гранёные стаканы открытыми ртами глядят постоянно в небо,
мой дед обожал закусывать водку чесноком и душистым хлебом,
пакет мой со сменкой разбился в осколки о мягкую, школьную стену,
юные, пьяные дети всё так же жестоки, как немцы в году сорок первом.
я ничего не знаю о музыке, она сродни цифрам - без смысла,
лишь тонкие клавиши въелись под ногти прожженным, глухим пианистам.
крутите педали, пока не догнала вас жизнь о мечте заграницей,
а я каждый день засыпаю скандально, хоть может умру тихой птицей,
блаженно уткнусь в дорогое плечо и больше не буду рвать нервы,
гранёным стаканом, зачерпнутым в небе и корочкой хлеба, наверно.
я ничего не смыслю в допинге книг, телевизоров, шорохе слова,
десятую жизнь доживая в России, где нет ни суда, ни закона,
лишь кровь на иконах и прогорклое масло, и вкус забродившей победы,
я каждый раз в сонме, слегка замирая, смотрю в глаза мертвого деда.