Своеручные записки розенкрейцера фон Розена
4.Посвящение в вечные
Никто не знал, что распотрошив царя, как предназначенную для лабораторных опытов лягушку, со смехом омыв руки в его крови, с удовольствием покопавшись в его внутренностях, выложив в кюветку его сердце, вывалив на блюдо его мозг, я, весь перемазанный его царственной слизью, сам себя помазал в цари. Но и сам я не ведал, что тем самым сделал первый шаг к обретению бессмертия. Что, став вечным, я переживу всю династию Романовых и не погибну даже тогда, когда мой дух вырвется из издырявленного пулями тела доктора Боткина в подвале Ипатьевского дома, чтобы вселиться в очередного эскулапа.
Никто даже не заметил, что соседство слов «колика» и «геммороидальная» - издевка почище острот Бомарше и Мольера! А это так… И вот я свершил ритуал самопосвещения. Я стоял у венецианского окна своей, обращенной в морг лабаратории, в уляпаном кровью фартуке и, подставив лицо свету пульсирующего рождением завтрашней славы вечного астрального мира, улыбался…
Искромсанный труп того существа, что выросло из некогда принятого мною на руки царственного младенца, разделанный, как балтийская камбала-калкан из рыбной лавки, лежал у меня за спиною. Тайна помазанника была мною разъята, проанализирована, систематизирована и уничтожена. Оставалось лишь зашить труп…
Конечно, сочиняющие мемуары лекари, напишут о другом – один изложит как Петра III в повозке везли в Ропшу, другой, как его, с его инструментами и бальзамирующими материалами пригласили в Ориенбаум, где якобы лежало предназначенное для вскрытия царственное тело. Но им невдомёк будет, что приглашённому лейб-ведьмой Чоглаковой для лечения бесплодия императрицы лейб-колдуна и пернатого змея, предстать в личине лейб-хирурга Лестока - дело плевое.
Мои мгновенные перемещения в пространстве и времени я мог производить отсюда, из моей лабораторией под потолком коей висел оскалившийся сушеный нильский крокодил, в углу поблескивало стеклянными глазками чучело летающей собаки, какие водятся в лесах Перу, а на полке рядом с обтянутыми кожами фолиантами, манускриптами, образцами минералов, пробирками, ретортами, стеклянными трубками, коробками с засушенными насекомыми, покоились банки с препарированными эмбрионами и диковинными морскими гадами. Из этой затворнической кельи чернокнижника я мог совершать свои инфернальные полёты при посредстве неких магических действий и чтения заклинаний. Этим опытам я обучился у Якоба Брюса в Сухаревой башне, а самостоятельно мы начинали проводить их с моим ассистентом Хансом Христианом Штоффманом…
Из романа "Инкунабула"