Есть такой полезный прибор - эхолот. Рисует он картинки морского дна и разного подводного пространства.
Пользуются им все кому не лень - вояки, охотники за сокровищами, рыбаки и мы, научники. Крепится его главная деталь - излучатель-приёмник - под днищем парохода, а получаемые сигналы обрабатываются на ВЦ - вычислительном центре, где сменные операторы «давят клопов» на мышках и клавиатурах и всё подводное великолепие на многочисленные мониторы выводят.
Снимали мы в тот раз одно сволочное место - разлом Эндрю Бейн - самое длинное поперечное смещение западной ветви срединных хребтов Индийского океана аккурат между Африкой и Антарктидой. Тянулся февраль, по Москве скрипела валенками зима, а у нас бесконечными штормами валяла дураков осень. Пароход наш, красиво называемый «судном ледового класса», кроме как на боку существовать не умел. Понятия «ровно», «спокойно» и «по-человечески» давно были смыты за борт. Однако вахтили.
Шла ночная старпомовская вахта - это с четырёх ночи до восьми утра. На ВЦ нас было двое - я отвечал за эхолот, а на профилографе дежурил чудный дядечка из американцев, назовём его Джоном. Заслуженный исследователь антарктики, автор сотен публикаций в солидных журналах, участник множества рейсов, качку он переносил скверно, поэтому приклеивал за ухо кружочек с каким-то лекарством, якобы помогающим жить в наших шатких условиях. Действие эта штуковина оказывала усыпляющая и Джон большею частью дремал с ответственно выкаченными на вверенные приборы глазами.
Так было и в тот раз. Джон солидно похрюкивал, а я добивался идеальной по моему разумению работы эхолота: мышкой и кнопочками подбирал оптимальные диапазоны частот для соответствующих глубин. Честно говоря, всё шло замечательно и без меня, но что-то я должен был делать? Эхолот - многолучевой и дорогущий мы поставили пару месяцев назад в Эльсиноре (это в Дании, прямо и конкрентно у замка того самого Гамлета), поэтому всем вменялось в обязанность привыкать к нему, испытывать на разных режимах и сообщать окружающим о его повадках и неисправностях.
И тут на экране появился Кролик.
Экранов у нас много - штук семь, кажется. Но главный из них самый правый - именно туда выводится информация о работе эхолота. Так вот, именно Главный берёт и сбрасывает все данные о глубинах, скоростях, частотных интервалах и прочей важной для получения зарплаты дребедени. Потом ярко разгорается и отображает всеми своими взбесившимися пикселями огромного, наглого, ухмыляющегося диснеевского Кроля, развалившегося на каких-то мешках и грызущего здоровенную морковь!
Я даже подскочил в кресле. Но изумление было моментально вытеснено почти детской обидой – пропадёт моя идеальная запись! Бороться с кроликами нас не учили, поэтому я начал переключать всё подряд, пытаясь вернуть ситуацию в штатный режим. Гамлетов аппарат игнорировал какие-либо действия с моей стороны, и Кроль продолжал демонстративно лежать поперек Главного Экрана Парохода. Видимо, что-то при этом говорилось-мычалось-рычалось, поскольку Джон пробудился, выкатил глаза на Главный монитор и перекрестился по-католически.
Исчез Кролик как и положено воспитанным привидениям – истаял, а на мониторе снова появились графики и колонки цифр. Я убедился, что криминала в них нет, и повернулся к Джону.
- Ты видел?
- Что?
- Как что - Кролика?
- Ни боже мой, - заявил Джон и собрался было снова креститься, но решил, что в данном случае убедительнее этого не делать.
- Но ты же сам… - и я повторил его католический жест.
- Я? Энч, ты устал. Давай сделаем кофе.
Я не виню Джона. Был у него в жизни сложный период, когда видения кроликов, белочек и бог знает кого ещё чуть было не закрыли ему дорогу в море. Поэтому я безропотно сотворил кофе, уселся у мониторов и стал размышлять.
C одной стороны, доложить о происшествии моя прямая обязанность. С другой, так или иначе, спросят мнение Джона, тот сделает круглые глаза, и окажусь я одиноким психопатом, которому в пять утра являются диснеевские зверюшки. Мало нам одного типа, которого пол месяца назад с Парохода списали (тот каких-то инопланетян, что-ли, в каюте кормил). Теперь на радость экипажа явлюсь я как полномочный посол Кролей-на-Эхолоте! Бред какой-то…
На пароходах с «двинутыми» субьектами обходятся просто - изолируют. Вот, например, случай с негром (было это ещё при СССР, значит, был там именно негр, а не афроамериканец). Вышел пароход из какого-то африканского порта. А через несколько дней обнаружился «заяц» - пробрался в порту на борт, спрятался где-то в носовых помещениях, думал, что мы его в человеческий мир доставим.
А по тем временам событие это было неординарное. Дисциплинка была ого-го! За капитаном глаз да глаз - впаяют ему и раздолбайство, и организацию перевозки нелегальных эмигрантов, и что-нибудь ещё про- и анти. Тюрьма не тюрьма, но уж нашивки и партбилет отберут стопудово. Наши что сделали? Негра боцман и ещё пара крепких ребят скрутили и в одной из боцманских подсобок заныкали. Изобразили поломку и легли на обратный курс в жаркую Африку. И всё бы хорошо, так ведь нашёлся в команде какой-то правдолюбец, ставший в кают-компании трепать, что «братцы, зуб даю, негра в носовых видел!» и всё такое.
А экипаж-то в курсе быть не должен. В нем разные люди были, в том числе те, кому полагалось рапорты о состоянии дел в надлежащие инстанции подавать. Что делать? Бросились в ноги к доку: «Выручай, мол, всё в твоих перчатках - и честь и нашивки и партбилет в придачу!».
И поставили правдолюбцу диагноз – «психические отклонения на почве работ в тропических условиях». А чтобы он и дальше своим правдолюбием народ не смущал, продержали до возвращения на Родину на снотворном. Что уж потом с правдолюбцем стало, не знаю - лишился он своих мореходных корочек на почве «психических отклонений» или нет? Но ситуация сама по себе показательна. В любом случае – не адекватен в море, изволь «вразвалочку сойти на берег».
А мне оно надо сначала в изоляторе розовые сны видеть, а потом век моря не видать?
И не сказать про грызуна не хорошо - вдруг вирус какой в системе завёлся и вся наша работа к чёртовой бабушке кроликами обрастёт? А сказать - либо в изолятор закатают, либо по пароходу пройти не дадут: советами по общению с кролями замучают. И зубной болью нудит во мне мыслишка про Золотую Мудрость Молчания.
До конца вахты извертелся весь, измучился. Эхолот, как назло пишет идеально, мне делать нечего, Джон вообще в транс впал и меня в упор не замечает, даром, что хрюкать перестал.
Короче, сдал я вахту, доложил по регламенту основные рабочие моменты и… во всех деталях описал нештатное поведение эхолота, проявившееся в изображениях неизвестной оператору природы.
К чести моих сменщиков и остального экипажа (а слухи на Пароходе по скорости распространения любой сарафанной почте сто очков вперед дадут) колоть меня они не стали. Даже продолжали кормить и от вахт не отстранили. Правда, Док при случае пощёлкал пальчиками у меня перед носом. Зато опасения про всплеск внимания к вопросам кролиководства оправдались на все триста процентов. Весь многонациональный экипаж на разных языках обсуждал последние достижения в мире эхокролирования.
Но привыкнуть можно ко всему. Прошёл месяц, мы вернулись в Кейптаун, там отдохнули и двинули своим ходом домой - через тропики, Ла-Манш и датские проливы в родной Калининград. Эхолотная съёмка при этом продолжалась на всех перегонах. Мы зарисовали интереснейшие участи планеты - плато Агульяс, Китовый хребет, зону разлома Романш. А однажды в Бискае, когда, плотно позавтракав после ночной вахты, я собирался на боковую, пароходный динамик радостно заорал: «Энчу срочно явиться на ВЦ! Повторяю…»
Все страхи и худшие опасения в лице дока со шприцем и боцмана со смирительной рубашкой снова проснулись во мне. Но куда денешься с подводной лодки? Я брёл на ВЦ и в голове крутились фразы из «Семнадцати мгновений весны» - «Штирлиц идёт по коридору! - По какому коридору? - По нашему коридору!».
А на ВЦ был праздник. Товарищи мои, довольные и жизнерадостные, схватив меня под белы ручки («вот оно!» - запаниковало сознание) подвели меня к Главному Монитору Эхолота, все пиксели которого изображали огромного, наглого, ухмыляющегося диснеевского Кроля, развалившегося на каких-то мешках и грызущего здоровенную морковь!
Ноги мои подкосились: я был реабилитирован!
А всё было просто. Ребята-программисты из фирмы, чей интерфейс мы использовали для визуализации данных, зашили в набор команд сюрприз - при определённом сочетании кнопочек включались диснеевские картинки - Кролик и Дональд Дак. Экспериментируя с режимами, я случайно набрал заветную комбинацию и ко мне пришёл кролик. А, спустя полтора месяца хождений в разных широтах, очумелые ручки одной из вахт повторили мою эмпирику.
Но сколько нервов, уязвлённого самолюбия, опасений за психику и свободу мне пришлось вынести за время «кроличьего карантина»!
Вот такая многослойная она эта мудрость о Золоте молчания. С одной стороны, вроде лифта - «облегчает жизнь и создает удобства». С другой - что-то в ней иногда… ну, как-то… в общем, приходится пройтись пешочком.