юкавелан и кондуктор

               
Едет, значит, Юкавелан в красивом белом кабриолете по пыльной трассе. Рядом толстая белая женщина, она кондуктор. Женщина кондуктор желает совокупления любой ценой, но не готова платить ни копейки за проезд, ибо кондукторам бесплатно. Юкавелан всячески уворачивется от домогательств и прячет вновь обретенный *** в укромное место. Блондинка, выпив немного пива, старается казаться приятной, и чтоб перегар казался приятным. Юкавелан, не в силах превозмочь рвотного рефлекса, просит блондинку выйти вон прямо на ходу, ничего конкретного не обещая. Блондинка, делая акцент на то, что Юкавелану неудобно будет остаться без кондуктора, выходить категорически отказывается под предлогом хронической беременности. Юкавелан, ничуть не раздраженный, повторят просьбу, но ошибается – блондинки предпочитают совокупление. Солнечный поток, вливаясь в приоткрытую форточку запыленного окна, разливается светом по прокуренному салону кабриолета, и мысль о том, что любовь зачастую рождается из грязи, начинает преследовать Юкавелана с хитростью угрюмого тритона и жестокостью Чикатило. Юкавелан отмечает про себя, что мысль не очень новая, как и не очень приятная. Чтобы из грязи получилось что-нибудь более или менее приличное, или вообще хотя бы что-то, нужны миллионы лет солнечного света, а человеческая жизнь маленькая, и за это время из грязи может родиться только новая грязь, а любовь надо писать с чистого листа. Блондинка, неверно поняв мысли Юкавелана, поворачивает кабриолет по направлению к бане в селе Раздольное и насильственно ставит Юкавелана под душ. Увидев отсутствие заранее спрятанного хуя, блондинка свирепеет и хочет убить Юкавелана канделябром, оказавшимся неподалеку, но Юкавелан, руководствуясь инстинктом самосохранения, перехватывает канделябр в полете и убивает блондинку. Расстроенная, блондинка удаляется продавать билеты на последний синхрофазотрон, он отправляется в 15.00. Угрюмый тритон начинает глупо хихикать, Юкавелан смотрит, а хуй-то из него растет. И сидит он голой жопой на пыльной дороге, и смеется, и дрочит, и кончает, и плачет, и снова смеется, а солнечный поток, вливаясь в приоткрытую форточку запыленного окна, разливается светом по прокуренному салону кабриолета