Талант

               

        Члены литературно клуба «Элита» собрались в полном составе. В одной из комнат библиотеки установили столы, временно позаимствованные из читального зала, принесли стулья. Ждали ведущего журналиста популярной  газеты «Пассаж», от которого давно домогались публикации своих творений.   
         –– Ну-с? –– вошел он  в расстегнутой куртке, с круглым животиком. –– Начинайте, голуби!  С полдюжины стишков, так и быть, отберу. 
         Журналист уселся за стол и  приготовился слушать.

         Первой начала председатель литклуба  Безмятежная Лиза.  Читала она  по тетрадке, та оказалась объемной, и  журналист  прервал Безмятежную:
          –– Следующий!
         Следующим был Володя Кувшинников, известнейший в городе юморист. Кувшинникова сменил Лева Бобровский. После Бобровского читали стихи еще человек восемнадцать. Очередь дошла до Гриши Отрепьева. Когда Гриша окончил, журналист возвестил:
        –– Господа!  Кроме него, все  свободны.
        –– Как? Почему?! –– раздались возмущенные  возгласы.
        –– Пардон! –– журналист вытащил сигареты и закурил. –– Количество не заменяет качество. Что же у вас, мадам? –– уставился на Безмятежную. –– «Я прижалась к твоей груди, чтоб почувствовать твои руки». А у вас, господин Огурцов? «Любовь застряла в дверном проеме и в душе моей осталась навсегда».
        Безмятежная побагровела.
        –– Я пишу, а вы читайте! Да, да! Читайте!.. –– И нависла над журналистом.
       В ответ он  пыхнул ей дымом в лицо.
       Гриша Отрепьев, он же Николай Гусев, подождал, когда недовольные   элитовцы разойдутся, и по просьбе ведущего журналиста стал рассказывать свою биографию. Родился он в городе Рудном, в интеллигентной семье, в детстве долго болел –– почему-то кривились ноги,  –– а потом болезнь отступила, и он  прекрасно окончил школу.
       –– Скажи мне, Коля, –– спросил  журналист, –– что ты считаешь самым главным в литературе?
       –– Душу.
       –– Правильно.  Все хотят пробиться к  сознанию, а душу послали к чертям.  Ну, а суть поэзии в чем  тебе видится?
      –– Всё от мелодии, всё –– мелодия,  вся наша жизнь из нее и в ней. 
      –– Гениально! Так и напишу, так и озаглавлю статью! Давай лапу! –– журналист тряхнул руку «Гриши Отрепьева». –– Как тебя представлять? Под псевдонимом?
        –– Да как хотите, –– зарделся Гусев.
        Статья о гениальном поэте, вынужденном прозябать в  провинции, вышла  через неделю.  Называлась она «Мальчик, с детства прикованный к постели». На целую полосу шло описание жизни Гриши Отрепьева, но не было ни одного его стихотворения. Гриша, оказывается, перенес пять операций, две клинических смерти и клинически мертвым встречался с Пушкиным и Маяковским. У Гриши  с недавних времен порок сердца, но все равно он пишет стихи, пишет ночью и днем, ночью, естественно, при фонарике, чтобы не мешать сиделке.  На фотографии вместо цветущего Гриши, подогнув ноги, лежал  на тахте  чужой изможденный мужчина. 
        –– Здорово он  ласты тебе уложил! –– хохотали  элитовцы.
        Гриша был убит наповал.