Продолжение. Начало – в http://proza.ru/2010/11/22/931
От реставратора.
По иронии судьбы, первая из воссозданных (но не из написанных) работ Хускерхама посвящена началу всех начал. Предложенный вариант нельзя считать окончательным – как в силу несовершенства метода восстановления и надежды на его будущее усовершенствование, так и ввиду явной неокончательности у самого автора, который намеревался, судя по всему, вернуться к тексту, но то ли не смог, то ли не захотел, то ли попросту забыл, отвлеченный новыми идеями.
Сотворение сотворения
Инген Хускерхам
Еще не осознавая сложности возложенной на меня задачи, берусь за неё там, где её ещё нет – и она возникает. Я ли её создал? Или только увидел?
Откроем Книгу.
«1. В начале сотворил Бог небо и землю.» (Бытие, Гл. 1.) Так начинается Бытие, а всё, что до него – Небытие. И здесь – самое непостижимое Чудо. Конечно, не в сотворении неба и земли, это чудо возможно если не постичь, то вообразить. Чудо – мгновением раньше. Какое?
Откроем Книгу.
«1. В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог.» (Евангелие от Иоанна, Гл. 1.) Не противоречит ли это предыдущему? Нет, нет и нет! Наоборот, это только оттеняет истинный смысл сказанного. Мы слишком спешим узнать, и поэтому пропускаем самое важное, то, которое не в конце, а в начале. (Так у меня случилось позавчера с Анной...)
Итак, задумаемся: «В начале...» Вот оно! Первое творение – это создание Начала. И по-другому быть не может. Возникновение самой возможности творить, то есть менять, то есть – сотворение Времени как направленного потока, и тем самым движения – куда? то есть – возникновение Пространства. Дальше уже всё неизмеримо проще, как лавина, несущаяся с вершины всепожирающим монстром, страшным, неуправляемым, но понятным. Но первая песчинка снега, откуда и куда она? Это и есть Чудо.
Но если ДО ТОГО времени не было, как можно говорить о «до того»? Прежде чем попытаться ответить на этот вопрос, мне хочется на минуту отвлечься, я борюсь с этим искушением, и – проигрываю, ибо боюсь, что другого момента мне не представится, заблужусь в лабиринте собственных мыслей, забуду, передумаю. Уж слишком много разного живет во мне и просит своего воплощения. (Я быстро.)
Что же я хотел сейчас сказать? Ах да, вот что. Два этих «В начале», почему так? Уж не потому ли, что само Начало имело двойственную природу: мира и слова, ибо что есть мир, о котором нечего сказать? (Наверное, этому нас учили еще в школе, но я то ли забыл, то ли тогда пропустил по болезни или шалости, и теперь примеряю на себя сомнительную славу открывателя прописных истин. Не важно. Главное – понять.)
Итак, «до того». Мы можем произнести эти слова и можем интересоваться, имеют ли они хоть какой смысл. Но я понял уже достаточно давно (кажется, в прошлую пятницу), что всё имеет свой смысл. Любое событие, любое совпадение, любое слово, даже какой-нибудь непроизносимый синхротрон или куычтцтц. Просто мы слишком часто этот смысл не знаем и, к нашему стыду, не стремимся узнать. Бог не может быть не столь всемогущим, чтобы не предусмотреть возможность осмысления всех бессмысленностей.
Так что же может быть до начала времени? Чтобы дать хоть сколько-либо вразумительный ответ – или хоть вариант ответа – давайте подумаем, что мы понимаем под временем. То, что движется неумолимо и безостановочно, всегда в одну сторону, как река. Поток времени. Бегущий из ниоткуда в никуда. И единственное, что мне приходит в голову – это представить его замороженным. Отличается ли лед от воды? Умнее спросить: что у них общего? И тем не менее...
В несуществующем, ледяном времени, в несуществующем, сжатом до абстрактной точки пространстве, Божественное дыхание родило само себя – и растопило единую каплю. Как, почему – нам это пока недоступно. Собственно, сам вопрос «почему?» пока кажется даже и неуместным, ведь какая может быть причина у Первого? Но будучи заданным, он ждет своего ответа. И мы ждем, благо время пока есть, и оно несет нас на всех своих вопросах, мимо людей и народов, чтобы – кто знает? – вдруг закипеть и исчезнуть (как только что мой кофе).
1789 г., ночь