Лженаучно-фантастический рассказ
Кран загудел в субботу, во время генеральной стирки, устраиваемой Самодеевым примерно раз в два месяца. Сначала Самодеев морщился от дребезжащего металлического звука, как от зубной боли, но постепенно стирка увлекала его настолько, что он совсем забыл про неприятный гул. Работа спорилась, и Виктор Павлович запел. Негромко, как говорится, себе под нос.
– Я встре-ти-ил ва-ас, и все-о бы-ло-е, – выводил он…
Ощущение чего-то необычного возникло внезапно. Самодеев замолчал и перестал тискать пододеяльник.
– У-у у-у, у-у у-у-у, – гудел кран на мотив старинного романса.
Самодеев вытер лоб рукой и сел на край ванны. Кран гудел. Гудел негромко, но вполне отчетливо, не фальшивя. Прогудев «Я встретил вас», он замолк. Самодеев прокашлялся и робко вывел:
– Сча-стье мое-о я нашел в нашей встре-ече с тобо-ой!
– У у-у-у у-у-у у-у-у… – старательно загудел кран. Самодеев осторожно прибавил напор воды – кран загудел громче и выразительнее…
Через полчаса Самодеев забыл про стирку. Одну за другой заказывал он мелодии крану, столь неожиданно обретшему музыкальный дар. А когда тот загудел божественный полонез Огинского, Самодеев расплакался. Он сидел на крышке унитаза и тер глаза. От мыла, остававшегося у него на руках, слезы текли еще обильнее. Зато утешил Виктора Павловича игривый мотив «Прекрасной маркизы».
Когда кран доигрывал первый диск битловских «Песен любви», по трубам громко застучали. Самодеев нащупал в сплошном пару барашек и сделал звук потише. Однако стук не прекратился. Самодеев вздохнул и выключил воду совсем. Грустно-умиротворенным вышел он из ванной.
В дверь позвонили. Открыв ее, Самодеев увидел Андрюху, соседа, живущего этажом ниже. Тот дыхнул дешевым вином:
– Ты что выключил-то? Я стучал, чтоб ты погромче сделал. Вруби что-нибудь… – Андрюха сделал рукой неопределенный жест, – такое. Одесситов или эмигрантов, что ли…
Под «Перестаньте рыдать надо мной, журавли!» Самодеев расплакался снова. Он сидел, сгорбившись, на краешке унитаза и тихо жалел себя – одинокого, неприкаянного, стирающего себе рубашки.
Два выходных Самодеев не выходил даже за хлебом. На звонки в дверь не открывал. Притихшим и просветленным явился он в понедельник на работу.
– Что с тобой, Самодеев? – дивились сослуживцы. – Странный ты какой-то. Случилось что-нибудь?
– Кран у меня гудит, – блаженно улыбаясь, отвечал Виктор Павлович. – В ванной.
– И что, сильно гудит? – участливо интересовались коллеги.
– Замечательно гудит! – прикрывая глаза, отвечал счастливый Самодеев.
Сослуживцы, пожимая плечами, отходили, а Северцев, недолго думая, посоветовал:
– Сантехника вызови!
И с недоумением глядя на безмятежного обладателя гудящего крана, добавил:
– Что-то ты темнишь, Витька!
Вечером Самодеев встретил в подъезде соседа – активиста ОСВОДа Собакина.
– Виктор Палыч, – активист строго ткнул пальцем в грудь Самодеева, – это у вас гудит кран?
Самодеев замялся и покраснел.
– Вызовите сантехника, Виктор Палыч, – категорически заявил Собакин и удалился. А Самодеев понял, что теперь следует включать кран совсем тихо.
Вечер он провел в ванной. Утром ему учинила скандал соседка с пятого этажа.
К концу недели соседи начали называть Самодеева хулиганом и грозить ему товарищеским судом.
– Лучше бы ты пил нестой Андрюшки! – сказал ему как-то в сердцах дряхлая старушка Семеновна.
А в субботу, рано утром, Самодеев попался. Едва он открыл дверь, чтобы еще до пробуждения соседей вынести мусор, как в квартиру ввалилась целая толпа. В ее арьергарде следовал человек с металлическим ящиком в руке. «Сантехник!» – обреченно подумал Виктор Павлович.
– Я имею право! – пытался защищаться он. – С семи утра до одиннадцати вечера.
– Купи себе музыку и слушай ее с семи до одиннадцати, – безжалостно отрезала Семеновна.
Поняв, что никакие просьбы и уговоры не подействуют, Самодеев улучил момент и незаметно сунул слесарю трояк.
Сантехник, сопровождаемый ревнителями тишины, проследовал в ванную. Он внимательно исследовал кран и изрек:
– Не-а, у меня к ему запчастей нету.
Плач и скрежет зубовный огласили квартиру.
– Вы у меня за это ответите! – бушевал активист ОСВОДа Собакин. – Я из-под земли вам запчасти достану, но этому безобразию конец положу!
Соседи стенали, а Самодеев в душе ликовал. Закрыв за непрошенными гостями дверь, он прошел в ванную, чуть-чуть приоткрыл кран и тихонько пропел:
– Ах ты, сукин сын, камаринский мужик!...
И кран ответил ему так же тихо и проникновенно:
– У-у у-у-у у-у-у у-у!...
8 ноября 1987 г.