Глава 31. «Коварство человеческое и минное»
Спустившись по трапу на шкафут правого борта, Владимир, перед тем, как нырнуть в душное нутро надстройки, решил еще немного глотнуть кислорода. Штурман оперся локтями на планширь и посмотрел в темноту, за которой пряталась океанская ширь.
Через два часа должен начаться рассвет, а пока на Востоке во мраке ночи громоздились тучи. Волей-неволей мысли Микульского опять вернулись к сестрам Уваровым:
"Как же мне все-таки быть?.. Может действительно поступить, так как советует Цыплаков?.. Я здорово запутался... Так продолжаться дальше не может, необходимо разобраться кто из сестер мне дороже - Маша или Марина... Хотя, если вдуматься – ребенок перевесит все доводы!.. Скоро, может быть завтра, а может уже и сегодня Марина покинет корабль вместе со своими ящиками, и потом я увижу ее не скоро...
Надо обо всем переговорить с ней сегодня утром, когда проснусь". - приняв такое решение, он открыл железную дверь надстройки и скользнул вниз по трапу. В коридоре горело синее ночное освещение. Владимиру вдруг послышалась какая-то посторонняя возня.
«Неужели – качка уменьшилась, и сюда опять пригнали мичмана?» - подумал штурман, но на встречу ему никто не попался. Мало того, не было и часового у секретной каюты!
«Куда это они все запропастились? Сплошной пофигизм!» - он свернул к каюте радиста и почти взялся за ручку, как кто-то несильно схватил его за рукав кителя. От неожиданности Владимир резко развернулся и оказался лицом к лицу с одним из гидрологов. По фамилии он их не различал, посему спросил безличностно:
- Ты что охренел, дядя?! Чего подкрадываешься по ночам?
- Тихо, товарищ лейтенант, не надо шуметь. Разговор есть. Отойдем в сторонку. - прошептал гидролог Петров (это был именно он).
Микульский, признав в ночном собеседнике Марининого сотоварища, подумал, что разговор пойдет именно о ней. Но он и не подозревал, чем ему грозит подобная беседа.
- Хорошо, отойдем. - согласился Владимир, и ему вдруг стало немного весело: «Уж не приревновали ли его к своей сослуживице шустрые мужички?» - мелькнула у него догадка, и с его уст готов было сорваться вопрос, озвучивающий эту мысль. Но тут что-то укололо и одновременно обожгло правую руку выше локтя!
- Ах, ты тварь, ты что творишь?! - вырвалось у штурмана и, обернувшись он заметил в руке гидролога маленький шприц. В следующий момент, вместо ответа, он получил ощутимый удар в голову.
Шансов у Микульского было мало, но Петров явно недооценил своего визави и не стал проводить серию ударов. Обычно такого «хука» хватало, чтоб отключить врага. Но тут был другой случай: Владимир, падая, успел схватить нападавшего за куртку и потянул его на себя. Корабль качнуло, и оба противника полетели на палубу. Петров ударился головой о стальную переборку и сразу обмяк.
Микульский тоже ушибся, и тихо матерясь, стал подниматься на ноги. Все произошло так быстро и неожиданно, что штурман ничего не успел смекнуть. Но соображать было некогда. Справа от него нарисовался второй гидролог, выражение лица которого не оставляло у Владимира никаких сомнений.
- Постойте, мужики! За что? Давайте разберемся. - попытался он урезонить нападавшего. Но вместо ответа, Иванов бросился в атаку.
Тут уже противника недооценил Микульский. Давняя победа над КГБшником Шипулиным и краткая стычка с первым гидрологом, вызвала у штурмана опасные иллюзии. Но не тут-то было: во-первых – Холмский лейтенант был обычным «топтуном», а во-вторых, нынешние «гидрологи» прошли спецподготовку и обладали навыками боя на ограниченном пространстве. По этой самой причине Иванов, сообразив, что его враг не совсем простой «лох» не стал расслабляться и провел атаку в полную силу. Двумя отточенными приемами он отправил штурмана в отключку. Затем он растормошил своего коллегу:
- Поднимайся, некогда разлёживаться. Давай, помогай!
- Ох, черт. -закряхтел Петров, потирая ушибленную голову: - Верткий крендель попался. Куда теперь его?
- Куда, куда? За борт!
- Зачем? Я же его уколол?
- Ну и что? Ты можешь стопроцентно гарантировать, что он ничего не вспомнит?
- Нет. Я же не медик.
- Вот и я не могу. Сказано в радиограмме – устранить утечку информации. Вот и давай устранять. А то нас самих того – устранят.
- Ну, суки! Я не подряжался отправлять парня рыбам на корм.
- Молчать... А то сам пойдешь следом. - громко зашипел на него Иванов: - Бери его за ноги а я за руки и потащили наверх пока никто не видел!
- Ты же говорил – уколем и всё!
- Я передумал. Давай действуй, два раза повторять не буду!
Узость корабельных коридоров и крутизна трапа существенно затрудняли «гидрологам» задачу. Они почти достигли двери, ведущей на верхнюю палубу корабля, когда штурман очнулся и со всей силы укусил Иванова за руку. Тот вскрикнул и на миг ослабил хватку своей жертвы. Этого было достаточно. Микульский, каким-то первобытным звериным чутьем почувствовав смертельную опасность, рванулся что есть мочи. Он лягнул нижнего противника, а верхнего опять укусил, но в этот раз за икру ноги. Взревев от боли, «гидролог» оступился на крутом трапе и ухнулся вниз на своего товарища.
Штурман, освободившись от врагов, на четвереньках ринулся наверх к спасительной двери. Рывком, повернув ручку, он открыл стальную пластину и выскочил из надстройки. Свежий ночной бриз обдал его пылью соленых брызг, и это слегка взбодрило начавшее мутнеть сознание Владимира. Удары «гидрологов» и содержимое шприца давали о себе знать! Но все-таки у него еще хватило соображения с силой захлопнуть за собой дверь. Её удар снова опрокинул преследователей, и они как горох посыпались вниз.
Микульскому некогда было вникать в суть происходящего, он понял только одно – эти люди за что-то хотят его убить! Путь на мостик был связан с подъёмом вверх, а ноги уже начинали не слушаться. Оставалось только бежать по прямой на корму. Там был вход в мичманский отсек. Там всегда было полно народу, там было спасение. И он ринулся туда.
Но он не сделал и пяти шагов по скользкой качающейся палубе, гак что-то грохнуло, подняло его и понесло в неведомую пучину.
Страшной силы взрыв потряс весь корпус корабля от носа до кормы! Сторожевик, натолкнувшись на чудовищное препятствие, замер на мгновение на месте, но, все же, сила инерции была так велика, что он, повинуясь законам физики, продолжил свой бег по волнам еще какое-то время.
Ярчайшая вспышка ослепила Микульского и, выброшенный за борт, взрывной волной, он почувствовал, как проваливается в какую-то черную ужасную бездну.
"Это мина!!.. Все-таки я оказался прав!.. И зачем только Ахидов не послушался меня?!" - вихрем пронеслось в голове лейтенанта, и сознание его померкло.