Глава 6
Бесценный трофей
Судя по обратному адресу письма, Бородач считал себя человеком весьма осторожным. Оба послания отправлялись с разных почтовых ящиков, созданных, скорее всего, исключительно для меня. Как и в прошлый раз, Бородач был немногословен. «Поздравляю! Ты на верном пути. Идя по нему, ты сможешь сама ответить на все вопросы.»
Интересно, а как он мог узнать, что я на «верном пути»? Он что - может пробираться в мои мысли? Или за мной установили круглосуточное наблюдение? На деле всё оказалось гораздо проще. Ещё пару месяцев назад я настроила свой почтовый ящик таким образом, чтобы он не пропускал писем с незнакомых адресов. А тут - на тебе! Пропустил, и не одно! Ай, да Бородач! «Подарил» мне вирус с первым письмом и теперь следил за тем, по каким сайтам я брожу! Отлично. Буду использовать эту одностороннюю связь для проверки правильности хода мыслей.
Шины маминого внедорожника зашелестели по гравийной дорожке. Она так торопилась к бабушке, что даже не зашла ко мне перед отъездом. Время пошло. Надо успеть сделать всё, что я задумала. Подойдя к кабинету папы, я спокойно взялась за массивную бронзовую ручку и потянула на себя. К моему немалому удивлению кабинет был заперт на ключ. - Странно, -подумала я,- родители не имели привычки запирать двери. Это осложнение не охладило моего пыла. Я знала каждый квадратный сантиметр кабинета, ведь он служил нам одновременно и библиотекой. Одно из эркерных окон никогда не закрывалось - папа любил прохладу и свежий воздух. Не думаю, что маме пришло в голову закупорить все внутри. Оставалось лишь залезть на дубок, росший, на счастье, прямо напротив вожделенного окна и пробраться внутрь. Хорошо, что его не спилили! Папа всё лето спорил с мамой. Она переживала, что толстые ветви дуба упираются прямо в стену дома. А папу это совсем не беспокоило. Напротив, ему нравилось, что комнату затеняла густая ароматная листва. Выйдя во двор и осмотрев окно снаружи, я заметила, что открыто оно не настежь, как обычно. Однако, оставленной щели было вполне достаточно, чтобы двенадцатилетняя девочка с легкостью пролезла в неё. На высоте второго этажа ветви молодого дубка не отличались крепостью, но мой вес наверняка выдержали бы. С детства я страдала боязнью высоты. Мне пришлось потратить несколько минут, чтобы собраться с силами, прежде, чем начать своё восхождение на Эверест. Скалолаз из меня был тот еще! Добравшись до высоты второго этажа, я в неуверенности сидела на ветке, стараясь не смотреть вниз. Окно кабинета манило близостью широкого карниза. Ладони становились влажными от страха, но острое любопытство заставило сделать невозможное - зажмуриться и прыгнуть. Удачно! Спускаясь с подоконника, уже в кабинете, я вспомнила, что очень часто воров-домушников в простеньких детективах находят по следам, оставшимся от грязной обуви. Не желая вызвать у мамы ни малейших подозрений, я достала из кармана носовой платок и тщательно протерла подошвы и сам подоконник. Справившись с этой нехитрой задачей, я бросилась к письменному столу. Старинные напольные часы напоминали, что времени на «расследование» у меня немного. Надо торопиться. У моего отца всегда были скромные запросы. Еда и одежда его мало интересовали. Что дадут - то съест, что купят - то и наденет. Но вот к антикварной мебели он питал трогательную слабость. Стол, за которым он работал дома, представлял собой настоящий музейный экспонат. Под внушительного размера столешницей, отделанной кожей какого-то редкого зверя, размещались ряды ящиков. По четыре справа и слева. Резные ножки хранили тепло искусных рук мастеров, потративших на эту красоту, наверняка, не один месяц труда. Затейливые вензеля, потемневшая от времени кованная фурнитура. Стол заслуживал уважения. Не удивительно, что именно в нем папа хранил все самые важные документы. Выдвинув по очереди каждый из восьми ящиков, я засомневалась, успею ли хотя бы бегло просмотреть их содержимое. Бумаги лежали плотными пачками. Вздохнув, я принялась методично просматривать папки, файлы, тетради, всё, что так педантично папа сложил в свой любимый стол. Прошел час, потом его догнал второй. Третий отметился громким боем напольных часов, а я так и не нашла ничего интересного. Перелопатив все, что хранилось в столе, и аккуратно сложив все обратно, я рухнула от усталости в огромное кожаное кресло, похожее скорее на трон. Сразу вспомнился папа. Он так не любил, когда его тревожили во время работы! Только я могла себе позволить ненадолго отвлечь отца. Иногда я забегала в кабинет, прыгала к нему на колени, и мы крутились на этом кресле, забывая обо всем на свете, кроме друг друга. Однажды папа попросил меня принести чаю, и я с радостью выполнила его просьбу. Чашка стояла прямо на кожаной обивке столешницы. Мы, как обычно, дурачились, и я случайно опрокинула её, разлив сладкую жидкость. Помню, как меня удивило, что его нисколько не озаботили мокрые и липкие документы, над которыми только что работал. Зато он бросился протирать торец стола, отделанный изящными мебельными гвоздиками. А, правда, почему он так поступил? Вместо того, чтобы сначала попытаться высушить бумаги, вытирать стол… Нелогично как-то… От нечего делать, я стала разглядывать то самое место. Всё точно такое же. Те же гвоздики с металлическими шляпками. На каждом из них был вытеснен фамильный герб, видимо, предыдущего владельца. Ничего особенного, кроме небольшой детали. Одна из шляпок явно выделялась. Нет, рисунок был тем же. Несомненно, эта шляпка - точный клон остальных. Разница лишь в том, что она блестела, другие же благородно потемнели от времени. Мне захотелось дотронуться до этой «белой вороны», но как только я это сделала, в момент отскочила от стола, словно получив разряд тока. Из под стола медленно, сам собой, выдвинулся ящичек, размером не больше почтового конверта. Отважившись засунуть в него руку, я нащупала диск. Есть! Не знаю почему, но я была почти уверена, что этот диск именно то, что искала.
Вернув ящичек в первоначальное положение, я поспешила обратно к окну. Опоздала! Мамина машина остановилась у ворот. У меня было всего каких-нибудь пять минут на то, чтобы спуститься вниз. Вылезать из окна оказалось сложнее, чем я думала. Перебираться с ветки на карниз - одно дело, а вот с карниза на ветку - совсем другое. Мне никак не удавалось решиться на прыжок, и только звук заглушаемого мамой двигателя заставил меня сделать это. Поскользнувшись на мокрой коре, чудом не рухнула на землю. Я немного спустилась по стволу дерева и спрыгнула на землю. Нога подвернулась, и я чуть было не вскрикнула. Пульсирующая боль нарастала, но я смогла доковылять до двери.
Мама зашла почти сразу после меня. Нога горела, как в адском пламени, и я еле сдерживала слезы. По моему лицу можно было с легкостью прочитать, что что-то произошло. Пришлось рассказать «сказку» как я, якобы, спускаясь вниз по лестнице, споткнулась об последнюю ступеньку и упала. Мама попыталась осмотреть ногу, и вот тут уж мне не пришлось ничего разыгрывать! Какое там актерское мастерство! Я заорала так, что мама, испугавшись, резко отдернула от ноги руку и поспешила к телефону - звонить Островскому.
Сквозь резкую боль, вызывающую чувство тошноты, я слышала, как она просила доктора срочно приехать. Конца разговора я не помню - отключилась. Пришла в себя уже только в своей комнате. У кровати стоял доктор Островский.
- Ну как ты, Калли? Тебя не тошнит? Голова не кружится?- измеряя давление и бросая тревожный взгляд сквозь очки спросил доктор.
-Да вроде бы нет. Кажется, и боль совсем прошла,- неуверенно ответила я.
- И не должно ничего болеть. Я ввел тебе лекарство, Калли. Ты умудрилась сломать ногу. Неужели так сильно упала с лестницы?- удивлялся Островский.
- Ну, я просто бежала вниз, чтобы встретить маму, зацепилась за что то, а дальше и не помню, что было.
Я нагло врала. А что мне еще оставалось?
- Хорошо, что у нас в запасе есть еще пару недель. Гипс то я сниму только перед первым сентября, Калли. Придется потерпеть.
- Мам! Прости. Мало тебе забот, так еще за мной теперь ухаживать,- искренне сокрушалась я.
- Ничего, ничего, детка. Все будет хорошо, вот увидишь! Ну, я пойду, угощу доктора чашечкой кофе, а ты постарайся просто заснуть, хорошо?- делая вид, что она совсем не переживает, сказала мама.
Я кивнула, мама поцеловала меня и повела доктора пить кофе. Пока за ними не закрылась дверь, я думала только об одном - что случилось с диском? Там ли он, куда я его положила? И самое главное - что за информация в нем содержится? Перед неудачным прыжком с дерева я положила диск в карман вязанной кофты. Где она теперь? Осмотревшись, я облегченно вздохнула: кофта висела на стуле. Но как её достать? Стул стоял у большого зеркального шкафа-купе, а до него как минимум метров пять. Сейчас это было для меня марафонским расстоянием. Попытка встать с кровати провалилась. Боль, несмотря на обезболивающее, возвращалась. Теперь она была глухой, но ходить все равно не позволяла. Тогда я просто стекла с кровати и, по пластунски, словно заправский солдат спецназа, поползла к кофте. Тяжелый гипс мешался, но мне все удалось! В кармане кофты, цел и невредим, лежал мой драгоценный диск. Осторожно взяв трофей в зубы, я поползла обратно. – Хорошо, что я положила ноутбук на тумбочку возле кровати!- подумала я, с ужасом представив, что бы я делала, если он был, как обычно, на письменном столе.
Кое-как забравшись на кровать, я почувствовала, что мамин совет оказался к месту. Только пытаться заснуть не пришлось. Как только я спрятала диск под подушку, то, успокоенная, сразу же погрузилась в новый, удивительный сон.