Под ёлкой лежал Колян. Лежал и улыбался во сне. Наверное, ему снился праздник, подарки игрушки и веселый хоровод. Во всяком случае, лицо его выглядело по-детски счастливым.
Ёлка была огромной. Её неделю назад поставили на городской площади и украсили фантиками от конфет, гирляндами и прочим хламом из подвала ДК. Дня через три убогие украшения присыпало скупым декабрьским снежком и она стала выглядеть торжественно и сказочно.
Митяй приковылял к ёлке, восторженно выматерился, задрав голову, чтобы прикинуть высоту лесного исполина и пнул мирно спящего Коляна.
- Вставай, подарок! – прохрипел Митяй и плюнул в его сторону.
Подарок, всхрапнув, подложил под щеку сложенные ладони.
- Вот так всегда, - обиженно загнусавил Митяй. - И нахрена я это всё на себя напялил? Я готовлюсь, репетирую, вживаюсь в образ, а он смотрит 3D сны про Голливуд и все идет прахом…
Вид у Митяя и впрямь был, по меньшей мере, нестандартный. Но - праздничный. Украшенный снятой с ёлки мишурой, тулупчик был накинут на плечи поверх коротенького голубого платьишка, а на ногах затянутых в нейлон, неуклюже, но трогательно смотрелись красные туфли клубной билетерши Зинаиды Серафимовны.
Смеркалось и мизансцена у ёлки не вызывала любопытства у прохожих. Возможно, Митяй выглядел достаточно органично и убедительно. Он действительно весь вечер работал над ролью и вживался в образ посредством бутылки с какой-то гадостью. Возможно, прохожие просто перестали обращать внимание на окружающие их события – скоро Новый год, и все мысли были заняты приготовлениями к торжеству. А скорее, такие картины просто перестали кого-либо волновать после того, как мэрия разрешила в городе всевозможные гей-парады и сексуальные меньшинства, по большей части не работающие на производстве, стали постоянно шататься по улицам.
- Всё кончено, - трагически прошептал Митяй и, неуклюже расставив коленки, уселся на мирно спавшего Коляна. Страшно хотелось курить. Но Митяй понимал, что актер не может себе этого позволить – кругом зритель, дети. Зрителя не было, но Митяй верил, что у настоящего артиста всегда есть свой зритель.
И - терпел.
***
Маша Новый год не то, чтобы не любила. Подарки и вкусные угощения ей нравились. Она скорее побаивалась предпраздничной суеты. Ей казалось, что это как-то противоестественно. Ненормально. Все взрослые вдруг начинали разговаривать загадочными голосами, растягивая гласные, как актеры плохого театра, надувая щеки и играя бровями. На улице она то и дело встречала раскрасневшихся Снегурочек, которые в одной руке держали мешки с подарками, а в другой уставших Дедов Морозов. В «мирное время» строгая и неприступная как скала воспитательница в садике, последние дни перед праздником громко и невпопад смеялась в кабинете директора. Причем ребята из старшей группы утверждали, что она не только туда ходит переодеваться. Маше казалось, что перед праздником все сходят с ума и только она, по непонятным причинам, остается в сознании. А еще ей не нравилось, что в результате этого веселого помешательства она каждый Новый год встречала в районной больнице.
Маша была здоровой девочкой: занималась гимнастикой и танцами, по утрам делала зарядку и никогда не простужалась. После того как в четыре года её выгнали из кружка «Юный скульптор» за аморальное поведение, все свободное время она отдавала спорту, и мечтала выиграть Олимпиаду, чтобы подружиться с премьер-министром. Только вот в Новый год ей всегда не везло. И с каждым годом это невезение росло. В годик ее уронили со стола. Не со зла, просто, когда папа нес таз с салатом на балкон, он нечаянно наступил на одеялко. По правде сказать, это было даже забавно. Маша тогда упала сначала в салат, а уже потом на пол. Машу на всякий случай отвезли в больницу, салат с пола собрали обратно в таз, и Новый год все-таки наступил. Год спустя на нее упала елка. С балкона. И в этот раз ни ёлка, ни Маша не пострадали. Правда, оба не попали на праздник. Елку просто не нашли, а Машу как раз нашли и отвезли в больницу. На следующий Новый год в больнице её уже ждали. Заранее поставили в палате ведро с еловыми ветками, вырезали из хирургических салфеток снежинки, нарколог сплел из трубочки для капельницы доброго чертика и повесил перед дверью с надписью «Главврач». В туалете, чтобы создать новогодний аромат, набросали корочек от мандаринов, а Маша все не поступала и не поступала. Машина мама очень обрадовалась, что череда неудач закончилась, и решила навестить больницу, чтобы поздравить уже ставший родным персонал. Вместе с Машей они пришли в травматологическое отделение и угостили всех конфетами. Встреча была теплой. Все поздравляли Машу с наступающим праздником, вспоминали прошлые годы. Техничка Зухра Ивановна даже не сдержала слез умиления. Потом Маша пошла в туалет, поскользнулась на мандариновой корочке и… осталась в больнице. Еще через год она ловила снежинки и выпала из окна. А год назад ей за шиворот залетела петарда.
В общем, ожидание праздника у Маши всегда было связано с какой-то светлой тревогой. Кроме того, по непонятным причинам, Маша не любила салат, хлопушки и запах мандаринов и приближение праздника, со всеми этими обязательными атрибутами, тревогу только усиливало. На этот раз она решила не испытывать судьбу, и уложив в пакетик полотенце, смену белья и любимую куклу, отправилась прямиком в районную больницу, по взрослому рассудив, что если что и должно случиться, то пусть это произойдет в самом безопасном месте и под присмотром проверенных годами специалистов.
Путь её пролегал через городскую площадь. До боя курантов оставалось достаточно времени и она надеялась без приключений преодолеть этот пока что еще не многолюдный отрезок дистанции, отделяющий ее от праздника в кругу друзей. Она вышла на площадь и…
***
Это казалось невероятным, но под ёлкой сидела не какая-нибудь неестественно ярко накрашенная клубная работница, а настоящая, самая настоящая живая Снегурочка. В ней не было фальши. Не было натянутой на уставшее лицо врущей вслух улыбки. В глазах не читалась ненависть к осточертевшим зрителям. Это была взаправдашняя, слегка грустная и безразличная к отсутствию публики Снегурочка с непростой и от этого очень настоящей судьбой. Снегурочка сидела на чем-то темном, напоминающим тушу застреленного на охоте лося. Впечатление усиливало ярко красное пятно под телом зверя. Сомнений не оставалось – это правда. Каждому понятно, что в сказках Снегурочки не ходят на охоту. Это не может быть постановкой.
Маша поняла, что судьба дает ей шанс, и, справившись с волнением, на дрожащих ногах пошла в сторону ёлки. По мере приближения покрывало сумрака спадало, открывая взгляду новые подробности. Сначала девочку немного огорчило то, что красное пятно на снегу, которое она издалека приняла за лужу крови, к сожалению, оказалось кафтаном Деда Мороза. Затем и убитый лось постепенно превратился в лежащего хозяина костюма. Закрались сомнения: неужели сказка кончилась? Но Снегурочка становилась все более реальной. С морщинками на усталом лице, с синяком в районе левой скулы, и глаза… бездонные, полные грусти глаза мудрой внучки.
- Здравствуй, Снегурочка, - дрожащим, почти незнакомым, не своим голосом сказала Маша, и губы её непроизвольно затряслись, а по щеке побежала предательская слеза. Ей очень не хотелось плакать сейчас. Она должна была выглядеть взрослой и сильной, а тут…
- Здравствуй, Маша, - ответил Митяй. Когда-то, пока его не уволили за пьянство, он работал в местной газетенке и даже делал репортаж о девочке, празднующей Новый год в больнице. Само собой он сразу узнал её.
- А почему Дед Мороз лежит? – пытаясь справиться с волнением, спросила Маша. Теперь она точно знала с кем разговаривает: никто не мог так запросто отгадать, как её зовут.
- Помер он, вот и лежит, - ответила «Снегурочка».
- Как здорово!!! Маша искренне обрадовалась этому ответу: вот оно ДОКАЗАТЕЛЬСТВО!!! В сказках, спектаклях и стихах Дед Мороз никогда не умирает. Митяй же, услышав этот ответ, впал в культурный шок. Он искренне надеялся, что девочка заплачет и убежит, оставив его наедине с невеселыми мыслями о несостоявшейся халтуре, о подлеце Коляне и о превратностях судьбы настоящего артиста.
- Вы любите запах мандаринов? - зачем-то спросила Маша.
- Мандаринов? - задумчиво переспросил Митяй и шумно почесал под платьем, - пожалуй, нет.
- И я его терпеть не могу, - похвасталась девочка.
- Ты очень необычная девочка: веришь в Деда Мороза и Снегурочку, не любишь мандарины и плачешь, когда радуешься, - вслух размышлял Митяй.
- А мы будем его хоронить? - спросила Маша.
- Зачем? - Митяй испугался. - Пусть лежит себе, вдруг еще оживет. Праздник же!
- Не оживет! - твердо ответила Маша, - чудес, как говорит один мой знакомый хирург, не бывает!
В этот момент из-под ёлки послышалось мурлыканье Коляна. Он напевал детскую песенку: «Я маленький Мук, я маленький Мук…».
- Вот, видишь, оживает, - усмехнулся Митяй. - Значит, чудеса бывают.
И тут раздался бой курантов.
***
Вокруг ёлки кружил хоровод. Небо сияло алмазами салюта, а в густом от праздничного запаха мандаринов воздухе радостно пели петарды. Дед Мороз со Снегурочкой, лучшие за время проведения праздников в городе, увлеченно играли с детьми. В танце вместе с Машей кружили её родители, которые присоединились к веселью, когда бежали искать девочку в больницу, врачи, которые бежали искать девочку домой, Зинаида Серафимовна и даже строгая и взволнованная вниманием Снегурочки воспитательница детского сада.
И каждый точно знал: чудеса бывают!