Моя мама покинула этот мир довольно рано, в пятьдесят восемь лет.
Прошло года три – четыре с того момента, и у нас с ней состоялась встреча, при очень необычных обстоятельствах.
Дело было, конечно, ночью и не в этой реальности.
Я «осознал» себя в своей духовной обители, которая в ту пору имела вид моей квартиры из недалёкого прошлого, на четвёртом этаже многоэтажного дома.
Я был на кухне, когда от куда-то из-за угла, я бы даже сказал – из стены появилась странная процессия. Разглядел я их всех гораздо позже, а сначала предо мной предстало человеческое существо, я бы сказал, в ужасном состоянии. Это была старая женщина, измученная, вся в морщинах и каких-то искажениях. Я никак не мог определит природу этих искажений, хотя чувствовал себя в довольно хорошем состоянии, расположении духа.
Что- то меня сильно отвращало от этой женщины, шли от неё нехорошие вибрации какого-то разложения, чего-то отвращающего.
Взгляд её был затуманен, напоминал безумство, она смотрела как бы в никуда. Даже когда смотрела на меня, то казалось, что она смотрит сквозь меня. Было ощущение, что она сейчас пребывает ещё в какой-то реальности и видит (да и испытывает) то, чего не вижу я.
Конечно, надо признаться, что я тоже воспринимал это незримое, именно через неприятные чувства отвращения к чему-то, что пришло в мой мирок с этой женщиной.
Она же - это было очевидно - страшно страдала. Именно эти страдания неземные так искажали её проявление, делая из неё, как минимум, умалишённую, неадекватную. И всё, что она могла – это тянуться ко мне и слабо бормоча молить о помощи.
Я испытывал очень противоречивые чувства, в том числе и неприязнь, сильно меня отвращавшую от этого человека, а помимо того и загадочное притяжение, так как сквозь все изуродования образа я улавливал нечто напоминавшее мне мою мать.
При жизни, наши отношения нельзя было назвать безоблачными, между нами было много препятствий и противоречий. К моему удивлению, всё это почему-то моментально вспыхнуло во мне. Позже я прекрасно понял причину всего этого, но не в тот момент!
Тогда же, я был мучительно раздираем противоречивыми чувствами и даже не заметил, как начал думать о человеке напротив как о своей матери, всё ещё не желая этого факта признавать.
Наконец сострадание взяло верх, вырвавшись из глубин моей души и я презрел все препятствия и смущения, и ещё более увидел в женщине именно свою мать, хотя при этом почувствовал в собственном сознании какую-то муть, лёгкую тошноту, как будто меня кто-то пытается гипнотизировать.
Во мне уже пошло расширение какое-то, как бы глубокий вздох, что б произнести слова признания…
Но тут началось кое-что поинтересней. Образов женщины стало штук пятнадцать, они взяли меня в кружок. Давление, которое я ощущал недавно как муть в голове, стало откровенным. В ответ на моё решение признать противоречивый отвращающий образ, как образ матери, сила, её державшая и мучившая, решила проявить себя нагло-откровенно. Я понял этот старинный фокус, испытание – я должен «угадать» настоящую мать. Что будет в противном случае – раздумывать не проходилось, так как я мгновенно уцепился за единственную ниточку моего поведения – сделать так, как я решил. И я воспылал решимостью довести начатое до конца.
Потому не долго думая (даже не успев подумать, если честно!), я рванулся к матери и обнял её. Остальные наведённые образы тут же исчезли.
Во мне вспыхнула невероятная сострадательная любовь. Я не проявлял этого чувства к своей маме при жизни, и теперь понимаю, почему, что мешало этому!
Она же, вся съёжившись в моих объятиях, обмякши, тихо плакала, что-то несвязно бормоча…
Я молчал. Я знал, что человек этот всё ещё невменяем, возможно, он лишён сознания вообще…
Но я более всего знал, что эта душа, в каком бы состоянии она не была, только что вырвалась из ада, лишилась пут, терзающих её ещё при жизни, а особенно в посмертии.
Тут появились в близи её провожатые, шестеро безмолвных фигур в чёрном. Они бережно подхватывая её под руки, положили на какой-то пьедестал, на подобии операционного стола с ручками как у носилок медицинских. Я пытался как-то посодействовать моменту, утешить её лишний раз, провожатых просил оказать ей побольше внимания, но… меня грубо прервали события следующих мгновений.
Из прихожей раздался резкий грубый стук в дверь. Я не раздумывая метнулся туда и в тот же миг ощутил пренеприятнейшее отвратительное состояние, такое же, как в недавнем гипнотическом воздействии, но многократно сильнее. Это было совершенно отвратительное человеческой природе воздействие, волосы на мне зашевелились, по всему телу волоски встали дыбом, я вот-вот готов был заискриться, как перегорающий предохранитель. Нутро моё становилось тошнотворным, наполняясь возрастающим чувством ужаса и холода адского изнутри существа моего.
Помню, мелькнуло в мыслях: «Во, сам явился! Не понравилось, что жертву отняли!»
Бодрости мне эта мысль не предала, да и размышлять было некогда. Я стал читать «Отче наш»
торопливо, но удары только усиливались. Я перебрал уже несколько молитв – мои «неприятности» только усиливались.
Здесь я почувствовал нечто похожее на отчаяние. Глупая ситуация: я в своей прихожей, беспомощный как пустой барабан, за моей спиной те, кого я полон решимости был защитить, вырвать из любых мерзких лап, а эта «мерзость», собственной персоной, вот-вот сорвёт с петель дверь моего духовного дома!
Я всё бросил и обречённо взглянул внутрь себя, в свои глубины, как бы прощаясь с жизнью.
Но из сердца, как бы навстречу моему мысленному взору, вырвался небольшой вулканчик, несколько смутивший моё искривлённенькое тогда ещё сознание. Я не стал ему мешать, выбора не было, я лишь с некоторым удивлением наблюдал за собой, как бы со стороны.
Обуянный праведным гневом, набрав в грудь побольше воздуха, я крикнул во всю глотку что-то на подобии «Во имя Отца и Сына и Святого Духа»… Кричал что-то ещё…
Грохот в прихожей стих.
Я не верил происходящему! Но не успел я как-то осмыслить свой поступок, как входная дверь просто заподпрыгивала на петлях.
Бросив попытки размышлять, я вновь распахнул своё нутро и выплеснул всё, что там было у меня.
Зная, что затишье будет не долгим, я двинулся навстречу опасности, не думая ни о чём. Стоял перед дверью и выплёскивал порцию за порцией, гася противника, и понимал, что силы мои быстро убывают.
Собрав оставшееся, я решил форсировать события и открыл дверь на лестничную площадку четвёртого этажа.
Ну и уродище же стояло передо мной!
Не выше меня ростом, но шире раза в три, горообразное лохматое существо с горящими красными глазами. Большие обезьяньи норки дышали мерзостью прямо мне в лицо.
Да и вообще, зловоние вокруг было такое, будто я свалился в выгребную яму всего мира!
Всем, что у меня было, я «гаркнул» в него. Уже не подбирая никаких слов. Я уже знал, что слова не нужны, нужна СИЛА! Сила нашего сердца, которая, как я очень очевидно убедился, имеет свойство кончаться.
«Мерзкий» сбежал по лестнице на один пролёт, я же захлопнул дверь и перевёл дыхание.
Радовался не долго, ибо тут же дверь вновь взорвалась от мощных ударов твари.
Моё сознание «помутнилось», помню, я перешёл какую-то грань ( я перестал думать. Я перестал оценивать себя, свои возможности, свои убывающие силы, вонь этой гадости потусторонней – всё!). Я рвал и рвал своё сердце, выбрасывая перед собой то, что заставляло противника отступать. Я вошёл в ритм этого деяния, сгоняя непрошенного всё ниже, пролёт за пролётом, до первого этажа…
Вернулся, закрыл дверь, опустился на пол в расслаблении.
Он вернулся.
Всё повторилось. Точь-в-точь как предыдущий раз, в какой-то осатанелой изменёнке, трясясь всем телом от слабости и незнакомых напряжений, на подкашивающихся ногах, я прогнал его до самого входного тамбура в подъезд.
На большее у меня не было уже ни каких сил вообще. Но этого и не потребовалось. Тамбур был переходом в другое пространство. Из этого пространства я «мерзкого» изгнал таки.
Вернувшись к себе я бросился посмотреть, что там мои гости? Их уже не было.
Мне стало очень грустно. Тоска, безразмерная тоска наполнила моё сердце.
Казалось, что я потерял что-то очень важное, что-то утратил. В чём-то не успел.