Едва только начинаешь разговор о мечтательности Паскаля – и каждому сразу приходит на ум ничто иное, как Марианская впадина, место, где барабанные перепонки лопаются наперебой – при условии вашей туда моментальной телепортации, место, где не выживает никакая другая рыба, кроме многочисленных сортов рыб-удильщиков, где различие между ночью и днем (и без того не такое существенное для человека, дело жизни которого составляет наука, либо религия, либо то и другое разом) стирается окончательно, если вдруг задумаете почитать или позаписывать мысли, иными словами, позаниматься канцелярскими делами, то придется обходиться светом от фосфоресцирующих отростков, и вы бродите по лабиринтам книжных стеллажей, держа в руках чьи-то плавники или чье-то чешуйчатое тело – вместо привычного подсвечника.
Так как барабанные перепонки уже лопнули, то никакие звуки больше вас не касаются, ваша звуковая вселенная чиста, просторна и незапятнанна, и, следственно, вы сочиняете ее такой, какой захотите, готическим чертогом или арабским сводом, перебирая пальцами по корешкам старинных книг, выбирая нужный том. Впрочем, как уже ясно, зрение тоже не сильно мешает на такой глубине, если б не благосклонность фосфоресцирующих хищников – про зрение вы бы тоже позабыли, и про канцелярские дела, про письменность, про необходимость время от времени чинить перья и перелистывать страницы, про то, что строчки даются не без помощи линейки, а буквы – не без участия нажима.
Оставшись без милости света и звука – не исключено, что в таком положении можно позабыть и слова, и правильный порядок их употребления, вспоминать их лишь время от времени, лишь случайно, лишь завидев близящиеся всполохи – иногда здесь бывают и батискафы. Только вряд ли эти «ученые» примут вас за человека, вряд ли они не перепутают вас с какой-нибудь древней породой (может быть, вулканической) – чему вы, конечно же, будете только рады! Ведь не для того вы забирались так далеко, чтобы в вас можно было увидеть простую статистическую единицу, затрапезный объект исследования! конечно, совсем не для этого – но для чего, в таком случае? Не для того же, чтобы позабыть все изученные алфавиты, и даже не для того, чтобы придумать свой собственный алфавит, ранее нигде не существенный – о нет! Вы счастливы обитать здесь по очень простой причине: никто, ни один удильщик, ни один странствующий аквалангист, блуждающий батискаф или верноподданный глубоководный зонд – ничто не в силах прозондировать лестничные пролеты вашей мечтательности, ничто не способно отрентгеноскопировать вашу фантазию на предмет ее несанкционарованной безудержности.
И потому именно здесь, подо всеми уровнями подводных рек, под непередаваемо довлеющей многослойностью моря вы, наконец, свободно мечтаете о том, о чем пожелаете: о хрустальных городах, подводных лошадиных упряжках, летающих осьминогах, о яде, производимом особым сортом медуз, о законах физики, о божественном логосе, об определяющих и не определяющих признаках человечности, о своей собственной человечности, о неисповедимости научного прогресса. Вряд ли кто-нибудь может полноценно оторвать вас от этих праведных занятий на подобной – немыслимой – глубине! Как и Паскаля, от такого умопомрачающего времяпровождения вас, скорее всего, оторвет лишь смерть, либо (и не говорите! очень трудно предпочесть одно другому!) сумасшествие.
Но и это не достоверно, но и это не окончательно, вполне вероятно, что Паскаль может и до сих пор скользить бледными пальцами по корешкам своих книг, что он до сих пор макает перо в чернила на самом дне Марианской впадины: может, до такой немыслимой глубины и смерти, и сумасшествию просто-напросто лень добираться?