Глава 22
Мужчина вздрогнул всем телом и тут же проснулся, с минуту он хлопал глазами, тупо соображая: где он и что с ним. Голова противно гудела, он сморщился, лениво потёр виски руками, тихо охнув, ему с трудом удалось повернуть голову в сторону.
Во тьме заметно вырисовывался силуэт спящей рядом женщины.
«Значит я дома и со мной всё в порядке», - с некоторым облегчением вздохнул мужчина, потирая рукой раскалывающийся лоб. Он откинул одеяло и опустил толстые, как большие сардельки, ноги на ворсистый ковёр, пытаясь нащупать тапочки. Их как назло где-то не было рядом и он, недовольно пыхтя, с трудом наклонился, намериваясь отыскать тапки. Но и это ему не удалось: мешал тугой и круглый, как огромный арбуз, живот, тогда он опустился на колени и стал шарить руками вдоль кровати.
- Ты чего там делаешь? – вдруг раздался сонный голос Марины.
Дадэйко на мгновенье замер, а потом виноватым шёпотом спросил:
- Я тебя разбудил?
Марина щёлкнула выключателем ночника.
Щурясь от тусклого света, словно от луча прожектора, супруг щурясь, всматривался в её лицо.
- Еще бы! – воскликнула женщина. – Царапаешься по полу, как мышь в подвале. – Разве можно в такой «тишине» спать?
- Это я-то мышь? – уцепив, наконец попавшийся под руку тапок и тут же водружая его на ногу, недовольно пробурчал мужчина. – Да я скорее хомяк!
Он грузно бухнулся на кровать, та глухо ухнула под его большим весом.
Слабый свет ночника высвечивал половину кровати, на краю которой лежал клубок со спицами. Это вчера вечером, поджидая супруга, Марина занималась вязаньем, а потом заснула, да так и забыла своё рукоделье там, где напряженно ждала мужа. Он как назло долго не приходил домой, она безумно волновалась, а монотонный стук спиц так успокаивает нервы:
- Обиделся? – беззвучно рассмеялась супруга и, закинув пухлые руки за голову, потянулась, при этом под тонким щелком пеньюара чётко вырисовались полные груди с торчащими сосками.
Дадэйко угрюмо молчал, поглядывая на жену, ему не понравились её первые слова, и так хотелось сказать жене что-нибудь обидное. Но его глаза уцепились за торчащие соски, они волновали и мужчина, борясь с желанием нагрубить, бросал косые взгляды на грудь женщины.
- Нет! Моя мышка! – он плюхнулся рядом с Мариной и быстро повел горячей рукой по её телу, остановившись на так взбудоражившей его груди. Тёплый сосок упругим шариком уткнулся в ладонь, в нём мгновенно поднялась волна желания.
- Ты чего? – вспыхнула женщина, ей было приятно касание его рук.
- Умеешь же ты подать себя! – горячо зашептал мужчина. – В этом сиреневом пеньюаре ты так сексуальна! Я просто не в силах, моя дорогая, оторвать от тебя глаз.
- Ты вчера поздно пришёл, - с обидой в голосе выговорила женщина. – Я так долго тебя ждала. И... умирала от ревности.
- Что ты, Мариша!
- А что? Ты разве не любишь молоденьких?..
- Дурочка моя! Разве ты стара!
Марина игриво дёрнула выщипанной бровью:
- Но ведь есть ещё моложе.
Дадэйко ухватил её за обе груди:
- Переста-ань, ты же знаешь, что я от тебя не гуляю. Кроме тебя мне никто не нужен. Давай поиграем! А-а! «Крокодил Гена» очень хочет заняться любовью с «Чебурашкой», - он ущипнул женщину за сосок, та застонала, а её ноги непроизвольно раздвинулись и согнулись в коленях. Мужчина грузно всем телом навалился на супругу.
- А я думала... хомячок с мышкой, - млея от ласк, проворковала Марина, она запустила руки в трусы мужа и ухватила его за мясистые ягодицы.
- У-у-ф, - прорычал тот, собирая подол пеньюара в кулак и забрасывая куда-то вверх. – Который раз тебе говорю, не надевай тряпки на ночь, - простонал Дадэйко, путаясь в скользящем шёлке.
- Ха-ха, пеньюар тебя и соблазнил, сам только что признался, - жарко выдохнула женщина.
- Да груди, груди твои, а не тряпки!
- Зайчик мой, сильнее любить будешь, когда дойдёшь до цели, - Марина резким движением рук сдёрнула вниз трусы супруга и тут же почувствовала, как твёрдый пенис ткнулся ей между ног.
- И тут... тряпка, - отрывисто промычал мужчина, он торопливо оттянул пальцем узкую полоску стрингов в сторону и нетерпеливо впихнул торчащий член в разгоряченное лоно женщины.
Когда пик сладострастия остался позади, он обессилевший, ещё с полминуты грузным мешком без движения лежал на жене, а потом ухнул рядом. Сердце глухо и учащённо стучало в груди, эхом отзываясь в его большом теле.
Дадэйко прикрыл глаза.
- Будешь спать? – тихо спросила Марина, поправляя измятый пеньюар.
- Который час?
- Половина пятого.
- Нет, - отрицательно покачал головой супруг. – Сегодня не до сна.
- В чём дело? – нахмурилась Марина, по её лицу пробежала заботливая тень.
Дадэйко взял с тумбочки сигареты и закурил:
- Так что же? – нетерпеливо спросила жена. – Проблемы на заводе?
- А когда их нет, - задумчиво произнёс супруг, он хрустнул пальцами, потом вынул сигарету из пачки. – Каждый день на работе, как в бою, расслабляться не приходится.
- Что же на этот раз?
Дадэйко глубоко затянулся, неторопливо выпустил дым, он густой серой струйкой поплыл вверх:
- Вчера я перебрал.
- Да уж, - недовольно скривила губы супруга. – Руководителю это не к лицу.
- Нажрался как свинья, - мужчина с досадой стал тыкать сигаретой в пепельницу, когда она потухла, он измял её и нервно бросил в пепельницу.
Но Марина словно и не заметила этого состояния, она продолжила свою тираду, неодобрительно качая головой:
- Привезли тебя, мой дорогой, еле тепленького. Ничего путного от тебя нельзя было добиться. Ты рухнул на кровать и мгновенно заснул, я с трудом тебя раздела. Нельзя, мой дорогой, так напиваться в общественном месте, - в голосе женщины звучал укор.
- Виноват, крошка, - Дадэйко взял руку супруги и положил себе на грудь.
- Вздремни ещё чуток, - Марина ласково стала поглаживала его по руке.
Мужчина отрывисто вздохнул, на его лице появилась кислая мина:
- Сон не идёт.
- Тогда расскажи, как прошёл юбилей.
Лицо Дадэйко мгновенно преобразилось, пожевав губами, он едко ухмыльнулся, в его бесцветных глазах проскочила живая искра:
- Волгин весь вечер гонялся за Гордовой.
От такой новости лицо мгновенно супруги вытянулось:
- Серьёзно?
- Серьёзней не бывает.
- И это было заметно? – Марина даже приподнялась на локтях, вглядываясь в лицо мужа.
- А плевать он на всех хотел! Королям законы не писаны.
Женщина всё также, не отрываясь, внимательно смотрела на него:
- Значит, вот какие новости, - возбуждённо сказала она, поправляя в изголовье подушку. – Волгин пошёл в лобовую атаку.
- Пока радоваться нечему, - тут же одёрнул её Дадэйко. – Сегодня мне предстоит взгреть Строганова.
Марина непонимающе уставилась на него:
- Это как?
- Ну, я же тебя посвящал в свой план, - недовольно проворчал супруг. Ты что уже всё забыла?
- Да нет же, - поспешно проговорила женщина. – Я всё помню. Просто у меня в голове не укладывается, каким образом ты намереваешься сегодня «взгреть» своего босса. Хм... Строганов?.. Разве это возможно? Ты ведь всегда к нему относился очень аккуратно.
На лице Дадэйко снова появилась недовольная мина. Его распухшие веки опустились низко так, что вместо глаз виднелись одни узкие щёлки:
- Ты не воспринимай в буквальном смысле, а понимай в переносном...
- Вот как.
- Да. Я натравлю его на Волгина.
- Как это? – супруга привстала, её глаза широко открылись, в них стоял немой вопрос.
Дадэйко вздохнул:
- Ну, я же тебе говорил.
Марина виновато растянула губы:
- Марусова.
- Да нет же.
- Гордова.
- Ну конечно. Я уже тебе сказал, что Волгин ухлёстывал за ней весь вечер. Ты думаешь, это придётся по нраву Строганову?
- Не знаю. Строганов себе на уме, - протянула супруга, в её глазах появилась растерянность. Она опасалась за мужа, хоть он и хитёр, но и Строганов тоже не лыком шит. Они друг друга стоят. – Этот человек может встать на колени. Ради власти. Он карьерист кто об этом не знает. А может и упереться как бык рогами в землю, если его карьере ничего не угрожает.
- А я знаю, - уверенно сказал Дадэйко. – Не понравится. Строганов власть любит. Но из-за Гордовой между ним и Волгиным чёрная кошка обязательно пробежит. Я постараюсь довести задуманное дело до конца.
- Ну, смотри, тебе видней. Ты давно работаешь со Строгановым, надеюсь, не ошибёшься, - вздохнула женщина. – А как же Марусова? В последнее время ты о ней только и говорил.
- Эта карта бита, - при этих словах Дадэйко резко встал и взял махровый халат лежащий на краю тумбочки. Его ещё с вечера заботливо приготовила жена.
- Как тебе удалось перехитрить эту стерву? – ей отчего-то вдруг стало холодно, и она накрылась одеялом.
Супруг ехидно хмыкнул, завязывая пояс халата:
- Как руководитель, на последнем заседании у генерального директора, я ответил Марусовой увесистым тумаком.
- Интересно, что это было?
Мужчина засмеялся:
- Я наказал Марусову её же властью.
- Как? – округлила глаза Марина.
- А вот так, - загадочно ухмыльнулся супруг.
- Ну, скажи-и, - обидчиво надула губки женщина.
- Она не давала мне денег на закупку роботов. Я сидел как на пороховой бочке, не знал, что делать. Но пришло время, и я наказал Марусову её же «оружием». Одним словом робот, должен быть в цехе, а за него ещё денежки не перечислены.
- Ну, ты и хитёр. И что же?
- Волгин лишил её месячной премии.
- Да-а! – удивлённо вскинула брови Марина.
- Да! Это, моя милая, сама знаешь, что означает в наших кругах..., – он смотрел на жену так, словно только что, выиграл миллион в лотерею.
Марина смотрела на супруга во все глаза:
- Ты мне об этом ещё и не рассказывал! – радостно воскликнула она и села на кровати. Какие отличные новости. Так ей и надо! Коль Волгин лишил Марусову премии, значит, карьера её, скорее всего, покатится под откос.
- А вчера, я уничтожил её и как женщину.
- Что? Что ты ещё сделал? – Марина сгорала от любопытства.
- Я вчера оказался в выигрыше, - Дадэйко улыбался во все зубы. - Моя ставка на Гордову не дала маху! За весь вечер Волгин, увлеченный ею, не взглянул на Марусову и разу. А ведь она у него была в большом почёте, на заводских вечерах он ей всегда уделял внимание. А она ему строила глазки.
- Да-а! – не переставала удивляться жена.
- Да, да, - удовлетворенно хмыкнул Дадэйко, расплываясь язвительной улыбкой.
- Вот видишь, как всё хорошо складывается, - Марина вскочила с кровати, подбежала к супругу, обняла его за крепкую шею и дважды чмокнула в щёки. Потом она отодвинулась от его лица и посмотрела на него издали оценивающим взглядом. – А вот видок у тебя сегодня неважный.
Супруг нахмурился:
- Пойду, приведу себя в порядок. Приму контрастный душ. А ты, Мариша, минут через двадцать приготовь мне кофе. Да покрепче! И, как всегда, после этого... с сахаром и сливками. Две чашки.
Дадэйко направился к выходу, у двери он вдруг остановился и повернулся к жене. – Сон мне под утро приснился. Вокзал... Я с чемоданами...
- С чемоданами?
- Да. К чему бы это?
Подумав пару секунд, женщина махнула рукой:
- Ай, не бери в голову. Сегодня среда – пустой сон. Вот если бы с четверга на пятницу, тогда жди неприятностей. А так даже и не думай, иди себе принимай душ.
- Ну и ладненько, - супруг успокоенный пошлёпал в ванную, а Марина вскочила с кровати и побежала в столовую готовить ему кофе.
***
Со злостью, сбросив с себя роскошную норковую шубу Марусова, опрометью кинулась в гостиную, намереваясь первым делом включить телевизор, чтобы хоть как-то отвлечь себя от чёрных дум.
Настроение у неё было хуже некуда. В последнее время всё идёт кувырком – что не запланируешь, ничто не выходит. На совещании генерального директора на неё круто наехал Дмитрий Дадэйко, уж чего-чего, а такого пассажа она от него не ожидала. Думала, что подмяла его, а вышло... совсем наоборот.
А тут ещё этот банкет! На нём она потерпела полное фиаско.
«Куда запропастился пульт? – женщина носилась по гостиной как угорелая.
- Что произошло?
Марусова вздрогнула всем телом и резко повернулась на голос. В дверях стояла Светлана, лучшая подруга, но даже её сейчас не хотелось видеть.
- Ты меня напугала, - зло бросила хозяйка. Она вдруг увидела пульт, он спокойненько лежал как всегда на журнальном столике рядом с телевизором. Но вот она почему-то его там не увидела. Женщина схватила пульт и стала с остервенением нажимать на кнопки. – Как ты вошла?
- В дверь.
- В дверь, - резко повернулась к ней Марусова.
- Поля, ты же знаешь, у меня нет ключей от твоей квартиры, - Светлана убрала с лица упавшую прядь светло-рыжих волос. – У тебя входная дверь не заперта.
- Не заперта?
- Иначе как бы я вошла.
- Да..., действительно. Ты её захлопнула? – недоверчиво посмотрела на Светлану Марусова.
- Нет, - пожала плечами женщина. – В наше время квартиры открытыми не оставляют. Но я... увидев раскрытой входную дверь, честно говоря, разволновалась, не зная, что и подумать, как поступить. Я заподозрила: может быть, в твою квартиру забрались воры, ведь и такое бывает. А ты женщина не из бедных, есть чего взять. После директора завода, считай, второй человек будешь.
- Тьфу, тьфу, тьфу, - зачертыхалась хозяйка. – Только этого мне сейчас и не хватало. Каркаешь как ворона.
- Да что с тобой Полина? – подруга быстро подошла к женщине и обняла её за плечи. – Ты сегодня сама не своя.
Из глаз Марусовой тут же прыснули слезы, они солёными ручьями потекли по бледным впалым щекам.
- Ой, сколько воды! – воскликнула Светлана. – Чтобы её вытереть и носового платка не хватит, - пыталась шутить женщина.
Полина резко закивала головой, силясь совладать с собой. Очки неожиданно свалились с лица и полетели вниз, она попыталась поймать их на лету, но ей это не удалось, они со звоном брякнулись о паркет, стёкла по кусочкам рассыпались в разные стороны.
Увидев это, женщина громко разрыдалась, уткнувшись в плечо Светланы:
- На работе проблемы, - сквозь рыдания, бормотала она. – С мужиками мне вечно не везёт. Впереди всё беспросветно...
- Ну что ты такое говоришь! – тихонько поглаживала рукой Полину по спине подруга. - Не надо сгущать краски. На заводе ты занимаешь высокую должность. У тебя есть любовник – молодой и красивый мужик, всем бабам на зависть. И он не сегодня–завтра, вполне возможно тебе предложение сделает. Ещё на свадьбе твоей погуляем.
Марусова тяжело вздохнула, на лице появилось жалкое подобие улыбки:
- Может быть оно и так. Хотя...
- Чего хотя, - передразнила её Светлана. – Мне со стороны виднее.
Марусова надрывно вздохнула, её лицо вдруг приняло страдальческое выражение:
- Но... Я страшно боюсь потерять должность, - с горечью сказала она. – А с ней и всё остальное. Я не красавица, и никогда ею не была. Мне просто в жизни обычно везёт, а что, если пришло время чёрной полосы... Я так боюсь этого.
- Пойдем, присядем и поговорим спокойно, - ласково предложила подруга.
- Да, - безвольно поплелась за ней Марусова.
Светлана усадила Полину на просторный вишнёвый диван. Он такой мягкий и уютный, ей всегда нравилось на нём нежиться. - Я закрою входную дверь, а не то занесёт кого-нибудь, - не дожидаясь ответа, она метнулась в коридор, и тут же вернулась обратно.
Хозяйка громко всхлипывала. Светлана взяла женщину за руку.
- Мне кажется, я теряю влияние на Волгина, - близоруко глянув на неё, отрывисто сказала Марусова. - А это чревато далеко идущими последствиями. Банкет высветил то, чего я не замечала. Зачем появилась на моём пути эта молодая горная козочка?.. Достала она меня.
- Я не пойму про кого ты говоришь? - Светлана внимательно смотрела на Полину. Ведь она не была на заводском вечере и не знает, что там происходило. - Какая козочка?
Марусова судорожно вздохнула, сделала движение, чтобы встать, но в последний момент передумала:
- Я тебя совсем не вижу. Достань мне другие очки, они там, на средней полочке, - она махнула рукой в сторону встроенного шкафа.
Светлана бросилась к нему, нашла очки и сама водрузила их на Полину:
- Вот так-то лучше. Без этого атрибута видеть тебя не привычно. Без очков ты сама на себя не похожа, совсем другая женщина.
- Правда?
- Да, - кивнула Светлана. – Я первый раз вижу тебя без этих окуляров. И как это ни странно, тебе без них хуже, а может быть, я просто не привыкла. Знаешь, - подруга снова сняла с Полины очки, всмотрелась в лицо Марусовой. – Ты без них смотришься... какой-то слепой что ли. Ну... или близорукой. Что-то не так, - она снова напялила очки на женщину, - Вот сейчас совсем другое дело. Если кого-то очки уродуют, то тебя красят.
Марусова, потупив взгляд куда-то себе под ноги, грустно сказала:
- А я их и никогда не снимаю, с раннего детства ношу. Даже не помню, когда в первый раз одела. Такое чувство, что я родилась в очках, так сжилась, что сплю в них и даже умудряюсь принимать душ. Без «стеклянных» глаз я не человек, и в одном метре ничего не вижу.
- У всех есть свои слабости, - успокоила подругу Светлана. – Ты ведь знаешь, как я боюсь лифтов. Как только встану перед дверями – сразу всем телом дрожать начинаю. Всякий раз чуть без сознания рядом с лифтом не укладываюсь, и эта нервная дрожь ровно минуту меня треплет. Хорошо, если рядом никого нет, а чаще всего, что кто-нибудь да объявляется, хотя я и стараюсь подходить к лифту, когда там никого нет. Как увидят меня дрожащую – сразу скорую помощь по мобильнику вызывать начинают, и попробуй этим людям объясни, что я не больна, что через минуту со мной будет всё в порядке. И представь себе - я ни сколько не комплексую. Продрожу свою минуту всех на виду, а потом плыву дальше как деловая леди только меня и видели. Кстати... О какой горной козочке ты говорила? И отчего она тебе не по нраву?
- Да..., появилась тут одна дамочка, - замялась Марусова, её глаза как-то растерянно забегали в разные стороны. По лицу было видно, что женщину что-то тяготит, но она не знает, как поступить: сказать, наконец, Светлане о том, что накипело или ещё повременить.
- Кто она? – напористо спросила подруга.
Марусова настороженно посмотрела на неё.
- Ну, чего ты на меня смотришь как на врага народа! – обиженно поджала губы Светлана. – Не хочешь, не говори, держи в себе, пока не взорвёшься, причем там, где сама от себя не ждёшь и где совсем этого делать нельзя. Нервы – штука непредсказуемая – неизвестно где взыграют. Все неприятности должны высказываться. И потом..., отчего это ко мне вдруг такое недоверие?
Полина горько усмехнулась:
- Да ладно тебе, - она небрежно махнула рукой Полина. - Гордова это.
На лице у Светланы на какой-то миг изобразилось удивление, но она поняла, что оно здесь ни к чему и в следующее мгновение она уже заботливо и не без заинтересованности сверкала глазами:
- Гордова!..
- Да.
- Броская штучка, - хмыкнула подруга. – Чем она тебя успела достать? Вроде, недавно в наших кругах.
- Хм, - скривила губы Марусова, глаза её сощурились, в них промелькнула злость, но она ничего не сказала.
Светлана сначала искоса взглянула на подругу, а потом, видя, что в ней бурлит кипучей лавой неприязнь, обида, злость и беспомощность, глядя прямо ей в глаза, тихо произнесла:
- Ну и что!? Подумаешь, хороша собой! В наших кругах это ещё не самое главное, сама знаешь... Не первый день в начальниках ходишь!..
- Да знаю я, - уныло оборвала её Полина. – Однако Гордову и дурой не назовёшь, как раз совсем наоборот. Она в газетах прописалась, как в собственной квартире. И статьи у неё, между прочим, такие остренькие, как-будто кетчупом приправленные.
- Тебя, что именно это и волнует? У неё работа такая – статьи писать. Посади её на твоё начальственное место – она тут же в калошу сядет.
Марусова внимательно посмотрела на Полину. Так она некоторое время смотрела на подругу, оценивая только что услышанное, а потом вдруг вскочила с дивана и побежала по комнате:
- Действительно! Что это я так себя принижаю!
- Вот именно, - поддакнула ей Светлана, обрадованная, что её последние слова возымели на подругу такую силу. – А ты говоришь, достала.
- Но, - Марусова вдруг, остановилась как вкопанная посреди комнаты, на лице снова появилась кислая мина, она задумчиво сказала. – В интригах Гордова пока ноль. Но вот Волгин... У меня сложилось такое впечатление, что он влюбился в неё как мальчишка, весь вечер увивался за ней и танцевал только с ней, не отходил ни на шаг. Никого к Гордовой и близко не подпускал, думаешь не обидно стерпеть полное безразличие к себе, как-будто меня там совсем и не было. И зачем я пошла на юбилей?.. – Полина закрыла лицо руками, в её последних словах вновь зазвучали слёзы.
Светлана подбежала к ней со словами:
- Но и не пойти ты не могла! Рассуждай реально, - она усадила вновь Полину на диван.
- В том-то и дело, - судорожно выдохнула женщина. – А выход где?
- Никогда тебя такой не видела, - покачала головой Светлана, сама, утирая ей мокрые от слёз щеки, подвернувшейся под руку салфеткой. - Подожди не паникуй. Ты сейчас находишься в расстроенных чувствах и не совсем верно оцениваешь ситуацию. Я работаю на заводе. Более того - я твой заместитель, поэтому ты должна выслушать и довериться мне. Слушай же! Это хорошо, что ты присутствовала на банкете и всё видела своими глазами, а не услышала чей-то чужой «звон». Сама знаешь, что лучше один раз самой всё увидеть, чем услышать сто правдоподобных версий не известно от кого, и, не зная потом которому рассказу верить.
Марусова перестала всхлипывать и взяла из рук подруги салфетку. Всё-таки не зря она её подруга – правильные слова говорит. И чего она, в самом деле, разнылась:
- Ты права, - кивнула она.
- Вот и возьми себя в руки, - твёрдым голосом сказала Светлана. – Рассуждай трезво и делай правильные выводы. И действуй! Первый раз, что ли мы с тобой ныряем в бездну интриг. А Гордова – и в самом деле против нас – ноль без палочки! Ты сама это прекрасно знаешь.
Эти слова подруги ещё больше успокоили Полину:
- Но Волгин..., - вдруг снова встрепенулась она.
Светлана снисходительно посмотрела на неё, а потом, глядя куда-то в сторону окна, она с ядовитой улыбкой выговорила:
- Да что я тебя мало знаю! Вот отряхнешься, пёрышки почистишь – справишься и с ним! А не с ним, так с Гордовой. Поставишь на своё место эту попрыгунью.
После этих слов подруги Марусовой сразу стало как-то легче, в её потухших глазах заблестела живая искра. Она снова встала с дивана и неторопливо замаячила комнате:
- Всё может быть, - повеселевшим голосом отозвалась она, вытирая остатки слёз. – Пожалуй, рано я расклеилась, ещё покажу, кому следует, где раки зимуют. За место под солнцем надо драться. Дадэйко тоже своё получит. Он «подмочил» мою репутацию и лишил премии...
- Вот теперь я тебя узнаю! – воскликнула Светлана. – А то распустила нюни раньше времени!
***
Замдиректора Дмитрий Дадэйко спешил увидеть Строганова. Ему не терпелось поведать о событиях прошедшего банкета и это надобно сделать первым, ведь шеф ушёл сразу после того, как начались танцы, а ему наверняка интересно знать, что же было там, после его ухода.
Он приветливо растянул губы перед секретаршей, хотя сегодня ему было не до улыбок - юбилейная гульба отозвалась тяжёлым утренним похмельем. Да и видок желал лучшего, явно просматривалась одутловатость лица, а от вчерашнего великолепного настроения остались лишь одни воспоминания. Но надо держать отношения с нужными людьми в своих руках, а Мария Ивановна именно из тех людей и он с ней всегда на «короткой ноге»:
- Доброго утречка, - заставил себя весело пропеть ей Дадэйко и в ответ тут же получил искрящийся взгляд и милую улыбку.
Одинокая женщина. И этим все сказано, разве можно не воспользоваться таким обстоятельством мужчине.
И он пользовался.
Сыпал в адрес секретаря Строганова особенными оборотами речи, обёрнутыми в любезность и посыпанными бесконечной обходительностью. И, как ему казалось, даже влюбил женщину в себя, что его вполне устраивало, но он не переходил запретную черту.
Зачем?
Во-первых, боялся гнева шефа, а во-вторых, ему и так было не плохо.
К чему идти дальше?
Игра!
Он как рыбак, закинувший удочку, лишь позволял «рыбке» ловить наживку, но, не давая возможности её проглотить, а не насытившаяся рыбёшка всегда голодна, её сколько угодно можно травить летающей у носа пищей, удерживая возле себя.
С каждой картой своя игра!
Таким образом, он «водил» секретаря Строганова по нужным коридорам власти и вовремя получал интригующую информацию. Мария Ивановна, а попросту Машенька, как позволял себе её называть Дадэйко, его тихим ухаживаниям и не сопротивлялась. Около сорока. Сероглазая с пепельными до плеч волосами с неизменным маникюром аккуратных ручек, она выглядела привлекательной.
Но не более того!..
Нет в ней, как считал замдиректора, изюминки, шарма способного взнуздать мужчину как игривого коня.
«Эта курица не способна заставить возле себя и петухом ходить, не то, что скакать и ржать жеребцом», - раздражённо подумал Дадэйко, проходя мимо Марии Ивановны в кабинет Ильи Строганова.
От его проницательного взгляда не ускользнуло – босс не сиял медным пятаком, а совсем наоборот казался мрачным.
«Ага! Значит, всё течёт в нужном русле!», - ликующе хмыкнул про себя Дадэйко.
Он с энтузиазмом обстоятельно обговорил со Строгановым животрепещущий вопрос качества, затем тихо поведал об очередном «походе в народ», после чего решил, что пора подсуетиться и на счёт передачи достоверных сведений очевидца вчерашнего празднества.
«Ещё бы!? – злорадствовал замдиректора, - так я и поверю, что не интересны ему подробности юбилея. Тоже мне великий конспиратор, как-будто я ничего не вижу. Хм... Натянул на лицо маску безразличия! Может быть он и «лунный камень», но вот охотник до власти – будь здоров. А каждый охотник желает знать, где сидит фазан, собираясь им пообедать, да только вот ничего у него не выйдет. Волгин – стреляная птица, он от любой пули увернется. Ратует Строганов во власть, еще как ратует. Давно мечтает тузом стать. Считает, что он умнее всех, думает, что Волгин фазан. А он ястреб - хищная птица. Как бы сам не стал его добычей. Ястреб – хитрая птичка, кружит себе в небесах, не чует жертва опасности, а он неожиданно падёт камнем на неё и не вырваться из его сильных, когтистых лап».
Однако потаённые мысли Дадэйко совсем не мешали ему вслух высказывать совсем другие речи. И он, как верный слуга своего всемогущего султана, подобострастно заглядывая боссу в глаза, вкрадчивым голосом сообщил:
- Волгин вчера неплохо повеселился, - он, слегка прищурив бесцветные, заплывшие глаза, загадочно глянул на Строганова, всем своим видом давая понять, что владеет интригующей информацией. И ему, боссу, она будет очень даже интересна. – Он..., - Дадэйко намеренно сделал паузу, этой короткой передышкой он проверил реакцию шефа на его первые слова.
Строганов ничего не ответил, но на его лице замдиректора увидел напряженность, а в коротком взгляде промелькнуло запрятанное любопытство.
А Дмитрий Дадэйко и не сомневался. И он, выпрямившись во весь небольшой рост, уверенно продолжил:
- Генеральный нашёл себе новую фаворитку, - сходу огорошил он Строганова.
Несомненно, эта новость сразу его заинтересовала, но он не подавал виду, глазами уткнувшись, в какую-то бумагу, продолжал молчать. Дадэйко тоже не торопился продолжать разговор дальше выжидая, когда же заговорит его начальник, а на этот раз он чувствовал, что тот не отмолчится.
- И кто же она? – сухо спросил Строганов.
- Начальник пресс-центра Гордова, - чётко выговаривая каждое слово, сказал замдиректора, он продолжал внимательно следить за реакцией босса.
И оказалось, что он не зря это делал.
На скулах босса вдруг заходили желваки.
«Ага-а! Получил нокаут, - злорадствовал Дадэйко. – Жаль красивую игрушку. Не успел поиграть, как уже отобрали! Что же, так и отдашь без боя?.. Драться надо за любимую игрушку, а не желваками играть!».
- И хорошо повеселились? – босс сверлил глазами записную книжку.
- Ещё бы! – воскликнул Дадэйко. – Весь вечер друг от друга не отходили.
Он заметил, как Строганов плотно сжал губы. Тогда Дадэйко решил добить его окончательно:
- Ворковали, как голубки.
Босс резко откинулся на спинку кресла и внимательно посмотрел на Дмитрия Дадэйко:
- Даже так, - он криво усмехнулся, а его лицо побледнело.
Строганов вдруг пожалел, что рано ушёл с праздника. Перед глазами всплыла сцена: Гордова, их взгляды встретились и как обожгли его, её глаза... Заныло в груди.
Замдиректора тем временем вдохновенно продолжил:
- Волгин, как коршун упал на неё.
Строганов глянул на него резким тяжёлым взглядом и не сразу, но жёстко спросил:
- Что значит «упал»?
Дадэйко понял, что переборщил в эпитетах и поспешно поправился:
- Ну, это я так, образно говорю, - поднял он несуществующие брови. – Весь вечер Волгин танцевал только с Гордовой, никого к ней не подпускал, берёг, как зеницу ока. Неизвестно, каким мог стать финал, если бы она не вывернулась. Хитрая штучка. Иначе унёс бы коршун птичку на могучих крыльях в своё уютное гнездышко. Только бы её и видели.
- Что значит вывернулась? – Строганов почувствовал, как щемящее чувство накатившей тоски сковывавшей грудь, потихоньку стало отпускать.
- Гордова сбежала с праздника.
- Как сбежала? – недоумённо вскинул брови Строганов, его лицо выражало крайнее удивление, но в его просиявших глазах Дадэйко прочитал радость.
«Вот и покинуло тебя самообладание, - усмехнулся про себя Дадэйко. – Холодного напускного равнодушия как и не бывало. Сразу повеселел, как дошло, что между Волгиным и Гордовой интимной связи не было».
- Она ушла с праздника, воспользовалась моментом. Охранник попросил Волгина к телефону. Генеральный, видите ли, отдал свой сотовый ему, чтобы тот не мешал своим трезвоном общаться с дамочкой. Но Гордова та ещё штучка, хвостиком повертела и упорхнула птичка в свои небеса. – Дадэйко наигранно вздохнул, закатив глаза под потолок.
«Надо отдать должное краснобайству и устным кинокадрам замдиректора, - совсем отлегло от сердца у Строганова. – Умеет он воссоздать нужную картинку, достаточно краткого сценария плюс немного личного воображения и кино готово».
- Вы не там работаете, - подавил рвущийся наружу смех директор производства.
Дадэйко опешил:
- Что вы сказали? – он впился глазами в лицо босса. Казалось всё шло нормально, и вдруг...
- Артист, говорю, из тебя получился бы не плохой, - ухмыльнулся Строганов.
- Ах, артист, - облегченно вздохнул Дмитрий Дадэйко. – Да все мы не без способностей, только их надо в себе разглядеть. Но вот беда, не всякий это может сделать.
Зазвонил телефон и он поспешил покинуть апартаменты директора производства.
В приёмной радостно играли лучи утреннего солнца, они словно горящими стрелами, насквозь пронзали помещение от окна до стеклянной входной двери, и уходили сквозь неё в глубину коридора.
Настроение замдиректора уже не было мрачным. Совсем наоборот, оно стало безоблачным, как видневшийся в окне кусочек голубого неба.
- Машенька, ты сегодня прекрасна, как роза, - жизнерадостно пропел он секретарше.
- Скажешь тоже, Дмитрий Петрович, - Мария Ивановна смущенно зарделась. – Может быть и роза! Да только уже увядшая.
Услышав это шагавший по мягкой ковровой дорожке к выходу, мужчина круто повернулся и зашагал обратно:
- Что за глупости! – вплотную подойдя к её столу, тихо проговорил он глядя в упор. – Иные женщины всю жизнь цветут как розы и в бальзаковском возрасте дадут сто очков вперёд пресным молодухам. Вы как раз относитесь к тем иным, и цвести вам до старости. - Дадэйко выразительно посмотрел на женщину, чем ввел её в ещё большее замешательство и, не говоря больше ни слова, уверенной походкой устремился к выходу.
***
Ярцев вышел из гостиницы и торопливо зашагал к машине. В руках он держал свёрток.
- Ну и что? – нетерпеливо спросила его Рада, как только он открыл дверцу автомобиля.
- Возьми, - с лица Макса не сходила ехидная улыбка.
- Что это?
Гордова даже не взглянув на свёрток, бросила его к себе на колени. Её интересовало совсем другое, но как раз об этом Макс что-то не спешил раскрыть рот.
- Не томи душу, - нарочно плаксивым голосом протянула девушка. – Ты что-нибудь узнал? Или твой поход ничего не дал?
- Подвезёшь до вокзала? - послышался простуженный голос через стекло.
Мужчина с красным обветренным лицом и мохнатой шапке выжидающе смотрел в салон машины, чуть в стороне неподалеку от него стояли чемоданы.
- Я не трамвай, - недовольно бросил в его сторону Ярцев и отвернулся.
- Давай отъедем подальше от гостиницы, - предложила Гордова. – Я так полагаю, что этот проситель «такси» не последний.
- Ты права, - согласился с ней Макс и отогнал машину на другую сторону обочины.
Рада сгорала от любопытства. Уже была известна кое-какая информация о связи Леонова с Марусовой, но вот заполучить факты из первых уст работников престижной гостиницы дорогого стоило.
Она нетерпеливо смотрела на Ярцева, и он с загадочной улыбкой, наконец, выдал:
- Леонов с супругой снимают шикарный номер на седьмом этаже! – Макс ухмылялся во все зубы. – И раньше снимали.
Гордова остолбенела:
- С супругой? – недоверчиво переспросила она, не отрывая от Ярцева изумлённых глаз.
- Да.
- О чём ты говоришь? Ты не ослышался? Разве ты не знаешь, что он не женат. Да и никогда не был, насколько мне известно, - она всем телом резко развернулась к Максу, так что заскрипело сиденье, сверток метнулся, было в сторону, но какими-то неведомыми силами всё-таки удержался на её коленях.
- Ешь мороженое, - тихо сказал ей Ярцев. – А то оно накормит твои колени. Я сейчас тебе всё объясню.
Рада взяла свёрток в руки:
- Что ж ты раньше не сказал, - она послушно развернула бумагу и извлекла студящий пальцы, вафельный рожок. – На, мёрзни.
- Ты, что озябла?
- Сегодня не июнь. На улице минус пятнадцать.
- Так холодно?
- Представь себе. Иногда по утрам надо слушать прогноз погоды.
- Не всегда все, получается, по расписанию. Сегодня я даже новости по радио не успел прослушать. Утром из дома сразу в машину, а потом из машины на работу, даже не успел прочувствовать холода. Включить отопление, - заботливо предложил мужчина.
- Включи, - поёжилась девушка, и когда тёплые струи воздуха поплыли по салону, она с удовольствием принялась за мороженое. – Так, что же там с супружеской парой? Можно узнать подробнее.
- Всё до банального просто, - сказал Ярцев, проглатывая холодный сладкий комочек. – Леонов снял номер на свой паспорт, а Марусову представил своей будущей супругой.
- Ах, всё-таки, будущей! – усмехнулась Гордова, её глаза загорелись ехидным огоньком. – Они, что здесь постоянно живут?
- Нет. Но наезжают часто. У богатой пары есть загородный особняк. Там-то сладкая парочка и проживает.
- Откуда тебе известно про особняк?
- Поведал переполненный достоинства администратор гостиницы, - весело хмыкнул Ярцев.
- Вот бы заглянуть в замочную скважину, - хихикнула девушка.
- А тебе интересно? – Макс придвинулся к ней и обнял за плечи.
- Я вовсе не о том, о чём ты подумал, - фыркнула Рада и убрала руку. - Их интимные сцены меня не волнуют. А вот разговоры, даже очень.
- Ты считаешь, что кроме любовных утех, их объединяют ещё какие-то дела.
- А почему бы и нет! Сам подумай: Марусова – финансовый директор предприятия «Радар» и рядовой инженер Леонов.
- Начальник бюро, - уточнил Макс.
- Невелика разница. Всё равно тут что-то не так. Не пойму, что их ещё связывает.
- Согласен, - кивнул Ярцев. – Разные весовые категории. В должностях.
- Вот именно, - упрямо поджала губы Гордова. – Не только в деле, но и в теле.
- Что ты имеешь в виду?
- Внешние данные. Ведь она далеко не красавица, чего не скажешь о Леонове.
Макс вопросительно уставился на Раду:
- Тебе что-то известно об их отношениях?
- Кое-что, - покачала головой девушка. – И у меня есть предположения.
- Теперь заинтригован я.
- В отличие от тебя я не буду томить ожиданием.
Гордова задумчиво смотрела в окно.
Там у края дороги синичка клевала хлебную корку, та отлетала в сторону, и бесстрашная птичка устремлялась за ней, не пугаясь пролетающих рядом машин. Рада достала из сумочки пакетик семечек, высыпала его на снег, подальше от дороги и синичка тут же переключилась на них, оставив замерзший кусочек хлеба.
Макс улыбался.
- Я обожаю синичек, они такие юркие и смелые, - простодушно сказала Рада, очень довольная тем, что угостила пташку семечками. – А сейчас слушай. Марусова любит мужчин. Она хитра, как змея и «кусает» точно в цель. У молодых, здоровых мужиков на первый взгляд, кажется, есть всё, но это только на первый взгляд, при более близком знакомстве оказывается, что всем им не хватает денег и власти. Но где их взять так скоро! И вдруг, словно в волшебной сказке, выплывает она – богатая незнакомка. Пусть не красива, и не так молода...
Но деньги! Они затмевают всё!
За постельную любовь оборотистая дамочка делится с ними денежными купюрами. А возможно и наградит властью, при её то высокой должности всё возможно. И вот он недавно ползавший у низов служебной лестницы простой инженеришка вдруг взлетает вверх. Стремительный головокружительный успех! Не правда ли!? Марусова затягивает жертву дальше в свои сети, впутывает в левые делишки.
- Как удобно, - хмыкнул Ярцев, - и любовник, и «деловой» партнёр в одном лице.
- А почему бы и нет! – воскликнула Рада. – Тем более что опыт финансовых махинаций у Марусовой имеется. А перед «зелёненькими» молодые люди слабы. И она их находит. И красивых мужчин и «зелёные». Конечно, денежки на любовников она тратит не из своего кармана.
Она знала, кого выбрать. Виктор Леонов не только недурен собой, но и крайне тщеславен. Как раз то, что ей надо, и не так важно, что он не из её круга. Она сама поднимет своего возлюбленного на властные высоты...