Распространенный сюжет, расхожая средневековая голограмма: рыцарь, заснувший под раскидистой кроной дерева, полузасыпанный то ли вишней, то ли черешней, то ли (кем-то любовно собранной) свежей листвой; доспехи, аккуратно сложенные рядом (здесь же, на траве): сквозь забрало шлема успели прорасти белые лилии, гордые шипастые розы(кусты шиповника виднеются чуть подальше).
Кто стоит рядом с Ланселотом (а на этой голограмме присутствует именно он), кто наблюдает его сон? Это Фея Моргана? Чародейка, зачарованная его полудетской красотой? Что за растение она держит в руке? Ветку оливы, лавр или цветок папоротника? Может быть, это Мерлин? Колдун, передумавший будить прекрасного юношу, так и застывший с кувшином в задрожавших, жилистых руках? Может быть, это ангел, занятый своим любимым делом – безмолвием и наблюдением? Может быть, это коллега Ланселота – рыцарь с заряженным арбалетом наперевес?
Скорее всего, это четыре королевы, нашедшие его спящим под яблоней: недоумевающие дамы, склоненные головы, точеные, изысканные черты их лиц – разные, как времена года:
лицо одной из них – белое, мнимо невинное, словно зимняя равнина; но что таится под ватными одеялами снегов? Женщина может быть прекрасной, темноволосой, и одновременно – бледной, анемичной, непрестанно ломающей пальцы; хорошо, что рядом с ней есть другая:
сравнительно белокурая, она пугливо озирается, но зато очень крепко держит кубок (щедро усыпанный сапфирами, рубинами и прочими любопытными каменьями), в котором присутствует что-то разгоряченное и дымящееся – что именно? чье-то сердце? сватовское зелье? кровь из раны дракона? дыхание единорога? голограмм есть голограмма, и этого не разглядеть;
лицо третьей королевы – гармоничное настолько же, насколько и застывшее: она глядит куда-то вдаль, опираясь спиной о ствол яблони, ее глаза – прозрачные, голубые, безмятежные; она прижимает к губам зеленое яблоко – почти что, кажется, машинально, если смотреть на нее очень долго, то можно понять, что время от времени она вздыхает – глубоко, но еле заметно, продолжая глядеть куда-то вдаль, сквозь листву;
четвертая королева – о, ее взгляд полыхает огнем (подлинным или мнимым – не так уже важно тому, кого все-таки опалило), ее платье – роскошной отделки: парчовые вставки, вышивка золотом, бархатные рукава, алый шелк в прорезях, цветок папоротника, спрятанный у сердца, брови, из-за страсти сросшиеся на переносице, губы, искусанные в кровь.
Что ожидает рыцаря, если он проснется под ласковой сенью их дивных взглядов? если он все-таки проснется под сенью их красоты? Оберегут ли они его или попросят защиты? Что предоставит он им – ангелу, арбалетчику, мудрецу, чародейке – свою рыцарскую неустрашимость, свое стремление к подвигам или горделивую надменную спесь? Что он примет от них – от четырех королев невиданной, сказочной наружности – сладостное похмелье или доверчивую любовь? Что такое он сам (что за гомункулус, томный дух, чистый разум), одномоментно воплотившийся в спящего, образовавшийся рыцарем, обретающим окончательное оформление во сне, навеянном этой яблоней?
Видимо, стоит прочесть объяснение на обороте, но увы, все оборотные надписи в данном случае неразборчивы, и потом, в самой сущности голограммы заключается нечто скользящее, неверное, нервное, ускользающее... Поэтому стоит, передохнув, продолжать скакать дальше, но перед этим всё же рекомендуется отступить на шаг и еще раз полюбоваться этой чудесной, чарующей картиной.