Хорошенькая девушка, едва вступившая в пору созревания, резво прыгала по каменным ступеням, ведущим от входа в просторный зал к внутреннему двору крепости. Навстречу ей, пошатываясь, держась за голову, шагал молодой человек с чёрными как смоль волосами.
- Бренан, ты опять напился! – с укоризной воскликнула девушка.
- Оставь меня, Лорна, мне и так плохо, - простонал юноша. Добравшись до ступеней, он рухнул на одну из них и снова застонал.
- Плохо? Наверное, недостаточно плохо, раз ты опять заявился домой под утро, - послышался за его спиной сердитый голос, и на крыльцо вышла невысокая женщина средних лет, одетая в роскошное платье густого синего цвета, богато расшитое жемчугом. Голову её туго охватывал белоснежный накрахмаленный головной убор, оттеняя плотно сжатые губы и сердитые серые глаза. – Погоди, вот приедет отец…
Юноша застонал.
- Матушка, я болен, а ты опять бранишь меня!
- Конечно, будешь болен, если столько пить! – беспощадно отозвалась женщина громким голосом. Юноша поморщился. Материнский голос отдавался в голове гулким эхом, вызывая тупую боль. А она продолжала: - Я знаю твою болезнь: глупость. Не был бы глуп, не напивался бы так из-за этой вертихвостки Шейлы, и не пытался бы забыть её в объятиях портовых девок.
Тут она, заметив любопытство на лице Лорны, прикрикнула:
- А ты, марш отсюда! Нечего тебе тут делать! Вон, на кухню ступай. Проследи, чтобы кухарка мясо не пережарила.
Девушка, с сожалением вздохнув, медленно, задерживаясь на каждой ступеньке, поднялась к входу и, переступив порог, остановилась.
- Лорна, я сказала, марш на кухню! – грозно повторила мать, и девушке ничего не оставалось, как повиноваться. Но как было интересно слушать, как мать ругает брата! До неё донёсся стон Бренана, и сердитый отчитывающий его голос, но слов было не разобрать. Затем брат ввалился в дверь и загромыхал башмаками по лестнице, ведущей наверх, в его комнату. Мать, вошедшая следом, наградила Лорну таким взглядом, что девушка опрометью кинулась на кухню.
Обедали они вдвоём с матерью. Бренан не мог явиться, так как спал в своей комнате. Проснулся он лишь к вечеру и спустился вниз, держась за раскалывающуюся голову.
- Дай вина, Дора, - плюхнувшись за кухонный стол, велел он кухарке, пухленькой, румяной женщине лет сорока.
- Ну, уж нет, Бренан, и не проси, - отозвалась та. – Я не хочу получить нагоняй от госпожи. Лучше выпей вот этого, - и она поставила перед ним кружку с дымящейся жидкостью бурого цвета. Бренан сделал глоток и поморщился.
- Гадость какая!
– Пей, пей, - отозвалась Дора. – Зато голова болеть перестанет.
Юноша послушно глотал мерзкую на вкус жидкость, и через несколько минут ощутил, что пульсирующая в голове боль утихает.
- Если будешь так напиваться, плохо кончишь, - назидательно сказала Дора. Она поставила перед ним миску с жареным мясом, и тарелку с тушёными овощами. Отрезала от каравая кусок. – Ешь.
Бренан, поначалу с неохотой, а потом и с удовольствием принялся за еду. Кухарка отошла к очагу, где над огнём кипел котёл с каким-то ароматно пахнущим супом. Помешав в нём ложкой, они добавила в котёл пучок трав, в изобилии висящих над огромным столом, уставленным кухонной утварью. Пламя из очага освещало лицо Доры. Остальная часть кухни тонула в густой тени. Послышались лёгкие шаги, и в кухню вбежала Лорна.
- Отец приехал, - выпалила она. У Бренана сразу же пропал аппетит. Отодвинув миску с мясом, он поднялся из-за стола.
- Где он? – хмуро спросил он сестру.
- Разговаривает с матушкой в их спальне, - ответила девушка. Глаза её озорно блеснули. – Кажется, тебе сегодня достанется, братец.
- А ты и рада, - буркнул он и поплёлся вон из кухни.
Выйдя в главный зал замка, он услышал голоса родителей. Мать спускалась первой, за ней следовал отец. Бренан сразу заметил глубокие тени вокруг глаз отца и две глубокие складки возле губ, которых недавно ещё не было. Заметив Бренана, мать остановилась и, уперев в бок руку, проговорила:
- Вот, полюбуйся, отец, в то время, как ты трудишься, сынок твой лишь пьянствует.
- Погоди, Зельда, не заводи скандала посреди лестницы, - негромко проговорил отец. – Пойдём, сын, у меня к тебе важный разговор.
Он повернул обратно и стал подниматься по лестнице.
- Инар! - позвала мать, и Бренан с удивлением услышал в её голосе беспокойство. Мужчина лишь махнул рукой, и быстро поднялся наверх, на широкую площадку второго этажа. Юноша ждал, что отец проведёт его в их с матерью комнату, но Инар прошёл в небольшой коридорчик и отпер дверь в башню. Обычно дверь эта, из широких дубовых досок, аккуратно обтёсанных и плотно пригнанных, была заперта на висячий замок. Мальчишкой Бренан несколько раз пытался проникнуть за неё, но его попытки ни разу не увенчались успехом. Он знал лишь, что за дверью каменная лестница, ведущая на самый верх северной башни их замка. Доступ в остальные башни был свободен, и Бренан часто поднимался на них. Каждая из четырёх башен оканчивалась маленькой комнаткой с узкими оконцами, из которой через люк в потолке можно было выбраться на смотровую площадку, с которой открывался вид на большую часть острова и море. Северная башня была точно такой же, как и другие, и молодой человек не мог понять, почему нужно запирать в неё вход. Как-то он спросил об этом отца, но тот ничего не ответил. Теперь же юноша с интересом рассматривал каменные ступени и стены башни, в которых не было ничего необычного.
Лестница привела их в комнатку, в которой, к удивлению юноши, обнаружились стол, заваленный бумагами, кресло и у стены ложе, покрытое шкурами. Всё вокруг было изрядно запылённым, лишь на столе, прямо посередине, лежал какой-то свёрнутый в трубку документ, и разложена была карта. Отец его быстро подошёл к столу и свернул карту, так, что Бренан успел заметить лишь какую-то береговую линию и горный хребет.
- Что это за карта, отец? – полюбопытствовал юноша.
- Это старинная карта, но сейчас речь пойдёт не о ней.
Бренан, чувствуя, что нахлобучки не избежать, попытался оттянуть время и снова спросил.
- Это комната деда, верно, отец? Я почти не помню его, но эта комната мне знакома.
- Верно, это его комната. Именно здесь ты и сестра нашли его после смерти, и я недаром привёл тебя сюда. Дед твой был не простым человеком, Бренан. Он совершил многое, и тебе не следует позорить его помять недостойным поведением.
Юноша тихонько выдохнул. Ну, вот, головомойки не избежать!
- Мать сказала мне, что, пока меня не было, ты почти каждую ночь проводил за пределами дома, и частенько напивался, - продолжал меж тем Инар, и в голосе его проскальзывали гневные нотки. – Твоё поведение недостойно, сын!
- Ты же знаешь, что случилось со мной! – воскликнул юноша.
Если какая-то глупая девчонка предпочла тебе другого, это не повод уподобляться животному, и топить своё мнимое горе в вине.
- Я любил Шейлу, и она отвечала мне взаимностью… - начал Бренан.
- Но деньги она, видимо, любила больше, - сухо проговорил Инар.
- Её отец заставил! – выкрикнул юноша.
- Я встретил Малфолда в городе, и он сказал мне, что дочь его сама приняла такое решение. Всё, сын, довольно! – прервал он готового разразиться новыми возражениями Бренана. – Я принял решение. Ты отправишься на обучение в когорту Ливантин. Пора тебе стать настоящим мужчиной.
- В когорту Ливантин? Но ведь это за тридевять земель отсюда! Придётся плыть через Море! – воскликнул юноша.
- Прекрасно, заодно повидаешь белый свет. Не вечно же тебе торчать здесь, у материнской юбки. Иди, собирайся, мы отправляемся завтра.
Бренан надулся, но Инар, не обращая на это внимания, уселся в кресло, развернул свиток и погрузился в чтение. Юноша, постояв минуту, повернулся и направился вниз.