясь незаметно дотянуться ногой до телефона:
-Э…
Курбаши, по-прежнему не отрываясь от игры, подвигает своей ногой телефон, берёт его в руку и чего-то там нажимает, а потом бросает телефон Лейле на подол, натянутый между раздвинутых ног. В телефоне включается диктофон. Диктофон:
-Оглоедик? Привет. Да, Маруся, кто ж ещё? Там написано ж…
-Сам знаю! Машка, Хасан где?
-Хасан-то? Ускакал, ага… Надулся как пузырь резиновый…
Лейла:
-Вай!
Вскакивает, швыряет телефон со всей силы об стену пещеры, спотыкается об сундук, отскакивает и лихорадочно шарит руками под покрывалом, словно чего-то никак найти не может.
Курбаши:
-Чего, кинжал потеряла, гурия? Не дело это, женщине ножиком размахивать. Ещё пальчики порежешь, хи-хи.
Лейла, в расстройстве, садится прямо на пол.
Лейла:
-И-и-и-и-и… Ы-ы-ы-ы-ы…
Курбаши:
-Женщина, кончай голосить, делом займись. Прибраться хотела, говоришь? Ну, так приберись. Мусор вынеси. Там, вон, в углу, а то ещё вонять начнёт на такой-то жаре.
Лейла бестолково хлопает глазами, потом встаёт и как сомнамбула бредёт в угол. Наклоняется и пытается чего-то там разгрести.
Лейла:
-А! А-а-а-а-а!
Отскакивает и с воплями выбегает из пещеры. Теперь видно, что в углу, похоже, лежит зарубленный шпион.
Анвар:
-Не сбежит?
Курбаши:
-От Махмуда не сбежит. Ходи.
Анвар:
-Хожу.
Курбаши:
-Кто ж так ходит?
Анвар:
-А что?
Курбаши:
-А вот что.
Передвигает свои шашки.
Анвар:
-Э…? Ну, проиграл.
Курбаши:
-Игрок из тебя…
Анвар:
-Уж, как умею.
Курбаши:
-Поддаёшься, да?
Анвар:
-Ну, иногда.
Курбаши:
-Политик хренов. И вообще, Араб из тебя, как из меня Чукча.
Анвар:
-А тебе-то что? Или деньги на жаре пахнуть начали?
Курбаши:
-Да плевал я на твои паршивые деньги.
Анвар:
-Ну да. Столько набрал, что теперь, конечно, можно на деньги и наплевать.
Курбаши:
-Дурак ты. Все вы там, в вашей Замореляндии, дураки. Не в деньгах же… А, кому я это говорю! Ни песен у вас, ни поэзии стоящей.
Анвар:
-Ну…
Курбаши:
-А ты же мне книжку достать обещал. Этого, как его, поэта вашего?
Анвар:
-Киплинга. У которого про Запад и Восток.
Курбаши:
-Вот-вот. И где?
Анвар:
-Да, понимаешь, никак не могу найти перевода на Арабский. Похоже, на Арабском Киплинга вообще нет.
Курбаши:
-На Английском давай. Сам переведу.
Анвар:
-Ну? Сразу бы сказал.
Курбаши:
-Чего бы сразу сказал? Что прекрасно понимаю всё то, что ты там по ночам со своими хозяевами через спутник шпрекаешь?
Анвар:
-Шайтан! Ну…
Курбаши:
-Что?
Анвар:
-Спросить хотел. С девкой-то что делать будешь? Убивать?
Курбаши:
-А по-твоему, что нужно сделать?
Анвар:
-Ну, что тут у вас принято? В колодце топить? Камнями забивать?
Курбаши:
-Эх ты, Совет Европы по правам человека. Стану я с женщиной воевать. Больше мне делать нечего?
Анвар:
-Так, а как же тогда?
Курбаши:
-Да что с девки взять-то? Ну, велю засунуть её на ночь в мешок с навозом, да и будет с неё.
Анвар:
-Кошмар какой! Задохнется же?
Курбаши:
-Ну, половину навоза вытряхну тогда. Как ты думаешь, тогда не задохнется? Может, на себе проверить хочешь?
Анвар:
-Шуточки у тебя…
Курбаши:
-Ну да. Кошке шуточки, а мышке… Ладно, иди докладывай, игрок в поддавки Хе-хе. Без тебя ещё дела есть.
Анвар уходит.
Курбаши:
-Эй, там, шпионская морда! Вставать пора, не посинел покудова.
Из угла доносится кряхтение и шипение. Наконец, появляется шпион, вовсе не зарубленный, а только прикинувшийся зарубленным. Вид у него недовольный.
Шпион:
-Ох. Выпить бы.
Курбаши:
-Ага, жди. Выпить ему, да ещё свининой закусить. Актёр с погорелого театра.
Шпион:
-Сам такой. Казак Голота.
Курбаши:
-Не, я не такой. Я талантливый.
Шпион снова потирает подбитый глаз и кряхтит.
Курбаши:
-Ладно, не ворчи. Уж какой ни есть актёр, а гонорар отработал. А теперь, убирайся уже. Ещё заметит кто.
Шпион:
-Там это… Ну, Оглоед озвереть мог. Мало ли что по дороге…
Курбаши:
-Ладно.
Отпирает брошенный Лейлой сундучок. Оказывается, он плотно набит патронными коробками, а сверху два короткоствольных автомата. Курбаши проверяет один из них и отдаёт шпиону, да ещё пару магазинов к нему.
Курбаши:
-Дарю.
Шпион:
-Ну, на худой конец, сойдёт.
Курбаши:
-Заелся. «На худой конец», понимаешь! Ладно, исчезни.
Шпион уходит вглубь пещеры. Наверное, там где-нибудь потайной выход.
Курбаши закрывает сундучок и оттаскивает на место. Устанавливает ложе и садится на него.
Курбаши:
-Что за люди, а? Может, и правда, в Забугорстан податься? Эх, не нужно мне солнце чужое, чужая земля не нужна. Скажи кому, - засмеют мерзавцы.
Ну, не на службу же?
Курбаши пытается изобразить из себя государственного служащего. Выпячивает грудь, надувает щёки, а в вытянутой вперёд руке, надо полагать, воображаемая сабля.
Курбаши:
-Вперёд! Уря, уря! За Веру, за Царя! Не, неохота.
А интересно, на что эта медаль-то похожа? Которая золотая, четвёртой степени, за заслуги перед Империей?
Косится сверху на свою выпученную колесом грудь, возможно, прикидывает, как бы смотрелась там награда. Усмехается и чешет в затылке.
Курбаши:
-Делом заняться, что ли? И то.
Достаёт саблю и принимается её точить. Дело привычное и, надо полагать, любимое. Понемногу даже начинает, снова, напевать:
-Позолоченные груди,
Сабли, - острые клинки.
Что же с нами дальше будет,
Что же ждёт нас, мужики?
Что же с нами дальше будет…