Утро выдалось пасмурным и совсем не пятничным. Автобус с трёхзначным незнакомым номером не заставил себя ждать и оказался на удивление пустым и проворным. Долго ехали по шоссе, ещё не застывшему в дневной пробке. Наконец, повернули направо и погнали незнакомым мне лесом. Вот и конечная!
Пережидаю в помещении с аквариумом, чтобы не замёрзнуть. Снег за окном, а тут - яркие тропические рыбки размером с хорошего карася. Вот и наши рядом с новеньким микроавтобусом. Выхожу. Почти всех не знаю или не помню, но по глазам вижу, что мы здесь по одному поводу собрались.
Невольное оживление от встречи и узнавания прошло, как только сели в микроавтобус: гроб лежал на полу, укрытый охапками цветов и венками. Поехали. Немного погодя, наш то ли «Форд», то ли «Мерседес» стал отрабатывать назад и довольно уверенно маневрировать на каких-то узеньких аллейках среди высоких деревьев. Водитель сообщил, что приехали!
Выходим. Озираемся в полной тишине. Никого кроме нас и рабочих, что немного в стороне за кустами, нет. Из-за неготовности могилы образовалась трёхминутная заминка. Закурили. Четыре старательных таджика вытянули гроб через кормовую дверь микроавтобуса и установили на тележку.
Здоровенный в флотского цвета униформе распорядитель лет тридцати пяти спросил близких надо ли открывать крышку. Оказалось, что не надо. Таджик с молотком в руке быстро прошёл по периметру и заколотил крышку. «Наверное, восьмидесятка или семидесятка!» - почему-то гадал я. «Пожалуй, восьмидесятка!»
Четвёрка взяла гроб и, цепляя и сваливая поставленные в строю фронта новенькие венки, перенесла его поверх аккуратно постриженных кустов к могиле. Отработанными движениями завела крепкие ленты через ручки и ловко опустила гроб в могилу под последние всхлипывания провожающих. А я-то переживал, как бы нам не перевернуть гроб!
Не расслышал распорядителя, по сколько горстей земли надо бросить – две или три. Кинул три. Глина успела намокнуть и пачкала пальцы. Припорошенная же первым чистым октябрьским снегом трава простиралась до самого леса.
Усилиями бригады через несколько минут появился невыразительный бугорок из глины с чёрным металлическим крестом. Металлическая табличка с датами рождения и кончины, написанными светлой краской, была воткнута у могилы.
Огромная охапка роскошных белых и красных роз и гвоздик, сваленная в один большой пучёк и перерубленная хлёстким ударом лопаты, была воткнута рядом с крестом. Красиво! Рамку с фотографией установили рядом с крестом. Пытаясь разглядеть фото, прошёл вдоль могилы, пока рабочие укрепляли венки: не видел однокашника с самого выпуска более двадцати девяти лет. И вот – встретились!
Комок в горле и влажность глаз прошли по команде сурового распорядителя, который, глядя из тёмной глубины нависающего над глазами капюшона, объявил, что похороны окончены и, при желании, можно организовать подсыпочку. Его ещё переспросили про эту самую «подсыпочку». Женщины, вытирая глаза, пошли к микроавтобусу, мужчины же перекуривая, глядели в тишине на стену пышного леса, окаймляющего кладбище.
«Хорошее место досталось Александру!» - думал я. «Раз ёлки рядом растут – значит хорошее!»