Первый час
Извечная столичная суета закружилась в колючей метели, завывали подворотни, хрустели обледенелые шины автомобилей во дворах. Вечер растворялся в ночи, гасли один за другим огни в домах, изредка мерцали ночники и телевизоры. Но город спал.
Этот город был червоточиной и сердцем страны одновременно. В этот бесконечный круговорот стремились попасть многие, не находя в этом наслаждения. Люди мигрируют не только из любопытства, сколько из крайней необходимости.
Той ночью одно окно не погасло и горело мертвенным светом как застывший на черном пятне квадрат в иное измерение. Когда метель закончилась, из облаков лениво выползла желтая поющая луна и пустыми глазницами с удивлением древней маски бессмысленно глядела на согрешившее окно.
Ведьму мучил необъяснимый животный страх, ей не хотелось покидать свое убежище в такую ледяную предрождественскую ночь. Каждый день, прожитый без сотворения злодеяний, отнимал колдовские силы и ввергал в отчаяние, но нужно было соблюдать традиции и идти по лунной дорожке-указке к тому, кто был выбран в жертву.
Ведьма растворилась в воздухе, пока не превратилась в черный дым, медленно заструившийся по лунному лучу. Достигнув луны, дым перекатился на другой рукав-дорожку, ведущий прямо к одинокому окну. «Вот там… там… там…», - вертелось в ведьминой песенке предвкушение черной работы.
Дым просочился через вентиляционную шахту и стал невидимым.