Драконы, живущие под одеялами морей, часто испытывают противоречивые желания; иногда они проникаются несмелой приязнью к парусным или каким-то другим судам, иногда они ненавидят громкие звуки, иногда они водят дружбу с сиренами, иногда они страстно хотели бы родиться устрицей в прекрасной и аккуратной раковине, и накрываться с головою перламутровыми створками, но драконы – это слишком длинные и разветвленные организмы (да, конечно, четыре конечности, шипы, растущие на лбу, длинный хвост, всяческие рогоподобные выросты на спинах – и все это нешуточных размеров), чтобы желания правой передней лапы и, к примеру, тоже лапы, но левой задней совпадали при любых обстоятельствах; но неверно было бы думать, что сами драконы в восторге от собственной противоречивости, вероятно, мы не ошибемся, если скажем, что самое непротиворечивое желание изо всех, свойственных этим красивым глубоководным созданиям – желание спокойного сна или хотя бы полусна, то есть бытия при полном отсутствии всяких желаний, отсутствии даже самой способности пожелать, или, в крайнем случае, они не исключили бы из своего рациона какие-нибудь очень простые желания, такие, как желание поесть бутерброда с ливерной колбасой, или попить сладкого чаю, или почитать не слишком сложно написанную книжку, желательно под настоящим ватным одеялом, но разве море – такое место, где возможно спокойствие! часы бьют слишком громко и слишком одновременно, потому что любое самое дальнее побережье (и, соответственно, все города, расположенные на нем) прослушивается так же легко и непринужденно, как разговор двух полоумных крабов, сидящих на драконовом плече, поэтому причин для десятибалльных волнений всегда предостаточно, но как кажется лично мне, ни один настоящий дракон не променяет своей беспокойной участи на простое благо быть устрицей, и если драконы и жалуются друг другу на непомерный шум в ушах, на неугомонные желания, раздирающие их телеса по всем сторонам подводного света, вероятно, что такова их специфическая подводная драконья этика, потому что любому из них достоверно известно: море является морем в большой степени по причине их, драконов, существования (иначе как бы оно волновалось?), и потому они с учтивой спесью раскланиваются друг с другом, скорбно закатывают глаза, и, взглянув на ближайший к ним циферблат, благосклонно разбегаются друг от друга, ссылаясь на срочные и неотложные, пусть не всегда приятные, но все же неотъемлемые от их участи дела.