ДЕНЬ ВТОРОЙ (продолжение)
Свой первый визит я решил нанести к патологоанатому, который проводил вскрытие. У дверей морга меня встретил высокий квадратный парень. Он исподлобья посмотрел на меня и буркнул: -Кого надо?
- Мне бы Гнездилова Сергея. Эксперта.
- Ну, так его еще нету. Он обычно приходит к одиннадцати часам. Вы за жмуриком или как? А то там Людмила сидит, его заместительница. Она вам его и выдаст. Где транспорт? Куда грузить?
- Да нет, я не за трупом. Я журналист, из Москвы. Приехал по делу Кошелева. Насколько мне известно, вскрытие проводилось здесь.
- Ну здесь. Слышь, Люд, Володька до Москвы добрался. – его слова были адресованы крашенной грудастой блондинке, которая сидела за столом перед тарахтевшим вентилятором, который тщетно пытался разогнать затхлый запах по комнате, и разглядывала старый журнал «БУРДА»
- Ой, а вы правда из Москвы специально к Кошелеву приехали?
- Правда. Вот мое удостоверенье. Давайте знакомиться. Евгений Максимов, специальный корреспондент.
- Людмила. Я и секретарь, и помощница Сергея Витальевича. А это Квадрат, то есть Валера Родионов, наш водитель.
- А скажите Людмила, вы помните тот день, когда привезли Татьяну Кошелеву?
- Ну конечно. У нее была отрезана нога выше колена, кажется левая, и половина туловища, от левого плеча и до паха.
Это была пятница.
В субботу и воскресенье морг не работал.
В понедельник Сергей Витальевич сделал вскрытие.
Анализа мы отправили в Славногорск, через неделю получили результаты вскрытия.
Вот они все документы есть, мы ему их неоднократно показывали. А он уперся, вы говорит, подменили анализы. Ну мы ему опять же говорим, ну как это можно сделать?
И кому это нужно, брать грех на душу? Знаете, видимо они на работе хряпнули по стакашечке, а он об этом ни сном ни духом.
Они же в этот день зарплату получили. А когда ее муж получал вещи, обнаружил, что не хватает то ли червонца, то ли двух червонцев.
Да и люди говорят, сбрасывались они там частенько. Да, Валера?
- Я откуда знаю. Мое дело отвезти анализы, выдать жмурика, привести анализы, следить, чтобы машина исправно бегала. Не мое это дело, кто и что говорит.
Реакция Валерия меня поразила. Но я вначале не обратил на нее особого внимания.
- А вы не могли бы вспомнить, сколько в этот день было вскрытий?
-А что тут вспоминать, вот у нас есть журнал регистраций, сейчас мы все проверим.
Она стала из-за стола и подойдя к шкафу достала толстую тетрадь.
- Так, Кошелева Татьяна. Это было год назад. Где то весной, в марте или апреле. Так… - она зашуршала страницами. Вдруг я заметил в зеркале брезгливость на лице Валерия, чувствовалось, что ему неприятно за этим всем смотреть. Поймав мой взгляд, он хмыкнув, взяв сигарету, вышел из комнаты.
- Ага, вот, нашла. Кошелева Татьяна. Понедельник. Вскрытие проводилось в 11 часов утра. Вот его подпись, вот моя, а вот Валерия. В этот же день вся гистология и заборы крови запечатаны и отправлены в Славногорск.
- И никого в этот день вы больше не вскрывали?
- Нет. Вот сами можете проверить, - и она протянула мне тетрадь. Действительно, в понедельник был один труп, зато во вторник два. Один был прапорщик, забитый, якобы, солдатами до смерти и другой тракторист, попавший по пьянке, под свой трактор.
- Ну, что ж, спасибо за консультацию. – Я посмотрел на часы, без трех минут одиннадцать.
- Сергей Витальевич никогда не опаздывает, по нему можно часы сверять, - сказала восхищенная Людмила, и действительно, ровно в одиннадцать у морга затормозил автомобиль.
- Ну, что я говорила…
Из Москвича вышел молодой мужчина, атлетически сложенный, с широкой грудью. Он поздоровался с Квадратом и быстро вошел в комнату.
- А у нас журналист из Москвы, он приехал по делу Кошелева. Но я уже показала все документы, акты вскрытия, - доложила Людмила.
- А ты его чаем напоила? – спросил он на полном серьезе
- Нет.
- Ну, тогда вперед, - он повернулся ко мне, - пройдемте в мой кабинет, там прохладно и не так чувствуется трупный запах.
Действительно, в кабинете стояла прохлада от мощного вентилятора и зашторенных окон. Мы сели за небольшой столик. Вошла Людмила с подносом.
- Мед с орехами, облепиховое варенье, конфеты, печенье. Угощайтесь.
- Спасибо, но что-то в жару не тянет к чаю.
- А вот это вы зря. В жару только чай надо пить, это я вам как медик говорю. На востоке ведь не зря на каждом углу чайхана стоит, и вас угощают ароматнейшим зеленным или черным чаем. Чай лучше воды утоляет жажду. Так что пейте и не спорьте с медиком.
- Ну, если вы настаиваете, обязательно попью.
- А по ходу я буду отвечать на ваши вопросы, если они у вас возникнут, договорились?
- Договорились. Тогда первый вопрос, если вскрытие было проведено в понедельник, и результатов анализа еще не было известно, откуда взялись слухи, что Татьяна Кошелева была в алкогольном опьянении. При вскрытии это можно сразу же установить?
- Безусловно. Ведь когда вскрываешь брюшную полость, желудок, можно с точностью до грамма установить, что было съедено и что было выпито в этот день. Да и потом, запах. Алкогольный запах не спутаешь ни с каким другим запахом.
- А у Татьяны были все признаки алкогольного опьянения.
- Абсолютно.
- Скажите, а она в общем- то с спиртному как относилась. Ведь далеко не каждый мужик сможет залпом выпить даже стакан водки, а тут женщина высасывает почти бутылку водки и идет работать.
- А это зависти от организма. Есть уникумы, которые могут и литр и два выпить и ни в одном глазу. Выпивала ли Татьяна? А шут его знает. Муж утверждает, что она была верующей и спиртного в рот не брала. Тогда я спрашиваю у него, как же алкоголь попал ей в кровь? Ведь не мог же сам водку ей в кровь подмешать. Он подлец говорит, мог. Да я его не осуждаю, мне его по-человечески понятно и, где-то даже жалко. Но что я могу сделать. Факты вещь упрямая. Вы согласны со мной.
Я кивнул. Действительно, что спорить, что копья ломать, когда все проверяется и доказывается. И все же, все же…
- Все же мне не совсем понятно, откуда стало известно в поселке, что у его жены в крови обнаружен алкоголь?
- Не знаю…
Когда я выходил из кабинета Гнездилова, то опять встретился взглядом с Квадратом, на его лице блуждала ухмылка. Мне это не понравилось. Я вышел на улицу. Солнце жарило во всю свою мощь. Неожиданно я почувствовал, что в спину мне кто-то смотрит. Я резко повернулся и увидел в окне… Гнездилова. Было заметно, что он настороженно наблюдает за мной. Секунда, и он спрятался за штору.
Сидя в гостинице, в своем номере, я пытался проанализировать факты, и странное поведение Квадрата. Тут что - то было не так. И Квадрат это знал, но из-за того, что он тут работает, говорить правду не хотел или не мог. Что–то в рассказе Людмилы и Гнездилова было фальшивым. Но что? Надо было выяснить. И почему Кошелев сказал в глаза Гнездилову, что тот мог подменить анализы. Вопросы, вопросы, вопросы…
Приняв душ, я вновь решил вернуться в морг, но потом передумал. Ничего нового я не услышу, - решил я и направился к главному врачу.
Дверь его кабинета была приоткрыта, и оттуда доносились чьи-то голоса. Один из них принадлежал… Гнездилову.
- Приехал журналист, который собирается разобраться с делом Кошелева. Я его сегодня прощупал. Хиляк, от одного вида покойников, говорила Людка, чуть сознание не потерял, - он засмеялся.
- Нормальная реакция нормального человека, - услышал я в ответ. – Чего же ты так
напрягся, если он хиляк, как ты говоришь.
- Да надоела эта нервотрепка. Год уже длятся эти бесконечные проверки, перепроверки. Работать невозможно. Если он придет к тебе, дай ему полную информацию по этой Кошелевой, лады. Она же вроде, после смерти мужа в психушке у вас лечилась. Вы об этом ему тоже скажите. Хорошо? Ну, ладно, я пошел, мне еще одно жмурика вскрывать надо.
Я успел юркнуть за угол, как из кабинета вышел Гнездилов и перепрыгивая через две ступеньки удалился к себе.
-Так, значит я хиляк, ну-ну, посмотрим, коновал несчастный. Я тебе покажу, как хиляк умеет работать. Подойдя к двери, я постучал.
- Да, войдите.
За столом сидел сухощавый высокий мужчина в белом халате, чем-то напоминающего артиста Жженова.
- Максимов Евгений, корреспондент из Москвы, приехал по делу Кошелева,
- Знаю, только что у меня был Гнездилов. Он сообщил мне о вашем приезде. Чем могу быть полезен?
- Не знаю еще.
- То есть?
- Правда, не знаю. Я бы хотел, чтобы вы мне помогли, но как еще не придумал. Хотя… Вы могли бы мне дать какую-нибудь литературу по паталогоанатомии?
- А зачем она вам? Вы там все равно ничего не поймете.
- Вы знаете, до поступления в МГУ, я хотел поступить в медицинский, но дядя отговорил. Он у меня хирург, вы, наверное, слышали, Николай Васильевич Максимов? А поступать я хотел на психфак. Я у него перечитал труды Сеченова, Мечникова, Павлова. Так что кое-какая подготовка у меня есть.
-И почему же вы не поступили?
- Вы будете смеяться, но я крови боюсь.
- Ну, нормальная реакция нормального человека. - повторил он эту фразу еще раз, - Что ж, сейчас посмотрю в свой библиотеке, может что-нибудь подходящее для вас подберу. Посидите тут минуточку.
- Вот, думаю, это вам пригодится, - он положи передо мной том. «Паталогоанатомия», книга для медицинских институтов, - подойдет?
-Вполне, - я встал, - постараюсь как можно быстрее ее вам вернуть.
- Я вас не тороплю, держите ее у себя, сколько посчитаете нужным. И удачи.
Когда я вышел из кабинета, то услышал, как он, позвонив кому-то, сказал: - Мне тебя жаль. – и положил трубку. И я догадался, кому были адресованы его слова, так как из морга тут же выскочил Гнездилов, и бегом побежал к своей машине.
У двери, опершись об косяк, стоял Квадрат и ехидно смотрел на отъезжающего Гнездилова.
Вечером пришел Кошелев и увидев у меня книгу удивленно спросил: - А это зачем?
Я ему не стал долго объяснять, подробно рассказал о своих визитах к Гнездилову и главному врачу. Поинтересовался, почему он недолюбливает Гнездилова?
- А за что его любить? Он не барышня. А если серьезно, то он крайне нечистоплотен. Известен случай, когда он, чтобы спасти своих дружков от тюрьмы, подтасовал данные экспертизы. Тогда он легко отделался.
- А подробнее об этом можно узнать?
- Можно. Пойдемте со мной. Поговорите сами с пострадавшей.
-Сергей Витальевич Гнездилов проходимец с большой буквы, - так начала свой рассказ Надежда Петровна Корнеева, чей сын стал инвалидом после того, как его избила шпана.
Как потом оказалось, это были детки высокопоставленных начальников, которые от скуки, развлекались тем, что, разогревшись дешевеньким портвешком, налетали стаей на любого, кто попадал им под руку, и били до потери сознания.
Все знали, чьих рук это дело, но заявлять боялись, так как не было никакой гарантии, что с ними будут разбираться. Безнаказанность и вседозволенность сделала из них волчат, жестоких, безжалостных. Но однажды, нашелся парень, бывший десантник, который дал отпор подонкам, это их разозлило окончательно, и они, отловив его, избили железными прутами. Врачи двое суток боролись за его жизнь. Почти неделю он был в коме. Но могучий организм победил, и парень выжил, но стал инвалидом. Он лишился двух ребер, глаза, челюсти, легкого.
Преступников задержали. И должен был состояться суд. И тут в игру вступил Гнездилов. В то время он работал врачом в травматологическом отделении больницы. Он дал такое заключение, о характере травм, что основные виновники получили условные наказания, а всю вину свалили на паренька, который не имел лохматой лапы. Правда, после этого случая Гнездилов срочно переквалифицировался в эксперта- криминалиста.
Вернулись мы от Надежды Петровны далеко заполночь. Кошелев проводил меня до гостиницы и пожелав доброй ночи, пошел домой.
- М-да, веселая получается картинка, - думал я сидя в своем номере, - . Чует мое сердце, неделькой тут не обойтись. Надо будет продлевать командировку. И так что мы имеем? Да ничего. Но, правда кое-какие результаты все же есть. Мое появление создало некоторую нервозную обстановку в морге. Видимо главный врач что-то знает об этом деле, но не хочет говорить.
Явно что-то скрывает и санитар. Одно мне стало ясно, как божий день, что в истории с Кошелевым не все чисто. Я вновь и вновь перечитывал ответы, которые получал Кошелев, и все больше убеждался, что они не отражают действительного положения дел. Ну, что ж, как говориться, утро вечера мудренее. Надо баиньки.
Только я вошел в душ, как вдребезги разлетелось стекло в окне номера. Я пулей выскочил из душа. На постели лежал булыжник, завернутый в тетрадный лист. Я развернул его. «Мы советуем тебе завтра же срочно уматывать отсюда, если ты хочешь вернуться домой живым и невредимым», было нацарапано на бумажке. Не успел я спрятать листок, как в дверь комнаты кто-то забарабанил. В дверях стоял Остап Сергеевич и бледная горничная.
- Господи, как мы за вас перепугались, - запричитала горничная, - я же видела, как какой-то хулиган камень кинул в ваше окно, а тут как раз Остап Сергеевич был, господи, хорошо, что с вами ничего.
- Да угомонись ты, - оборвал причитания горничной Остап, молча подошел к окну, посмотрел на разбитое стекло, осколки на кровати, булыжник, - быстро зашевелись гады, - пробасил он неожиданно, - видимо кому-то на хвост наступили. Слышь, ты иди на свое рабочее место, и язык держи за зубами, а то, - он сделал движение, которое и объяснять то не стоило. От его жеста горничная испуганно зажала рот руками и закивала. – Да, и вот что, приготовь другой номер, а утром сюда стекольщика, пусть заменит стекло. Ну ладно, иди.
Горничная как-то бочком выскочила из комнаты.
- Я думаю, в милицию мы ничего заявлять не будем, но с завтрашнего дня вас будет охранять мой сын. Он самбист.
- Остап Сергеевич, спасибо, но не нужно никакой охраны, я сам о себе позабочусь.
- Вы не горячитесь, если Они стали стекла бить, значит, дело очень серьезное. А сын вам мешать не будет.
- И все же, нет. Я сам разберусь, хорошо?
- Хорошо. Но когда будет нужна помощь, скажите мне, идет?
Я кивнул. А сейчас, берите свои вещи, переселяемся в другой номер, он этажом выше.
Пока я собирал свои рубашки, в комнату вновь вошла горничная с ключом…