ГНИЛАЯ ДРУЖБА.
Повесть. Лев Копыл.
Несчастный случай в море.
Каюта теплохода, на кровати лежит молодой человек, без
признаков жизни. Возле него девушка и пожилой мужчина,
которые только что закончили накладывать на ногу больного
гипс и ложат его тело в более удобное положение.
- Всё, Лена спасибо, ты свободна, молодец. Теперь я сам
справлюсь. Можешь заниматься своими делами.
- Хорошо Сергей Иванович. Если я вам понадоблюсь –
позовите, - предложила свои услуги девушка, с красивыми
чертами лица южанки, копной чёрных густых волос,
укороченных до круглых, покатых плеч.
Жалость и милосердие отпечатались на её скорбном лице; она,
порой, украдкой вытирала слёзы пальцами рук, непроизвольно вытекающие, на её тронутое морщинками лицо, из девичьих карих
глаз с длинными чёрными ресницами. Стройная фигурка девушки
бесшумно выскользнула из каюты.
Через закрытую дверь, послышался разговор мужчины и девушки:
- Первый помощник у Вторящего?
- Да, Юрий Владимирович, он в каюте. Виктор не приходит в
сознание.
Господи, как нам не хватает врача, прямо беда, - переживает
сердобольная Лена.
Открывается дверь каюты и входит капитан в белой летней форме,
ростом выше среднего, стройный, лицом худ, с редкими темно-русыми волосами, помятыми головным убором, прикрывающим голову от тропического солнца.
Он по-деловому прошёл к маленькому дивану, уселся напротив
своего помощника и не столько словами, сколько взглядом спросил:
- Как дела у пострадавшего?
- Плохо, Юрий Владимирович. Я не врач и даже не мед брат,
но исходя из практики жизни, осмотрев парня, пришёл к выводу:
сломана левая нога, повреждены рёбра левого бока, ушиб задней
части левой стороны головы и левого плеча, судя из отсутствия
кровотечения из полости рта – травмирование лёгких нет или
незначительное, но самое опасное, я считаю то, что плохо
прослушивается сердце, возможно, оно травмировано ломаным ребром.
Как видите, он находится бес сознания.
- Во…т, беда, - горестно проговорил капитан,
и затем продолжил:
- Сейчас начальник рации выйдет на связь с судном,
на котором есть врач; я ему передам ваш диагноз, и он даст
совет. Осложняется всё тем, что до ближайшего порта Австралии, переход двое суток. - Немного помедлив, он продолжил: - В пароходство сообщаю следующее _ « При проведении судовых
работ, получил серьёзные травмы матрос Вторящий. Необходима
госпитализация».
- Практических мер по лечению мы с вами не знаем,
Юрий Владимирович, поэтом, поторопите, пожалуйста,
радистов.
- Хорошо, иду в радиорубку.
Пароходство, я думаю, строго подойдёт к этому происшествию,
старпому грозит капитальный чёп, с понижением в должности,
да и нам перепадёт.
- Это в будущем, а сейчас нам надо решить лечение парня.
- Добро, иду в радиорубку, _ озабоченно заканчивает
разговор капитан; выходит из каюты и аккуратно прикрывает
дверь.
За иллюминатором каюты вступил в свои права тропический день:
утренняя прохлада отступила, безоблачное небо предвещало
полуденную жару и душный вечер. Теплоход, медленно переваливаясь с борта на борт на мёртвой зыби, накатывающейся со стороны открытого океана.
В каюте больного ощущалась прохлада, из отверстия воздуховода с
тихим шумом нагнетался холодный воздух кондиционера.
Сергей Иванович, поправляет положение головы больного, стремясь
её повернуть больше на право, подсовывает под тело парня
одеяло, дабы он больше опирался на правую сторону, что бы
облегчить травмированную. Его движения были аккуратные,
ласковые. Он тихо разговаривал сам с собой, словно причитая:
- Что же ты Виктор, не приходишь в сознание?
Тебе нельзя быть в этом состоянии, очнись, дружок. - Присев на диван, он продолжил:
_ Всё же ты не послушал, стариковского совета – выпил. Я чувствую от тебя и сейчас запах перегара. Значит прошлой ночью
ты опять с дружками выпивал. Ведь и работа тебе предстояла
незначительная, на мачте, а вот забыл пристегнуть пояс безопасности – сорвался. Всё к одному, - сетовал старший товарищ.
- Та…к, веки у тебя дёргаются, значит должен прийти в сознание.
- Виктор! Ты слышеш меня? Открой глаза.
Лицо парня перекосилось от боли, послышался будто стон,
глаза медленно открылись, он посмотрел на сидящего старшего
товарища, из его глаз стали скатываться по щекам слёзы.
- Почувствовал боль? Ничего, Виктор, потерпи родной.
Больной стал делать попытку к кашлю.
- Тебе кашлять нельзя, Постарайся не спать в течение четырёх
часов, когда будет можно, – я скажу.
Терпи парень. Ты же мужчина. Через двое суток мы тебя передадим
в госпиталь, а через месяц за тобой придут в этот порт или наш
представитель организует отправку тебя самолётом домой.
Ты меня слышишь? Говори не напрягаясь тихо, или моргни глазами.
Сергей Иванович наклонился к больному:
- Хорошо, слышу. Теперь скажи, где больно? Я буду задавать вопрос, а ты подтверждай глазами.
Боль в груди с право? Слева? Ясно, и в середине. Понятно.
Как голова? Очень болит и слышен шум. Ясно, значит получил
сотрясение.
Теперь давай договоримся: без моего разрешения, ты не должен
делать движений.
Чудесно, всё понятно.
Пить? Пить тебе сейчас нельзя. Когда будет можно, – я тебе дам.
Сейчас лежи спокойно.
В чём ты просишь извинения?
В том, что грубо со мной раньше разговаривал, в том, что не
послушал меня, продолжал выпивать?
Не волнуйся, дружочек, это послужит тебе горьким уроком.
Люди делятся не тех, которые реагируют на советы, и тех
которые всё испытывают своим горьким опытом. Первые
достигают своей цели здоровыми и быстрее чем вторые.
У тебя сейчас основная задача – быстрее встать на ноги. Прекрати
свои упаднеческие мысли, я еще погуляю на твоей свадьбе.
Ты слышишь меня?
Опять потерял сознание.
Сергей Иванович дотрагивается ладонью до лба больного. Лоб
холодный, значит температуры ещё нет. «Хватило бы ему силы на борьбу с этими травмами. Будем надеяться на молодой организм».
В каюту без стука входит капитан, садится на прежнее место.
- Поговорил по радиотелефону с врачом, объяснил в каком
состоянии наш парень, он посоветовал следующее: положить
больного больше на правый бок, голову повернуть направо, под голову подложить небольшую подушку, ногу ограничить шиной, если есть гипс – поставить, больному не двигаться, пить не давать
хотя бы несколько часов – желательно сутки, первые часы не давать засыпать. И ещё – если есть умельцы – вводить внутримышечно антибиотики, желательно больного быстрее сдать в ближайший госпиталь, так как возможно внутреннее кровотечение.
- Понятно, Приблизительно, это мы и делаем. Уколы – хорошо,
сам буду делать. Внутреннее кровотечение меня больше всего
волнует, здесь мы бессильны. Легочное, думаю, незначительное –
крови из полости рта нет, значит, быстро само остановится. Но если порыв в сердечно – сосудистой системе?
- Тогда всё решится в ближайшие часы, - поддержал прогноз
капитан.
- Это трагедия. Парень потерял сознание вторично.
- Надо форсировать двигатель, пойдём самым полным ходом.
Больной стал приходить в себя, открыл глаза. Капитан решил подбодрить парня.
- Держись, Виктор. Скоро попадёшь в отличный госпиталь.
Я выходил на связь с врачом, и он сказал, что у тебя ничего страшного нет.
Полежишь в госпитале несколько дней и обратно на теплоход. Ты
же у меня лучший рулевой.
У парня немного разошлись губы, как бы в улыбке, левая часть лица
стала отекать от удара, и образовался кровоподтек.
- Кажется я не туда зарулил, - тихо, но внятно выговорил парень.
- Не разговаривай, Виктор, остановил парня Сергей Иванович, -
лежи спокойно и думай только о хорошем. Волноваться тебе
нельзя.
Ясно?
Больной ответил закрытием глаз.
- Вот и хорошо. А мы сейчас выпроводим посторонних,
да ещё без халатов, - сделал намёк на удаление капитана
само явленный врач. Тот, встал, и как бы подчиняясь медицине,
разведя руками, направился к дверям.
- Впереди погода хорошая, качать не будет, - держись
парень, - обратился к больному уходящий.
Дверь закрылась за капитаном; в каюте воцарилась тишина; у больного глаза стали смеживаться, он погрузился в беспокойный сон, сон - когда человек не спит, а забывается, его боль является
основным стержнем всей жизни, она заставляет думать только о
себе, сосредотачивать весь организм к этому центру.
Сергей Иванович не стал ему препятствовать, после случившегося
прошло уже три часа, парень устал бороться с болью, он впал в
тревожное забытьё.
Смотря на молодого человека, первый помощник капитана уже
сам себе сказал: «Да… только после несчастья он смог понять,
что не туда зарулил. Моих увещеваний ему было мало. Как им ещё
доходчивей объяснять? Почему наше поколение умело резко
разделять плохое от хорошего?
Давай, вздрогнем!
Пётр Безликов, моторист среднего возраста, плотный телосложением, невысок, неприметен лицом, с хитрым прищуром
бесцветных глаз, стучит кулаком в переборку своей каюты.
Дверь в помещение открывается и входит матрос Василий Баранов.
- Что колотишь?
- Васька, друг любезный, есть дело.
- Дела у прокурора, у нас с тобой делишки. - отходя от сна
поправил парень.
- Братишка ты мой родной, если я тебе скажу…., ты упадёшь.
Безликов решил насладиться нетерпением своего друга и
специально затягивал объяснение.
- Чо… тянешь кота за хвост, выкладывай.
- Есть огненная вода.
- Темни больше. Откуда? - усомнился парень.
- Мёртво… - подтвердил сосед.
- Сто лет уже дома небыли.
- С вьетнамцем сработал ченьж.
- Мог же влипнуть.
- Всё по-умному, как учили, - убеждённо объясняет собеседник. - Все эти дни не вытаскивал, могли засечь.
Безликий, с деловым производственным рвением, выходит из каюты и направляется на камбуз, затем стучит кулаком в другую
переборку каюты.
Через минуту на пороге появляется молодой человек: высокий,
крупного телосложения, с голубыми приятными глазами и копной
светлых коротких волос.
- Что за срочный вызов? Так стучал, что книга с полки
свалилась.
- Я принес закусить. Вздрогнем?
- Не..т, Пётр, не хочу. Да и зачем это? - с кислым выражением
лица, стал отказываться парень.
- Во… чудак. Сколько дней не пробовали?
И сделав серьёзную физиономию, Безликий продолжил:
- Моряк ты, или баба?
Вторящий виновато улыбнулся, но ничего не сказал. Тогда
собеседник сделал заключение:
_ Ну….., как хочешь. Нам такие друзья недужны.
_ Да, ла…дно, сразу в бутылку полез. Ты же знаешь, я к
спиртному не приучен.
Вторящий садится на диван, а Безликов уже весело, с деловой
суетливостью продолжает:
_ Вот это другое дело. А то ломаешься, как на дискотеке.
И уже успокаивающе:
- Время сейчас около 22 часов, на судне спокойно, никто не ходи
и мы спокойно: посидим, поговорим, вспомним девчат. Как
в лучших домах Лондона.
В каюту входит Баранов.
- Есть чем закусить? Давай, Петро, ганаши.
- Вот и славненько, - елейно заключил Безликий, потирая
руки. Теперь я сделаю фокус-покус.
Хозяин шарит рукой под диваном и выхватывает бутылку вьетнамской водки.
- Вот даёт! - радостно восхищается Баранов, с блеском желания в глазах.
- Накапай по маленько. - Подставляет стакан радостный друг.
В развёрнутом пакете, на маленьком столе около иллюминатора,
выложены два кислых огурца, нарезанные ломтики хлеба и колбаса.
- Ну….почалы, - дал команду организатор. - Чтоб дома не
журились.
Собутыльники выпили, по-дедовски крякнули и стали закусывать.
- Вот раньше, когда не так гоняли за выпивку, мы в интерклубе
Хайфона кушали напитки вдоволь, но тогда изредка сыпались
бомбы на порт, - стал вспоминать Безликий, свои молодые годы.
- Тогда была настоящая морская жизнь.
С разговорами, хозяин успел ещё разлить по стаканам спиртное.
- Как же так, значит пьянство – настоящая морская жизнь? -
спросил Вторящий с явной издёвкой.
- Причём тут пьянство, - повысил голос Безликий. – Ты
глаголешь, как комиссар. Всё дело в демократии и свободе человека.
Всё надоело: это нельзя, туда нельзя, это не пей, то не жуй.
Что мы, дети?
Вот чо…. Комиссар нас ограничивает? – и иронически копирует
разговор первого помощника капитана:
«Из моего опыта и из случаев в нашей морской жизни….».
Может у меня тоже есть опыт, не меньше и всё в жизни оки-доки.
Давай ещё по одной, ну его на хрен. Что-то стало холодать, не
пора ли нам поддать, - с прибауткой призвал к выпивке Безликий.
- Во… даёт, как по нотам, - восхищённо поддержал приятеля
Баранов и раздвинул колесом грудь, вытянул руку, держа стакан
по-гусарски, предложил:
- Давайте чокнемся, - и с искрой радости в глазах, уставился на
собутыльников.
- Пусть чокаются интеллигентики, они и так от науки чокнулись,
мы погодим.
- Во… даёт, - слышится восхищение Баранова, разумом друга.
Затем он первым осушает стакан; погладил ладонью грудь, от удовольствия выпучил закатившиеся глаза и затем взял добрый кусок колбасы, начал его интенсивно пережевывать своими молодыми челюстями, которым позавидует показательный дог.
Насытившись, он потянулся, поиграл бицепсами рук и натужно изрёк:
- Счас бы толстуху. - И мечтательно свёл свои бесцветные брови.
- Да….. - поддержал его Безликий, - прошлый май я был в
отпуске, дома. Познакомился с соседкой – Клавой, как скаковая кобылица.
Я, конечно, перед отпуском пошил форму, на погоны пару соплей пришил,средних, не для рядовых, и не для белой кости. Выступил дома, как механик.
- Так ты о бабе говори, - нетерпеливо перебил его любитель
приключений, - Что было то, дальше?
Безликий, чувствовал заинтересованность собеседника, несколько
затянул паузу, как бы убирая на столе и усаживаясь поудобней на
диване, и продолжил своё повествование.
- Так вот, познакомился я с ней на танцах, в сельском клубе.
Дискотекой его не назовешь – поганый. Она моложе меня
на десять лет. Пошёл её провожать, прижал к плетню, лап,
лап – она что печка, только не дымит. Меня заколотило.
Говорит:»Пойдём в сарай, а то батька увидит.» И сама шнырь за плетень в дырку, я за ней. Там долго не разговаривал, только сено шуршало.
Баранову, собственные штаны были явно тесноваты, он не как не
мог удобно умоститься на диване.
- Да хватит вам, ребята, _ стал останавливать друзей Вторящий.
Зачём себя распаляете?
- И то, правда, - согласился Безликий и стал шарить рукой под
диваном. Через минуту послышался звон, и он выудил оттуда ещё
одну бутылку спиртного.
- Пётр, может хватит, завтра на работу? - обратился Вторящий
с просящим выражением лица.
- Не дрейфь, Виктор. Всё будет оки-доки, - и подморгнул соседу, прищурил свои хитрые глаза. Парень всё же продолжил.
- Завтра старпом или дракон \боцман\ заметят, мня выпившего.
Ты же знаешь, как сейчас строго с этим, - и он показал взглядом на раскупоренную бутылку.
- А я забил на них, вот такой, - показал на руке уже пьяный
герой, куражась перед дружками.
- Чо ты их боишься? Свободные мы люди или нет? За что боролись?
- Комиссар, комиссар, ну и чо? - ворчит свободная личность,
- все в штаны наложили. Давит на совесть. А у меня другая
совесть, она мне больше нравится. С моей совестью будешь всё иметь, с его чистую душу и пустой карман.
Как хочу, так и буду жить. Ты думаешь уважают совестливых
и добреньких? - и сам же отвечает, - Ни хрена….Уважают и
завидуют тем, кто имеет всё.
Брось ты выдумывать, - уже пьяно стал успокаивать речистого соседа Виктор. Все не могут быть такими, – перегрызутся. Ты никак не можещь забыть, как он вычислил в споре кулацкое прошлое
твоих предков?
- Да, я от этого не отказываюсь, - согласился Безликий и
прикурив сигарету от красивой зажигалки, продолжил. - Моего
деда и отца раскулачили. И не так как других: за двух коров и трёх лошадей, - отобрали табун из двадцати лошадей и стадо коров двадцать пять штук, а овец с полсотни.
Хозяйство было большое, сезонно нанимали батраков. Думаете
мои старики в Сибири чахли? Хрен ушки. Прихватили с собой кубышку. Быстро обзавелись хозяйством, и к ним ещё не скоро пришёл колхоз. Дед после войны помер, а отец с дядькой и счас
крепко живут и не нуждаются в совхозных пятаках.
- Зачем же ты на флот пришёл? Помогал бы отцу копаться в своём хозяйстве, - спросил Вторящий.
- Здесь другой коленкор, друже, - от души рыгнул приятель, и продолжил повествовать в пьяном угаре, отвалившись в угол на спинку дивана к наружной переборке каюты, продолжил красоваться перед друзьями.
- Отец меня послал на сторону за большим делом, - и он загадочно поднял указательный палец, и им как бы кому-то погрозил.
- Во…. даёт, - обалдев от спиртного и выкуренного, спопугаил
Баранов.
Его крупное тело развалилось на диване, ноги упёрлись в противоположную кровать, глаза осоловели, широкое лицо расплылось в бессмысленной улыбке, - он поймал «кайф». Безликий продолжил:
- Отец, честно говоря, послал меня на край света за партбилетом.
Тогда бы мы развернулись в деревне, быстро головы скрутили правдолюбам. Но… не получилось, не выдержал я, потайки, раскрыл свои желания. Понял меня комиссар, - и вздохнув, закончил. -
Придётся возвращаться домой без красной корочки.
Ничаво…, мы и так развернёмся.
- Васька! Открой иллюминатор, накурили, дышать нечем, - попросил Вторящий, - дыму, как на пожаре. И обращаясь к Безликому:
- Не можешь ты жить спокойно, Петро, всё тебя заносит на
поворотах.
Баранов встал, открутил барашки задраек и распахнул иллюминатор.
В каюту ворвался, тёплы свежий воздух, принося запах моря и
ароматы джунглей ближайших островов.
- Чо ты, как рыба жабрами хватаешь воздух, - спросил Баранов,
обращаясь к Вторящему, видя, как с наслаждением вдыхает воздух, приятель.
- Прелесть запахов может ощущать только не курящий. Ты
этого удовольствия лишен.
Хозяин каюты, помедлив, как бы обдумывая прошлое, со злом
открыл бутылку водки, налил содержимое в стаканы и продолжил
бахвальство.
- Разве у нас так пьют в Сибири? Там пьют первач стаканами и
по пять штук за вечер. А то…. , по стопочке, морщась. -
Презрительно вытянул губы, говорящий.
- Во… , даёт! - раздался тот же восхитительный голос.
- Зачем так оболванивать себя? - спросил Вторящий хозяина.
- А хрен его знает, - признался в непонимании тот.. - Наверно
играет роль привычка. В деревне работают от души, для себя, и пьют для души в себя.
Да чо… мы так сидим? - решил сменить тему разговора Безликий.
- Давайте послушаем музыку, - и включил портативный магнитофон, стоящий на столе возле переборки.
В каюте загремел рок в исполнении немецкой группы; разговаривающие стали общаться на повышенных тонах.
- После рейса буду увольняться, - стал продолжать свой
разговор хозяин каюты, повышая голос до крика. - всё надоело,
охота домой.
Мне теперь все равно, но комиссару я подпорчу кровь, напишу на яво вонючую портянку и вы её подпишите. У нас любят копаться в грязном белье. Пока разнюхают, а его уже хватит кондрашка.
Его лицо расплылось в мечтательной улыбке. Баранов смотрел на друга непонимающе, хлопая глазами, видимо сказанное было не
для его головы.
Вторящий, наблюдая за говорящим, не показывал своего отношения
к сказанному, но, помолчав некоторое время, всё же спросил:
- И твоя совесть будет спокойна?
- Молодо…й, я тебя уже учил: кто на верху – тот и прав.
Виктор наклонился к собеседнику и чтобы не крикнуть, перекрывая шум магнитофона, спокойно сказал:
- Дубовая у тебя логика. Человеческое благородство вы
заглушили сибирским первачом. Чем человек лучше к вам
относится, тем вы больше наглеете.
В дверь постучали, она распахнулась, и на пороге появился
первый помощник капитана. Показав жестом на магнитофон, он
попросил убавить громкость. Вторящий, протянул руку и выключил громкость.
Хозяин каюты, увидя Сергея Ивановича, сделал удивлённое и радостное лицо, гостеприимно запричитал:
- Вот хорошо, и наш комиссар пришёл к нам в гости, садитесь
Сергей Иванович, посидите с нами, Василий, уступи место.
- Ребята, уже время движется к часу ночи, вы не даёте отдыхать
соседям, - и пройдя к столу, взял бутылку водки, и вылил остаток спиртного в умывальник.
- Видите, как я удачно пришёл, вы ещё не успели разгуляться.
- Вам незачем травить себя, тем более завтра вас ожидают серьёзные работы и на высоте..
Безликий сидел, словно, набравши в рот воды. Проявил себя
Баранов. Пока бутылка булькала, его лицо с раскрытым ртом коробило из стороны в сторону.
- А чё…, нельзя, штоли? Зачем водку продают в магазине?
- Вы, ребята, прекрасно знаете, что Уставом службы на судах
запрещено заносить и распивать спиртные напитки на борту
судна. Не надо искушать Лукавого. Вы же взрослые люди, должны
понимать к чему приводит подобное. - Затем более спокойно.
- Можно найти занятие для души более полезное, чем оболванивание себя спиртным.
Сейчас ложитесь спать, спокойной ночи.
Выйдя из каюты, первый помощник капитана тихо прикрыл за собой дверь.
- Ну…. Что, братва? Разошлись по каютам? Старый не успокоится, придет ещё. - предложил хозяин каюты.
- Пошли, - согласился Баранов. - Я только зайду в каюту и
по одеколонюсь. Хочу проведать Валюху.
- Она тебе проведает, - многозначительно пообещал Вторящий. - Ей завтра рано вставать.
- Ничего…., - настаивал жаждущий.
Баранов пошёл в свою каюту, а Виктор остался в каюте
у Безликого.
- Я пока побуду у тебя, боюсь, наш дружок может натворить
непристойное.
Прошло несколько минут, и со стороны кают обслуживающего персонала послышался шум, Виктор мгновенно выскочил в коридор.
Валентина, что то причитая, постукивала туфелью Баранова по голове, тот отбивался руками оправдываясь на ходу.
Виктор стоял между враждующими сторонами и призывал к миру.
Со стороны командирской палубы послышался голос первого
помощника капитана, и вот он спускается к враждующим сторонам.
- Что случилось, молодые люди?
- Валентина тюкает Баранова каблукой по темечку, - отвечает
Виктор.
- Валентина, в чём дело? - слышен грозный вопрос командира.
- Иваныч, Баранов совсем обнаглел, зашёл в каюту, как на панель, и в наглую заявляет: «Ну, что Валюха, давай …….\поиграем\?»
У… злыдень, щас как тресну. - эамахивается на полового врага.
- Всё, ребята, ваши конфиденциальные отношения будем обсуждать завтра. Сейчас расходитесь по своим каютам.
- Дружочек, пошли в каюту, - потянул Виктор своего подопечного, - Слышал какое страшное слово, сказал комиссар?
- А чо эта?
- Будут тебя лечить от недержания.
- А чо.. мы уже два месяца в рейсе.
- От тебя так резко пахнет одеколоном, многие женщины не
любят резких запахов, видимо, в этом и есть твой любовный
промах.
Надоела опёка.
Внимание, друзья! На сегодняшнем комсомольском собрании
мы должны обсудить проступок комсомольцев Виктора Вторящего
и Василия Баранова.
Суть дела: позавчера они находились в каюте моториста Безликого
и распивали спиртное, где их и застал первый помощник капитана.
Комсорг перевёл дух и продолжил.
- Мы все знаем пункт Устава ММФ, он ясно трактует, что
заносить и распивать спиртные напитки на борту судна строго запрещено. Капитан теплохода может наказать их своими полномочиями, но комсомольская организация не должна остаться в стороне.
- Я, как комсорг осуждаю их проступок и надеюсь, что подобное
они впредь не повторят. Я не буду заострять ваше внимание на
возможных несчастных случаях из-за пьянства в море. После случившегося будет поздно разводить руками,
давайте заслушаем нарушителей.
- А чо.. нас слушать, всё ясно, - стал отнекиваться Баранрв,
сидя в углу столовой команды, за спинами товарищей. - В магазинах-то, продают водку. И мы её на судно не приносили, принёс вьетнамец и дал нам презент.
- В магазинах продают и шампунь, - иронизировал комсорг. –
но ты не пьёшь.
- Во… даёт, - обращается Баранов за соучастием к присутствующим, и со знанием дела, продолжает:
- Да кто же пьёт шампунь? Он же пузырится.
Общий смех в столовой команды, это подбадривает оратора.
- В Сибири, по пять стаканов самогонки пьют, и ничего, а мы только на язык попробовали.
- Садись, самогонщик. Ты забыл, в каких экстремальных
условиях мы работаем, а у тебя в деревне единственная
опасность, нырнуть носом в жидкий свинячий навоз.
Знаем «откуда ветер дует,» - остановил красноречие Баранова комсорг
- А ты, что скажешь, Виктор?
Парень встал, и прямо смотря на Сергея Ивановича, начал своё выступление, заметно волнуясь.
- Зачем из этого делать проблему? Что мы, пьяные валялись?
- Конечно, всё было тихо, по-людски, - поддержал его выступление, пришедший на собрание беспартийный организатор пьянки. - Я, считаю, - продолжил своё выступление Виктор, -
особенного ничего не произошло. Можно было, и пройти мимо этого случая. Первый помощник слишком сгущает краски. Его опёка надоедает. Что мы маленькие? - Выступающий сел на своё место и
потупил взор.
Встала буфетчица, Елена, самая молодая из комсомольцев, и попросила слово.
- Виктор и Василий, не плохие парни, они больше не будут так
себя вести, предлагаю их взять на поруки.
- Бери их на свои руки, нянькайся с ними и нам веселей будет! -
Послышалось предложение с места. Девушка села, обиженно надув губы.
Слово взял первый помощник капитана.
- В молодые годы всё кажется, очень просто и многое
излишним. Но поймите, ребята, Устав создавался веками, он начал вбирать в себя опыт поколений от времени Петра великого. Всё, что он ограничивает, - продиктовано горьким опытом случившихся трагедий. Мы с вами работаем в условиях повышенной опасности.
Нам необходимо держать разум в чистоте и тело в спортивной форме. Порой от этого зависит ваша личная жизнь и жизнь товарищей. Для несчастья достаточно одного случая, одного промаха, одной небрежности. В вашем понятии, ребята ничего страшного не совершили. Но человек идёт к проступку постепенно, грань, за гранью нарушая общепринятые нормы, условности, инструкции, закон. Преступником не рождаются, не становятся сразу, человек идёт к этому постепенно, привыкая нарушать что-либо, успокаивая и уговаривая себя в незначительности совершенного.
Так и наши парни: сегодня они слегка выпили, завтра побольше, а послезавтра кто-то из них, по пьянке, вывалится за борт на ходу судна.
И ради этой вонючей стопки мы потеряем человека, нашего товарища.
Зачем? Что дала эта стопка? Вы стали после неё умнее, сильнее, добрее? – Нет.
Подумайте серьёзно каждый о сказаном, вы рождены для интересной, красивой жизни, но не быть алкоголиком, калекой или
покойником. Эта не завидная участь.
Цена гнилой дружбе.
На исходе вторые сутки, как случилось несчастье с матросом Виктором Вторящим, вторые сутки Сергей Иванович не отходит от
кровати больного. Тишину каюты нарушает бормотание бредящего парня и вибрация корпуса судна, от работающего двигателя на предельных оборотах.
В каюту входит капитан, садится на диван и сразу задаёт обычный
в таких случаях вопрос:
- Как состояние больного?
- Плохо Юрий Владимирович, начинаются воспалительные
процессы, поднялась температура, большая нагрузка на сердце.
Боюсь я за него, может не выдержать.
При падении, возможно сердце травмировалось о сломанные
рёбра. Больной ведёт себя беспокойно, теряет сознание, бредит,
зовя матушку. Я ему начал вводить внутримышечно антибиотики,
разумеется, малыми дозами, большими боюсь, а что ещё делать –
не знаю.
Мужчины некоторое время помолчали, наблюдая, как ведёт себя больной, затем Сергей Иванович продолжил:
- Внешних признаков кровоизлияния внутри организма не видно;
даю ему пить виноградный сок. Поднятие температур естественно, организм начал бороться с воспалением ушибленных мест, а что ещё у парня травмировано, – определят специалисты.
- Через три часа встанем на рейде порта Дарвин. Подготовите
больного, матросов с носилками я пришлю.
Вторящий пришёл в себя, поздоровался с капитаном шепотом.
- Потерпи, Виктор, четыре часика и ты окажешься в современном
госпитале. Заботиться о тебе будут работники нашего
консульства и представители министерства. Держись, мы ещё
поработаем с табой в разных широтах.
Будь здоров парень. Я пошёл заводить теплоход в гавань.
Юрий Владимирович ещё жестом головы попрощался с больным, махнул ему рукой и вышёл из каюты.
- Вот, всё и хорошо складывается, - стал утешать парня Сергей
Иванович, - попадёшь ты к отличным врачам, подремонтируют они тебя и вернешься на судно. Я дам на тебя заявку.
- Спасибо, вам Сергей Иванович. Вы были для меня как отец, а
я свинья.
Из глаз Виктора скатились крупные слёзы.
Ну, ну…, что ты Виктор. Не расстраивайся, жизнь, это сплошная школа.
Скоро начнём тебя переносить на катер. Лежи спокойно.
В надстройке, на скамеечке главной палубы сидит рабочая
бригада – перекур, беседа идёт на бытовые темы коллектива.
Мимо проходи моторист Безликий.
- Загубил парня деревенский мудрец? - заявляет судовой
токарь. Безликий поворачивается и отвечает:
- Я ему заливал в горло? Сам пил.
- До твоей тыкве не доходит, что ты натворил, мозги у тебя
законсервированы.
Пока нет комиссара, настучать тебе по бубну, да не хочется
пачкать руки в дерме.
Уходи из нашего экипажа, поезжай в свою деревню и пей там
самогон до свинячьего визга, пока не откинешь хвост.
В дверь каюты тихо постучали, на разрешение, скромно вошли друзья: Безликий и Баранов. Постояв возле порога, разговор
начал Безликий:
- Вот, пришли попрощаться с тобой, Виктор. Желаем тебе
поскорее вылечиться.
- Я не хочу вас видеть! - собрав все силы, громко сказал больной.
- Вон отсюда!
- Во…. Даёт… - испуганно пролепетал Баранов.
- Чо ты психуешь? Мы что, тебе заливали в горло? - сузив
злые глаза, процедил сквозь зубы Безликий.
- Ты уговоришь и гомно сожрать.
Выйди вон, кулацкая рвань! - внятно вымолвил Виктор.
- Ребята, быстро освободите каюту, Виктору нельзя волноваться.
Вы получили своё за вашу гнилую дружбу.
Выйдите!
Безликий молча ретировался задом в открытую дверь. Баранов, пятясь, зацепился за порог и упал на руки своему приятелю. За ними
тихо закрылась дверь.
Сергей Иванович посмотрел на Виктора, он был без сознания.
Тропический день разворачивался во всю свою мощь духоты. Яркий
луч солнца, проникнув через иллюминатор, осветил каюту. Развешанные цветные плакаты и картинки иностранных календарей
прошлых лет, засветились своими красками, придав каюте красочность,, жизнерадостность.
Теплоход сменил курс, и тот же луч прогладил лицо тяжело больного парня. Он открыл глаза.
- А я и не знал, как приятно прикосновение ласкового солнышка.
И посмотрев на дверь, без сожаления поставил точку:
- Ушли люди из моего прошлого? Как я мог связаться с такими
отбросами, словно была плёнка на глазах.
- Ты не прав Виктор, такие люди порождение нашего общества:
близорукость родных, безразличие окружающих, всепрощение
коллектива.
Хорошо, что ты прозрел. Как добиться прозрения других?
- Снимать пелену с наших глаз надо, - парень немного отдохнул. - Нужно устроняь несправедливость в нашей жизни.
Это козырь в руках негодяев.
- Я согласен с тобой. Но не сразу Москва строилась, придёт
время и с этим покончим, начали бороться.
Посмотри, какой хороший ясный день, значит на рейде порта штиль,
мы тебя аккуратно погрузим на катер.
- Боюсь я, остаться один.
- Глупый, что тебе бояться? В кармане своего костюма найдёшь
русско-английский разговорник и адреса наших представителей.
Мы уже сообщили о твоей госпитализации. В порту нас встретит
агент, который обслуживает наши суда, он за это получает от нашей фирмы деньги. Всё будет хорошо.
Вот и ребята идут с носилками. Веди себя спокойно, силы тебе нужны для борьбы с болезней и не беспокой сердце.
Держись хлопец.
Специализированный катер отошёл от теплохода и заскользил на
глади залива, набирая скорость, а теплоход уже выбирал якорь,
разворачиваясь к открытому морю.
Через двое суток на теплоход прибыла радиограмма от агента
порта Дарвин:»Операция прошла благополучно, состояние больного критическое, ждите информации».
Конец.