-1.
По пожухлой траве, по листве, что уже успела окраситься ржавчиной, на ходу запахиваясь в пуховый платок, бежал маленький Холодок. Он забавно дергал ножками в разные стороны и тяжело дышал. А всё потому, что торопился. За пазухой он ручкой придерживал сложенный вчетверо кленовый лист. Лист был сочный, только что с дерева, и его аромат щекотал обоняние. Запыхавшийся гонец ничего не мог с собой поделать, запах вскружил ему голову и он теперь только и думал, что о кленовом сиропе, который в конце ноября каждый год готовила его мама.
Срочное донесение, что нацарапал утром веточкой секретарь Декабря, должно было с минуты на минуту оказаться перед Морозцем. Хо, как ласково называла его мама, когда он еще покачивался в колыбели, побаивался старого главу Морозного цеха. Он был низкий, не выше Хо. Борода, пушистая, легкая, как будто он взбивал ее каждое утро как перину, оставляла на виду только большие выпученные глазки. А вот взгляда, постоянно удивленного, отчего его глаза казались еще больше и еще округлее, Хо боялся еще больше. Ему казалось, что старик уже ничего не помнит и все обыденное для него в диковинку. Хо думал так потому, что Морозец все время забывал его имя. Сразу, после того как переспрашивал. Иногда по нескольку раз.
А для Хо его имя было очень важным. Малыш был честолюбив, и стремился, но даже себе боялся пока в этом признаться, слишком уж дерзкой была мысль, занять место начальника Морозного цеха. Пока из достижений у него было разве что имя, которым наградила его мать при рождении. И он очень им гордился.
Ну, еще можно вспомнить про его способность подмораживать. Если он прекращал себя контролировать, а это случалось когда Хо был чем то взволнован, как сейчас к примеру, то мог понизить температуру вокруг себя градусов на 5, и совершенно этого не заметить. Он знал об этой недоработке и учился держать свои способности под контролем.
Сегодня был особенный день. 28 ноября. Скоро в свои права вступит Декабрь, и надо было успеть разобраться со всей накопившейся за осень канцелярией. Вся эта статистика опавших и оставшийся на ветках листьев, анализ степени покраснения и пожелтения, сравнения его с предыдущими годами, и, конечно же, текущее количество ягод. Всему надо было вести учет. Самая рутинная работа досталась как раз отделу Подсчета дождинок, в котором и работал Холодок. Их было пятеро, в дупле молодого вяза. Подсчет дождинок за осень, эта, как понимали все, и служащие и начальство, ненужная трата времени порядком надоела Хо.
Однако поначалу его здорово увлек процесс. Машина, собранная из листов лотоса не пропускала и не впитывала влагу, что позволяло дождинкам сохраниться в том объеме, в котором они выпадали на землю. Как только чаша, расположенная под воронкой наполнялась, стоило покрутить колесико на постаменте, и машина показывала коэффициент дождливости за текущие сутки. А там оставалось только вести статистику, и в конце каждого месяца суммировать показатели.
-6.
Холодок волновался. Он стоял перед кабинетом Морозца и боялся постучать и войти, хоть секретарша уже о нем доложила. Он глубоко вдохнул, задержал воздух на несколько секунд внутри себя и выдохнул, окутав озябшую секретаршу облачком пара. Она сняла очки и стала протирать их платочком из мха, близоруко щурясь.
- Вот холоду то нагнал! Чего топчешься, ну заходи же, он тебя ждет, - проворчала женщина, откуда-то из вороха платков, в котором пыталась согреться.
Хо заторопился, ударил кулачком в дверь из дубовой коры и, толкнув её, чуть не упал на пушистый белоснежный ковер. Снежинки, из которых и был соткан ковер, искрились так ярко, что мальчик зажмурился. Потом подумал, что невежливо стоять в кабинете самого Главы зажмурившись, и открыл глаза.
Прямо перед Хо, касаясь его бородой, стоял удивленный Глава Морозного Цеха и с интересом оглядывал гонца большими-большими голубыми глазами.
- Ты кто? - спросил он.
- Я Холодок! - с досадой напомнил мальчик.
- А, ну проходи.
Хо обиженно насупился и поплелся к столу. Когда он наступил на ковер, послышался треск и звонкий хруст. Хо взвизгнул от испуга.
- Ты чего? – живо поинтересовался Морозец.
- Я.. да ничего, - смутился Хо, и, покраснев как рябина, обошел ковер и осторожно опустился в мохнатое кресло.
Глава сел напротив него и с любопытством уставился на мальчика. Оба молчали.
Тут Холодок вспомнил, что принес донесение и положил его под нос Морозцу.
- Вот, тут это, Декабрь передал. Это срочно!
- Правда? А что там? – выпучил еще больше глаза Морозец.
- Ну прочитайте! - досадливо воскликнул Хо. Старик почти перестал наводить на него благоговейный ужас и скорее поражал Хо несобранностью.
Старик широко раскрыл глаза и уставился в кленовый листок. Он медленно двигал глазами и следил за строчками пальцем. Некоторые слова он беззвучно повторял, шевеля губами. Хо как зачарованный смотрел на него.
- Фууух! – с шумом выдохнул Морозец, так что Хо вздрогнул от неожиданности. – Я то думал тут что то важное. Сплошная канцелярия. Стар я стал для всей этой рутины. Зачем все время что то считать и пересчитывать, зачем вести эту скучную статистику? Ээх!
Хо ужасно удивился, услышав такое от самого Морозца. Он-то думал, что вся та бесполезная работа, которой он поначалу с таким рвением отдавался, была очень важна.
Пока малыш пытался осознать услышанное, Морозец царапал стержнем из сосновой колючки ответ-подтверждение права нового Декабря на вступление в должность.
- Вот, отнесешь им. И поторопись, а то потом выслушивать будешь от них, и так все на взводе. Чудной народец, было бы из-за чего так волноваться.
- Ага, - пробормотал Хо, пряча за пазуху зеленовато-коричневый дубовый листочек скрепленный ароматной сосновой смолой.
Холодок вышел из кабинета, и даже не заметил, как прошел по хрустящему снежному ковру и наследил в комнате, где сидела секретарша. Хо не обратил внимания на ее причитания, он думал. Думал как столько рутинного труда, которым занимался весь народец могло быть таким ненужным и напрасным.
+2,5.
Снег. Хо обмер и прилип к окну. Он только зашел домой. Пока плелся из Зимнего Министерства, под ногами была хрустящая листва, и все вокруг было коричневое, серое - такое привычное поздней осенью. Стоило малышу закрыть за собой дверь и вытереть ножки, как природа перешла на зимний режим.
Снежинки падали очень-очень медленно. Парашютики из замерзшего кружева, они планировали в еще теплом воздухе и сглаживали в полете свои острые кончики. Образовывая фигуры при столкновении, они, бережно придерживая друг друга опускались на землю.
Скоро весь мир Хо стал белым и чистым. Снежинки собирались группками и селились на листочках, коре, траве и почве, туда куда приземлялись. Там они основывали свои снежные колонии и, сплачиваясь все теснее, образовывали содружества. Братство снега грело почву, освещало пути и дарило ощущение чистоты и святости. Возвышенная дружба небесных жителей перешла в дружбу земную, теплую, счастливящую окружающих.
- Милый, ты сейчас примерзнешь к стеклу, и придется тебя отмораживать, - сказал кто-то за спиной у мальчика.
- Мама, ты пришла! - обрадовался малыш и обнял её.
Он дотащил корзинку, сплетенную из стеблей осоки до кухни, и стал выкладывать на сосновый стол мамины покупки. Корзинка была очень тяжелой, и Хо вновь удивился как его хрупкая мама может дотащить столько продуктов до их этажа без чьей либо помощи. А мама Хо была очень сильной, очень смелой и очень нежной. А готовила она так, что не описать словами.
Пока Холодок утеплял окна и чихал от забивавшегося в нос птичьего пуха, мама колдовала. Когда он закончил, стол уже был уставлен блюдцами, мисочками и тарелочками с ароматным волшебством. Малыш бросился мыть руки.
- Ну не спеши так, все еще слишком горячее, - посмеивалась Мама.
Хо плюхнулся на стул и закатил рукава. Первое что попалось ему под руку, была большая кружка согревающего, душистого ромашкового чая. Он втянул в себя этот добрый запах и не смог сдержаться, отхлебнул немного. Пускай чай обжег ему язык и губы, Хо радостно зажмурился и почувствовал, как тепло разливается по всему телу. Он сам растекся по стулу, еще немного и стал бы урчать, как кот. Но стоило ему приоткрыть глаза, как взгляд его упал на тарелку дымящихся еще, только со сковороды румяных блинов. Хо сразу ожил и протянул руку за бутылочкой из темного коричневого стекла, которая была наполнена кленовым сиропом. Правда, всего до половины, так как мальчик добавлял его куда только мог, очень уж он получался у мамы вкусным, сладким и немного терпким. Залив блинчик сиропом, мальчик стал, причмокивая, лакомится им.
Мама пододвигала мисочки с рябиновым, малиновым и земляничным вареньем ближе к сыну, радовалась его аппетиту и подшучивала над торопливостью. Тут она вспомнила про печенье с изюмом, которое испекла еще утром, и потянулась к верхней полке, на которой стояла железная баночка, с узором из оленей и снежинок.
- Вот, кушай, - сказала она, и поставила перед Хо баночку.
- Ох, мама… - блаженно протянул ребенок, и поцеловал ее губами, испачканными в сиропе и варенье.
0.
После того как Хо наелся и немного вздремнул под одеялом из лоскутков, набитым пухом и оттого ужасно теплым и мягким, он вышел из дома и почувствовал присутствие Декабря. Будто он осмотрел свое новое рабочее место, поцеловал землю и вернулся в свой кабинет, на оставшиеся пару дней, чтобы поставить последние подписи, собрать вещи и подготовится к переезду.
Новым был запах. Хо стал принюхиваться, и ему покалывало ноздри и щеки. Мальчик так часто дышал, что запыхался и выдохнул лишний воздух ртом. Перед ним тотчас появилось маленькое облачко. Хо дунул на него и облачко стало побольше. Малыша забавляла эта игра и он дышал так еще долго, так чтобы вокруг него было много-много пара, будто туман сквозь который все казалось расплывчатым и неясным.
Но, наконец, он почувствовал как ветер, словно прячась от зимы забрался к нему под курточку. Тут малыш понял, что у него уже давно озябли ноги. Хо поежился и, запахнувшись в платок с ног до головы, побежал, совсем как утром – болтая ногами и часто дыша. Правда от холодного воздуха и частого дыхания у него заболело горло, и теперь он еще и кашлял на каждый сильный подскок своих быстрых ножек.
Он добежал до Вяза, зашел внутрь и поразился количеству народца сновавшего туда-сюда. Пока Хо поднимался в свой отдел, навстречу ему неслись, сталкиваясь друг с другом человечки-кипы листов. Было неразличимо, где работник, а где документация, все будто слились в единое целое. Люди-документы. Ведомость выскочила из Бухгалтерии и побежала куда-то, недовольно хмыкая, Счета наперегонки бежали за подписями. У Хо закружилась голова и он сел прямо на лестницу.
Прийти в себя ему не дали раздраженные Документы с ногами, постоянно об него спотыкающиеся. Холодок поплелся в свой отдел, надеясь хоть там найти тихий уголок, где можно было бы отдышаться. Но как только он сунул нос туда, со всех сторон на мальчика обрушились водопады выговоров за опоздание, нагоняев за лень и поток разнокалиберных листочков, который образовал в руках у Хо внушительную стопку. Некоторые из документов были ужасно пыльными, и малыш, будучи не в состоянии дольше сдерживать дыхание, втянул носом всю пыль и тут же расчихался так, что все листочки разлетелись по кабинетам и облепили сотрудников.
Последующего за этим грома проклятий Хо не смог бы выдержать, поэтому пока в отделе царила неразбериха, он тихонько вышел за дверь. Лавируя среди озабоченных сотрудников, стараясь никого не задеть, Холодок пробрался к выходу из Вяза и покинул его, оставив внутри бумажную волокиту и неоправдывающую себя суету.
+1.
Над головой Хо было безоблачное небо и яркий диск солнца. Мальчик задрал голову и засмотрелся на синеву небосвода. Солнце слепило глаза, обжигало щеки. Хо снял платок и улыбнулся светилу. К сожалению, малыш так залюбовался, что не заметил лужу и наступил в нее. Он так и остался стоять в ней. Хо чувствовал, что ноги промокли, и он начинает зябнуть. И тут он вдруг звонко хохотнул и подпрыгнул в луже, обдав брызгами пробегавших мимо работников Вяза. А потом поспешил домой, где его ждал вкуснейший на свете мамин кленовый сироп.