Глава 14
Зима стала входить в свои права раньше времени. За несколько дней выпала почти годовая норма осадков. Очаровательная красота Кавказских гор, покрытая снежным ковром, не радовала. Корма, заготовленные на летних станах, остались недоступными.
- Сын, возьми с собой волчонка и сходи к дяде. Передай, чтобы Дарта приготовил сани., Через пару дней нечем будет кормить коз. На ночлег останься там, чтобы мы не переживали.
Да, возьми с собой фонарь, вдруг не успеешь до темноты добраться.
Голова Эракха была занята мыслями о состоянии здоровья жены, внезапный обильный снегопад и отсутствие младшего брата. Охотники ушли налегке. Вернуться должны были еще вчера. А тут еще и скот нечем кормить.
Иман обратилась с просьбой помочь утеплить ульи. Мада заготовил достаточный запас подкормки и устроил зимовники.
- Никто не ожидал такой ранней сложной зимы. Необходимо сохранить пчелиные семьи к успешному летнему сезону. В противном случае пчелы погибнут или выйдут к весне ослабленными. Мешочки с сухими листьями заготовлены, но гнезда пчел утеплены только с боков.
- Завтра с утра перенесу ульи из-под открытого неба в помещение и накрою камышом, а ты оставайся с матерью моих детей. Беспокоюсь я. Думал в город ее повезу к лекарю. Говорят, что дорог нет.
- Надеюсь, что ей поможет Рапат. Она сегодня ко мне заходила и интересовалась здоровьем нашей сестры, - говорила Иман, прижимая к себе Олхазара. - Нам не стоит задерживаться, да и шакалов в нашей округе много.
- Бери с собой фитиль. Из сакли не выходите после того, как стемнеет.
Эракх проводил невестку с сыном и вновь крикнул Амину:"Не возись долго. Исмаил сказал, что занятия в школе отменяются до окончания снегопада".
Редкие крупные хлопья снега кружились в медленном танце, не спеша присоединиться к белой скатерти, накрывшей горную местность.
Борсак вытянул шею, полной грудью вдохнул свежий морозный воздух и сбежал с веранды. В овчинной папахе и тулупе Амин казался колобком.
Отец слегка ударил его по плечу и подтолкнул. Потом окликнул, зажег фитиль в лампе и проводил глазами, пока Борсак и Амин не скрылись из поля видимости.
Зайдя в саклю, он взял на руки дочь, нежно прижал к себе и подошел к жене, которая лежала на топчане, укрытая шалью, вязанной из козьего пуха.
- Мерзну я. Накрой меня своей буркой, - пытаясь улыбнуться едва выдавила из себя Жарман.
Бледные щеки впали, пухлые губы потеряли свой цвет. Лежащий у ног женщины кот лениво поднялся и спрыгнул на пол. Малышка потянулась к матери и легла прижавшись щекой к ее щеке. Эракх присел на низкую скамейку, стоящую у топчана, и слегка дотронулся до лба жены.
- Мерзнешь? Лоб холодный.
Правой рукой аккуратно приподнял голову и снял с нее платок. Взял руку любимой женщины и долго едва касаясь губами целовал ее ладонь. Повернувшись к мужу, Жарман прикрыла глаза.
- Распусти мне косу, как в первый раз.
Заметив, что дочь уснула, Эракх осторожно перенес ребенка в висячую колыбель, накрыл покрывалом. Подбросил два полена в пасть встроенного в угол комнаты кхерч-камина и вернулся к жене.
Тяжелая коса слабо заплетена. Муж наклонился к жене и слегка коснулся ее губ.
Жарман не ответила. При слабом свете огня показалось, что с ее лица спустилась гримаса. Легкая тень побежала по каменной стене и с полки слетела серебряная тарелка. Она закружилась в диком танце и покатилась к очагу. Малышка испугалась и заплакала.
- Аймани, я здесь. Спи, родная.
Отецц слегка покачал колыбель, и ребенок опять уснул.
Выгнув спину, подтянув пушистый хвост, своим единственным желтовато-зеленым глазом Лули наблюдал за головокружительным танцем серебряной тарелки.
Потом ловким прыжком исчез под деревянным топчаном, который располагался прямо под окном, напротив входной двери.
Присев в постели, поджав ноги, Жарман пыталась распустить косу.
Тонкая линия черных бровей подчеркивала женскую красоту, несмотря на бледность лица.
Эракх нежно подхватил жену на руки. Жарман прижалась к мужу, обвила руками вокруг шеи и показала глазами на истанг, лежащий перед камином. Целуя жену, Эракх опустился на пол и продолжил ласкать ее слух.
- Сладкая моя. У нас все будет хорошо. Я обещаю тебе.
Языки пламени весело заиграли, приветствуя хозяев дома. Почти месяц в доме не было такого уюта и тепла, как сейчас. Любовь творила чудеса. Щеки Жарман порозовели, в глазах появился блеск.
- Родной, если я поправлюсь, давай родим себе еще сына, а Олхазара оставим Иман? - робко спросила жена.
- Милая моя, роди мне еще семерых. Ты обязательно поправишься. И все наши дети равно принадлежат моему брату, как и мне.
Только Аллах знал, что это последние часы любви Жарман и Эракха.
Они уснули в объятиях друг друга. Проснувшись на утренний намаз, муж обнаружил холодное тело своей жены. Ангел смерти забрал ее душу.
Спустя семьдесят лет, Аймани показывает мне серебряную тарелку, доставшуюся ее покойной матери в наследство от бабушки, с глубокой трещиной, которая появилась в ту ночь. Что новый день готовит нам, к счастью, не дано знать никому. Время нанизывает миги на нить жизни, несмотря на удачу и промахи, любовь и ненависть, здоровье и болезни. Когда легко, тепло и уютно, люди не задумываются о скоротечности времени.Но даже далекие холодные звезды сгорают в толще небес. И никто на грешной земле не задумывается о причине их гибели.
http://www.proza.ru/2011/10/30/1188