Я проснулся в дурном расположении духа. Мне не хотелось вставать; в своём сострадании к самому себе я готов был пролежать на этом раскладном диване еще много и много часов, но кто- то внутри меня напряг мышцы моего тела ,заставил подняться и идти на кухню. День начался галимо, потому что сладенькие даноны закончились, и пришлось жевать "натуральный" творог, купленный у бабки на рынке. А она небось его насыпала руками в пакет, которыми подтирает свой старый зад. Буэ. Лучше в школе поем.
Закончился кофе, но я решил не расстраиваться хоть по этому поводу, ибо это- сущая мелочь жизни. Из-за которой я нифига не проснусь!!АААААААааааа.
Напялил шмотки, почистил зубы, заправил кровать ( всё случилось именно в таком порядке) и закрыл дверь на замок.
Выйдя на улицу, я не почувствовал каких- либо приятных изменений в моем настроении, да и с чего бы ему улучшаться-то? Погода уже вторую неделю стояла мерзкая. Пять ночей подряд шёл дождь, и я не мог нормально спать. А этим дивным утром и погода мерзка, и мелкий дождь. Камень где-то в области груди все тяжелел, и , будь я более эмоциональным или чувствительным, я бы громко и смачно матернулся. Но я это я, мой путь только начался.
С восьми утра прошло семь часов. Вот я снова на улице. Что- то изменилось? Да, стало светлее. чем утром, но скоро снова стемнеет. Да, день наполовину закончился, но другой день наполовину начался. Да, еще хуже. Необъяснимо хуже. Хотя нет: если я сейчас стану беспристрастным к самому себе, и у меня появятся силы, то я обязательно выясню причину. Однако, ни первого, ни второго нет, поэтому только можно мечтать о том, как я ночью сяду с ноутбуком в уютную постель, включу фильм и отгорожусь. Но не то у меня настроение. Покопаюсь в следующий раз.
На перемене я выскочил на улицу. Преподаватель делает перемену тогда, когда ему вздумается, ибо школа у меня музыкальная, но тут я выступил с инициативой, мол, может прервемся, а он вроде как оказался и не против. Было холодно и сыро. Я перебежал через дорогу, благо был час-пик и, естественно, небольшое скопление машин при горящем красном свете. На другой стороне дороги находился магазин для обладателей фотоаппаратов: хочешь печатай, хочешь объективы покупай, короче, вы поняли. Мне нужно было срочно отксерокопировать какую-то фигню из какого-то учебника, а ксерокс в канцелярии как всегда не работал, вот и пришлось поморозить свои кости.
Я быстро перебежал через дорогу и пулей влетел в маленькое светлое помещение. У кассы стояла женщина под тридцать и тыкала пальчиком с розовым лаком на ногтях в фотоальбом, ей улыбалась бледная тётя-консультант с собранными в хвост волосами. В полуметре от них стояла какая-то бабуля, облокотившись всем телом на стеклянную витрину.
Я подошел и встал чуть позади. Понаблюдав на продавщицей и клиенткой я понял, что последняя, видимо, совсем недавно вышла замуж и теперь пришла то ли отдать фотки со свадьбы на печать, то ли забрать, но в любом случае девушка напротив никак чего-то не догоняла. Я уже было собрался попросить консультанта по-быстрому отксерить одну страничку (дело пяти секунд), как ко мне резко повернулась бабуля, еле достающая до моего подбородка и улыбнулась во весь рот:
-Вот непруха то, а!
Я разглядел, что у неё было по крайней мере 4 золотых зуба, красная помада, красная повязка на голове (видимо модно), короткие мелированные волосы, непонятным образом торчащие наверх и кожаная куртка, вышедшая из моды хрен знает сколько лет назад, однако неплохо сохранившаяся.
-Да...верно,- я выдавил что-то вроде улыбки. Смутила она меня. Я опустил взгляд и увидел на каждом её пальце по дешевому кольцу.
-Вот непруха то!- повторила бабуля.- Пришла с мелочью , а тут вот нет моей девочки; обычно их тут две, а той, у которой я уже постоянный клиент нету сегодня. А мне вот фотографии невестке сдать на печать надо.
Нашла собеседника , блин. Видимо друзей у неё не ахти сколько. Я окончательно смутился, слегка покраснел и не знал, куда деться. Ох уж эти старики. Мы немного помолчали, потом она развернулась полным корпусом ко мне:
- Нам то тут стоять еще долго. Вон та,- кивнула она на даму с розовым лаком-, невестка видать, как и моя. Долго нам тут еще стоять. Я итак долго стояла а еще...Они с сыном уезжают послезавтра в Тунис, вот я пришла сдать.
-Эээ..понятно. Слушайте ,- перешел я в наступление, -раз у нас тут мелочи, может попросим её,- глазами указал на консультанта,- по быстрому- всё сделать?
-Да как же, она же одна тут, -она вытаращилась на меня, как на врага народа,- как же.
-Ну давайте хоть попросим что- ли?
Бабуля подплыла к даме-невестке и, чуть не отпихнув её массивной тушей, припарковалась напротив консультанта.
-Слушайте, вы не можете пока тут все долго так вот мне диски сдать надо взять их?
-Нет, извините, я занята пока.- буркнула тётя.
-А вы не знаете тут такая (вытягивает руку ладонью вниз вперед) работала девочка смышлёная всё мне объясняла её сегодня нет?
-Нет, извините ,- металлическим голосом ответила кассирша,- я не знаю, о ком вы говорите и тем более не знаю графиков работы всех служащих. Она еще плотнее сжала губы, еще больше побледнела, и казалось, что хвост её волос стал еще более сальным.
Вот тебе и офисная политика, вот тебе и отношения продавец-покупатель.
-Вот, ****ь! -в сердцах воскликну бабуля, и все сделали вид, что не заметили ничего странного в этой фразе.
Мы с ней еще немного постояли и помолчали. Я не знал, куда деть своё яростное выражение лица - бабка меня вывела.
-А вы сами тут что- ли работаете или что?- пустилась в распросы старая кожаная куртка.
-Нет, я тут...ну из музыкальной школы. -я неловко раскрыл книжку и вроде как показал ей.- Вот, отксерить пришел, тут...
-Это вот эта которая напротив?
Ну прямо накинулась. Уф. Держи себя в руках
-Да, да.
-Вы там преподаете или что? Не знаете, кто там сейчас в дирекции? Небось повымирали все?
Ого, не думал что так взросло выгляжу. Тупая старая карга.
-Нет, учусь. И про дирекцию ничего...
-Ах, я её же заканчивала, -она заулыбалась во весь местами золотой рот,- вот когда заканчивала была молоденькая, вот как вы, а дирекция была как я сейчас, а так как им сейчас лет двести было бы (я искренне ухмыльнулся) то наверно вымерли. Ну вот они тогда как я были, я то совсем старуха сейчас.
Уау. Нет слов. Сегодня, очевидно, ужасный день. В покере есть такое понятие - дисперсия, оно означает частоту проигрыша при больших начальных шансах или что-то в этом духе. Так вот: у меня дисперсия за этот день ровно сто процентов.
-А на чём играешь?- откуда у неё столько энергии? -На фортепиано?
-Нет, на гитаре...классической, ну на акустике.
В это время спасительная дама с прекрасным лаком цвета заката в облаках соблагоизволила закончить обсуждение с бледной, как смерть, кассиршей и отошла. Моя бабуля тут же прыгнула на её место и, швыряя пластиковую коробочку, заговорила супербодрым голосом в сторону бедной работяги:
-Вот посмотрите какой молодец играет на гитаре! Вот у меня тут фотографии невестка сказала распечатать и очень важно узнать сколько их.
Тётя молча достала диск из упаковки и вставила в дисковод.
-Их тут с 174,- чувствуя безысходность своего положения. смиренно ответила она.
-Ого много.
-Вам как печатать?
-Так бумага матовая 10 на 15.
-Забираете когда?
Бабуля напряглась.
-Так, у меня пересменок, улетают послезавтра вечером, значит забираю...забираю послезавтра утром. Ну в смысле как только откроетесь.
-Хорошо. Мы завтра не работаем.
-Ну хорошо. Просто сын с дочкой в Тунис уезжают. Да, кстати бумага матовая...
-Я уже записала, не запутаюсь. Как же её всё достало.
Бабулька еще немного потрепалась за тяжелую пенсионерскую жизнь, но потом, видимо, устала и села на диван у стены справа. Я подошел и отдал книжку, предварительно показав, что ксерить, получил ксерокопию и книжку назад, заплатил 5 рублей и ушел, попрощавшись с обеими.
Мне стало как-то стыдно перед консультантом за бабулю и стыдно за консультанта перед бабулей. Не знаю почему, просто стыдно. Как то всё пошло получилось, глупо, не по- взрослому. Слишком глупо.
Настроение ухудшилось до критической точки. Я почувствовал, как на моем лице непроизвольно начала появляться злобная гримаса , почувствовал сильную боль в животе. Нервы на пределе.
Бум.
Я вышел из музыкальной школы, не досидев на занятии, и поплелся домой, шаркая ногами. Вокруг стоял туман, серое небо было невероятно низко. Мне казалось, что этот туман проникает в меня, что каждый прохожий желает мне зла и только зла, что всё рушится. Стало тяжело передвигать ноги.
И вдруг все шумы города затихли, машины и прохожие исчезли. Я поднял угрюмый взгляд в поисках хоть чего-то живого, но вокруг не было ни души. Абсолютно пустая улица прямо в центе. Здания как- будто потемнели, и только деревья шелестели листьями на холодном ветру. Туман сгущался, и я уже не мог видеть дальше пяти метров, даже деревья шелест начал стихать.
Вдруг я услышал шум. Непонятный, странный и очень тихий шум. Я с трудом смог определить, откуда он шёл, но в итоге, прислушавшись, направился в сторону его источника. Я уже и не знал, на какой улице нахожусь, я даже не видел стен домов. Непонятно, сколько я шел, мне показалась, что целую вечность. Долгую, нескончаемую в своей мучительности вечность секунд и минут.
Шум усиливался, и вдруг к нему прибавился плеск воды. Туман слегка рассеялся, я и увидел, что стою на деревянном помосте над каким-то водоемом. Я пошел дальше, и моему взгляду предстал белоснежный пароход, какие ходили по рекам лет сто назад. Я начал различать отдельные голоса, звон бокалов и гитар.
Пройдя еще метров двадцать, я увидел свет, исходящий из широкого окна. Приблизившись к нему, я заглянул внутрь.
За стеклом была огромная комната: пол из гладкого, блестящего паркета, повсюду висели огромные яркие хрустальные люстры на электрических лампочках, на стенах- картины в дорогих оправах и тяжёлые шторы. Повсюду сновали официанты и прочая прислуга во фраках и белых рубашках. Гости были одеты с шиком: мужчины носили прекрасные костюмы, а дамы - кружевные платья, усыпанные драгоценностями. Смутило меня лишь одно - все их наряды были в моде лет сто назад, как и сам корабль.
Я принялся размахивать руками, кричать и стучать по стеклу, но на меня не обращали внимания. Я удвоил усилия- никакого результата. Меня охватил страх, я не мог сдвинуться с места. Неужели я навсегда тут останусь?
Вдруг гости затихли, прислуга разошлась по углам, и в центр зала вышел старый цыган, за ним музыканты помоложе и несколько прекрасных цыганок. Старик сел на стул, моложаво тряхнув седой головой, раздались первые аккорды. И вдруг все эти культурные и достойные люди , прежде мирно стоявшие у стен или столов, ломившихся от заморских яств на золотых и серебряных блюдах, побросали на пол бокалы с дорогим шампанским и бросились в центр зала, окружив цыгана с остальными плотным кольцом блестящих и шуршащих тел.
Так Вперед, за цыганской мечтой кочевой-
Огонь. Толпа необъяснимо радостных людей кружится в своем исступленном танце. У всех горят глаза: широкие красные юбки отражают дьявольский свет костра, черные высокие ботинки ослепляют неожиданными отблесками пламени. Звуки гитары еще больше заводят их, они становятся безумны.
На закат, где дрожа паруса.
Люди сплетаются в один вихрь, их почти невозможно различить. И тут мне за стеклом показалось, что чистое Зло проникло на их грешную Землю. Я начал стучать со всех сил и кричать, надрывая связки, но хоровод уже было не остановить.
И глаза глядят с бесприютной тоской
Я смотрю на апокалипсис со стороны, прикоснувшись к холодному стеклу дрожащей рукой. Да, может я и хочу туда. Да, может я готов смириться с чем угодно . Да, может я готов дать этому туману вокруг войти в меня, съесть меня, пропитаться моей кровью, но у меня нет приглашения туда, на ту сторону стекла.
В багровеющие небеса.
Я потерял сознание и без сил упал на палубу, резко погас свет.
Как банально. Как жаль.
Бум.
***
Спокойствие. Ледяное спокойствие опресневшей души, завернутой в холодное одеяло. Напряжённость и расслабленность в одном флаконе. Спокойнее.
Внутри всё молчит. Может, потому что больше нет сил. Может, потому что там некому говорить. Я не знаю правильного ответа, просто это молчание меня ужасает, от него бросает в дрожь, взрывается маленькая атомная бомба в области живота. И ничего с этим не поделать. Ни-че-го.
Сижу в полной темноте с ноутбуком на коленях. Под между спиной и стеной я положил две подушки: одну для объема, другую - для мягкости и удобства. Глаза невольно закрываются, но фильм уж больно интересный, охота досмотреть.
Правой рукой нащупал телефон, лежащий на тумбочке- два часа двадцать восемь , четверг. Вот так начинаются у меня выходные. Я снял наушники и потёр лицо обеими ладонями. Так тихо тут. Серьёзно, почти ни единого звука. Всё той же правой рукой нащупал кружку с водой и отпил. Как- то суховато во рту стало. Чуть- чуть посидел без движений. Никакого настроения. Даже фильм досматривать не хочется.
Началась долгая, унылая сцена езды главного героя в машине по шоссе. Я, чуть было не заснул, но вдруг что-то врезалось в память и тут же отпрыгнуло. Какое- то воспоминание. Я снял наушники и напряг уставшую голову- это что- то приятное, что-то невероятно комфортное. Спрыгнув с кровати , я заходил по комнате, будто нужная мне мысль валялась где- то на полу, и не представляло никакой проблемы её найти. Но как- то безуспешно. Я дал слово, что не лягу спать, пока не выясню, что же это за мысль меня посетила, но всё как то не вспоминалось. В бессилии я сел на кровать через пятнадцать минут ходьбы. И тут я заметил, что за окном пошел первый снег. Мало сказать пошел-повалил, повалил почти горизонтально, повалил крупными хлопьями. И я вспомнил.
Ночь. Глубокая ночь. Я еду в машине, на заднем сидении по маршруту Питер - Хельсинки. Сидение очень кожаное, чёрное и холодное. Мы выехали в три часа ночи, чтобы приехать как раз к вылету самолёта в Берн. Это ужасно - выезжать в три часа ночи! Родители и сестра легли в 11 спать, предварительно заведя будильник, и проснулись более-менее живые; я же, как дурак , залипал вконтакте до двух часов ночи а потом залипал на диване.
А теперь залипаю здесь.
Ноги мерзли даже в ботинках, голове было жарко. Я подложил пару курток под спину, и теперь получидел в углу заднего кресла, уперевшись лбом в холодное стекло окна. А там была Зима.
Настоящая метель с завываниями, меняющимся направлением, ветром из снега и снегом из ветра. Здесь, сбоку, фары почти не освечивали, поэтому картина становилась почти неземной.
Огромные, дикие, корявые если быстро проносились, мотор тихо шумел. А снег всё падал и падал, но не на меня. Никакого страха, напряжения или возбуждения: всё исчезло., испарилось,оставив после себя пустую теплую степь. Я был абсолютно защищён.
Это был самый комфортный момент в моей жизни. Я плыл по течению и наслаждался тем, что было там, в другом мире, мире бури.
Потом машина застряла в снегу, я уже не помню как, видимо я даже задремал. Меня разбудили громким криком и хлопаньем дверей. Я выполз из машины, и сразу же провалился по колено в холодный сугроб. Тут же ветер обморозил меня всего, я начал покрываться быстро тающим снегом и мелко задрожал. Мир ворвался в моё тихое существование .Машину мы вытолкнули. Я залез весь мокрый, холодный и злой. Остаток пути я пролежал с открытыми глазами, уставившись на какой-то светящийся индикатор около руля. Мир был со мной несправедлив, но все же обошлось, верно?
Да, это я и хотел вспомнить. Но вот еще кое-что, да, точно! Поезд в самой Швейцарии.
Вы когда-нибудь ездили в наших электричках? А в поездах? Действительно, что это я вас за дураков держу, конечно ездили. Ну хоть на одном из двух. Короче. В электричках про вагон-ресторан даже и не слышали, а в обычных поездах в нём лучше не бывать.
Суммарно я добирались до конечного места отдыха около двадцати часов, по разным причинам. И вот я в швейцарской электричке. Само место сидения- это рай. Потом выяснилось, что это еще и рай второго класса, а значит есть рай первого, где всё еще круче, но не суть. Я понаслаждался мягкими креслами, послушал объявления каждой станции на четырех языках и отправился в вагон-ресторан. Такого я не ожидал. Это нечто. Ну как крутой питерский ресторан по уровню обстановки и еды. Но это, конечно, тоже не важно.
Поезд проезжал мимо очередного городка. Они у них потрясающе уютные. Я бы там жить с удовольствием остался бы, если бы...Эх. Вобщем я усталый, в тепле, день не спал, ем под бесшумное передвижение поезда, прокручиваю в голове мысли и ощущения, полученные за время поездки, пью горячий чай, чувствую, что отдых, а значит и удовольствие, рядом и смотрю в окно на этот ночной рукотворный комфорт западноевропейской буржуазии. И знаете что я подумал?
** твою мать, как здорово!
Я улыбнулся, вспомнив то свое состояние души. Улыбнулся искренне, так, что сам себе дураком показался. Ходит ночью посреди комнаты и улыбается- точно дурак. А улыбка не слушала меня, а все расползалась и расползалась.
Я чуть-чуть постоял у окна с кружкой остывшего чая, наблюдая за снегопадом. Вот и зима, но она закончится, я уверен. Уже же раз шестнадцать заканчивалась, значит и сейчас. Как же красиво.
И мне показалось, что всё, что произошло со мной за этот день, все эти неприятности и неудобства, всё это так мелко, незначительно! Оно не стоит моих нервов. А уж если подумать о том, сколько зла случилось за историю человечества, то у меня вообще тут жизнь, наполненная утопическим счастьем. А если вспомнить, сколько людей...Ой, какой я глупый.
Тук-тук. Тук-тук. Тук-тук. Так стучит моё сердце. Так стучит сердце вселенной, в которой мы живем. Я смотрю на него каждый день, но почти всё время через искажающее увеличительное стекло. И поэтому кажется, что оно ужасно, что оно против меня. Но иногда это мерзкое стекло меняется на кристально чистое, идеальное. И всё, что происходило в тебе , тоже становится чистым, прозрачным и светлым, простым и понятным. Почаще бы так. Улыбнитесь.
Скоро начнётся новый день, и я знал, что войду в него без страха.
Настроение определённо улучшилось.