ГОРДОСТЬ И ТЕРРИТОРИЯ
«Характер – невротическое искажение личности, складывающееся из ограничений выбора, принятых человеком под давлением общества, семьи, природы и собственной физиологии»
Э. Кречмер «Строение тела и характер»
Мы привыкли гордиться собственной гордостью. Чтоб не считать себя надменными, повсюду обнаруживаем для нее основания. Сила воли и твердость характера. Великие дела предков, размер, рельеф и климат территории или древность рода. Звучный язык песен и сказаний. Обычаи и традиции, верность которым храним. Особенная, непохожая на других, красота наших тел. Уникальность души и собственный взгляд на мир. Существует ли все это на самом деле? Или является лишь набором привычных оправданий для ограничений, что наложили мы на собственную силу и свободу?
Является ли человек растением?
"Если человеку нечем больше гордится, он начинает гордится почвой, на которой вырос"
Говорят, что характер народа определяется местностью, где он живет. Полагают, будто бескрайние просторы способствуют широте души, а узкие ущелья – крепости духа. Широкие и неторопливые реки – неспешности ума и настойчивости, а стремительные водопады – быстроте поступков и бурлению чувств. Пологие холмы и равнины – мягкости и долготерпению, а горные кручи – отваге и верности. Еще говорят, что характеры, сформированный под сенью тенистых лесов, и на широких залитых солнцем пространствах степей – никогда не поймут друг друга, и обречены на вечную борьбу. Будто есть народы моря и народы суши, и пропасть меж ними больше, чем между дающими им пищу стихиями. Вообще говорят много вздора. Особенно о национальном характере. Теории цивилизации исходят из умозрительного противопоставления Леса и Степи, народов гор и равнин, земледельцев и скотоводов, мореплавателей-островитян и жителей континентов. Имена авторов – широко известны, литературные таланты большинства – несомненны. По аргументированности - не лучше печальной памяти идей вечной борьбы эксплуататоров с эксплуатируемыми или наоборот. Подтверждающие факты систематизируются, опровергающие – игнорируются.
Задумайтесь: каким именно способом может сформировать Вас как уникальную личность созерцание некой местности? Как случится, что Вы переймете ее качества? Если честно, без первобытной магии? Действительно ли это ее свойства, а не поэтические, созданные человеческим воображением описания природы? Знает ли река о том, что она быстра или нетороплива? Догадывается ли гора о своей заносчивой гордости? Равнина – о широте и бескрайности? Или мы, увлекшись, приписываем вещам собственные эмоции и желания? В том числе, возможность влиять на чужой внутренний мир, формируя по своему подобию? Стремление это, среди людей обычное, мало присуще почве под ногами. Разве что незримый и мистический дух ее, подобно сокам земли, питает нас, словно дерево, не имеющие ни воли ни стремленья перейти на другое место. Кстати, идеи влияния на народный характер климата местности, или химико-биологического состава потребляемой пищи наделены куда большим здравым смыслом. Ведь практически каждый, обратясь к собственному опыту, знает, как качество, количество и характер съеденного и выпитого, непосредственно влияли на поведение, состояние души и образ мыслей употребившего. Так что в рассуждении о народах виноградарей и хлеборобов, культурах вина и пива – есть свой резон.
Хотя – что же тогда делать с воздействием на состояние душ картофеля и кукурузы, появившихся в Старом Свете всего несколько веков назад? А текила?! Где вызванные сменой рациона глобальные изменения народного духа и культуры? Точно так же и погода. Одно дело – постоянная жара, когда плавятся и стремятся лениво спрятаться в тень тела, планы и мысли. Совсем другое – бодрящий морозец! Попробуй полежи на травке в блаженном ничегонеделании, если завтра – холода и снег на полгода, урожай не убран, дрова не заготовлены, а изба – без крыши! Поневоле придется жертвовать поэзией, медитацией и созерцанием вечности, и создавать техногенную цивилизацию. Иначе – замерзнешь! Однако, где же тогда невероятный технологический прогресс и невиданный взлет рационального мышления народов Крайнего Севера? Где поэтика и философские глубины племен, живших на одной широте с античными мыслителями, индийскими йогами и грандиозными городами древнего мира? Снова что-то не сходится…. Так стоит ли пенять на место, где уродился? Тем более, на края, бывшие колыбелью твоих далеких предков века назад? А уж подавно – гордиться ими….
Чем питается гордость?
"Общество – устойчивая группа людей, собравшихся вместе, чтоб оберегая друг друга от внешних врагов и опасностей, причинять себе максимум проблем собственными силами"
Если на земле моей Родины находится самая высокая в мире гора или самая глубокая пропасть – в чем основание для моего собственного величия? Я выкопал эту яму и насыпал ту гору? Разве это моя заслуга? Если именно мои далекие предки завоевали железом и кровью огромные пространства – где был я в то время? Каков мой собственный вклад в их подвиг? Если же потерпели поражение и были изгнаны – откуда на мне вина и долг мщения потомкам победителей? Может все, на чем основываем собственную идентичность, чем оправдываем себя и гордимся – лишь миф и сказание о делах, местах и событиях, к которым не имеем ни малейшего отношения? И чем меньше у нас своих личных достижений, заслуживающих законной гордости – тем сильней стремимся опереться на дела предков или особенности географии, дабы укрыть от не слишком доброжелательного мира и собственных глаз пугающую пустоту внутри…? Мало вероятно, что Эйнштейн или Дарвин создавали научные теории, что бы прославить в веках свои народы. Трудно предположить, что Коперник или Галилей заботились не о познании истины, а о величии стран. Кто из нас действительно знает родословную гигантов, на плечах которых стоит современная цивилизация? Зато у сегодняшних земляков их, включая последнего бездомного бездельника, есть повод для радости! Вот уж более полувека, как люди в разных концах мира, гордящиеся своими странами больше, чем собственными успехами, и не очень, в большинстве своем, жалующие богатую и сытую Америку, любят цитировать крылатый призыв американского президента Франклина Рузвельта: «Не спрашивай свою страну, что она может сделать для тебя – спрашивай себя, что ты можешь сделать для своей страны!». Слова эти, бесспорно, вдохновляют на мечты о подвигах и героической гибели ради блага государства лучше, чем военные марши и патриотические фильмы. Ведь я так мал и незначителен, по сравнению с величием Державы и Народа – что еще я могу сделать для них, чем пожертвовать, как не собственным существованием. Говорят, величие Родины питается кровью тех, кто ее любит. Обычно молчат о том, что в меню, как правило, прилагается еще и чужая.… А если задать другой вопрос: собственно, почему не спрашивать? Кому полезны именно такие вопросы и ответы? Кто эти люди, решающие за всех? Зачем мне так заботиться об их интересах?
Представьте более близкую нашей с Вами реальности формулировку того же призыва. «Водитель, не спрашивай автоинспектора, что он может сделать для тебя – спрашивай, что ты можешь сделать для автоинспектора…!» Одним словом: Заяц, не спрашивай лесничего…. Вот так, соответственно, и живем. Стоит ли гордиться статусом надежного средства для достижения поставленных другими целей? Возможно, полезней понять, что я сам могу сделать для собственного счастья? Для тех, кто мне близок? В чем оно? Я действительно знаю, или это навеянные обществом, модой и доминирующей культурой фантазии? В каком будущем я хочу оказаться? Что я в нем чувствовать, о чем мечтать, что и как вспоминать, любить и ненавидеть? Насколько способствует этому окружение, в котором я нахожусь: мои друзья, круг общения, культура и народ, с которыми я себя идентифицирую, книги, фильмы и истории, из которых черпаю смыслы и примеры для себя? Город, страна, в которой живу, образ жизни, закон и обычай, что в ней приняты? А насколько мешает? В чем близки, и в чем расходятся, наши интересы? Насколько проблемы, мнения и решения окружающих являются моими? В чем я их буду поддерживать, когда - они меня, а где – нет? Сколько я готов за это заплатить, и какую цену потребуют? И кто, собственно, и с какой целью, выдумал идею о том, что большое важней малого, целое - части, а прошлая история, традиции и заветы – настоящего и будущего счастья? Важней для кого?
Сколько лет истории?
"Убеждениями мы называем те из наших заблуждений, которыми мы гордимся и готовы защищать"
Принято считать, что человек достойный во все времена любил свою землю, свой народ, гордился его историей и делами предков. Защищал и отстаивал честь державы, был верен ее обычаям – одним словом, был настоящим патриотом. Отчего же само слово это обнаруживается в европейских языках не ранее восемнадцатого века? В России и вовсе парадокс: означенный «патриотизм» с момента появления практически сразу оказывается запрещенным цензурой! И остается таковым весьма долго. А в известной формуле «Самодержавие, Православие, Народность» - вовсе отсутствует! Речь в ней совсем об ином – верности верховной власти, церкви и титульной нации, а отнюдь не о любви к Родине. С чего бы? Еще более загадочно отсутствие аналога этого слова в языках большей части народов Азии и Африки. В двадцатом веке оно появляется, как заимствованное из европейских языков, наряду с пароходом, самолетом и революцией. Так и в русском, армянском, грузинском. Не существовало в наших языках никогда «державолюбия», «радоземлия» или «почвославия»! Не было слова – не существовало и понятия, чувства, действия, им обозначаемого! Никто не любил свою страну?! Нам, сформированным современной школой, кинематографом и литературой трудно в это поверить. Как ни странно, все именно так. Подобная мысль не приходила никому в голову на протяжении тысячелетий!
Исторические книги и фильмы - лишь реконструкции сегодняшних авторов, сделанные на основании собственных представлений при частом незнании убеждений и обычаев людей иных эпох. Что их винить – ведь сам интерес к истории: изучению, сохранению памятников минувшего, появляется только в середине девятнадцатого века! До этого знания прошлого ограничивались Священным Писанием – мифологизированной историей одного небольшого народа, легендами, балладами, да уцелевшими трактатами древнеримских авторов о подвигав героев для воспитания юношества. Старинный замок или дворец могли запросто сравнять или перестроить в более современном стиле, а картину или текст – «подновить». Екатерина Великая всерьез планировала снести московский кремль, как устаревший и ненужный, и построить на его месте более актуальный дворцовый комплекс в стиле барокко. Был уже утвержден проект и начаты работы, да случилась очередная война с турками, на которую отведенные средства и пошли. Так кремль уцелел до времен, когда стал символом страны. Сдувание пылинок с древних руин – дело последнего столетия. Подлинно научным знаниям о прошлом ненамного больше. Остальное – набор мифов и реконструкций.
Что любили наши предки, чем гордились, за что боролись? Любили – родичей и земляков, то есть тех же членов одного племени-рода. Их держались. Подчинялись и хранили верность – вождю, главам рода, старейшим. Много позднее философы эпохи просвещения создают в противовес идеалу феодальной верности королю – отцу народа, и матери-церкви, идеал верности стране. А в те далекие годы стран не было. Был свой дом – и чужбина. Связывали узы родства, большой семьи. Самым страшным было лишиться рода, стать изгоем. Даже великий Сократ предпочел смерть изгнанию из родного города. Дело не в прочных стенах. Город или деревня возникают как огороженное и защищенное от враждебных иноплеменников пространство, населенное членами одной большой семьи – народа, связанных с детства и на протяжении всей жизни чувством близости. Общими воспоминаниями, делами и планами. Врагами и опасностями. На этой улице они играли, росли, любили и ссорились, мечтали и творили, воспитывали детей. В случае нападения соседей – пощады не будет никому. Или вместе побеждают, или – погибают. Одиночка, чужак – обречен. Похоже на чувства, испытываемые современными представителями групп, попавших на чужбину, в враждебно-настороженное окружение, видящее в пришельцах опасность. Тогда свои, Род, огораживают себя от внешнего мира стенами верности, обычаями и традицией. Хоть стены не из камня, а копья стражи не из железа, а из показной удали – ощущение иногда жутковатое. Неужели за тысячи лет так мало изменилось? Или мы не замечаем?