Она любила, когда была невидима. Любила когда он двигался перед объективом. Двигался, жестикулировал, говорил, пел, шел домой с репетиции. Вот он, в ее объективе: строгий, насмешливый, серьезный, печальный, задумчивый. Только не нелепый. Нелепым он не выходил никогда. Он часами могла смотреть на него, застывшего на тех воровски сделанных фото. Похищенные у кого-то кусочки счастья. Глаза, волосы, руки губы, она все-таки крала их, складывая все оттенки исходившего от него света в эту маленькую коробочку. Это тоже форма любви, её неприкосновенная форма. Он талант, хранимый любимой им женой и детьми от тягот труда, докучливых любитетей и знатаков его искусства. А она его любит, просто любит.
Так любит проявлять его снимки, когда волшебно на белом квадратике проступают очертания человека его нечаянно застигнутой улыбке. Ничья, эта улыбка светит, необыкновенно преображая даже лучики морщин в уголках глаз. Кому он улыбается? Ей неважно, правда, неважно ведь этот кто-то не в кадре, и значит, того или той, кому он улыбался, нет. Есть только он, она свет, объектив, любовь.
Зачем желать чего-то еще, если можно вернуть дорогие и такие незримые (нет, теперь зримые) минуты вот так, тайком. Как жаль, что гладь бумаги холодна, что прикосновения тают на ней завитками отпечатков, а иногда оставляют глубокие следы. Вот тут он вертел головой в кадре… похож на призрака с размытым лицом всадника из средневековой книжки, тамплиера, чей дух восстал из могилы, чтобы… Господи, куда её заведет это воображение?
Чего она боится? Это очень просто. Боится, что когда-нибудь он узнает её, заметит скромный объектив у бледного лица… подойдет, просит, так, как может желать это только он, своим голосом. Что отвечать… как смотреть… как выглядеть? Язык бессилен…. Что могут сказать ее дрожащие губы, горящие глаза…. Тогда…
Нет-нет. Завтра она идет к нему на спектакль, будет смотреть, слушать и…
- Проснись… - его голос. Она вздрагивает. – Проснись милая, что снилось тебе опять?
Да. Его голос, его склоненное лицо, чистые, доверчивые глаза….
- Ты …
Она слышит его смех… невысокий, но звонкий, добрый смех….
- Что я? – это ты опять говорила во сне любимая…
На стене за его спиной висит тот самый черно-белый снимок: улыбка, лучики морщин вокруг глаз… Объектив это глаз наоборот. Он переворачивает мир. Может ли она теперь поверить, что та улыбка была не ей? А какая разница? Она – не его поклонница. Она просто любит.