Нежить

Индра Незатейкина
— Откуда мы знаем, что цель природы — создать товарища Амперяна? Может быть, цель природы — это создание нежити руками товарища Амперяна.
А. и Б. Стругацкие «Понедельник начинается в субботу».

Я живу в Киеве. Город у нас интересный — три с половиной миллиона населения, под боком Зона, но к этому все давным-давно привыкли, думают, наверное, что все так живут. Привыкли, что во время прогноза погоды за фразой «ветер северный, преимущественно без осадков» обычно следует «Выбросов не ожидается». Привыкли, что через Периметр временами прорываются мутанты, и тогда ни одна сводка новостей не обходится без информации о «текущей обстановке на месте происшествия». Детишки играют в «сталкеров», «контроллеров» и «выброс с атомной». Домохозяйки ходят на рынок с бытовыми детекторами аномальной активности — замерять продукты. В научных учреждениях вместо привычных в советские времена выездов «на картошку» вошли в обиход добровольно-принудительные командировки в Зону. Из красивых камешков «черных брызг» и «волчьих слез» делают бижутерию, «белые кольца» носят в качестве браслетов от гипертонии, «лунным светом» лечат желчекаменную болезнь.
В тот вечер я сидел во дворе, читал с КПК сталкерский форум. Делал вид, что прогуливаю Волчка, хотя он уже сделал все, что хотел — побродил по двору, пометил, где надо,  территорию, поздоровался с Мухой и Кнопкой, загнал на дерево своего злейшего врага, нагловатого подвального кота по кличке Шип, и теперь улегся в тени возле скамейки, удовлетворенно вывалив язык.  Волчок на самом деле не совсем собака — мутант, так называемый слепой пес, хоть и смахивающий на восточно-европейскую овчарку. Года три назад я это несчастное, дрожащее, покрытое лишаями существо отобрал у миротворцев на Периметре. Они как раз раздумывали, как бы эту тварь половчее ликвидировать, чтобы она заразу никакую по блок-посту не растащила, пытались его в контейнер для артефактов запихать, облачившись предварительно в костюмы высшей защиты. А тут я случайно мимо проходил, по эту сторону колючки. Шатание вдоль Периметра не приветствуется, конечно, но и пристрелить тебя за это официально никто права не имеет. А щенок к ограде из колючей проволоки прижался, скулит жалобно, пятится от «голубых касок», которые его пытаются контейнером подцепить, чтобы, не дай бог, не испачкаться. Посмотрел я на это и говорю: «Ребята, а отдайте его мне?». Миротворцы настолько удивились, что кому-то мог понадобиться слепой щенок, что даже не возражали. А поскольку по-русски они все равно не понимают, я им ничего и объяснять не стал — забрал звереныша и ушел. Теперь Волчок вымахал в здоровую красивую зверюгу, к тому же оказался вполне зрячим, о том, что он из Зоны, никто и не догадывается.
Стояла замечательная тихая и теплая погода, зацветали каштаны, щебетали и возились в кронах деревьев птицы. Домой идти жутко не хотелось — там родители снова начнут мне выговаривать, что я неправильно живу. По-моему, им давно уже пора все понять и успокоиться, но меня с завидным упорством продолжают долбить на предмет того, что пора уже, наконец, бросить сталкерство, найти нормальную работу, жениться. Каждый раз одно и то же. Правда, никак не могу понять, чем им не нравится моя вполне престижная и неплохо оплачиваемая работа программиста.
Программистом, впрочем, я никогда быть не собирался, все детство мечтал выучиться на ветеринара. Первые семь лет жизни я провел в небольшом селе в Черниговской области, детей моего возраста там не было, и поэтому лучшим моим другом был соседский щенок Тайфун. Кроме того, у родителей в хозяйстве было много разной скотины — начиная с коровы Зирки и заканчивая выводком породистых белоснежных гусей. С тех пор у меня, как выражается мой начальник, «проблемы коммуникации» с людьми и полное взаимопонимание с животными.
Потом мы переехали в Киев. Не могу сказать, что в городских условиях я очень страдал. Киев в этом плане замечательный город, не противопоставляющий себя природе, совсем не похожий на каменные джунгли классических современных мегаполисов. Гораздо больше проблем я испытывал в школе от непонимания сверстников. Им нравилось играть в компьютерные стрелялки, а мне — рассматривать муравьев под лупой. А потом еще оказалось, что компьютер при желании освоить просто, а вот научиться любить природу — сложно.
А Зона — ну, что Зона? Это особенность здешней природы, местная специфика, часть нашей жизни, если хотите. Так уж сложилось, и теперь поздно пить «Боржоми», приходится принимать действительность такой, какая она есть.
Родителям это трудно объяснить, хотя они и местные. Отец вообще родился и вырос в Новошепеличах, большом «пригороде» севернее Припяти, в пяти километрах от будущего эпицентра взрыва, благодаря которому и образовалась Зона. До 86-ого года прожил там, а потом… Потом случилось то, что случилось. Дальше произошло еще много всего значительного и не очень — мои родители получили свои положенные дозы на ликвидации последствий аварии (там, кстати, и познакомились), развалился Советский Союз, родился я, на остановленной и законсервированной ЧАЭС произошел первый Выброс, после которого в окрестностях стали замечать проявления какой-то аномальной активности… Теперь редко у кого из киевлян не встретишь в квартире на видном месте какой-нибудь безобидный артефакт — «батарейку» вместо источника бесперебойного питания для компьютера или декоративную вазу из «каменного цветка». Моя мама носит на руке лечебный аппликатор из отшлифованных «капель» и искренне верит, что он помогает от ее лучевой саркомы плеча, а отец лечится от многочисленных нажитых на ликвидации болячек новомодным препаратом «эзоксин», получаемым из мха, который в изобилии растет на болотах Зоны… Ко всему люди привыкают и, несмотря ни на что, живут и собираются жить дальше…
Я это все рассказываю, чтобы было понятно, как меня угораздило вляпаться в эту историю. Большинство типичной для Зоны живности меня не трогает — обычно просто обходит стороной. Слепые собаки так вообще любят — подходят, поскуливая и виляя куцыми хвостами, ждут, что я их за ухом почешу. Может, знают, что я собачник, что у меня дома свой зверь такой же. Никогда не подумаешь, что они могут к человеку тянуться, как самые обычные собаки, если самому их не видеть. Я до того, как попал в Зону, считал, что это безнадежно мутировавшие твари, и обычная собачья психология им не свойственна. Оказалось — обычные собаки, не обижай их — и они не тронут. Еще я чем-то отдельно не нравлюсь или, наоборот, нравлюсь, контроллерам — несколько раз я чувствовал, как сознание плывет, понимал, что сейчас меня «зацепят», и я ничего не смогу сделать, — ну, трудно это описать, гадостное ощущение, ни с чем не спутать. Но, прощупав меня таким образом, контроллеры почему-то никогда не доводили дела до конца, видимо, чем-то я их не устраивал в роли зомби. А в основном мутировавшие звери Зоны агрессии ко мне не проявляют, я же стараюсь воспринимать их, как обычных животных. Они же не виноваты, что они такие… Уж если кто-то и виноват, так это мы, люди… А животные, как мне кажется, хорошо относятся к тем, кто, как они считают, их понимает.
То, что есть такие сталкеры, которых мутанты не трогают — одна из легенд Зоны. Но я, понятное дело, предпочитаю об этом не распространяться — нафиг надо, неизвестно еще, что подумают. Хотя об этой моей особенности некоторые знают — темные, например, или Звериный Доктор. Я у него бываю иногда — впервые к нему попал, когда наткнулся на краю болота на угодивший в здоровую «мясорубку» БТР, в нем пять трупов в оранжевых костюмах — ученые, умники, блин, догадались, куда экспедицию отправить! У одного еще пульс прощупывался, пришлось тащить к Доктору, не бросать же его… Непонятное тоже это существо — Болотный Доктор, еще одна из легенд… Я ему чем-то нравлюсь, он меня все время приглашает остаться ассистировать, особенно после того, как я случайно проболтался, что ветеринарный окончил... Он давно себе ассистента ищет, только у сталкеров, понятное дело, в основном, другие цели и задачи. Мне его предложение, конечно, польстило, только куда я пойду — у меня здесь работа, больные родители-пенсионеры, город, в конце концов, хоть и не совсем он мне родной, все равно люблю его… В общем, сошлись на том, что буду помогать, чем могу. Если Доктору что-то нужно, он обычно дергает меня по КПК. Но это не так уж часто бывает, ему многие помогают, особенно местные из темных.
Вот, а в остальном я сталкер как сталкер, не особенно опытный, не особенно удачливый,  на артефактах не зацикленный, со своими принципами и комплексами, с дурацкой, но соответствующей имиджу кличкой Юннат.
А в тот вечер ко мне подбежала соседская девочка Иришка, этажом выше живет, отец у нее биохимик на «Янтаре» — самой старой научной станции Зоны. У нас тут вообще дом «чернобыльский», много эвакуированных и ликвидаторов. И эта семья тоже сугубо местно-специфическая: старшее поколение, дед и бабушка Иришки, — припятчане и бывшие сотрудники ЧАЭС, с моими предками на эти темы любят при случае пообщаться, иришкина мать тоже в Припяти родилась, за месяц до аварии. Мы с ней, кстати, в одной школе учились, их седьмой класс как раз «шефствовал», как тогда было модно, над нашим первым. И она, помню, постоянно болела чем-то сопутствующе-радиационным. Но Иришка, ее дочка, вроде, нормальная, ребенок как ребенок — пальцев на руках правильное количество, телекинетическими способностями не обладает и вообще никаким явным дизонтогенезом не страдает.
Первым делом Иришка погладила Волчка, в ответ он радостно зашлепал хвостом по земле, разметая пыль и шелуху от семечек, и лизнул ее в нос. Девочка села рядом на скамейку, поболтала ногами в сандаликах, посопела для порядка. Потом осторожно подергала меня за рукав, жутко стесняясь, спросила:
— Дядя Леша, вы же сталкер?
Я обалдел от неожиданности, ответил вопросом на вопрос:
— Ты чего, Иришка, кто тебе такую глупость сказал?
— Я знаю, — говорит. Уверенно так — возражать или оправдываться бессмысленно.
Помолчали. Я переваривал полученную информацию и раздумывал, как на нее реагировать, девочка, наверное, собиралась с мыслями, чтобы задать мучивший ее вопрос. Наконец, решилась:
— В Зоне же есть такие животные, которые умеют становиться невидимыми, правда же?
— Бывает… — осторожно согласился я, все еще не зная,  как правильнее себя вести.
— Кровососы, например, да? — мне показалось, или девочка действительно хитро прищурилась? Вот ведь блин.
— Ну, в частности… — ё-моё, что я несу?!
— А мне папа рассказывал, еще есть такие дикие кошки или, вроде, рыси, которые тоже невидимые. Это правда?
Меня кольнула неприятная мысль — уж не о химерах ли она? Но потом я понял, кого имеет в виду Иришка.
— Правда, есть такие, — большие серые коты. Они не похожи на рысей, скорее, на камышовых котов. Их почему-то баюнами прозвали. Они тоже, когда маскируются, умеют становиться невидимыми, — я сдался и решил отвечать предельно честно.
— Дядя Леша, — девочка перешла на шепот. — Можно, я попрошу у вас кое-что? Принесите мне, пожалуйста, такого котеночка! — последнюю фразу Иришка выпалила с неподдельным страданием в голосе, на глаза у нее навернулись слезинки.
Вот это номер…
— А почему ты у папы не попросишь? — глупо спросил я первое, что пришло в голову.
Иришка всхлипнула.
— Мой папа зверей не любит. Мне родители не разрешают котенка завести или щеночка. А мне очень хочется!..
— А как же… — я не успел задать вопрос, девочка и так поняла, о чем я хочу спросить, она схватила меня за руку и быстро зашептала в ухо:
— Я его спрячу. Он же умеет быть невидимым. Я ему объясню, что нельзя маме с папой показываться, он поймет, и они ничего не узнают! Я с ним буду гулять, молочком кормить… — она хлюпнула носом и потерла кулачком глаза.
У меня было такое ощущение, как будто меня только что как следует приложила «псевда» — мысли путались, невозможно было сконцентрироваться.
— Иришка, — сказал я. — Я, конечно, постараюсь. Только ты.. это… не рассчитывай на меня очень уж.. Я не могу тебе обещать… Всякое бывает…
— Я понимаю, дядя Леша, — опустив глаза, серьезно ответила девчушка. — Спасибо. Я знала, что вы согласитесь.
— Откуда?.. — тупо спросил я.
— Не знаю. Мне почему-то казалось, что вы поймете. Родители меня не понимают. А вы наших собак не обижаете никогда, как другие, еду им приносите…
Наши собаки — это сильно сказано. На самом деле этих прибившихся к детворе симпатичных дворняжек Муху и Кнопку собаками назвать трудно. Это маленькие безобидные собачонки, больше всего смахивающие на тех, которых в середине прошлого века в экспериментальных целях запускали космос. Я их, действительно, иногда подкармливаю какой-нибудь полуфабрикатной ерундой или сушками, тем же самым, что покупаю для Волчка. А Иришка сделала на основании этого неожиданный вывод, что я должен понимать ее лучше родителей.
В общем, задали мне задачку «на пять баллов». С баюнами я, конечно, несколько раз встречался, но они интереса ко мне не проявляли, сразу же скрываясь в кронах деревьев или переходя в стеллс-режим. Мне, лично, они при этом больше всего напоминали знаменитого чеширского кота — они не равномерно растворяются, как те же кровососы, а такими отдельными клочками исчезают. Раньше считалось, что это одичавшие домашние кошки, их еще «кысями» называли, а теперь выяснили, что это такой очередной вид мутантов… Я тоже до сих пор ими особенно не интересовался, повадки не изучал и ареал обитания не уточнял.
Для начала я решил навести справки у специалистов, и позвонил своему бывшему однокласснику Игорю. Он тоже работает на одной из научно-исследовательских станций в Зоне, биологом, специализируется на изучении влияния малых доз радиации на мутации растений. И заодно, на общественных началах, периодически выполняет функции менеджера по связям с общественностью. Говорят, подначить сталкеров на поиск каких-нибудь совершенно безнадежных артефактов у него лучше всех получается.
 Их база принадлежит одному из крупнейших киевских НИИ, живут они там достаточно кучеряво, оборудованием не обделены, по рассказам, хорошо платят за артефакты. Но я у них ни разу не был — их базу по договору охраняют долговцы, а с этими товарищами у нас стойкая взаимная неприязнь. Я их, честно говоря, не понимаю. Что надо спасать мир от Зоны, они очень быстро решили, правда, как именно, еще не придумали, поэтому пока просто истребляют всех тварей, встречающихся на пути к светлому будущему. Я тоже не испытываю особой симпатии к кабанам-мутантам или, скажем, псевдогигантам, но выжигать напалмом стоянки бюреров — это, извините, выглядит как-то не слишком гуманно. Совсем даже. По слухам, сталкеров-полумутантов, так называемых темных, которые не могут жить вне Зоны, долговцы тоже относят к «чуждому элементу» и при случае предпочитают без лишних церемоний грохнуть. Темные, во всяком случае, очень стараются им на глаза лишний раз не попадаться. Такое вот добро с кулаками.
С Игорем мы довольно часто общаемся — мне интересно послушать про какие-нибудь их мелкие открытия, доставляющие ученым кучу детской радости, а Игорю хочется узнать от меня про потенциально перспективные объекты для их исследований. А видимся очень редко — в городе если и пересекаемся, то чисто случайно, столкнувшись, например, в метро, а в Зоне и подавно предпочитаем друг друга не дискредитировать сомнительными знакомствами. Никто же не виноват в том, что он почему-то ученый, а я почему-то сталкер. Так уж получилось… «У вас своя сказка, у меня — своя», как говорил один мультяшный домовенок.
— О, Леха! — неподдельно обрадовался Игорь моему звонку. — На ловца и зверь бежит! Ты мне как раз очень нужен!
— Да ты чё? — испугался я.
— Ну. Помнишь, ты рассказывал про гравиконцентраты, где-то в районе Припяти, которые расположены как-то странно — цепочкой пятен разного размера?
— В Зоне странного нет, — автоматически ответил я.
— Так помнишь, елки-палки?!
— Ну, было такое. А что тебе-то с них?
— Да я на днях насчет этого нашим физикам случайно заикнулся, а они так за это ухватились — им, оказывается, очень важно, как «плеши» расположены. У них там, понимаешь ли, какая-то формула распределения есть, которую они жаждут проверить. Я не физик, конечно, ничего в их делах не понимаю, но они до уравнения общего поля доболтались, представляешь?
— Круто, — согласился я. Я тоже не физик, но что такое уравнение общего поля, из школьного курса в общих чертах помню, положение обязывает. Я не хочу сказать, что в Зоне нельзя жить без знания физики, — очень даже можно, только плохо и недолго, как говорил один сатирик. Народ, который не сразу соображает, что больше, — микрозиверты или миллирентгены, и не видит принципиальной разницы между скоростью звука и скоростью света, долго в Зоне не задерживается. Как любил шутить наш препод по НВП, «незнание закона Ома не освобождает от ответственности».
— Ага, вы когда нобелевку получать будете, не забудьте меня в соавторах указать, — подколол я.
— А не жирно — в соавторах? Ссылочку на тебя поставим, так уж и быть, — фыркнул Игорь.
— Вот тут-то меня и упекут на пять лет! — радостно закончил я.
Мы посмеялись, и Игорь, посерьезнев, спросил:
— Короче, дело к ночи, — найдешь это место?
— Ну, найду, в чем вопрос-то?
— Надо туда, понимаешь, человечков трех из нашей группы проводить, плюс пару охранников в нагрузку. До Припяти вас на вертолете подкинут. Смогёшь?
— Э-э-э, — сказал я. — Чё-то как-то мне влом, если честно.
— Не бесплатно, разумеется, — поспешно добавил Игорь.
— Да не собирался я туда в ближайшее время, — уперся я. — Если так приспичило, я тебе сейчас точные географические координаты дам, — прижав трубку плечом, я достал наладонник и открыл карту Зоны. — Сами найдете, не маленькие. Места там относительно спокойные… Пока, во всяком случае.
— Цену набиваешь, что ли? — деловито осведомился Игорь. — А за сколько пойдешь?
— Тьфу, вот пристал! Не в этом дело — мне просто совсем в другое место надо.
— В какое — в другое?
Во профессиональная хватка у человека, позавидуешь!
— Я и сам не знаю, — честно признался я. — Получил суперответственное задание пойти туда, не знаю куда, принести то, не знаю, что. Хотел у тебя как у биолога проконсультироваться.
— А конкретнее?
— Нужен котенок баюна, — заговорщицким тоном поведал я.
Игорь присвистнул и спросил:
— А на кого работаешь, если не секрет?
— Секрет, — нагло воспользовавшись подсказкой, быстро среагировал я. — Не имею права разглашать.
— Котенок баюна ему, понимаешь, — пробормотал Игорь. — А как насчет смерть-лампы?
— Интересное предложение, — я поддержал игру. — Я подумаю над этим вопросом. Но сейчас мне приоритетнее именно котенок.
— Я, конечно, знаю, где такие водятся, но весьма смутно представляю, как ты собираешься договориться с его мамашей.
— А где такие водятся? — быстро спросил я.
— В дубовых рощах, — задумчиво ответил Игорь. — Не далее, как пару недель назад наш разведотряд как раз под Припятью видел беременную самку баюна. Фотографии принесли… Думаю, сейчас она как раз окотилась…
— А где под Припятью дубовая роща? — я впал в какую-то полнейшую дезориентацию.
— Ну не тупи, а? — попросил Игорь.
— А-а-а… Это…
— К северо-востоку от города большой дубовый массив, возраст — примерно лет тридцать, деревья в основной массе поражены мутировавшей узкотелой златкой. С воздуха прекрасно видно.
— Ну, знаешь, — обиделся я. — Не все же над Зоной на вертушках летают. И в космонавты меня не готовили — вредителей с воздуха различать.
Я тупо гонял карту по экрану КПК, пытаясь найти место, о котором говорил Игорь. Наконец объект нашелся, я знал эту рощу, точнее, знал, что она была там до войны — до Великой Отечественной, то есть. Еще я знал, что в войну дубы вырубили и вывезли немцы, а после на этой площади уже ничего не росло, осталась безжизненная пустошь. Отец много раз рассказывал — он вырос недалеко от этих мест. Правда, сам я туда никогда не забирался — не было там раньше ничего для меня интересного. А теперь, значит, там снова дубы.
— А цветы снова цветут, выходит, — пробормотал я мимо трубки. — Только не пахнут почему-то… И там водятся баюны? — спросил я у Игоря. — Точно?
— Мамой клянусь, — с готовностью подтвердил Игорь. — Самое для них подходящее место, если хочешь знать. Под мою ответственность.
— Окей, — сдался я. — Сможете меня по пути туда закинуть? До «комплешей» там надалеко, пешком дойдем по окраине города, там более-менее спокойно. Услуга за услугу, ладно?
— Я думаю, утрясем, — задумчиво сказал Игорь. — Значит, твое принципиальное согласие на сопровождение экспедиции я получил?
— Да. Когда выдвигаемся?
— Нам-то чем скорее, тем лучше. А ты, как я понимаю, сможешь не раньше выходных?
Я представил, что мне придется выпрашивать у начальника отгул или, еще хуже, — два, писать обоснование, придумывать крайне уважительную причину, поскольку конец месяца и надо, как всегда, сдавать проект, от этой мысли у меня заныли зубы, и я униженно подтвердил, что да, не раньше выходных.
— Вот и ладненько, — сразу же согласился Игорь. — Я тут у себя как раз за пару дней все разрулю и в пятницу вечером тебе перезвоню, идет?
На том мы и порешили.
Потом я позвонил Доктору, — у него дома баюн живет, крыс хорошо ловит, — расспросил его о повадках этого вида мутантов. Доктор тоже обрадовался моему звонку, попросил зайти при случае, рассказал много всего интересного и тактично не стал выяснять, зачем мне понадобилась такая специфическая информация.
Труднее всего было объяснить родителям, почему я отказываюсь в эти выходные ехать сажать картошку. Впрочем, долго они меня не пытали, почти сразу же раскусив, что у меня могут быть за неотложные дела на оба выходных. Воспитывать в моем возрасте уже бесполезно, поэтому, позлившись и отругав меня, как обычно, для порядка, они смирились с неизбежным.
Все остальное прошло по наезженной колее — сев на маршрутку до Чернобыля-4, я вышел за пару остановок до блокпоста первой линии, где еще встречались не до конца брошенные поселки и дачные участки. Тащить с собой сменную одежду не захотелось, я так и поехал в кожаной куртке, грязных камуфлированных штанах и армейских ботинках. Саженцы, замотанные в полиэтилен, лопату и тяпку для отвода глаз я с собой не вез и вообще дачника изображал не очень старательно. Остальные пассажиры маршрутки — ученые и обслуживающий персонал — настороженно косились в мою сторону, может, даже за мародера принимали, но я давно привык не обращать внимания на такие взгляды. Думаю, насчет моих целей ни у кого из них иллюзий не возникало, но возмущаться и вызывать милицию тоже не стали.
На чердаке одной из заброшенных дачных времянок у меня были спрятаны автомат и рюкзак с минимально необходимым — многофункциональный нож, кусачки для колючей проволоки, бинокль, «антирад», «дэта», две гранаты, налобный фонарик, пара банок консервов, бинты и кое-какие медикаменты, запас патронов и болтиков, два моих любимых защитных артефакта — «лунный свет» и «огненный шар». Кроме этого в мое снаряжение входил еще наладонник с GPS’ом, датчиком движения, примитивным детектором аномалий и радиометром «фруктового типа», который я всегда повсюду таскал с собой, что в Зоне, что в городе.
«Лунный свет» чуть поблескивал в темноте синеватыми сварочными искорками, а «огненный шар» мерцал вишневым, как тлеющий уголек.  Хм, Доктор утверждает, разглядывание этих фиговин еще и нервы успокаивает. «Говорят, очень способствует». Я прицепил гранаты и артефакты к поясу, надел рюкзак, закинул автомат за спину и пробежался до ближайшей рощи. Здесь в овражке был родник, я попил и набрал в пластиковую бутылку водички про запас. Я поднял бутылку, потряс и посмотрел сквозь нее — на дне бутылки осел мелкий белый песок, и вода стала кристально прозрачной. Раньше в дачном поселке была колонка, точнее, она и сейчас там была, но водопровод уже лет пять, как не работал.
Зона постепенно расползалась, захватывая все новые и новые территории, поглощая эти заповедные места красивейшей полесской природы... Сначала дачники начинали жаловаться, что по осени кабаны-мутанты подрыли у них всю картошку, а потом и вовсе бросали свои с таким трудом обработанные «шесть соток»…
 Выйдя к опушке, откуда уже была видна колючая проволока ограждения первой линии, я выждал некоторое время, рассматривая  в бинокль Периметр. Все было спокойно. Оно и понятно: эта часть Периметра охраняется нашими войсками, а кто ж из наших будет по доброй воле работать в выходные? Менталитет не тот. Вот ооновские миротворцы,  «голубые каски», которые базируются в Чернобыле-5 и охраняют Периметр в шести километрах севернее, патрулируют свою территорию точно по расписанию. Понятное дело, что и эта проблема легко обходится. И контрольная полоса вспаханной земли за «колючкой» здесь только для виду, никто никогда следы на ней не смотрит. Еще, по идее, метров десять по ту сторону ограждения полагается минировать, но и на это тоже забили.
В этот раз мне даже кусачки не понадобились — в одном месте бетонный столб ограждения был повален, судя по характерным следам на контрольной полосе,  кабанами-мутантами, прошедшими здесь утром, часа три назад. Вот это новости! Я присел, разглядывая следы. Кабанов было не много — три или четыре, но все равно — ограждение Периметра повреждено, мутанты прорвались в направлении Киева, а вояки и не чешутся! А где гарантия, что за кабанами не просочились своры слепых собак, снорки, контроллеры или еще какая-нибудь нечисть пострашнее?
Чтобы не маячить на Периметре, я отошел в заросли лещины у ручья, набрал и скинул в датацентр охраны Периметра письмо с кратким описанием ЧП и его координатами. Почту они разбирают неоперативно, тем более, в выходные, среагируют не раньше, чем через час. Это я так хорошо их внутренний распорядок представляю, потому что у меня интернетный знакомый там сисадмином работает, любит на неискоренимый бардак по аське жаловаться, во всех подробностях. А за час я вполне успею убраться отсюда подальше. Да и не будут они меня искать, даже если засекут точку, откуда было отправлено письмо, — не входит это в их непосредственные должностные обязанности, в уставе не прописано. А вот от восстановления ограждения и пресечения поступления мутантов через Периметр будет никак не отвертеться — такие сигналы тревоги они обязаны расследовать.
В общем, денек начинался не особенно приятно. Через вторую и третью линии я пробрался без приключений — «на вход» они плохо охраняются. Зверья по дороге почти совсем не попалось — до полудня у большинства обитателей Зоны период пониженной активности, а тут еще Выброс завтра утром намечался, так что местная фауна по традиции впала в сезонную депрессию. Несколько раз мелькали вдалеке стайки слепых собак, но ко мне не приближались. Да я уже говорил, что они меня почему-то любят, если подходят, то только поласкаться и поклянчить еды. Я их редко глажу — эти несчастные зверюги сплошь покрыты лишаями и язвами, погладишь — потом руки не найдешь, где помыть. А сушки какие-нибудь иногда им беру. И повадки у них обычные, собачьи, и они так же хорошо чувствуют, кто им враг, а кто нет. А вот чернобыльские псы, они же псевдособаки, или проще — «псевды», никогда не подходят, это совсем другой вид мутантов, в них уже мало, что от собак осталось, по-моему. Они твари замкнутые, себе на уме, в человеке никакой необходимости не испытывают, мне кажется, даже считают себя умнее. Но меня они тоже не трогают — обходят, и все. И своих «подчиненных» слепых псов на меня не спускают — видимо, признают мое право на существование в качестве параллельного вида разума.
Аномалий тоже по дороге толковых не попалось, от силы десяток болтиков пришлось раскидать. Встретились несколько очевидных «комплешей» и старая «птичья карусель» в стороне от моего маршрута. В одном месте по лугу у края леса гнало «жгучий пух», так это место и называют — Пуховая опушка. Я на всякий случай обошел — у меня еще с прошлого раза от него ожоги не зажили, ну нафиг. От «жгучего пуха», конечно, еще никто не умирал, но по Киеву разгуливать с рожей, разукрашенной характерными ожогами, — чревато неприятностями, знаете ли. Километра за три от базы радиометр в КПК истерично распищался, а растительность вокруг приобрела вид явно пораженной недавним локальным Выбросом. Это мне не понравилось, я остановился на краю проплешины в пролеске и вгляделся, стараясь понять, что именно мне не нравится. Хотя, вроде, все и выглядело нормальным, идти через эту проплешину я бы не рискнул. Обойдя пятно, я все-таки не удержался и кинул в центр болтик. Он пропал, не долетев до земли, как не бывало. Я замер, приготовившись отправить следом еще один, но это не понадобилось: воздух в нескольких сантиметрах над землей по центру прогалины как будто заколебался, поплыл, блеснуло на солнце что-то студенистое. А, ну, все ясно, — гриб-невидимка, любят они сырые места. А здоровый какой, ишь, как отожрался на выбросе… Это хорошо, что всего-навсего гриб. Его, конечно, тоже безобидным не назовешь, но на выбросах любит жировать и всякое зверье посерьезнее…
Где-то за километр на подходе к базе меня встретил, видимо, специально для этой цели посланный долговец. Все, как положено, — каска, респиратор, квадратная челюсть, спецкостюм повышенной защиты, на рукаве рядом со стандартным шевроном «Долга» нашивка с эмблемой НИИ. Я заметил его уже минуты три как — охранник спрятался за стволом дерева, сначала взял меня на прицел, но я шел по тропе, не скрываясь, «калаш» за спиной, и вообще всячески демонстрировал свои мирные намерения. Поэтому, пристально изучив меня в бинокль, долговец, видимо, пришел к выводу, что укладывать меня пока рановато, вдруг еще чем пригожусь. Он вышел навстречу, пробормотав что-то нечленораздельно-приветственное. М-да, ну и дикция у него, хуже, чем у псевдоплоти. «Юннат?» — спросил военный сталкер. Я кивнул. Долговец еще чего-то помялся, как будто документы хотел спросить, потом протянул мне руку и представился. Кличка у него была Десантник. «Рад познакомиться», — натянуто улыбаясь, сказал я.
Десантник наморщил лоб под каской, как будто пытался вспомнить что-то важное, и никак не мог, потом спросил:
— Слушай, кого-то мне напоминаешь. Ты, случайно, не из «Свободы»?
Деловито так спросил, типа, между прочим, без всякой задней мысли. Ага, так я и сознался, что я из «Свободы». Вот тут-то его сомнения насчет того, шлепнуть меня сейчас или подождать, быстро развеются.
— Нет, не из «Свободы», — честно глядя ему в глаза, ответил я. — Нейтрал.
Между прочим, я правду сказал. Ну, почти. Ни в каком клане я не состою, а что в операциях «Свободы» несколько раз участвовал, так то больше из соображений «назло маме уши отморожу», и это были нейтральные акции — не против «Долга». «Свободовцев» я вообще раньше считал полными отморозками, но когда поближе с ними познакомился, увидел, что ничего подобного, вполне нормальные адекватные ребята. А отморозки — они везде распределены более-менее равномерно, в «Долге» в том числе.
К счастью, мой новый знакомый не стал особо утруждаться попытками вспомнить, где он мог меня раньше видеть. Он закинул снайперку за плечо и приглашающе мотнул головой в сторону базы. Я не стал возражать, хотя преспокойно добрался бы и без конвоя. Пока шел за ним, внимательно рассмотрел оптический прицел с антибликовой насадкой на его винтовке — профессиональная снаряга, можно только позавидовать.
На базе сразу у ворот меня перехватил Игорь. По пути к вертолетной площадке я с любопытством осматривался — да уж, жили они здесь далеко не бедно. Правда, на станции было как-то неожиданно суетно — народ сновал туда-сюда, что-то перетаскивал, упаковывал, грузил.
— А что это у вас сегодня за аврал? — поинтересовался я.
— Да Выброс завтра утром обещают, вечером полетим отдыхать в Киев, — махнул рукой Игорь. — Обычное дело.
— Вас что — при каждом Выбросе эвакуируют? — удивился я.
— Да нет, но при особо мощных бывает.
Это мне не понравилось — я считал, что Выброс ожидается средней мощности. Я на ходу достал КПК и ткнулся на сайт Гисметео. Погоду в Зоне обещали стабильную, Выброс по их данным ожидался умеренный. Сайт Гидрометцентра выдавал аналогичную информацию. Гугл-метео тоже сообщал о самом заурядном Выбросе.
— Игорь, а откуда такая информация о мощности Выброса? — осторожно спросил я.
Игорь удивленно посмотрел на меня,  пожал плечами и дурашливо посетовал:
— Мы люди подневольные, нам сверху приказано сворачиваться, — мы и сворачиваемся.
— Понятно, — сказал я. — Сверху так сверху… Прямая связь с Хозяевами Зоны, да?
Игорь вежливо усмехнулся в ответ на мой сарказм, но уточнять не стал, дескать, понимай, как знаешь.
На самом деле, ничего мне было не понятно, но об этом я почти сразу же забыл, потому что мы пришли на  вертолетную площадку. Игорь познакомил меня  с тремя физиками, которых мне предстояло сопровождать. Ученые были одеты в эти их типовые герметичные костюмы, смахивающие на скафандры веселенькой ярко-оранжевой расцветки, и обвешаны какими-то страшноватыми с виду приборами. Натуральные инопланетяне, отправляющиеся на пикник на обочине. Я почувствовал себя несколько неуютно и даже ради приличия опустил закатанные до локтя рукава куртки.
Кроме того, в качестве телохранителей группе выделили двух военных сталкеров — Десантника, который привел меня на базу, и второго, примерно соответствующего по габаритам и тоже экипированного по полной программе. При одном взгляде на него мне непроизвольно вспомнились отрывки из записей старых юмористов, которые любили слушать мои родители, — «шея толще головы» и «семь пуль, все в голову, мозг не задет». И кличка у него оказалась очень подходящая — Диплодок. Во время дежурного рукопожатия я изо всех сил старался сохранять на лице приличествующую моменту серьезность. Интересно, сам он такое имечко себе придумал или добрые и внимательные товарищи помогли? На самом деле, смех смехом, но я никому не советую так думать о долговцах: в лучшем случае это самообман, в худшем — большая ошибка. «Долг» — это сталкерская элита, дураков, слабаков и неудачников туда не берут. Меня, например, не взяли. Видимо, во мне крайне удачно сочетаются все эти качества.
Может быть, еще из-за этого я не люблю «Долг». Когда-то давно, года три назад, когда я еще плохо знал Зону и тоже искренне считал ее раковой опухолью на теле планеты, и вообще в полной мере разделял идеологию «Долга», я приперся к долговцам с просьбой «ребята, а возьмите меня к себе». С абсолютно чистосердечным желанием счастья для всех даром, между прочим, приперся. Можно догадаться, что они мне ответили, — «да ты кто, вообще, такой», «шляются тут всякие», «да вас тут таких, как собак на свалке», «да нам своих кормить нечем» и прочее в том же духе. Тогда я еще считал их самой правильной и справедливой группировкой, не был готов к тому, что меня пошлют, и здорово расстроился. Короче, я постоял, послушал, а потом развернулся на 180 градусов и с тех пор старался с долговцами не пересекаться. Впрочем, я не прибился и к какому-либо другому клану. Вот, со «Свободой», в принципе, в хороших отношениях, насколько можно вообще представить хорошие отношения со «Свободой».  Иногда с интересом посматриваю в сторону «Чистого неба» — в чем-то мне их проэкологическая политика близка — но не более того. Одним словом, стараюсь сохранять нейтралитет — ну нафиг их локальные войны.
Вместе с Игорем мы быстро объяснили пилоту вертушки маршрут следования и наметили относительно безопасную точку посадки — в районе бывшей лодочной станции,  в северо-восточной части проспекта Строителей. Долговцы внимательно слушали, иногда одобрительно кивая, но в разговор не вмешивались и советов не давали. Когда я сказал, что мне еще надо ненадолго завернуть по пути в дубовую рощу, осмотреться, они согласились, не став задавать лишних вопросов. У физиков тоже были свои пожелания — им хотелось взять пробы воды в Семиходском старике и замерить радиацию и показатели аномальной активности в ближайших городских дворах. Поэтому мы решили, что сядем недалеко от рощи, а потом пойдем пешком по окраине города в сторону бывших теплиц, где я и видел необычно сгруппированные аномалии. Туда же мы планировали подогнать вертолет, который забрал бы после изучения «комплешей» группу, а я двинулся бы обратно — выслеживать своих баюнов. В случае, если я не замечу в роще никаких следов их обитания, я намеревался вернуться на вертушке вместе с научной группой. Потому что от Припяти до Периметра, как ни крути, далековато, чего зря время терять…
Потом вместе с долговцами и учеными мы обговорили порядок построения. Места там уже долгое время были далеко не самыми опасными (в опасные я бы их и не потащил), особенно, если ходить по проторенным тропам, поэтому решили, что впереди пойдет Десантник с армейским детектором аномалий, за ним я, дальше физики и замыкающим Диплодок. В обязанности Десантнику вменили прокладку безопасного маршрута, я взял на себя почетную миссию осматривать окрестности и в случае чего непонятного орать «Ложись!», Диплодоку поручили, если что, прикрывать сзади, а с ученых взяли обязательство четко и безотлагательно выполнять наши команды, не зевать по сторонам и не делать лишних движений.
Распределив таким образом роли, мы погрузились в вертолет. Долговцы четко и организованно пресекли излишнее любопытство остававшихся в лагере сотрудников по отношению к нашей скромной экспедиции, а также грубо осадили одного из физиков, который энергично перекрестился и совсем уже собрался целовать землю. Молодцы. Иначе бы я сам этому остряку по шее съездил. Много на себя берет — так шутить перед вылетом в Зону. Впрочем, физик на этом не успокоился и с независимым видом засвистел популярный лет 50 назад  мотивчик Юрия Антонова. У меня родители Антонова любят, поэтому я слова знаю. Там что-то о прощании в аэропорту, но самое жизнеутверждающее — «давай обнимемся у трапа, мы не увидимся уже». Естественно, никто ничего не понял, я один, как дурак, фыркнул от смеха и показал физику кулак.
Остающиеся в лагере все равно не разошлись, продолжая с интересом глазеть на нас с безопасного расстояния. Блин, работы у них тут, что ли, мало? Или расслабились, мыслями уже в Киеве? Уже в иллюминатор я видел, как две девушки с нашивками «биологическая опасность» на рукавах зеленых комбинезонов со смехом машут нам платочками. Тоже, блин, кого они в Зону работать отбирают — без чувства юмора не берут, что ли? Физик, который только что сам получил от Десантника за неуместную иронию, с жуткой гримасой погрозил девушкам пальцем. Девчонок это только еще больше рассмешило, на что физик, собственно, и рассчитывал.
В такие минуты я начинал остро жалеть о том, что не работаю и никогда уже не буду работать в команде таких замечательных, веселых и преданных своему делу людей. Ученые в Зоне почему-то всегда напоминали мне сотрудников НИИЧАВО. Этакий отдел линейного счастья в условиях, максимально приближенных к суровой действительности.   Такие же широкоэрудированные энтузиасты, которые добровольно взялись распутывать то, что гораздо проще считать мистикой и нарушением законов природы… За ради «счастья для всех, даром», как водится. Глупо, конечно, жалеть, что я не с ними, — каждый идет своей дорогой…
Летели мы недолго — всего минут пять, наверное. Я с интересом наблюдал, как меняется поведение наших физиков. Главный остряк продолжал балагурить, изо всех сил стараясь показать, что ничего особенного не происходит, а двое других с каждой минутой становились все бледнее и сосредоточеннее. Прямо как парашютисты-новички, как будто их из этого самого вертолета сейчас будут силой выталкивать. Долговцы сидели с каменными лицами, изредка бросая косые взгляды на шутника. Наверное, жалели, что не оставили его на базе. М-да, у всех своя защитная реакция…
Под конец остряк даже анекдот выдал — сын спрашивает у папы-физика: «Папа, папа, а что было до Большого Взрыва?», а отец рассеянно отвечает: «Да почти все то же самое. Ну, Зоны не было, ну, в Припяти люди жили…» Научный анекдот, блин. Первые пять секунд смеешься, а следующие три часа втыкаешь в глубокую философию, которая отсылает к каким-нибудь основам мироздания вроде уравнения общего поля.
Летчик посадил вертушку точно на тот пятачок, который мы отметили на карте. Народ засобирался наружу.
— Смотрите, есть два варианта, — сказал я. — Мне надо в дубовую рощу заглянуть, это тут рядом, — я махнул рукой. — Минут пятнадцать это займет, я бы вам рекомендовал лучше в вертолете пока посидеть. Потому что все равно не по пути.
Дексантник и Диплодок переглянулись, как будто телепатически посоветовавшись, затем Диплодок, кивнув, вскочил, подхватил винтовку, повесил на шею детектор аномалий и мотнул головой:
— Окей, пошли. Они тут посидят.
— Э-э-э, да я бы и один смотался, — я попробовал вежливо отбрыкаться. Не вышло.
— В ближайшие три часа ты нам нужен живым и относительно здоровым, — со всей серьезностью пояснил Десантник. — А то получится, что экспедицию зря гоняли. Так что не спорь.
— Ладно, — я понял, что спорить я могу, но никакого эффекта это не даст. Это же долговцы. Профессионалы.
Мы выбрались из вертолета, с минуту постояли, осматриваясь и привыкая к местности, и осторожно двинулись по набитой проселочной дороге, проложенной между кварталами девятиэтажек и совсем уже обветшалых и заросших частных деревянных домишек. Диплодок бесшумно двигался метрах в трех сзади, стараясь не мешать мне. Тактичный товарищ попался, это хорошо.
На дороге было чисто, детекторы аномалий молчали. В ушах стоял непрекращающийся комариный звон — речка в двух шагах, на севере болота, вот и расплодились тут... В Зоне очень злые комары, токсичные — их укусы долго болят и чешутся, часто нагнаиваются и оставляют рубцы. «Дэта» от местных насекомых плохо помогает, но ничего лучшего пока не придумали.
В одном месте мы спугнули мелкую псевдоплоть, суетливо юркнувшую в городской двор. Метров через двести я замедлил шаг, чуть обернулся и знаком показал долговцу: «Сворачиваем», после чего стал углубляться в заросли кустарника, метко прозванного сталкерами «колючей проволокой». По-моему, это мутация боярышника, но не поручусь. У Диплодока, продиравшегося следом за мной, пискнул детектор, а я одновременно с этим почувствовал едва ощутимое зудящие покалывание в пальцах рук. Мой детектор при этом молчал, как рыба об лед, — с армейским этот ширпотреб не сравнить, конечно. Так и есть — в темноте одной из халуп змеились синие молнии «электры». Я сделал знак Диплодоку: «забираем влево», кинул болтик на всякий случай в ту сторону, куда мы собирались идти. Не сильно опасная аномалия, но они обычно встречаются группами, а на свету ее можно и не заметить. Над следующим домом, от которого, по сути, остался только замшелый и заваленный гнильем фундамент, тоже что-то было — неприятно колебался воздух, как в жару над нагретым асфальтом. На этот раз мертво молчали оба детектора. Я постоял несколько секунд, подождал, пока комары устроятся поудобнее и начнут жрать меня в полную силу, махнул рукой Диплодоку: «Осторожно вперед». Эту хрень мы миновали, так и не поняв, что это было. Разбираться желания не возникло. Хибарки кончились, вместе с ними оборвались и заросли «колючей проволоки», и мы вышли в дубовую рощу.
Здесь было красиво — умиротворяюще шелестели листья, солнечные лучи косо пробивались сквозь кроны молодых дубов, в такт порывам ветерка подрагивали на земле пятна света и тени. Даже комарья, вроде, стало поменьше. Только эти деревья были, конечно, не совсем дубами. Игорь, наверное, не видел их вблизи. Это были дубоклены, как я их называю, — вообще, вроде, это такая разновидность кленов, но листья у них больше на дубовые похожи, в Киеве такие в Ботаническом растут. Откуда они взялись в Зоне, я не мог даже предположить. Хотя… говорят, сразу после аварии были какие-то проекты «залеснения» зоны тогда еще отчуждения…
Значит, это «здесь могут водиться тигры»? Я пошарил взглядом вокруг, но следы присутствия баюнов явно в глаза не бросались. В метре от меня валялась, поблескивая на солнце, «капля», но размениваться на то, чтобы подобрать такой малополезный артефакт, я не стал.
— Юннат, — тихо позвал сзади Диплодок.
Я обернулся. Он показывал на изодранную, буквально-таки измочаленную, от комля до примерно метрового расстояния над землей, кору ближайшего дубоклена.
— М-да-а-а, — протянул я, проведя пальцами по волокнам лыка. Какой-то монстр превратил луб в натуральную мочалку.
— Взбесившаяся псевдоплоть какая-нибудь? — осторожно предположил Диплодок.
Я промолчал. Возможно. Но если это следы когтей баюна, то я, кажется, начинаю жалеть, что взялся за это дело…
А вот и сами следы. На влажной почве под деревом виднелись четкие отпечатки лап зверя — видимо, как и все коты, он стоял, опираясь на задние лапы, а передними драл кору. Отпечатки были типичные, кошачьи, не спутаешь, — плотненько сгруппированные пальцы, следов когтей не видно. Читал в детстве Бианки, знаю. М-да. «Три раза м-да», — как говорит мой любимый писатель. А химеры, между прочим, тоже на больших кошек похожи. Говорят. Сам я их не видел — бог миловал.
На этом моя миссия по обнаружению дислокации баюнов была выполнена. Теперь у меня будет время подумать, стоит ли сюда возвращаться, чтобы встретиться с ними с глазу на глаз. Котенка я, конечно, девочке весьма опрометчиво пообещал…
— Двигаемся обратно, — решил я.
Диплодок хотел что-то сказать, но не успел: над нашими головами что-то завозилось, зашуршало в листве, посыпался мелкий древесный мусор. Мы одновременно замерли, задрав головы.
Я увидел пристально уставившиеся на меня флюоресцентно-зеленые глаза с вертикальными зрачками. Потом в пятнистой тени листвы я разглядел зверя целиком — он был такого же пятнистого мимикрирующего окраса, полулежал в напряженной позе, прижавшись к ветке и нервно подергивая хвостом, в зубах держал что-то небольшое, сероватое, безвольно обвисшее. «Крысу поймал, молодец какой», — не к месту подумалось мне. Поняв, что мы его заметили, баюн задействовал свою маскировку — начал медленно, отдельными пятнами, исчезать. Полурастворившись до состояния густой тени, когда его уже тяжело было заметить в листве, кот молниеносно переметнулся на соседнее дерево.
Тут у Диплодока, видимо, сдали нервы. Он оказался чуть ли не быстрее баюна — сорвав с плеча винтовку, он прыгнул к соседнему стволу, упал на одно колено, еще в полете успев прицелиться. Щелкнул выстрел, кот издал сдавленное утробное урчание и тяжело рухнул с дерева.
— Зачем?! — отчаянно крикнул я, подскочив к мертвому зверю. Пуля вошла ему точно между глаз. — Он же не собирался нападать!
Диплодок удовлетворенно взглянул на труп баюна, который постепенно терял прозрачность, и равнодушно пожал плечами:
— Такие у нас правила — мутантов мы отстреливаем.
Профессионал, черт бы его взял!
— Правила — это святое, — зло выдохнул я. — «У нас марксистов почти нет, мы их сажаем».
— Ты чего разнюнился? — вполне искренне удивился Диплодок. — Мутанта пожалел? Ты сталкер или где?
Последняя фраза была произнесена с ухмылкой и, надо полагать, призвана означать собой шутку юмора. Мне очень хотелось во всех подробностях объяснить Диплодоку, где, куда, почему и каким образом, но я сдержался. Вместо этого опустился на корточки возле мертвого кота. Свою добычу из зубов он так и не выпустил. Точнее, то, что мне сначала показалось добычей. Сейчас я видел, что это вовсе не крыса. Это был маленький слепой котенок, которого мать за шкирку перетаскивала куда-то, наверное, в более безопасное, как она считала, место... А тут мы подвернулись. Котенок беспомощно копошился возле убитой матери.
Я без всяких усилий нашел то, за чем шел в Зону, но радости у меня это почему-то не вызывало.
Я вздохнул, высвободил жалобно пищащего котенка из пасти мертвой самки баюна, подумал, куда бы его деть, и в конце концов аккуратно пристроил во внутреннем кармане куртки. Котенок повозился немного и притих. Диплодок стоял, прислонившись к стволу дерева, и с равнодушно-непроницаемым видом наблюдал за моими манипуляциями. Я старался не поднимать на него взгляда.
Потом я внимательно осмотрел крону дерева, на котором мы заметили кошку. Слишком шумно она там возилась, неспроста это. Передвигаются они среди веток обычно быстро и бесшумно, а эта задержалась и нашумела. Не иначе, как у нее там гнездо. Правда, снизу я ничего похожего разглядеть не смог. Но все равно решил рискнуть. Буркнул: «я быстро», сбросил рюкзак и «АК», подпрыгнув, дотянулся до нижней ветки, кое-как взгромоздился на нее. Да уж, в армейских ботинках на толстой негнущейся подошве по деревьям лазить не совсем удобно. Это тебе не спортивные тапочки…
Тщательно замаскированное, даже вблизи почти незаметное, гнездо баюна обнаружилось в развилке ствола. Как я и предполагал, в гнезде оказался еще один котенок, помельче и посветлее окрасом. У баюнов обычно рождается по два детныша, гораздо реже — три, совсем редко бывает один. Это я у Доктора узнал.
Я оперся спиной об удачно случившуюся ветку, кое-как зафиксировавшись в относительно устойчивом положении, чтобы освободить руки. Достал из гнезда тоненько плачущий шерстяной комок и спрятал в карман к первому. Подождав, пока котенок чуть успокоится и перестанет пищать, стал спускаться.
Диплодок встретил меня недоуменным взглядом, спросил, кивнув наверх:
 — А там что?
— Гнездо, там второй был, — я показал ему притихших котят.
— Выбрось ты эту гадость, — посоветовал Диплодок. — Я их даже стрелять не буду, сами сдохнут. Или сожрет кто.
— Фиг, — я решительно мотнул головой, застегивая «молнию» на куртке.
— Ну, как знаешь, — в голосе Диплодока смешались оттенки неодобрения, непонимания и, вроде, даже угрозы.
К вертолету мы вернулись, не перекинувшись больше ни словом. Но и на пути, слава Черному Сталкеру, ничего, кроме издалека заметной свежей «мясорубки», не встретилось.
Физики под бдительным присмотром Десантника уже гуляли в радиусе 10 метров от вертушки, любовались видами города и реки, осваивались. К речке, как оказалось, они уже сходили и пробы воды взяли. Это без детектора аномалий-то. Мне такие вольности не понравились, но я промолчал — победителей не судят.
Диплодок отозвал Десантника в сторону, они посовещались о чем-то, искоса поглядывая на меня. Конечно, речь могла идти только о полной моей невменяемости, вплоть до попыток защиты мутантов. Я пожалел, что раньше не предупредил их о своих целях — сказал бы честно, что мне поручено добыть котенка баюна, все было бы намного проще.  А теперь что — бежать к ним и пытаться объяснить, что «ребята, вы меня неправильно поняли»? Оперативное совещание военных сталкеров со стороны выглядело так, как будто они решали, будет ли полезнее для науки и безопаснее для группы пристрелить меня сейчас или все-таки сначала разрешить показать «плеши». Я в это время, воспользовавшись паузой, просмотрел на наладоннике карту, чтобы вспомнить местные ловушки. Правда, я был здесь в последний раз четыре Выброса назад, и тогда на нашем пути все было чисто. Теперь-то, конечно, наверняка все изменилось. Ну, ладно, чай не в Болота лезем.
— Так чего стоим, кого ждем?— сохраняя видимую невозмутимость, спросил я у долговцев.
— Вопросы есть, — с неопределенной интонацией сообщил Диплодок.
— Слушай-ка, Юннат. Ты эти места знаешь? — без обиняков спросил Десантник.
— Ну, более-менее.
— Вот давай только без этого. Да или нет?
— Да.
— Так вот, значит, учти. Мы в Припяти редко бываем, этот район вообще нам незнаком. Ты — ведущий. Увидишь что или почувствуешь — так не молчи в тряпочку, не один идешь. Понял?
«Блин, совсем они меня за отморозка держат» — подумал я, а вслух согласился:
— Договорились. При первом же намеке на предполагаемую опасность буду орать на всю Зону.
Десантник досадливо поморщился, но промолчал.
 — Так идем или как? — с безразличным видом поинтересовался я.
— Идем, — Десантник с Диплодоком перекинулись вопросительными взглядами, и Десантник решительно кивнул. Ответственность на себя взял, значит. Молодец. Твердый и решительный товарищ, других в «Долг» не берут.
— Тогда — стано-вись! — ухмыльнулся я.
Группа послушно выстроилась в оговоренном порядке, и мы двинулись вдоль бывшего проспекта Строителей. Слева тянулись девятиэтажные блочные дома характерной припятской красно-белой раскраски, направо открывался вид на заросший Семиходский старик, по берегу которого догнивали остатки катеров и моторных лодок.
Люблю Припять, спокойное здесь место… То есть, конечно, если места знать. По моим ощущениям, проспект на полкилометра вперед был абсолютно чистым.
Периодически физики напоминали, что нужно сделать замеры, и мы с одним из них, отделившись от группы, метров на десять углублялись в очередной городской двор. После этого ученый внимательно обследовал почву выносным детектором радиометра, а я стоял и слушал писк приборов, звон комаров и посвистывание птичек в кустах. Мне такие доскональные исследования были непонятны. По-моему, радиация в Припяти давно уже в норме, а пятый микрорайон, где мы находимся, вообще чистый. Но это не моего ума дело, конечно.
Никаких аномалий на пути я не чувствовал, поэтому на всякий случай изредка поглядывал через плечо шедшего впереди Десантника на экран детектора, хотя, в общем, это сейчас была не моя забота. Через пару кварталов на обочине обнаружились контактные кочки, и мы обогнули их по параноидально большой дуге. Еще через двадцать метров у бровки в прошлогодней листве лежала «кровь камня», а чуть дальше, в подворотне, кружила выдохшаяся старая «птичья карусель», породившая артефакт. Я понадеялся, что ученые ничего не заметят, и мы пройдем без лишних объяснений, но шедший за мной физик осторожно потеребил меня за рукав:
— Юннат, там артефакт какой-то, кажется. Можно взять?
— Не стоит, — попытался отграничиться я лаконичным ответом, но физик тут же спросил:
— Почему?
— Это «кровь камня», штука распространенная и малополезная. Вам наверняка уже кучу таких нанесли.
— Нет, вроде, у нас нет таких. Я возьму, а на базе мы подробно исследуем, хорошо? А то вдруг что-то интересное пропустим.
 — Слушайте, давайте, я вам лучше что-нибудь другое принесу, более редкое и интересное, идет?
— А почему этот нельзя взять?
Вот ведь настырный какой. Я вздохнул и объяснил:
— Эта штука — полимеризованные трава, земля, корни всякие плюс останки тех, кто вляпался в эту «птичью карусель». Так что это как могилу разрывать. Я, лично, их не трогаю, а вы уж сами решайте.
— А-а-а, — разочарованно протянул физик. — Тогда да, конечно…
Обдав нас волной ветра и ненадолго зависнув над головами, пролетел наш вертолет, сел за домами, вблизи конечной точки маршрута, где мы и договаривались. Ничего аномального по дороге больше не попадалось. Физики расслабились, стали крутить головами по сторонам и оживленно перекидываться шутками насчет местных красот.
— Алё, народ, не расслабляться, — предупредил я. Недостаточно серьезно, наверное, предупредил, потому что ответной реакции как-то не последовало. Ну не умею я командовать, что поделаешь.
Вот тут мне что-то неуловимо не понравилось слева и впереди, на краю поля зрения. Вроде, какое-то быстрое движение почудилось в окнах заброшенной девятиэтажки. Но в следующий момент уже ничего подозрительного там разглядеть не удавалось, как я ни старался.
Я встревоженно шарил взглядом по окнам нижних этажей, раздумывая, пора ли крикнуть «ложись!» или не стоит раньше времени поднимать панику. И тут я увидел то, что там только что промелькнуло, — из окна второго этажа на лестничной клетке за нами наблюдал здоровый кровосос. Нехорошо так наблюдал, выбирающе шевеля отростками около пасти. Почувствовав мой взгляд, тварь мгновенно исчезла — то ли молниеносно скрылась в глубине дома, то ли перешла в стеллс-режим — бывает, что они движутся так быстро, что и не разобрать. Как будто и не было его, поди докажи, что это не разыгравшееся воображение. Вот тут я уже не раздумывая заорал: «Стоять!»
Десантник замер, как вкопанный, — ну и рефлексы у них, позавидуешь! Сзади на меня налетел кто-то из физиков, пробормотал что-то извиняющееся и затих. Убил бы, наверное, если бы не кровосос впереди.
Я примерно знал, чего можно сейчас ждать от мутанта — наверняка он кого-то из нас уже присмотрел, дом от дороги метрах в десяти, это ему на два-три прыжка. Судя по его внушительному размеру, скорее, на два. Так вот, скорее всего, он сейчас спустится на первый этаж и прыгнет, — из двери подъезда или через пролом в перилах вот того балкона. И раньше, чем мы успеем поднять оружие, переломит кому-нибудь из нас позвоночник. Нет, позвоночник переломит позже, сначала просто схватит кого-то и сиганет с ним обратно в дом, не теряя зря времени. А пока мы прочухаемся и откроем стрельбу, он уже спрячется и высосет жертву. Или, хуже, поведет нас за собой, а сколько их там еще может быть в сырых развалинах, предположить трудно, но вряд ли меньше трех, они обычно стаями живут. Эти заразы смышленые…
Я с некоторых пор сильно изменил свое мнение о кровососах. Болотный Доктор рассказал мне, что когда-то давно он вляпался на джипе в аномалию, сломал ногу, потерял сознание, потом, вроде, дополз до какого-то заброшенного военного склада. Вдобавок подцепил местную лихорадку, лежал при смерти неделю, пока его не нашли свои. И все это время его выхаживал обитающий на том складе кровосос — защищал, кормил рыбой. Доктор еще какое-то смешное имя ему придумал. А, вот, вспомнил — кажется, Ктулху. Да, точно, Ктулху. А потом пришли свои и, не разобравшись, пристрелили этого кровососа. Может, конечно, это были просто галлюцинации лихорадящего больного, но у меня с тех пор на кровососов просто автомат не поднимается…
Еще один свободовец по кличке Покемон тоже невероятную байку рассказывал — как будто наткнулся он как-то на кровососа в развалинах завода «Росток», ну, ясное дело, долго не раздумывая, всадил в него полрожка. И тут, по заверению Покемона, кровосос ему обиженно так и говорит: «Ну-у, ты чего-о?» Вот тут-то Покемон челюсть на пол уронил, «винторез» бросил и рванул оттуда, не разбирая дороги. И с тех пор на «Росток» больше ни ногой. И внукам заказал, как говорится. Теперь Покемона при случае все поддразнивают на тему «и молвит ему кровосос человечьим голосом». Я, вообще-то, не особенно в эту байку верю — этому торчку неизвестно что приглючиться могло. Но зато и кровососов больше тупыми злобными тварями не считаю…
Один бы я просто обошел этот дом по кустам, но ученых туда не потащишь, так что выбирать не приходилось.
— Внимание, — глубоко вздохнув и приняв окончательное решение, сказал я. — Пока что стоим тихо и не двигаемся. В следующем доме нас ждет довольно крупный кровосос.
— Где? — оживился стоявший за мной физик. Блин, вот дождется ведь, — съезжу я ему по зубам, пусть потом не жалуется.
— Увидите, — зло пообещал я.
— Датчик движения ничего не показывает, — с сомнением обернувшись на меня, сказал Десантник.
— Датчик нам сейчас не понадобится, — терпеливо разъяснил я. — Понадобятся винтовки. Сейчас мы медленно пойдем вперед, а кровосос подпустит нас поближе и прыгнет, откуда-то с первого этажа, так ему удобнее. Это займет, скорее всего, меньше секунды. Наша задача — остановить его раньше, чем он переломит хребет кому-нибудь из нас. В три ствола это реально. Вопросы есть?
— Перестраиваемся, — Десантник энергично оттеснил физиков на задний план. — Приготовиться к обороне. 
— Окей, держим на прицеле дверь подъезда, но не забываем следить за окнами первого этажа, — уточнил я. — Стреляем при первых признаках движения. Медленно вперед.
Мы осторожно двинулись дальше, миновали подъезд.
— Ага, такой он дурак, чтобы прямо на дуло прыгать, — проворчал кто-то из ученых. Ему повезло: мне некогда было разбираться, и пришлось оставить этот ехидный комментарий без внимания.
— Десантник — угловой балкон, Диплодок — подъезд, — скомандовал я. Долговцы отреагировали безукоризненно четко.
Кровосос выпрыгнул, когда мы нескольких метров не дошли до балкона. Прыгнул с упреждением, с расчетом на то, чтобы успеть обогнуть Десантника, схватить физика за его спиной и рвануть в кусты за дорогу, а не обратно в дом, как я предполагал. Вдобавок хитрая тварь предварительно перешла в стеллс-режим, но ее выдало шевеление оказавшихся на пути кустов. Военные сталкеры сработали четко и слаженно — второй прыжок мутант сделать не успел, глухо взвыв и потеряв прозрачность, он рухнул в пяти метрах от нас,  сраженный несколькими точными попаданиями в голову. Мне почему-то в этот момент показалось, что ничего еще не закончилось, и я почти инстинктивно обернулся к предыдущей цели — подъезду и, как оказалось, очень вовремя: оттуда метнулся еще один кровосос, тоже невидимый, как будто пробор молниеносно рассек густую траву. Я встретил тварь очередью почти в упор, стараясь угадать, где у нее в данный момент может находиться голова. Похоже, угадал, потому что мутант издал хрипящий вой, замедлился и начал проявляться. Поняв, что происходит, долговцы поддержали огонь, свалив кровососа в каком-то метре от нас, у бровки по краю дороги.
Физики ошарашенно блуждали взглядами по двум человекообразным трупам, похоже, еще не до конца осознав,  что случилось, и что могло бы случиться.
— Как бы там еще их не было, — тяжело дыша и на всякий случай не опуская винтовку, Диплодок энергично мотнул головой в сторону дома.
— Побоятся, — лаконично заметил Десантник, забрасывая винтовку за спину.
Я был с ним согласен — Кровососы монстры хитрые и умные, да и склонностью к суициду не отличаются.
— Построение, — устало сказал я. — Идем дальше.
Сегодняшняя прогулка окончательно перестала мне нравиться. Три бессмысленные жертвы за какой-то час. Я на это никак не рассчитывал.
После стычки с кровососами наша команда как-то сразу ощутимо сникла, даже главный балагур молчал. Мы понуро двинулись дальше, но далеко уйти не успели. Метров через сто от злополучного дома Десантник вдруг сдавленно ойкнул и с недоумением потряс свой прибор. На экране детектора вокруг обозначавшего наше местоположение белого треугольника откуда ни возьмись возникло с десяток красных точек — нас окружали чужие. 
Я ошалело обвел взглядом окрестности — все было тихо, ни единого звука, никакого движения. И, что самое нехорошее, — я не чувствовал приближения опасности. «Стоим, тихо», — сказал я. Все остановились, прислушиваясь. Долговцы схватились за винтовки, но стрелять было не в кого.
Сталкеры с опознавательной символикой клана «Монолит» на рукавах защитных комбинезонов выступили из кустов и из-за угла дома одновременно и абсолютно бесшумно. Бесстрастно глядя куда-то мимо, они, тем не менее, целились точно нам в головы. Один из них, видимо, главный, вышел навстречу нашему импровизированному отряду. Диплодок с Десантником судорожно вскинули винтовки.
— Не стрелять! — заорал я.
Долговцы со злостью выругались, но оружие опустили.
Главный монолитовец неприятно ухмыльнулся, остальные неподвижно стояли с такими же каменными лицами. Не иначе, как название стремятся оправдать.
«Монолит» — это плохо. Это очень плохо. Это вообще не сталкерская группировка, а какая-то секта. Может, даже и не люди совсем. Может, ими контроллеры управляют или еще какая-нибудь нечисть. Живут они где-то рядом с ЧАЭС, по слухам, чуть не в «Саркофаге», вроде бы охраняют мифический Монолит — монокристалл-исполнитель желаний. Мотивы их непонятны, поведение непредсказуемо, в контакты с другими сталкерами они вступают крайне редко и, как правило, ничем хорошим эти контакты не заканчиваются. Трупами они заканчиваются обычно, вот чем. И поди докажи потом, что мы вовсе и не к Монолиту идем. Тем более, что и нет никакого Монолита, это каждый ребенок в Киеве знает.
— Кто такие? — обращаясь к Десантнику, видимо, как к самому представительному, спросил главный.
— А вы тут чё — добровольная народная дружина? — огрызнулся в ответ Десантник. — Отчитываться перед вами еще, что ли?
— Тихо-тихо-тихо, без нервов, — попросил я Десантника и вышел навстречу монолитовцам. —  Научная экспедиция с целью исследования группы «комариных плешей» в соседнем дворе, — я кивнул в сторону присмиревших физиков и, против обыкновения, даже не улыбнулся. — Ученые, сопровождающие, я ведущий. А в чем дело, собственно?
— Кровососов зачем убили?
Круто. Я, конечно, слышал, что они еще и живность в Зоне защищают, точнее, не то, чтобы специально защищают, — стараются сохранить статус-кво. Такой доморощенный «Гринпис».
— В порядке самообороны, — я постарался вложить в ответ максимум раскаяния.
— Неубедительно, — процедил главный.
Я спинным мозгом понял, что сейчас нас прикончат. Для того они нас и выследили, для чего ж еще — выслушивать наши дурацкие ответы на свои дурацкие вопросы, что ли?
— Наш Монолит, во имя… — начал главный, медленно поднимая правую руку.
В этот момент у меня во внутреннем кармане куртки завозились котята. Они и раньше тихонько копошились, устав, видимо, сидеть в тесноте и темени, а тут просто в голос запищали и вонзились своими тоненькими острыми коготками мне в ребра.
— Ай, — сказал я, поспешно расстегивая куртку. — Прошу прощения, одну минуту.
Котят я шустро извлек на свет божий, подул им на мордочки, быстро погладил одним пальцем в обе стороны — по и против шерсти, чтобы растормошить. Они ведь голодные, наверное, кормить, небось, пора, а где я им тут молока возьму? И вот пока я отвлекся на котят и стоял так, держа их в ладонях и задумавшись, где взять молока, — глупейшая картина, если представить, — монолитовцы вдруг быстро взволнованно зашептались, а главный замолчал, так и не произнеся до конца их коронный девиз. Я поднял взгляд и увидел, что главный пятится, изумленно уставившись на нас с котятами. Еще несколько мгновений — и сталкеры «Монолита» так же синхронно, как и возникли, скрылись в кустах и между домами.
Я подскочил к Десантнику, недоуменно таращившемуся на то место, где только что стояли монолитовцы, и отобрал у него датчик движения. Красные точки на экране одна за другой гасли в радиусе десятка метров от нас.
— Мистика какая-то, — угрюмо сообщил Десантник, тоже следя за исчезающими точками.
— «Может, они приходят со старой базы и уходят на старую базу», — пробормотал я себе под нос.
— Нуль-транспортировка, плевое дело, — бодро гоготнул один из физиков, наблюдавший за прибором из-за моей спины.
— А чего, запросто нуль-транспортировка, — Десантник ухватился за эту идею, не сообразив, что физик смеется. — Вон, ребята говорят, что в районе «Саркофага» полно этих нуль-порталов…
— А… это… Кто это такие были? — растерянно спросил подошедший Диплодок. Он шел последним, ему было плохо видно.
— «Монолит», не понял, что ли? — раздраженно ответил я.
— «Монолит»?! — глаза Диплодока округлились, похоже, он запоздало струхнул.
— Ну.
— Блин! Вот блин! Тогда нам очень крупно повезло, что нас не уложили на месте. А какого ж хрена они деру дали?
— Котят увидели, — устало сообщил я. Мне уже надоело работать дежурным психотерапевтом.
Диплодок уставился на котят, которые ползали по моей куртке.
— А чего им котята?.. — спросил он.
— Да блин, откуда я знаю?! — окончательно разозлился я. — Иди, догони — спроси! Это же «Монолит», втыкаешь ты или нет? «Монолит»! Что мы про них знаем? Может, у них баюн — священное животное, может, молятся они на этих баюнов! Мне, лично, наплевать, пусть хоть идолов из «лунного света» делают, главное, что нас не тронули! Вот этому удивляться надо и прыгать от радости!
— Понял, — быстро заткнулся Диплодок. — Уже прыгаю.
— Пошли дальше, — уныло сказал я, рассовывая котят по карманам. — «Комплеши» и правда в соседнем квартале, а мы до них уже третий час дойти не можем.
Пройдя пару кварталов после пересечения с проспектом Героев Сталинграда, мы повернули в направлении теплиц. Наш вертолет ждал в отдалении на небольшой ровной возвышенности, где мы и договорились.
— Все, пришли, — сказал я, сбрасывая рюкзак. — Вон там, видите, трава вмята такими кругами? Вот это и есть ваши «плеши». Изучайте на здоровье.
— А к вертолету можно сходить? — спросили меня. — Там приборы…
— Можно, — устало разрешил я. — Но лучше в сопровождении, — и кивнул на долговцев.
Дальше я подумал и осторожно задал совершенно идиотский вопрос:
— А ни у кого из ваc, случайно, молока с собой нет? Котят покормить?
Не зря спросил, оказывается. Физик-остряк хоть и посмотрел на меня, как на умалишенного, но, тем не менее, оказался и самым сердобольным — вместе с измерительными приборами приволок из вертолета пакетик сухого молока из своего личного пайка и даже пластиковый стаканчик.
— Здорово, вот спасибо, брат! — обрадовался я. —  Отплачу хабаром! Любой артефакт притащу, какой скажешь!
— Да ладно, — отмахнулся физик с улыбкой. — Тебе спасибо за гравиконцентраты, мы давно такие ищем.
Ученые ушли со всех сторон обмерять свои драгоценные «комплеши», а уселся на поваленном фонарном столбе, развел в стаканчике молоко и кормил котят, смачивая мизинец и по очереди давая им его облизывать. Маленькие совсем, они даже еще лакать не умели. Хорошо хоть еще от непривычного молока не отказывались, проголодались, наверное, сильно.
Диплодок с Десантником, прохаживавшиеся возле физиков и  усиленно делавшие вид, что охраняют их, посматривали на меня с любопытством и, кажется, даже с опаской. Еще бы — они перевидали на своем веку кучу зомби, кровососов и бюреров, а вот чокнутого сталкера, нянькающегося с детенышами мутантов, им, наверное, видеть не доводилось.
Ну и денек, жуть какая-то. Ну зачем я согласился на эту авантюру, кто бы мне популярно объяснил? Сейчас, по здравому размышлению, я абсолютно не понимал, какой черт дернул меня тогда пообещать Иришке этого котенка?
В конце концов, котята наелись и уснули, пригревшись у меня за пазухой, а физики к этому времени, кажется, тоже измерили почти все, что хотели. Они потихоньку сворачивали свои приборы и переносили их обратно в вертолет по отмеченной долговцами безопасной тропе. Десантник приглашающее махнул мне рукой:
— Эй, Юннат, подойди, поговорить надо.
— О чем это? — нехотя поднимаясь, спросил я.
— Подойди, стрелять не будем, — мрачно пообещал Десантник.
Я пожал плечами и с независимым видом двинулся к ним. Диплодок зачем-то слишком уж предусмотрительно держал руку на кобуре. Круто. Чувствую, разговор будет коротким и неприятным…
— Тебе зачем эти мутанты? — прямо спросил Десантник, ткнув меня пальцем в грудь.
— Выполняю заказ, — как можно более спокойно ответил я. — А что? Имею я право работать на кого-то еще?
— Если не против нас, то да, — признал Десантник.
— Ну так, в чем дело, брат, я не понял?
— Есть одно предположение, что ты, брат, не совсем человек, — с мрачной ухмылкой сообщил молчавший до этого Диплодок. — И это нам немножко не нравится.
— Да ну-у? — я сделал удивленные глаза. — Чем обоснуете?
— Есть мнение, что монолитовцы не баюнам удивились, а тому, что ты с ними таскаешься. И шуганулись они не от котят, а от тебя.
— Знаете, ребята, это несерьезно, — устало сказал я. — Чего вам надо, вы толком скажите, а?
— Ты же понял, что это «Монолит», почему ты крикнул, чтобы мы не стреляли?
— Ну а чего вы послушались-то тогда? И стреляли бы, сколько их, и сколько нас. Сейчас бы и лежали себе там спокойненько, и вопросов бы не было. 
— Мы про то тебе и толкуем, — терпеливо объяснил Десантник. — Твоя тактика сработала, а иначе нас бы всех там уложили. Откуда ты знал, как себя вести? Может, ты в «Монолит» вообще не стреляешь, может, тебе монолитовцы — хорошие друзья?
— Или свободовцы, а? — хитро ухмыльнулся Диплодок.
Блин, ну, сейчас еще и «Свободу» мне припомнят. Ну что за гадство!
— Колись — ты, наверное, темный? — напирал Десантник.
— Не, ребят, вы чего, я Светлый, — сыронизировал я, попытавшись изобразить жест «клянусь Светом», — вытянул руку раскрытой ладонью вверх.
Дурацкая шутка, но долговцы почему-то на нее купились, уставившись на мою ладонь, как будто и вправду ожидая, что в ней сейчас мелькнет язычок пламени. Я бы даже не удивился, если бы они этого дождались. 
— Тьфу, — смущенно сказал Диплодок, когда до него дошел юмор ситуации.
— Слушай, Юннат, — помолчав, заявил Десантник. — Мы с тобой хотели по-хорошему. Но ты, видно, признаваться, кто ты есть, и какие у тебя цели, не хочешь. Ладно, твое право.
— Спасибо.
— Погоди. Что «плеши» показал и нейтрализовал «Монолит» — спасибо тебе. Но вот темнишь ты что-то не по делу, тут уж извини. На базу мы тебя не повезем — не знаем, чего от тебя ждать, а у нас ученые, случись что... Так что иди на все четыре стороны. Давай так — мы к тебе без претензий.
— Деньги свои ты честно отработал, на карточку тебе скинут, — добавил Диплодок. — У нас все по-справедливости.
— Долги в «Долге» возвращают? — с издевкой произнес я.
Я давно заметил — если даже самую безобидную фразу произнести с достаточным количеством иронии, это в любом случае заставит собеседника напрячься и искать в ней какой-то скрытый смысл. Долговцы с недоумением уставились на меня.
— Да. А что такое? — осторожно спросил Диплодок.
— Ну и черт с вами! — бросил я, развернулся к ним спиной и напрямик через кусты ломанулся в сторону проспекта. Не посмотрев на детектор, не глядя под ноги. Я-то просто чувствовал, что метрах в десяти впереди нет ничего такого, что могло бы расплющить меня в лепешку, и это давало мне возможность красиво уйти, ну а уж дальше я смогу постоять и осмотреться. А долговцев, наверное, это окончательно убедило в том, что я не человек, ну или уж темный-то точно.
А что мне было еще делать — спорить с ними, что ли? Объяснять им про котят? Да провались они со своей проклятой подозрительностью! Перестраховщики, блин!
Когда я скрылся в кустах и остановился на несколько секунд — оценить обстановку — до меня долетел обрывок разговора долговцев.
— А все-таки он из «Свободы», мне его физиономия знакома.
— Ну и хрен с ним, попадется — пристрелим, не попадется — нехай себе живет.
— До следующего Выброса, — Десантник почему-то хихикнул, а Диплодок заржал в голос. — Недолго осталось.
В чем тут юмор, я не уловил, но разговор мне не понравился, хотя сначала я не придал этому значения, поскольку здорово на них разозлился.
Я шел по Припяти почти что на автопилоте и злился, уже больше на себя. Вот не умею я с людьми находить общий язык, ну что ты будешь делать! Встречные твари, кажется, чувствуя мое маловменяемое состояние, сами шарахались в стороны, дабы не нарываться. На спортплощадке у пятой школы в зарослях разросшегося шиповника заголосила псевдоплоть, что-то жалобное, неразборчивое, но очень смахивающее на человеческое — то ли правда от какой-то своей печали, то ли ждала, что я заинтересуюсь и подойду посмотреть.  Я в сердцах, не глядя, запустил в кусты болтиком, причитания псевдоплоти — как обрезали. Как будто специально, на пути постоянно попадались какие-то артефакты, правда, по большей части неинтересные — «медузы», «волчьи слезы», «выверты», «грави» — их я мрачно отфутболивал с дороги.
Однако за квартал до пересечения со Спортивной, где я вышел из дворов на проспект Героев Сталинграда, Зона корректненько продемонстрировала мне, что каким бы крутым ты себя не воображал, вот так бездумно шастать по Припяти не стоит. Я едва не ухнул в какой-то канализационный или телекоммуникационный колодец, скрытый в траве. «Блин», — выругался я, едва успев затормозить и сделать шаг в сторону. В следующий момент я увидел в люке черную запрокинутую рожу контроллера. В трех метрах от себя. В глазах все поплыло, раздвоилось, рожа надвинулась, и я понял, что влип. Я инстинктивно отшатнулся, стараясь уйти из его поля зрения, и контроллер, как мне показалось, слишком уж поспешно, отпустил меня.
«Зар-раза», — пробормотал я, запоздало срывая с плеча автомат. Контроллер сидел тихо, не подавая признаков жизни. Я снова придвинулся к люку и осторожно заглянул внутрь. Мутант стоял все так же, запрокинув голову, но на этот раз прикрывал глаза своей страшноватой трехпалой рукой с кривыми когтями, выглядел он при этом настолько неестественно, что я даже не успел ничего предположить относительно его намерений.
— Не… стреляй… — скрипучим голосом проговорил контроллер. — Я… не… трону…
Слова он выговаривал с трудом, но произношение было вполне разборчивое. Я судорожно сглотнул, раздумывая, рвануть ли отсюда куда подальше, как и поступил в аналогичной ситуации благоразумный Покемон, или все же попытаться выяснить, что нужно этой твари. То, что контроллеры могут говорить, это, в принципе, науке известно. Но вот горячего желания контактировать с людьми за ними до сих пор не замечалось.
— Окей, — стараясь говорить спокойно, ответил я. — Что случилось?
Дичь какая-то. Разговариваю с контроллером, как со встречным сталкером. В голове вертелся не к месту вспомнившийся расхожий анекдот: «Ну ладно бы там зомби или кровососы, а нас-то, простых контроллеров, за что монстрами называют?»
— Помоги… — попросил контроллер. — Не могу… вылезти.
— М-да? — с сомнением произнес я, осматривая колодец.
И точно: когда-то в его стену были вбетонированы металлические скобы, но теперь практически все они валялись на дне люка. Я подергал верхнюю, одну из нескольких уцелевших ступенек, проверяя ее на прочность. Старый бетон раскрошился при первом же рывке, как будто только этого и ждал все эти годы, и скоба осталась у меня в руке. Я зашвырнул ржавую железку в кусты и сердито спросил у контроллера:
— А зачем ты полез-то туда вообще?
— Думал… спрятаться, — ответил мой новый знакомый. — Засада… на сталкеров… Раньше был… ход. Под землю. Теперь… засыпано, — он отодвинулся от стены, показывая мне заваленный бетонными обломками и кусками металлических труб горизонтальный проход. Кажется, не врет.
— Засада, значит? — нехорошим тоном поинтересовался я. — А вот я тебе, значит, помогу выбраться, а ты меня — того, ага?
Я вообще-то так не думал, никаких «того» и «ага» он явно не собирался. Просто мне уже из спортивного интереса хотелось выяснить, кто из нас двоих тут чокнутый. Контроллер мог бы сразу же меня зомбировать и заставить принести какой-нибудь шест — проблема-то. Но ему почему-то вздумалось пообщаться со мной по-хорошему.
— Нет, нет! — запротестовал контроллер. — Зачем ты… так… говоришь. Ты же… не так… подумал.
— Ты мои мысли читаешь? — с интересом спросил я.
— Вижу… что… ты думаешь, — согласился контроллер.
— Круто. Ладно, погоди, — я огляделся, нашел невдалеке проросший сквозь асфальт и недавно, наверное, при последнем Выбросе, вырванный с корнем молодой тополек подходящей длины, подволок его к люку.
— Осторожно, отойди, — предупредил контроллера и спихнул деревце в колодец.
Контроллер, проворно цепляясь за ветки, выбрался на поверхность. Вежливо отошел от меня метра на три, наверное, чтобы не пугать, и все так же, не глядя мне в глаза, чтобы не «зацепить» случайно, сказал:
— Спасибо.
— Да не за что, — ответил я. — Заходите еще! — мыслей в голове не было, и я старался скрыть это за не совсем уместным юмором. Говорить контроллеры умеют, теперь я знаю, а вот интересно, есть ли у них чувство юмора?
— Не… смешно, — ответил на мой неозвученный вопрос мутант.
— Ну, извини, — буркнул я, офигев окончательно.
— Хочешь… узнать… почему я… тебя… не тронул, — сказал контроллер. По идее, это был вопрос, но его интонация была полностью утвердительной.
— Хочу, — согласился я. — И ты, и другие твои собраться, с которыми мне приходилось встречаться.
— Почему ты… мне помог? Мог бы… убить…
— Не убил же, — сказал я.
— Вот, — глубокомысленно изрек контроллер, как будто это все объясняло.
— Ну? — я начал раздражаться. По большей части из-за своей тупости.
— Ты… не хочешь… нам… зла, — сообщил контроллер. — Мы это… видим. У тебя… другого… цвета… мысли. Не как… у людей… Как… у тех… кто здесь… живет.
— Э-э-э, вы мысли в цветах воспринимаете? — спросил я, как будто это имело какое-то значение. На самом деле важным было то, что, оказывается, они считают мое пси-излучение близким к пси-излучению мутантов, вот оно что. Не скажу, чтобы это меня обрадовало, ну, по крайней мере, это многое объясняет.
Что ж, можно было ожидать. Зона постоянно меняется, и вместе с ней меняются ее флора и фауна. А я уже давно, думаю, отношусь к последнему. Тем более, дважды под Выброс попадал — один раз в самом начале, по глупости, а второй раз недавно, не рассчитал просто, точнее, замотался и забыл, а Выброс случился на полдня раньше прогнозируемого срока. Думал, без явных последствий, а вот оно как повернулось.
— А другие мутанты? Вы же их тоже зомбируете, не только людей, — сказал я.
— Да, — согласился контроллер. — Они… глупые. Глупее нас. А вы… люди… умные. И опасные.
Какой замечательный комплимент получило человечество — контроллер признал его представителей умнее себя! Жаль только, оно никогда об этом не узнает, во всяком случае, от меня. Распространяться о своих задушевных беседах с контроллерами я не намерен. А то вся «Свобода» будет смеяться уже не над Покемоном, а надо мной. И хорошо еще, если только смеяться.
— Ты… можешь быть… полезнее… так, — пояснил контроллер.
— Ну, спасибо за понимание и доверие, — усмехнулся я. — А уже случилось что-то такое, что вы собираетесь как-то меня использовать?
— Случилось, — ответил мутант. — Очень плохое. То есть… случится. Скоро.
Круто. Вот только этого мне не хватало. Я пошутил, а меня, похоже, и правда, собирались посвятить в какие-то жуткие тайны будущего Зоны. Мама моя, куда я вляпался!
— Ну… — замялся я. — Рассказывай, раз уж так все плохо…
— Трудно… рассказать, — тяжело вздохнул контроллер.
Блин! Как все-таки они на людей похожи. Вот сидит в метре от тебя такое грустное существо, в бинтах и фирменных джинсах, мучается, как понятнее высказать свою печаль, и ни в жизнь не подумаешь, что оно вообще-то при случае с аппетитом уплетает свежие трупы. Может, я брежу? Что вообще происходит, елки-палки?!
— Можно… я так? — спросил контроллер и, осторожно взглянув на меня, послал мысленную картинку — вид из люка: он смотрит снизу вверх, а в ярком круглом  пятне света виднеется моя перекошенная физиономия. Тот момент, когда я чуть не свалился в колодец.
— Хорошо, — согласился я. — Давай так.
Контроллер продемонстрировал мне короткометражный документальный фильм, из которого я почерпнул следующее: засаду он хотел организовать на троих долговцев. Выследил их, шел за ними, потом забежал вперед и хотел встретить лобовой пси-атакой, высунувшись из колодца. Долговцы были сильно поддатые и шли с южной окраины, очевидно, из бара «Сталкер», больше неоткуда. Правда, зачем их черт на север понес, не очень понятно, — не в болотах же топиться? Ну, это не суть. Главный интерес представлял их путаный разговор о ближайшей готовящейся операции. По всей видимости, раз до сих пор эту тему не обсуждали на каждом углу, подготовка операции велась в строжайшем секрете — это «Долг» умеет. А этих троих — гнать оттуда в шею за разглашение служебной тайны. Впрочем, надо отдать им должное, говорили они полунамеками,  точнее, старались, — но пьяные же. В общем, контроллер был прав, от того, что я понял из их разговора, меня прошиб холодный пот.
Они планировали за несколько минут до следующего Выброса направить на ЧАЭС две баллистические ядерные ракеты.
Продумано, видимо, все было очень тщательно — с ракетами, наверное, проблем не возникло, «Долг» — это, как-никак,  полувоенная организация, очевидно, ракет на доброе дело не пожалели. Раз Выброс — об этом все предупреждены заранее, и в Зоне не будет ни одного нормального человека, все уйдут пережидать на большую землю, а кто не успеет, попрячется в бункерах. Так что даже человеческих потерь не ожидается. То, что в Зоне резко подскочит уровень радиации, никого особенно не удивит, а тому, что ЧАЭС наконец-то взорвалась окончательно, — большинство только порадуется. Да и вообще, если «Долг» будет молчать, никто ни о чем не узнает — мало ли что может натворить в Зоне очередной Выброс. «Саркофага» в одно прекрасное утро не станет, выбросов больше не будет, не будет новых видов мутантов, Зона перестанет видоизменяться, потеряет свой «центр роста». После такого хирургического вмешательства, надо думать, эта «раковая опухоль на теле планеты» очень быстро рассосется. А если даже сама и не рассосется, то уж заливать ее сверху бетоном будет намного проще и спокойнее. На этом священная миссия и заветная мечта «Долга» будет выполнена. Занавес, аминь, хэппи энд. Всем спасибо, все свободны.
— Тогда вы все погибнете? — спросил я у контроллера, имея в виду мутантов.
Контроллер кивнул:
— Энергия… Мы питаемся… Выбросами… — он помолчал и добавил: — Ты тоже… умрешь.
Я разозлился:
— Мне-то что? Я-то Выбросами не питаюсь!
— Ваш… город…
— Что — город? Что?! — перебил я его. — Город в ста с лишним километрах!
Мутант не стал возражать, но я знал, что он говорит правду. Ему виднее. Я не дослушал его — испугался. Хотя и сам понимал, что если исчезнет Зона, Киеву не поздоровится, это уж точно. Физически-то с ним, может, ничего и не случится — жил он себе полторы тысячи лет без Зоны, и еще бы столько же прожил. Но с тех пор, как появилась Зона, пути назад уже нет. Мы уже не сможем жить так,  как раньше, — начав исследовать необычные для нашего мира явления, мы навсегда «завязаны» на Зону. Черт бы побрал физика с его дурацким анекдотом — так оно и есть, «распалась связь времен» — на эры «до возникновения Зоны» и «после».
Долговцы, конечно, этого не понимают. Они искренне считают Зону инородным образованием и только и мечтают от нее избавиться. Они думают, что облака радиоактивной пыли можно осадить. Полмиллиона киевлян, связанных с Зоной по роду деятельности, можно обеспечить рабочими местами в альтернативных областях.  Астматики, гипертоники, аллергики и прочие страждущие, которые лечатся сейчас  всякими препаратами из растений и артефактов Зоны, обойдутся чем-нибудь другим, а физики уж как-нибудь построят свою теорию общего поля и без «комариных плешей». Но на самом деле «все не только не так просто, но и просто не так». Мы включились в этот биогеоценоз, приняв игру по его правилам. В конце концов, не много ли долговцы на себя берут? Не им, блин, решать!
— Нельзя… ракетой… — подтвердил контроллер. — Очень… много энергии… Будет… очень… сильный… Выброс… Зона… расширится. Пострадают… все.
— Черт, — сказал я. — Как все некстати.
Контроллер понимающе вздохнул.
— Когда Выброс намечается? — я быстро взглянул на КПК. — В полседьмого утра. Так. Значит, у нас еще десять часов. А, фигня, «вся ночь впереди», как студенты говорят. До базы «Долга» отсюда около часа, так? Ну, в темноте пусть два. Все равно время пока есть. Что-нибудь придумаем.
Где-то невдалеке завыли слепые псы. Наверное, чувствовали приближение чего-то страшного, воют они вообще-то очень редко, и услышать это считается крайне дурной приметой. Дома так у меня Волчок перед каждым Выбросом мечется и скулит, тоже предчувствует, хоть и за 80 километров. А у мамы суставы ломит, а у отца сердце начинает колоть. Мне одному хорошо, ничего не чувствую, у меня голова начинает болеть, только когда меня непосредственно Выбросом накроет.  Вот и уничтожь Зону после этого, когда мы все с ней уже срослись…
— Ладно, — сказал я. — Разреши мне в бар сбегать. Давай так — встречаемся через полчаса у автовокзала и идем на базу «Долга». Только ты, ради бога, на виду там не маячь, а то неровен час, пристрелят.
— Где это… автовокзал? — спросил контроллер.
— Ну, на южной окраине, в начале улицы Дружбы народов, — автоматически ответил я и тут же спохватился, что контроллеру местные адреса знать неоткуда. И людей-то уже почти не осталось, кто бы в Припяти по названиям улиц ориентировался.
— Я понял, — к моему удивлению ответил мутант. — Хорошо. Через… полчаса.
— Э-э-э, а как… — начал я, и тут же догадался, что образ автовокзала он просто вытянул из моих мыслей. — Приятный ты собеседник! Ладно, я быстро.
В баре «Сталкер» на окраине Припяти было людно — народ уже подтягивался с намерением переждать Выброс, а то куда тащиться на ночь глядя. Бар был известен своей национально-религиозно-политической терпимостью, здесь устанавливалось негласное перемирие между представителями враждующих кланов, да и вообще старательно поддерживалась атмосфера островка безопасности в центре Зоны.
Я медленно прошел между обшарпанными столиками, стащенными сюда из бывшего кафе «Олимпия», высматривая среди сталкеров знакомых и пожимая руки направо-налево. Заодно послушал местные новости. «Братья, чё за хрень в Рыжем лесу творится?» «Слышали — «Янтарь» полным составом вывезли! Да я только что оттуда, своими глазами видел, пусть меня Зона сожрет!» «…а там чей-то труп валяется, утром еще не было. Подхожу ближе — мама дорогая, контроллер!» «Свободовцы вконец охренели, вчера двоих в непосредственной близости поймали…» «И зверье расходилось чего-то, слыхал, как слепыши воют? Неспроста это…» «Так эти отморозки из «Свободы» вместе с кровососами за компанию троих наших уложили…» «…на бюреров напоролись, штук тридцать, наверное. Ну, мы, конечно, в ружье, эти твари врассыпную, но ящиком меня огреть-таки успели…» «В Сети лучше знают, что ли? А ученых тогда нафига вывозят? Что бы нам не говорили, всей правды все равно не скажут». Нет, как видно, о реальном положении дел посетители бара осведомлены не лучше меня.
— Брат! — радостно улыбаясь во все 40 с лишним зубов, из дальнего угла мне приветственно помахал сталкер-полумутант Тормоз, мой лучший товарищ среди темных, да и вообще в Зоне.
Темные сидели отдельной группкой на своем любимом месте. Я протолкался к ним, поздоровался. Им можно было бы рассказать, они ребята надежные, да и вообще считают меня за своего. Но слишком уж история невероятная, да и панику мне провоцировать не хотелось. А что рассказывать-то, собственно, — так мол и так, мне тут Зону спасти предлагают, как думаете, соглашаться, или хрен с ней, с Зоной? Бред какой-то… Я подсел к ним, все еще мучаясь вопросом, рассказывать или не стоит.
— Ты чего такой загруженный-то, ё-моё? — сочувственно поинтересовался Тормоз.
— Да так… С «Долгом» в очередной раз поругались, — ответ был не очень убедительным, зато правдивым.
— Пить будешь?
— Не, ты чё, я на работе не пью, — отшутился я.
— Во блин-компот! Не, братья, худо дело, — серьезно сообщил Тормоз. — Юннат, ёлки, ты уже с жизнью попрощался? Долговцы за тебя нехилую награду назначили, признавайся, ё-моё?
— Какие долговцы? — машинально спросил я, думая уже о другом.
— Да  блин, ё-моё. Случилось что?
— Пока нет… — наверное, я произнес это слишком серьезно, потому что больше меня на эту тему не допрашивали. — Доктор не появлялся?
— А что — должен был? — спросил темный по кличке Змей.
— Не знаю… Он же Выбросы обычно здесь пережидает.
— Дык, рано еще, где мы, и где Выброс, ё-моё! — радостно осклабился Тормоз.
Мне было как-то совсем не смешно.
— Братья, мне уйти надо ненадолго, — как можно спокойнее сказал я. — Можно я вас попрошу за живностью пока приглядеть? Все равно же здесь будете.
— А что за живность? — заинтересовались темные.
Я с усмешкой выгрузил на стол своих котят.
— Ого! Баюны, ё-моё! — сразу же безошибочно определил Тормоз.
— Угу, — подтвердил я.
Вот почему я с темными общаться люблю — они мутантов вполне адекватно воспринимают. В истерику не впадают и за стволы сразу же не хватаются, сначала думают. Впрочем, это, может быть, потому, что и мутанты менее расположены сразу же их сожрать, не то, что обычных людей. Наверное, у темных тоже пси-излучение особое.
По-моему, котята успели подрасти за то время, что я их таскал за пазухой. У того, который покрупнее, уже даже глазенки открылись. Темные с улыбкой наблюдали за детенышами, а парнишка по кличке Чиж тут же подхватил более мелкого и принялся его наглаживать, умиленно сюсюкая. Котенку, кажется, это не особо нравилось, он жалобно пищал и топорщил усы.
— Их покормить надо, — спохватился я. — С утра с ними таскаюсь, замучил совсем, наверное...
— А подари нам одного? — попросил Чиж. — Крыс бы ловил, а то развелось...
— Посмотрим, — сказал я.
Я развел в блюдце оставшееся сухое молоко, и старший котенок самостоятельно довольно бодро подковылял к нему и начал лакать. Младшего пришлось, как и в прошлый раз, кормить с мизинца. Эту почетную обязанность я передоверил Чижу.
— Ладно, пойду, — решил я. Мне хотелось бы дождаться Доктора и посоветоваться с ним, но времени оставалось не так уж много. И вообще было не особенно приятно покидать гостеприимную компанию темных сталкеров и переться на ночь глядя на базу «Долга» с какими-то не до конца понятными целями. То ли Выброс, то ли снег, то ли будет, то ли нет.
— Ты смотри, Выброс все-таки скоро, в прошлый раз вон — на полдня раньше случился, — предостерегающе заметил Змей.
— Знаю, — буркнул я. — Как раз под него и попал.
—Удачи! — крикнули мне вдогонку.
На улице уже смеркалось. От бара «Сталкер» до автовокзала — три минуты по прямой, но в Зоне по прямой ходить противопоказано, так что минут семь. У бывшего книжного магазина на улице Дружбы народов я почувствовал, что за мной кто-то идет. Пока я раздумывал, стоит ли нырнуть в кусты или лучше остановиться и подождать, как будет реагировать преследователь, меня окликнули:
— Брат, погоди! Во бежит, ё-моё, понимаешь! В «мясорубку» торопишься, что ли, ё-моё?
Это всего лишь Тормоз, оказывается, а я-то уже занервничал.
— Некогда, — ответил я, подождав, когда Тормоз догонит меня. — Ну, чего хотел-то?
— Куда тебя несет-то, ёлки? — спросил Тормоз.
— На базу «Долга», — честно признался я.
— Зачем? — Тормоз вообще-то обычно поддерживал реноме этакого Иванушки-дурачка, любил по десять раз пересказывать старые анекдоты, изъяснялся довольно косноязычно, повторялся, вставлял в свою речь кучу слов-паразитов. Но в экстремальных ситуациях он, видимо,  забывал о необходимости строить из себя туповатого простачка.
— Уточнить кое-что надо, — обтекаемо сформулировал я свою ближайшую цель. — Насчет Выброса...
— Да блин! Врешь ведь! — решительно заявил Тормоз. Возражать ему в таких ситуациях было бесполезно, я как-то пробовал, в результате отделался фингалом. — Короче, я с тобой.
— Ну, пошли, — я даже обрадовался. Во всяком случае, я был благодарен Тормозу, что он вот так подорвался со мной, не вникая в подробности. Хорошие у меня, все-таки, друзья.
Метров через сто я предупредил:
— Нас на автовокзале контроллер ждет, ты его уже видишь?
Тормоз удивленно помотал головой. Темные, вообще-то, аномалии и мутантов на очень приличном расстоянии чувствуют, с ними по Зоне ходить — одно удовольствие.
— А он есть, — доверительным тоном сообщил я.
— Брат, прикалываешься, что ли, реально? — мрачно спросил Тормоз.
— Не, серьезно. Ты не стреляй, пожалуйста, только.
— Не буду, раз просишь, —  пожал плечами Тормоз. Или я его не напугал контроллером или он в него не поверил. Скорее всего, второе.
Мы продрались к зданию автовокзала сквозь заросли «колючки», я пошарил вокруг лучом фонарика. Мой знакомый контроллер выступил из-за угла, прикрывая глаза рукой — то ли от света, то ли демонстрируя свои мирные намерения.
— Извини, задержались немного, — сказал я ему. И, кивнув на Тормоза, добавил: — Он с нами, надежный парень, не беспокойся. Идем?
— Да, — согласился контроллер.
У Тормоза вытянулось лицо. Я сделал вид, что ничего не замечаю — а какого, спрашивается? Я его честно предупредил. Тормоз, надо отдать ему должное, вел себя достойно — старался не проявлять удивления или несогласия.
Контроллер ушел метров на десять вперед и прокладывал нам безопасный маршрут, обходя аномалии и отпугивая мутантов. Так что я имел возможность в достаточно спокойной обстановке поведать Тормозу о том, что за хрень тут творится. Тормоз выслушал мой сбивчивый рассказ очень внимательно, изредка вставляя только реплики типа «ё-моё!», и в конце спросил только одно:
— А чего ж ты сразу-то не сказал, реально?
— Не люблю болтать, чего не знаю, — объяснил я. — Может, фигня это, трепались они по-пьяни, и все.
— Пошли уж, раз пошли, — вздохнул Тормоз. — А ты что — переубеждать их собираешься, ёлки, если чё, или как?
— Ха! Да если у них уже все спланировано и продумано, их никто не переубедит — хоть сам Черный Сталкер, хоть Хозяева Зоны!  А тем более двое каких-то темных... — я вовремя проглотил слово «уродов», — отморозков.
— Ну, дык. А что ты делать тогда собираешься, ёлки?
— Пока не знаю. Засядем где-нибудь поблизости, у них сеть по беспроводке, вроде. Можно попытаться ключик отловить и полазать посмотреть, что у них и как.
— А, ты же программист, ё-моё! — оживился Тормоз. — А можно сделать так, чтобы у них вся техника отказала? Вот это было бы круто, ёлки!
— Ты думаешь, ракетами управляет их техника? — с сомнением спросил я. — Не слишком ли жирно?
— Ну, команды-то точно они отдают, без базара, — заверил меня Тормоз. — Завесь им все компьютеры, брат, реально, — и дело с концом, ё-моё.
За обсуждением своих грандиозных планов мы без приключений добрались до бывшего консервного заводика в заброшенном поселке Чистогаловка, где и базировалась группировка «Долга». Мы остановились среди зарослей ольхи в сотне метров от забора, ближе подойти сначала не рискнули — у них хорошие охранные системы, особенно против мутантов. Но с этого расстояния база выглядела вымершей. Одиноко светились только дежурные прожектора на вышках по углам территории, больше никаких признаков жизни не наблюдалось.
— Э-э-э, так они, небось, всех своих-то вывезли, блин горелый! — разочарованно протянул Тормоз. — На красную кнопку, ёлки, можно и из-за Периметра нажать...
— Нет, — возразил контроллер, прислушиваясь. — Там есть... люди. Я вижу.
— Много? — быстро спросил я.
— Не знаю, — ответил контроллер.
И правда, неизвестно, умеет ли он считать. Да и какое это имеет значение.
— Ну, значит, позже улетят, натурально, у них еще четыре часа, чего бы, — высказал предположение Тормоз. — Или в бункере думают отсидеться, уроды, ё-моё.
— Это в двух-то километрах от четвертого энергоблока? — хмыкнул я. — Я бы на их месте не стал так рисковать.
— Я пойду ближе подойду, — сказал Тормоз. — Посмотрю, чё-как, на дерево заберусь, сверху гляну, реально.
— Давай, — согласился я. — Только осторожно. А я пока попытаюсь их сеть поковырять, если найду.
Тормоз ушел, контроллер тоже канул куда-то в темноту, а я расположился на платформе между старыми железнодорожными вагонами, догнивавшими на ржавых подъездных путях в десятке метров от проходной бывшего завода, и достал наладонник с намерением заняться «охотой на лис».
Впервые в Зоне мне пригодился отдельно доставленный софт для взлома беспроводных сетей. В Киеве-то я им частенько пользовался, до недавнего времени моим любимым развлечением было проехать через весь город на трамвае, отмечая на КПК точки беспроводного доступа. Иногда попадались сети вообще без всякого шифрования, с админскими паролями по умолчанию. Стоит точка без всякой защиты, светит на Крещатик, людям хорошо, у них сеть работает, все довольны. Здесь я на такую удачу не рассчитывал — все-таки, «Долг» это «Долг», защита информации у них, скорее всего, организована на приличном уровне. Может, и вообще глушилки стоят, так что точки сюда не добивают.
Но мне повезло — сигнал был вполне четкий, сеть обнаружилась без особых проблем, видимо, у долговцев не возникало мысли, что к их базе можно безнаказанно подобраться так близко. Может, в обычных условиях оно и так, никогда не проверял. Но на этом мое везение и закончилось: в качестве алгоритма шифрования у них применялся вполне стандартный AES с длиной ключа 256 бит.  Ни одной успешной попытки взлома которого в мировой хакерской практике до сих зафиксировано не было. Классная защита — простенько и со вкусом.
Для очистки совести я все-таки собрал все словари, какие у меня были, подредактировал, добавив туда десятка два слов местной специфики, и запустил jtr на перебор. Как и следовало ожидать, перебор закончился ничем. Не такие долговцы дураки, чтобы в качестве ключа  шифрования использовать какую-нибудь хрень типа $t3k10vat4!, хотя такая наивная надежда у меня и была.
— Вот и все, — вслух сказал я.
Вернулся Тормоз со свежими новостями:
— Они натурально скоро все улетят, у них там вертушка грузовая стоит, ёлки, под парами, человек пять еще по территории бегают, блин-компот. Скоро погрузятся и улетят. Значит, реально, ракетой собираются шандарахнуть, а то с чего бы им, реально. Еще двое часовых у ворот с той стороны ошиваются, ёлки. Больше ничего интересного не видел. А у тебя, брат, реально, как успехи?
— Безнадежно, брат, — махнул я рукой. — У них тут AES-256. Я могу, конечно, перебор брутфорсом запустить, но закончится он как раз к периоду полураспада урана-238 из четвертого реактора.
— Попроще не можешь, ёлки?! — разозлился Тормоз.
— Трындец, — перевел я.
Детально обсудить всю тяжесть сложившейся ситуации мы не успели, потому что со стороны забора послышались шаги, треск веток, какое-то невнятное бормотание. Мы одновременно схватились за автоматы.
— Зомби! — с ненавистью прошипел Тормоз, целясь в темноту. — Еще только их тут не хватало, ёлки!
Тут из кустов показался наш контроллер, следом за ним плелись два зомбированных долговца. Контроллер сделал нам успокаивающий жест рукой — мол, все нормально, не обращайте внимания, и повел долговцев куда-то в сторону леса.
— Ёлки, он часовых увел! — догадался Тормоз.
— Э-э-э, алё, ты чего творишь?! — громким шепотом окликнул я контроллера.
— Кушать... буду, — невозмутимо сообщил контроллер.
Так. Спокойно, только без нервов, подумал я. Контроллер, конечно, существо умное, полезное, особенно замечательно, когда оно к тебе дружелюбно настроено. Но все равно у него совсем другие цели и задачи. Тебе мир спасать приоритетнее, а ему в данный момент — покушать. И возражать голодному контроллеру не стоит, пожалуй, а то, неровен час, он старую дружбу вспоминать не станет, применит свой универсальный ответ на все возражения. Вот об этом лучше не забывать. Он еще и мысли твои видит, тоже не забывай. В цвете причем. «Когда человек боится, выделяется адреналин. Это знают собаки и, лая, бегут за ним», — не к месту вспомнилась и намертво зациклилась в мозгу детская дразнилка. Это даже хорошо, что зациклилась — мыслеблок, полезная вещь в таких случаях.
— Погоди, ты же так все испортишь, — как можно спокойнее сказал я. — Их же хватятся. У них там вертолет стоит наготове, оставшиеся на базе сматываться собирались. А ты часовых увел.
Мне было настолько не по себе, что интонация получилась какая-то абсолютно дикая, укоризненно-убеждающая: «ай-я-яй, как некрасиво».
— Пусть, — сказал контроллер.
— Переполох поднимут. Выйдут искать. А тут мы.
— А мы... уйдем, — без тени сомнения ответил контроллер и снова зашагал к лесу.
— Никуда мы не уйдем, — решительно возразил я. — Мне надо быть тут и взламывать их сеть. С далекого расстояния я не могу.
— Тогда я... пойду, — заявил контроллер. — А вы... оставайтесь.
— Тогда вместо тебя поймают нас. Ты нам сейчас все дело провалишь, — с досадой сказал я. — Сам же попросил помочь, и сам сейчас все рушишь.
На физиономии контроллера отчетливо отразились душевные муки. Наверное, ему было очень тяжело расставаться с обедом, но контроллеры тем и отличаются от всех остальных тварей Зоны, что способны думать не только о сиюминутном.
— Хорошо, — наконец, сказал он. — Я их... отпущу.
— Стоп, минуту. Пока подержи и дай подумать. Они ведь сейчас побегут в лагерь и все расскажут. Для начала, Тормоз, давай-ка у них оружие заберем, во избежание.
Выковыривая гранаты из карманов разгрузки одного из долговцев, я неожиданно сообразил, что у них ведь тоже есть КПК! Свои родные КПК, подключенные к своей родной сети! С соответствующими ключами! Блин, ну, я и дурак! Забыл про обычные сталкерские КПК, как будто как будто не знал их вдоль и поперек, как будто не отлаживал код на ассемблере для своей машинки долгими ночами…
Я быстро выудил КПКшки у обоих сталкеров, сбросил всю информацию с их карточек памяти на свой наладонник, вернул приборчики на место. Мог бы оставить, конечно, для детального изучения, но ведь за ними и вернуться могут.
— Придется маленькую сценку разыграть, — вздохнул я. — Другого выхода не вижу. Короче, дело было так: ты, — я ткнул пальцем в контроллера, — их увел, а тут Тормоз  случился.
— И чё? — спросил Тормоз.
— Пострелял для вида, уложил контроллера, типа, отбил сталкеров, зомбированы они минут десять как, необратимых изменений нет, все довольны. Проводишь их в лагерь. Разбираться и искать виноватых им уже некогда, сматываться пора.
— Ага, щас. Они меня там на своей-то территории на месте и пристукнут, ёлки, — мрачно сообщил Тормоз. — Я же темный, они нас не любят.
— Чего это! Ты их товарищей спас, люди они или нет?
— Дык, не уверен, — с сарказмом произнес Тормоз.
Контроллер терпеливо слушал наши препирательства.
— Слушай, брат, некогда мне тебя уговаривать, они с минуты на минуту хватятся пропавших и панику поднимут. А до Выброса два часа осталось!
— Черт с тобой, давай рискнем, — сдался Тормоз.
— Все тогда, первый пошел! А ты, — это уже контроллеру, — их отпускаешь и бежишь отсюда куда-нибудь подальше, окей? Там ешь, кого хочешь, делай, что хочешь, мы мешать не будем, не до тебя, извини уж. Тормоз, а ты время потяни, как на базу попадешь, чтобы они сетку сразу же не отрубили и улетать не вздумали!
— Постараюсь, ёлки, — буркнул Тормоз и скрылся в кустах.
— Удачи, и держи связь! — крикнул я вдогонку.
— Удачи... всем нам... — сдавленно произнес контроллер и исчез в темноте, уводя зомбированных долговцев.
Я даже не успел удивиться, где он подхватил этот «правильный» ответ, потому что услышал автоматную очередь, вопли Тормоза типа «получи, зараза!», стоны зомби, очень натуральный предсмертный хрип контроллера и потом удаляющийся топот и треск ломаемых веток. В этот же момент за забором взвыла сирена — то ли шум услышали, то ли своих хватились.
— Да-а-а, ребята, блин-компот, — послышалось потом со стороны забора. — Как же это вас так угораздило? Слава Черному Сталкеру, живые хоть. Я-то думал — все уже, трупы ходячие, ёлки.
И невнятные возгласы еще не пришедших в себя долговцев:
— А?.. Что? Где?..
— И чего это вы по ночам болтаетесь, реально, места глухие, Выброс вот-вот... — с искренней заботой в голосе произнес Тормоз.
Вот ведь, блин, какие таланты пропадают! Не хотел бы я с ним в КВНовском конкурсе капитанов соревноваться — порвет, как псевдоплоть в «воронке»!
Как бы там ни было, мое время пошло. Я, не заморачиваясь, скормил конфиги сетевого соединения с долговского КПК своему наладоннику и благополучно присоединился к их сети. То, что КПКшки у сталкеров практически никак не защищаются — так уж повелось по давней доброй традиции, так уж были спроектированы протоколы обмена информацией когда-то на заре новой эры. Так, где что может лежать полезного относительно планов операций? Выбирать особенно не приходилось – практически все компьютеры в их сети были уже загашены, а те, что еще работали, вот-вот отключат. Так что я сунулся на тот сервер, который выдал мне динамический адрес, он же, по всей видимости, был и файлопомойкой. Там крутился не самый свежий оракл, на который я влет вспомнил стандартный пароль пользователя sys и влез в базу их текущих задач. Структура БД мне понравилась — сразу видно, опытные люди проектировали, все красиво и логично. Главное, все понятно — вот выполненные задания, кто заказчик, кто исполнитель, дата-время-отпечатки пальцев. Операция под кодовым названием «День Д, час Ч» стояла в списке текущих с флажком «ближайшая задача». Данные о параметрах цели были запихнуты в хранимую процедуру, которая запускалась в ответ на перевод этого флажка в состояние «в процессе выполнения». Я на всякий случай слил дамп базы себе на КПК: очень любопытно будет на досуге почитать описание этой задачи —  заголовок был интригующий: «Теоретическое обоснование целесообразности ликвидации Зоны посредством баллистических ракет с ядерными боеголовками». Теоретики, блин. Пока дамп переливался, я лихорадочно соображал, как бы сделать так, чтобы ракета в цель не попала, но при этом у долговцев не возникло подозрений в правильности работы техники. И куда бы эту ракету деть, чтобы никого не угробить.
Мои размышления прервал звуковой сигнал КПК, сообщающий о пришедшей почте. Я от неожиданности вздрогнул, нервно повертел головой и отключил звук на наладоннике, чтобы он своим писком случайно не привлек чьего-нибудь ненужного внимания. Пришедшее от Тормоза письмо сообщало, что на базу он попал, долговцы настроены миролюбиво, вылетают через полчаса в Чернобыль-5, его собираются взять с собой. Это все хорошо, но главной радостью было известие о том, что сервер они отключать не собираются, — здесь у них один из узлов кластера, его решили оставить работающим, пока это возможно. Ну, Тормоз, конечно, не совсем так написал, это я так понял.
Я вздохнул с облегчением — ну, хоть время у меня теперь есть. Я накидал триггер, который при вызове хранимой процедуры подсовывал ей левые координаты цели, запускал ее на выполнение, а потом менял координаты на правильные и самоликвидировался. Кусочек кода был небольшой, но я тщательно проверил и перепроверил каждый символ — оттестировать не получится, и правильно ли сработала программа, станет понятно только в момент Выброса… Черт, права на ошибку у меня сейчас не было. Слава тебе, господи, что в подростковом возрасте я переболел увлечением полиморфными скриптовыми вирусами — хоть раз в жизни пригодился полезный навык их написания! И для чего — подумать только!
Ракеты я мстительно направил мимо ЧАЭС, в центр болота. До центра они не долетят, конечно — там до фига хитро закрученных «комариных плешей», которые шибают вверх чуть не до стратосферы, ни один вертолет еще над болотом благополучно не пролетел. Так что за судьбу ракет можно не волноваться — в болоте бесследно сгинет все, что угодно. Единственно — надо бы Доктора предупредить, болота — все-таки, его владения.
Подумав так, я быстро отписался Тормозу о том, что «задание выполнено» и стал сочинять письмо Доктору, где в общих чертах сообщал, что произошло.
Я так и сидел с идиотской блаженной улыбкой на лице, уставясь в КПК и ничего не замечая вокруг, когда мне в затылок неожиданно уперся ствол.
— Кхе-кхе, не помешаем? — с вежливой издевкой поинтересовались сзади.
— Руки, — отрывисто приказал другой голос.
Я послушно поднял руки, как бы невзначай выронив наладонник — внизу, к несчастью, оказался мягкий мох, судя по звуку, машинка при падении не пострадала. А жаль. Медленно повернув голову, я увидел троих долговцев: один держал меня за плечо, уперев в затылок дуло «Форы»,  двое целились из «СВД», стоя метрах в трех поодаль. Один из этих двоих оказался Десантником.
Я запоздало обругал себя за то, что расслабился и отключил на КПКшке весь звук, в том числе и пищалку датчика движения. Вот ведь дурак! Как можно чувствовать себя в безопасности в десятке метрах от базы «Долга»? Впрочем, жалеть о содеянном было уже поздно.
— Эй, не дергаться, — прикрикнул тот, который держал меня за плечо. — Ты кто такой и что здесь делаешь?
— Не помню ничего, под контроллера попал, наверное, — выдал я первую пришедшую на ум легенду. — Ой-й-й, башка раскалывается…
— Да ну?  — с ухмылкой произнес долговец. — То-то ты так в КПК пялился — вспоминал, что ли?
— Ну, да, там же написано, — согласился я.
— А ну говори правду! — мне довольно чувствительно съездили по ребрам.
— Могу за него ответить, — с сарказмом заявил Десантник. — Я его знаю. Юннат из «Свободы». Шпионишь, что ли, тут?
Произнес он это довольно миролюбиво — это хорошо. И еще они не поняли, что я влез в их сеть. Это просто замечательно. Теперь главное не дать им что-нибудь такое заподозрить.
— А вам улетать еще не пора? — осторожно поинтересовался я. «Товарищ, у вас когда самолет?»
— А ну отвечай! — мне со всей дури врезали под дых. Похоже, шутить ребята были не склонны.
Я скрючился, и долговец в довесок от души саданул мне кулаком в ухо. Мысль о том, что, будучи застигнутым на месте преступления тремя вооруженным долговцами, пытаться оказать им сопротивление, мягко говоря, не очень умно, меня в тот момент почему-то не посетила. Я, еще не потеряв до конца способности соображать, хотя в глазах было темно, в падении зацепил свой автомат, откатился, но перехватить его удобнее не успел — на мое правое предплечье опустился кованый армейский ботинок одного из долговцев. Блин, плохо дело.
Те двое, которые стояли поодаль, в одно мгновение оказались рядом, врезали мне по ребрам, рывком поставили на ноги, пару раз дали по морде и прижали спиной к стенке вагона. Третий подобрал мой КПК, что-то там полистал, произнес:
— Интере-есно…
Я покрылся холодным потом. Только не это! Ради Черного Сталкера, все, что угодно, только не это! Блин, почему там внизу оказался мох, почему?!
Его интонация мне очень не понравилась — произнесено было с явным  намеком на понимание сути. А продвинутых компьютерщиков в Зоне я больше и не знал. Нет, вру, есть один парень по кличке Флэшер, но у него совсем другая специализация… Ну не может, в конце концов, простой долговец так шарить в компах! Оказалось — может. Моя самая большая ошибка заключалась в том, что я недооценил «Долг». Военный сталкер хмыкнул, посмотрел на меня с интересом, спросил:
— Хакер, что ли? — только еще дружеского подмигивания не хватало.
— А ты кто — сисадмин? — в тон ему поинтересовался я, отплевываясь кровью.
В ответ последовал новый удар в солнечное сплетение. Согнуться на этот раз мне не дали. Я уже понял, что все пропало, но смириться с неизбежным решительно отказывался.
— Ну-ну, — с неопределенной интонацией произнес долговец. — Ты смотри-ка, какое сталкерье продвинутое пошло. Скоро все с высшим образованием будут.
Я тихо офигевал от такого поворота дел.
— Дурак ты, парень, — доверительно сообщили мне. — Думаешь, влез в нашу сетку, изменил данные — и все так просто? У нас децентрализованная система повышенной живучести. Тот комп, куда ты влез — один из узлов кластера, причем резервный, на глубоких задворках. А в ядро проникнуть тебя мозгов не хватит. А уж все изменения в БД у нас, будь спокоен, тщательно отслеживаются, проверяются и подтверждаются.
— Рад за вас, — прохрипел я, приготовившись к очередному удару. Но его почему-то не последовало.
— А программка неплохо написана, — одобрительно покивал долговец. — Остроумное решение, я бы даже сказал. И стиль хороший.
Интересно, и где они таких интеллектуалов набирают, а? Он еще мой стиль программирования хвалить вздумал, ё-моё! Может, я брежу?..
Долговец, усмехнувшись, пару раз подкинул на ладони мой КПК и швырнул его в бетонную стену, ограждавшую лагерь. Машинка эффектно разлетелась фонтаном мелких осколков, весело блеснувших в лучах фонарей.
— Я бы тебя пригласил к нам поработать, — продолжал военный сталкер. — Нам такие люди, вообще-то, нужны. Но раз ты из «Свободы», то ничего не получится.
Он выжидающе посмотрел на меня. Интересно, чего именно он ждал, — что я сейчас начну открещиваться от своей принадлежности к «Свободе»? Ну, тогда это он зря…
— Тут уж никаких компромиссов быть не может, извини, — подчеркнуто сожалеющим тоном произнес долговец.
— Пожалуйста, — сглотнув, ответил я.
От мощного удара по голове я потерял сознание. Вроде, потом еще, в падении, не до конца отключившись, слышал выстрелы. Больше ничего не помню.

Очнулся я на операционном столе у Доктора. Как мне показалось, от слепящего света ламп, резкого лекарственного запаха и металлического звяканья медицинских инструментов. Вроде явно ничего не болело, только в глазах ощущалась резь, как будто туда песка насыпали. Еще было тяжело дышать — что-то сдавливало грудь. Я попытался пошевелить пальцами — вроде, все конечности были на месте. Потом я повернул голову, чтобы свет не бил в глаза, и, кажется, снова на мгновение потерял сознание, но быстро очнулся. За окном сияло солнце, похоже, что сейчас утро…
Сверху надвинулось лицо Доктора в зеленой медицинской массе.
— Ну, как, — очухался? — иронично-сочувственно поинтересовался он.
— Вроде, — хрипло выдавил я.
— Ну и отлично, — сказал Доктор. — Досталось тебе — восемь пуль у тебя из груди выковырял.
— Спасибо… Я отработаю, — сглотнув, проговорил я.
— Ну, конечно, отработаешь, Юннат, — лицо Доктора было полускрыто маской, но по его сощурившимся глазам и разбежавшимся от их внешних углов морщинкам можно было понять, что Доктор широко улыбается. — О чем разговор!
Моя фраза прозвучала глупо, наверное, — все знали, что платы за помощь Доктор никогда ни с кого не берет. Просто делает то, что считает нужным. Я уж тем более это знал, но башка была какая-то дурная, наверное, после наркоза.
«Круто», — подумал я. — «Восемь пуль… А что было-то вообще?..»
Мысли путались, я помнил какие-то куски — как мы с Тормозом шли в темноте по лесу, как я уговаривал контроллера отпустить долговцев, как ковырял их сервер… Откуда во мне оказались восемь пуль, не вспоминалось, хоть убей. Единственная навязчивая мысль упорно трепыхалась в мозгу — Выброс. А что — Выброс, кстати?
— А… Выброс уже был? — задал я первый сформулировавшийся вопрос с ключевым словом.
— Был, был, все хорошо, — успокаивающе махнул рукой доктор, снимая маску и стягивая резиновые перчатки.
В одно мгновение я четко вспомнил все произошедшее — «Долг», Выброс, операция по уничтожению «Саркофага». Я рывком сел. Отбитые легкие при вдохе пронзило резкой болью, которая тупой ноющей ломотой перетекла в затылок.
— Как — был?! И… что? — спросил я каким-то чужим голосом.
Доктор пожал плечами, он тщательно вымыл и теперь вытирал руки вафельным полотенцем. Он то ли не знал никаких подробностей об этом Выбросе, то ли не хотел меня волновать.
— Можно мне встать? — спросил я.
— Ну если я скажу «нельзя», ты же все равно не послушаешься, — вздохнул Доктор. — Попробуй, что уж теперь. Твоя антисанитарная одежка в соседней комнате, — сообщил он, предупредив мой следующий вопрос.
Пока я натягивал свою «антисанитарную одежку» и рассматривал залитые антисептическим биогелем раны на груди, Доктор ушел на кухню и с кем-то там весело общался о прекрасной погодке после Выброса. На моей куртке уютно устроился, свернувшись в компактную подушечку и зажмурив глаза, баюн Доктора. Мне стало жалко его сгонять, да и куртка мне пока была не нужна, поэтому я осторожно почесал зверя под подбородком. Кот, не открывая глаз, наклонил башку и заурчал.
Интересно, почему долговцы не добили меня контрольным выстрелом? Нехарактерно это для них как-то… И как я попал к Доктору? И, если Выброс уже позади, что, черт возьми, все-таки стало с ракетами?
Выйдя на кухню, я просто ошалел от неожиданности — за столом мирно пили чай Доктор, Тормоз и незнакомый сталкер в костюме «Монолита» с характерной эмблемой в форме островерхого кристалла. Я непроизвольно попятился, одновременно судорожно шаря руками в поисках отсутствующего оружия. Доктор сидел ко мне лицом, поэтому все это он прекрасно видел. Он скорчил крайне неодобрительную гримасу и сказал:
— Юннат, пора избавляться от этой ужасной привычки — сначала хвататься за ствол, а потом уже включать мозг. Это в корне порочная практика.
Я сглотнул и ответил:
— Это не привычка, это нервы. Извините. Просто у меня был очень тяжелый день.
— Здравствуй, брат, — монолитовец поднялся из-за стола и, открыто улыбаясь, протянул мне руку. — Меня зовут Шершень.
Я вспомнил этого парня — он был в той группе, с которой мы столкнулись в Припяти. Да-а-а, Припять — город маленький. Хорошо иметь друзей по всей Зоне…
— Юннат, — представился я. — Приветствую, Шершень.
Тормоз, до этого с интересом наблюдавший за развитием событий, и, наверное, устав сдерживаться, заржал.
— Да расслабься ты уже, блин-компот! — он хлопнул меня по плечу. — Все уже случилось, ёлки.
— Садись, — Доктор, отхлебнув чая, мотнул головой в сторону свободного стула. — Чай будешь?
— Угу, спасибо, — сказал я, но, прежде, чем сесть за стол, сходил помыть руки и сполоснуть лицо. Соображал я все еще неважно. Монолитовец, надо же. Такой же человек, как и мы. И чего это я психанул — с контроллером-то, небось, и то нормально общался…
Когда я вернулся на кухню, странная компания хохотала над каким-то очередным анекдотом. Впрочем, у Доктора бывают такие пациенты, что эту компанию из трех вполне гуманоидных существ странной назвать было никак нельзя. Тем более, что, как известно, в Зоне странного нет. Я криво улыбнулся и сел на свободное место.
— Ну, вот и ты ко мне на операционный стол попал, — хитро прищурился Доктор. — Размочил счет, поздравляю.
— Постараюсь больше не попадать, — серьезно ответил я. — Спасибо. Это вас, наверное, можно поздравить с очередной удачной операцией.
— Пустяки, — отмахнулся Доктор. — Операция была несложная, реанимационные мероприятия — стандартные. Даже скучновато как-то.
Еще и реанимационные мероприятия, значит, были. Круто.
— Расскажите хоть, что было-то? — жалко улыбаясь, попросил я. — «Саркофаг»-то цел? — я вопросительно посмотрел на Шершня.
— Цел, цел, все в порядке, — улыбнулся он.
— А ракеты?.. — растерянно спросил я.
— Ракет не видел, — как бы извиняясь за неосведомленность, развел руками монолитовец.
— Во, видал? — Тормоз радостно двинул меня локтем в бок. — Все получилось, ёлки! Молодец, поздравляю, ё-моё! — он попытался потрясти мою руку, но я только отмахнулся.
— Как это? Как? — не поверил я. — Меня же долговцы поймали, отобрали КПК и все поняли. И вообще сказали, что этот сервак на их базе — второстепенный, а основные узлы управления за Периметром…
Тормоз и Шершень переглянулись.
— Так и сказали?..
Я не нашелся, что ответить. Сидел, растерянно глотал чай и жевал какую-то печенюшку. Допустим даже, что у нас все каким-то чудом получилось… Это хорошо, конечно. Но это ничего не решает. В этот раз мы «Долгу» помешали. Но долговцы ведь так просто не отступятся, спорю на что угодно, пусть меня Зона сожрет. Это же «Долг».
— Ты чего такой убитый-то, ё-моё? Ты хоть до какого момента что-нибудь помнишь? — спросил Тормоз.
— До того, как мне по башке дали, — буркнул я, автоматически потерев затылок. — А дальше-то что было?
— Дальше я получил сигнал с твоего КПК о том, что ты убит, — сообщил Тормоз. — А долговцы как раз всех своих в вертушку загнали, ё-моё, совсем уже улетать собрались, последнюю какую-то патрульную группу дожидались. Я, короче, ничего не понял, понял только, что дело тухлое, ёлки, сказал им, что с ними не полечу, и побежал тебя искать, блин-компот.
Точно же… Сталкерский КПК перед тем, как отключиться навсегда, посылает в сеть специальный сигнал. Значит, в этот момент мой наладонник как раз кинули в стену.
— Ага, — сказал я. — Ну и?
— Чего — ну и? Побежал искать, ё-моё, нашел на том же месте в лужи крови. Пульса нет, стою, как дурак, не знаю, что делать, натурально. А тут он из кустов вылезает, — Тормоз ткнул большим пальцем в сторону Шершня. — Я не понял, что он из «Монолита» — ну, сталкер и сталкер, темно было, да и не до того, чтобы в знаках различия разбираться, ё-моё. Только когда он сказал, что знает прямой телепорт до дома Звериного Доктора, у меня что-то забрезжило, блин-компот. Ну, короче, не до этого было. В общем, мы тебя за минуту к Доктору доставили.
— Телепорт? Серьезно? — я удивленно посмотрел на Шершня.
Шершень дернул плечом:
— Ну, я не знаю, как это там по-науке, но мы их так называем. Телепортация, ну.
— Еще тирьямпампация есть, говорят, — пробормотал я. — Понятно. А ты-то там откуда взялся?
— А это я его послал, — объяснил Доктор. — Шершень — мой пациент, как можно догадаться. Я его пару месяцев назад оперировал, теперь наблюдаю за послеоперационным состоянием. А еще мне товарищи из «Монолита» в знак благодарности недавно здесь рядом с домом телепорт через Болота… э-э-э… организовали, если можно так выразиться. Очень удобно, кстати, много времени экономит. Но сам я эту технику еще не до конца освоил, — усмехнулся Доктор, — поэтому предпочитаю э-э-э… телепортироваться в присутствии более опытных коллег. В прошлый раз мы договорились, что Шершень зайдет за пару часов до Выброса — на плановый осмотр, а дальше мы отправимся в бар, как обычно, пережидать Выброс. Примерно так все и получилось, если не считать, что как только я собрался отключить компьютер, пришло твое письмо с рассказом об операции «Долга» и просьбой о помощи. Поэтому я попросил Шершня телепортироваться в ту точку, откуда было отправлено письмо, и посмотреть, все ли нормально. Как выяснилось, успели мы как раз вовремя.
— Вовремя, — повторил я, потерев ладонью лоб. — Спасибо, друзья. Только… одна маленькая загвоздка. Письмо я отправить не успел — долговцы мою КПКшку о стенку бросили. И о помощи в письме я не просил. Я тогда еще не знал, что мне очень скоро понадобится помощь.
Доктор пожал плечами:
— Это письмо есть у меня на компьютере. Посмотри, может быть, тебе будет интересно, ты же программист, может, что-то поймешь.
Письмо было тем самым, слово в слово, только в конце короткая приписка: «Боюсь, что один не справлюсь, прошу вашей помощи». Я залез в заголовки. Отправлено с моего КПК, цепочка пересылки вполне разумная, не придерешься. Время тоже примерно соответствовало действительности. Время… стоп.
— Тормоз, а можешь глянуть, во сколько ты получил сигнал о моей смерти? — попросил я.
После сравнения заголовков двух сообщений мы выяснили, что письмо, которое получил Доктор, было отправлено уже после того, как мой КПК разбился о стену. Кажется, я в очередной раз промахнулся в оценке действительности — в Зоне есть такие хакеры, до которых мне, как ползком до Плутона… И что самое интересное — они явно на нашей стороне. «Бог есть, и он за коммунистов». Да кто ж это такие, ёлки-палки? Не иначе как Хозяева Зоны собственной персоной!
— Бред какой-то, — сказал я, пытаясь вежливо оттолкнуть отиравшегося в ногах баюна, чтобы не мешался. А поскольку зверюга это большая и тяжелая, мне по колено, избавиться от нее было проблематично. Баюн явно считал, что с ним так играют, и снова принимался тереться об ноги, громко мурлыча.
Сфокусировав взгляд на коте, я вспомнил о своей куртке, в кармане которой обычно хранил наладонник и, хоть это и было крайне глупо, дошел до нее и бездумно проверил, не на месте ли он. Моему изумлению не было предела, когда я извлек из внутреннего кармана куртки свою КПКшку. Машинка точно была моя, не спутаешь, — со знакомой диагональной царапиной на экране, стершимся значком на кнопке включения GPS и купленной недавно с рук у метро восьмигиговой SD-карточкой известной фирмы «ноунейм» кислотно-желтого цвета. Я обалдело ткнул кнопку питания, экран наладонника послушно вспыхнул, продемонстрировав мне в качестве приветствия подмигивающий смайлик на белом фоне. Кем бы ни были эти хакеры, они, кажется, настолько круты, что еще и время умеют туда-сюда отматывать… Другого объяснения произошедшему я не видел.
А вот Тормоз и Шершень, затаив дыхание, наблюдавшие из-за моей спины, дружно засмеялись, мгновенно придумав куда более правдоподобную версию событий.
— Э-эх, здорово тебя, видать, по башке-то приложили! — резюмировал Тормоз. — Ни фига ты не помнишь!
— Может, и ты со мной к базе «Долга» не ходил?  — растерянно спросил я, уже почти начав верить, что этот бред со спасением Зоны — и в самом деле моя болезненная фантазия.
— Да не, вроде, ходил, ё-моё, — признал Тормоз. — Это было.
— А ракеты — были? — я обвел сталкеров растерянным взглядом.
— А кто ж их знает, — пожал плечами Шершень. — Выброс вот — был, кого хочешь спроси. А ракеты… Сам не видел, врать не буду.

Содержание памяти КПК я как следует изучил уже потом, когда добрался до дома и выспался. Письмо, которое получил Доктор, как и положено, лежало в папке «Отправленные», и время отправки совпадало до секунды с тем, которое я видел в заголовках. А еще в папке «Входящие» оказалось новое письмо, содержащее запись событий, выданных программой управления ракетами из долговской БД. Посекундный лог, килобайт тридцать однообразного текста, из которого было ясно, что ракеты стартовали, двигались строго по намеченному маршруту, проходили контрольные точки точно в заданное время, а за две секунды до цели сигналы от них поступать прекратили. Выглядело это так, как будто ракеты просто исчезли. Летели-летели и — пшик — растворились в воздухе. Чуть ниже в письме приводилась выдержка из сводки новостей с сайта Гисметео: «Очередной Выброс в Зоне ЧАЭС произошел сегодня в 6 ч. 26 мин., на 7 мин. раньше предполагаемого срока. Отклонение параметров Выброса от прогнозируемых составило 8,3%, что находится в пределах установленной нормы. За территорией бывшей атомной станции и тридцатикилометровой Зоной ведется постоянное наблюдение, причин для беспокойства нет».
Со стороны это случайное совпадение выглядело так, как будто это самое преследовавшее меня в последнее время гомеостатическое мироздание аккуратно подпустило ракеты на нужное расстояние и выдало Выброс чуть-чуть раньше, чем было запланировано. А уж куда делись ракеты, когда их накрыло Выбросом — кто ж возьмется достоверно утверждать? Может, распались на тахионы, сгинули в каком-нибудь свернутом пространстве или тирьямпампировали куда-нибудь в перпендикулярный мир… Так все просто и незатейливо, это даже не тля, на которую упал кирпич или двугривенный, это комар, которому разрешили усесться поудобнее и, за миг до того, как он успел вонзить жало, смахнули легким щелчком. Сделали указательным пальцем движение, как будто стирают со стола каплю.
В самом конце письма содержалась еще приписка: «Юннат, мы, конечно, очень тронуты твоим искренним желанием помочь, но это не нужно. Зона может сама за себя постоять». И вместо подписи стоял тот же подмигивающий смайлик, который я уже видел недавно.

В принципе, на этом историю можно считать оконченной. Одного котенка баюна я, как и обещал, принес Иришке, второго оставил на воспитание темным сталкерам из бара. Кто был больше рад — Иришка или Чиж, судить не берусь. Дальше оба котенка выпали из моего поля зрения, потому что в Припяти я потом еще долго не появлялся, а Иришкина семья вскоре после этих событий получила новую квартиру и переехала в левобережные новостройки.
Как-то, уже, наверное, полгода спустя, в воскресенье с утра я бегал в парке — когда в жизни все как-то не клеится, на меня иногда такое нападает.  Заодно Волчка выгуливал. И вот мой, в общем-то спокойный и уравновешенный, пес неожиданно просто взбесился без видимых причин — с рычанием бросился в кусты, на первой космической скорости пронесся по подлеску, разбрасывая желтые листья и взрывая сырой дерн. Потом, захлебываясь в ожесточенно-обиженном лае, принялся остервенело прыгать вокруг ствола  платана.
— Волчок, что там, что? — я буквально не узнавал свою собаку. Никогда его таким не видел.
Подбежав к дереву, я заметил какое-то движение в листве и услышал сверху злобное шипение.  Потом на ветке пятнами проступил силуэт большого кота — спина выгнута, хвост воинственно распушен, уши прижаты, усы встопорщены, когти судорожно впились в кору. Я рассматривал его, задрав голову, и меня не оставляло чувство навязчивого дежа вю.
Я кое-как оттащил Волчка за ошейник от дерева — он отчаянно упирался и рвался впиться в горло своему врагу. Интересно, генетически, что ли, передалась ему такая ненависть к баюнам? Ведь он никогда раньше их не видел.
Тут где-то рядом тоненьким испуганным голоском закричали:
— Васька, Васька! — и из кустов выскочила растерянная Иришка.
Она, кажется, даже сначала не узнала меня, сразу же кинулась к своему любимцу и стала успокаивать его и уговаривать спуститься. Потом, когда стало ясно, что кот прочно окопался на дереве и спускаться по доброй воле не намерен, Иришка беспомощно повернулась ко мне.
— Привет, — сказал я, удерживая за ошейник рвавшегося в бой Волчка. — Мы сейчас уйдем, не будем пугать твоего зверя.
— Ой, здравствуйте, дядя Леша! — Иришка растерялась и обрадовалась одновременно. — Волчок, Волчок, — она подбежала к нам и погладила собаку по голове. — Ну, что ты лаешь, мы же свои, неужели забыл?
Волчок пристыжено заскулил, заелозил хвостом и покладисто притих.
— Зачем ты его в стеллс-режиме прогуливаешь? — спросил я, кивнув в сторону баюна.
— Прячу, тут же люди, чтобы не испугались, — пояснила Иришка. — Отойдем подальше, я ему скажу, что можно появиться.
— А он у тебя так и живет — прозрачным?
— Так и живет, — смущенно улыбнулась Иришка. — Чтобы родители не ругались.
— А откуда он вне Зоны энергию берет, интересно? Стеллс-режим тяжело поддерживать, — задумчиво сказал я.
— Нет, ну когда никого нет, я ему разрешаю появляться, — быстро, как будто оправдываясь, добавила Иришка.
— И он тебя слушается? — поинтересовался я. — Понимает и слушается?
Иришка растерянно покивала. Как будто ее уличили в каком-то обмане.
— И Волчок понял и послушался? — с нажимом спросил я, глядя в глаза девчушке.
— Меня все звери понимают и слушаются, — тихо и немного испуганно ответила Иришка.
— Вижу, — согласился я. — Можно последний вопрос, и я отстану? У людей ты тоже умеешь мысли читать? И управлять людьми тоже можешь?
— Нет, — совсем тихо ответила девочка. — Я никем не могу управлять, могу только попросить…
— Принести котенка баюна, например, — хмыкнул я.
Иришка виновато потупилась.
— Не надо думать, что я человеческий контроллер, — девочка покачала головой. — Я могу только попросить, чуть-чуть.
Про человеческого контроллера — это я только что подумал.
— Понятно, — сказал я.
Баюн в это время, сообразив, что им никто больше не интересуется, наверное, почувствовал себя одиноким и брошеным, потому что сначала начал тихонько подвывать, а потом замяукал в голос. Похоже, с деревьев слезать он не был обучен, поэтому, видимо, собрался там и умереть, и оплакивал свою неотвратимо приближающуюся кончину.
Иришка рассеянно посмотрела на него, шикнула, и кот мгновенно замолчал. Девочка быстро затараторила, оправдываясь:
— Нет, все не так. Я не могу читать мысли у людей. И родителей даже не могу ни о чем попросить. Это только у некоторых бывают… мысли другого цвета, похожие на мысли зверей. Как у вас. Их я вижу.
— Мне это уже говорил один знакомый… контроллер, —  усмехнулся я.
Иришка хлюпнула носом и начала тереть глаза кулачком. Ну вот, не хватало еще только ребенка до слез довести!
— Ладно, проехали, — сказал я. — Другого, так другого. Читай, мне не жалко.
Иришка размазала по щеке слезинку и улыбнулась моей незамысловатой шутке.
— Ну-ка, что я сейчас думаю? — спросил я.
Девчушка решительно помотала головой и крепко зажмурилась:
— Не буду смотреть.
— Посмотри, я же сказал, что мне не жалко.
Иришка недоверчиво взглянула на меня, приоткрыв один глаз. Потом растерянно заулыбалась, прочитав в моих мыслях простенькую детскую «мирилку»:
— Ти не ворог, я не ворог,
Нам сварится просто сором.
Помирились, помирились,
Щоб нiколи не сварились!
 — Ну? Мир? — я протянул девочке руку с согнутым мизинцем.
Иришка, все так же смущенно улыбаясь, по известному всем детям обычаю примирения, зацепила свой мизинец за мой, старательно потрясла руку и подтвердила:
— Мир.
Дальше мне пришлось слазать на дерево и снять оттуда значительно подросшего с момента нашего знакомства баюна.
Вот такой у нас город. Выбросами мы, конечно, не питаемся и в Монолит не верим, а Зона — ну, пусть уж она будет.