Марина Столбова
http://www.proza.ru/2008/11/15/482
Cейчас я вам, братцы мои, расскажу, как отцом стал во второй раз.
Как старший рос, ни черта не помню. Молодой был – все бегом, бегом. То одно, то другое, где уж за взрослением наблюдать! Оглянуться не успел, как сын вырос. Ходит, выше меня ростом, и басом этак свысока: «Не суетись, батя!» Вот такие, брат, дела, приехали.
А вот со вторым, нет, шалишь – совсем другое дело. Да, и вправду сказать, нам с женой уже за сорок перевалило, когда младший, Кирюха-то, наметился. Как так получилось, до сих пор не пойму. Не знаю, поверите или нет, но ни минуты не сомневались. Ну, в том смысле – быть или не быть. Хотя, если честно, люди разное судачили. Некоторые осуждали даже, что вот, мол, сдурели совсем – куда в таком возрасте, не молодые ведь.
А я вам, как на духу признаюсь, обиды ни на кого не держу. Это ж самим пережить надо, чтоб такое понять. До последнего молчали, избегали разговоров. А, там уж, и живот выпирает, Кирюшка в нем бузит, на белый свет просится. Тут и обалдели все. Да нам-то, что? Сына ждем.
Срок подошел, жену в роддом заранее определили. Возраст, то да се. Число назначили, чтобы кесарить, значит. Все, как полагается, в общем. А я в нужный день в роддом подскочил. Меня в халат облачили, повязка, бахилы, даже шапочку заставили на голову надеть. Стою весь белый, стерильный. Жду, волнуюсь, как не знаю кто.
А в комнате той чисто все, ну прям до чертиков. И запах такой, медицинский… Ну, вы меня понимаете. Столы стоят такие специальные, младенцев чтобы пеленать. Сестричка забегает то и дело. Мелюзгу, только что родившуюся, на стол кладет, глазки ребенку принудительно раскрывает и капает что-то в них. Вот тогда они сами смотреть и начинают. Е-мое, сроду этого не знал!
Смотрю: ручки в одну сторону, ножки тянет в другую – рост меряет, ловко так управляется. Видно, не впервой. Я обомлел даже – словно пупс резиновый, а не ребенок. После на весы кладут, пеленают и уносят куда-то.
Стою, как дурак, головой верчу, а сам думаю: «А мой-то где?» Тут одна сестричка споткнулась об меня взглядом и спрашивает: «А вы чего ждете?» Фамилию назвал, а она улыбнулась мне весело и вдруг сверток в руки сует: «Так вот он ваш, папочка!»
Я чуть с ума от страха не сошел – крошечный такой сверток, легкий как перышко, а ответственность почувствовал, словами не передать. Держу крепко, а сердце как сумасшедшее стучит.
А сестричка меня чуть ли не за руку куда-то повела и на стул усадила. Ждите, мол, папаша.
Огляделся – палата на двоих. Сообразил, что жену еще не привезли. Так что же это получается, е-мое, она еще Кирюху не видела, а я его в руках уже держу!
Глаза скосил на сверток. А сын лежит такой спокойный и на меня глазенками уставился. И молчит, словно понимает все. Не верьте, если кто скажет, что взгляд у них бессмысленный, неправда, сам убедился. Полностью разумные существа. И тепло откуда-то прямо к сердцу поднимается, смотрю на Кирюшку и улыбаюсь. А чему и сам не знаю. Вот так и сидели минут двадцать. О чем только не передумал, а главное – уронить боялся. Ведь крохотный совсем, что горошина.
Потом жену привезли. Глянул ей в глаза, и мысль такая вдруг: «Как же я их люблю». И еще понял, что счастливый я человек. Правда-правда.
…А сын растет. Год скоро будет. Парень получился на загляденье. Тьфу-тьфу, на всякий случай!
И еще я понял, братцы мои, это не мы детей жить учим, а они нас. Смотрю на Кирюху – неугомонный, любопытный, этакий крошечный генератор позитивного отношения к миру. Честное слово!
Цветочек какой увидит – удивляется. Гвоздик, где какой торчит, подергать норовит. Как муравей из кубиков башню строит – радуется. Сломает – опять смеется.
Вот бы нам так к жизни относится – играючи. Я, глядя на него, меняться стал. Нет, правда, на мир по-другому смотреть начал. Солнышко выглянет – благодать. Листик на ветке дрожит – дышит словно. Тучки по небу, будто живые, наперегонки бегут.
А вчера иду и вижу, е-мое, октябрь середина, а на газоне, в стороне от дороги, полянка небольшая, так, клочок земли. И усеяна она, вот не поверите, клевером розовым да белым. А кое-где и ромашки головки высовывают. Обалдел, честно скажу. Стою, рот разинув, и диву даюсь – ведь бывает чудо такое, красота неописуемая!
Недавно жена на весь вечер мне Кирюху доверила. Пять часов я с ним самостоятельно нянчился. Пять часов, это вам не фунт изюма! Сам его накормил, искупал и спать уложил. И, не покривлю душой, все получилось не хуже, чем у жены.
А чтоб заснул лучше, я ему джаз включил. Так, совсем тихонечко. Саксофон что-то шепчет свое, а сын лежит и слушает. И понимает абсолютно все. Можете мне поверить, это ж сразу видно! Представляете, от горшка – два вершка, а соображение не меньше чем у взрослого.
Вот ведь странное дело – смотрю на Кирюшку порой и удивляюсь. Надо ж было до сорока пяти дожить, чтобы вкус отцовства узнать. А иначе, что ж ты за мужик будешь? Точно вам говорю.