На душе у Василия Петровича Зацепина было мерзко и противно. Это чувство преследовало его с того затерянного в детстве дня, когда он впервые понял, что все люди разные. Есть богатые и бедные, привлекательные и не очень, те, кто любит и те, кого любят. А есть такие, как он – вроде, желанный сын в семье, но со временем ставший, словно надоевшая игрушка, ненужным и лишним. Он прятал эту страшную догадку глубоко в душе, но жизнь постоянно выталкивала её наружу.
С малых лет он пытался привлечь к себе внимание родных. В начале дерзким поведением, постоянными конфликтами, позже, успехами в изучении школьных наук и многочисленных увлечениях. Но родителей его жизнь не интересовала, всё внимание и любовь они отдавали его младшей сестре – тщедушному, жидковолосому, невзрачному и едкому созданию. Василий относился к ней снисходительно, думая, что девчонки и должны быть такими.
Он так бы и думал всю жизнь, если бы не встретил Машу, свою будущую жену. Эта высокая, статная гордая красавица, покорив его сердце с первого взгляда, стала его единственным, по-настоящему родным и близким человеком.
Зацепин был заботливым и ответственным, особенно к родственникам. Он безотлагательно исполнял их многочисленные просьбы и постоянно снабжал разнообразными съестными припасами, закупленными в пригородных сёлах. Василий был идеальным сыном, сотрудником и мужем – умён, неприхотлив, трудолюбив и практичен, если не считать его пагубного пристрастия к спиртному и привычки к пьяным скандалам, которых он не помнил и помнить не желал. С этим пороком не могли справиться ни окружающие, ни его жена, ни он сам.
И сейчас, по пути к дому, его вновь захлестнуло хмельное недовольство. Петрович остановился и, поставив тяжёлый портфель на скамейку, закурил. «Ну что, проведал папочку? – спросил он себя. Лучше б не ходил к нему. Даже дверь мне не открыл. Ну, выпил я немного…но это же не повод для того, чтобы не пускать меня на порог», – донимали его невесёлые мысли. «Куда теперь девать то, что бате купил? Даже домой нести не хочется. Хотя жена рада будет фруктам. Давно просила, да всё денег не было».
Мужчина достал из портфеля бутылку водки. «Освежу батин презент. Он сам себе купит, если нужно. У него пенсия – вдвое больше моей зарплаты».
Отпив немного, Петрович с опаской огляделся. Недавно, когда он шёл «навеселе» с дня рождения друга, у подъезда собственного дома его затолкали в милицейскую машину. «Хорошо, успел жене позвонить. Она «подключила» кого нужно – выпустили. Вообще-то, надо пить бросать, – в который раз подумал Василий и отхлебнул ещё, – закодируюсь! Точно».
Он спрятал бутылку и тут заметил на столбе ярко-жёлтую бумажку, на которой чёрными жирными буквами было напечатано: «КОД». «На ловца и зверь бежит. Вот и кодирование от алкоголизма», – подумал мужчина, подходя ближе. Он сорвал объявление и прочитал: «Если у вас проблемы с родственниками, и вы не знаете, как их решить, – приходите в «КОД» («Клуб Откровенных Душ»).
– Лишь бы деньги из доверчивых людей вытягивать, – буркнул Василий.
Однако внизу на объявлении была приписка: «Совершенно бесплатно!» Не прокомментировав для себя последние слова, он сунул бумажку в карман и поплёлся домой.
Дверь открыла жена:
– Отец твой звонил. Сказал, чтобы ты к нему поддатый больше не приходил. У него от тебя голова болит.
–У меня от него тоже. Он вообще меня видеть не хочет. Будто я не сын ему. И вспоминает только тогда, когда нужно что-то сделать. А так…не нужен я ему.
– Ладно, не носи обиды, не нам судить. Может, и мы в чём-то не правы. Лучше кушать иди. Я картошку пожарила, с селёдочкой и солёными огурчиками.
Василий сел за стол и молча поел. После сытного ужина он сказал устало:
– Налей сто грамм, да я спать пошёл.
И вновь его заполонили нехорошие мысли: «Жена в соку ещё, а мне не до неё. Выматываюсь на работе. А родителю моему почти восемь десятков, так ему бабу лет на тридцать моложе подавай, чтоб прислуживала и ублажала. Он и здоровье сохранил, потому что ни за кого не волновался. И двух жён уже пережил».
На следующий день, как всегда, забыв обиду, Василий позвонил отцу:
– Бать, я приду…как ты там…один?
– Не нужно приходить, – радостно сказал отец, – не один я. У меня Стёпушка – любимый зятёк. Позаботился, свежую газетку принёс.
Раздались короткие гудки, отец, не прощаясь, бросил трубку.
«Зятёк, значит, любимый… а я какой? Нелюбимый? Ну ладно…»
Василий пошёл «заливать горькой» горькие думы.
Через два дня отец позвонил сам:
– Васька, слышь! Зятьку надо водительские права сделать. У тебя ведь в ГАИ подвязки есть. Ему срочно!
– Бать, какие права? У него ж машины нет.
– Я ему подарил.
– Пап, не понял…машина же моя, за мои деньги куплена! Я на ней уже три года езжу!
– А оформлена на меня. И я решил, что теперь Степан будет ездить на ней!
– Ты что, бать, шутишь?
– Не шучу! А ты себе, что попроще купи. Всё равно дальше города не ездишь. А Степан обещал меня летом на юг свозить – к морю старые косточки погреть!
– Если хочешь – я тебя отвезу.
– Всё! Я решил!
«Да он, совсем, что ли? Стёпка ему всегда с три короба наобещает, да ничего не сделает. А я расхлёбываю», – обиделся сын.
Вскоре Петрович, в тайне от жены, пригнал в гараж подержанную «девятку». По её потёртым, выцветшим бокам можно было предположить, что она исколесила всю страну, по меньшей мере, раз десять и уже никогда не сможет резво бегать по бесконечным дорогам. И, действительно, попали бы эти старомодные «Жигули» под пресс, если бы рукодельный Василий не вдохнул в их железное тело вторую жизнь.
И вот, спустя пару недель, свежевыкрашенная и отремонтированная, машина предстала перед Марией.
– Ну, как? Нравится? – поинтересовался Василий, довольно похлопывая красный глянцевый капот.
– Хорошая, скромная, аккуратненькая. А чья она?
– Наша.
– А зачем нам вторая машина? Есть же «Ауди», – не поняла женщина.
– Уже нет.
– Как нет?
– Нет – и всё! Отец Стёпке отдал!
– Так он уже подарил ему и квартиру, и гараж, и дачу…– жена растерялась.
– Манька! Не трави душу! Ты же знаешь! Если отец решил – так и будет! – огрызнулся Василий и тут же, нежно обняв жену, добавил:
– Прости…зато у меня есть ты. А это дороже всего движимого и недвижимого имущества.
Прижавшись к мужу, Мария всё же слабо запротестовала:
– Я понимаю…но почему одним – всё, а другим – ничего? Ведь это нечестно!
– А поменяла бы ты меня, например, на…золотой дворец?
– На дворец! Да ещё на золотой?! Конечно! Конечно, нет…ты же у меня – бесценный…
Она подняла на него глаза, полные бесконечного обожания.
Субботним утром неожиданно позвонил Степан:
– Васька, чего ты отца нервируешь! Он сам знает, что к чему! А мне, слышь, гаишники твои знакомые нужны. Срочно!
– Шёл бы ты, Стёпа…
Василий бросил трубку.
Телефон зазвонил вновь.
– Дядь Вась! Это я, Ванька – племянник. Я тут с отцом своим около областного ГАИ. Машину, на которой ты ездил, дед отдал мне. А её никак не оформляют! А ты тут всех знаешь! Так что садись в такси – и приезжай. Я оплачу!
– Вань, – начал было Василий, но, передумав, нажал на рычаг.
Раздался телефонный звонок.
– Мария, скажи – нет меня.
Жена подняла трубку:
– Нет его. Да…был...да весь вышел.
Пока на том конце провода пытались понять смысл сказанного, она попрощалась.
– Машунь, пойду проветрюсь на улицу. Что-то тяжко мне от этих родственников.
– Подыши, Василёк. Жду к обеду.
Василий вышел из дома. На улице было сумеречно и неуютно, как перед ненастьем. Порывы ветра выхватывали из мусорных контейнеров скомканные серые газеты и обрывки бумаги и вместе с пылью бросали под ноги прохожих. Потом этот неопрятный хоровод в бешеном танце метался по двору и, не находя пристанища, разрывал свою цепь и, через мгновение, собирался вновь.
«И тут не веселее», – удручённо подумал Зацепин. Пошарив по карманам в поисках сигарет, он случайно достал скомканное объявление. Развернув жёлтый листок, ещё раз прочитал его и посмотрел на часы. Через полтора часа в «КОДе» набирали новую группу. «Успею», – неожиданно сказал он себе и прыгнул в автобус.
Выйдя на конечной остановке, Василий сверил адрес. Судя по названию улицы и номерам домов, клуб находился где-то рядом. Однако, поблудив по ближайшим дворам, Зацепин вновь вышел к остановке. Здесь, кроме вывески «Кафе «Встреча», под которой ярким прямоугольником красовалась зелёная, в золотом обрамлении дверь, ничего примечательного не было. Петрович решил зайти в кафе. Внутреннее убранство несколько удивило его, для такого невзрачного района оно выглядело почти роскошным. Василий присмотрелся: столики, отгороженные друг от друга диванами с высокими спинками, были накрыты зелёными атласными скатертями, ниспадающими пышными фалдами, на тарелках красовались белоснежные пирамиды из кружевных салфеток, под потолком в позолоченной лепнине мерцали неяркие светильники.
– Здравствуйте, – любезно сказала высокая девушка в зелёном платье, – присаживайтесь, пожалуйста, что желаете?
– Да мне, собственно, – Зацепин замялся, – клуб нужен.
– Какой клуб? «КОД», что ли? Тогда вам необходимо выйти на улицу, с торца этого дома железная дверь, позвоните.
– Спасибо, – Василий неуклюже поспешил к выходу.
Зайдя за угол, он действительно увидел массивную металлическую дверь. Однако звонка нигде не было, лишь с правой стороны свешивалась небольшая медная цепочка. Зацепин потянул за неё, раздался мелодичный звон, и дверь мягко отворилась. На пороге стоял широкоплечий молодой человек в строгом костюме. Василий растерялся:
– «КОД»…здесь?… клуб…
– Если вам нужен «Клуб Откровенных Душ» – это сюда. Прошу вас.
Охранник посторонился, пропуская посетителя. Тут же к ним подошла девушка, одетая в чёрное платье с ослепительно белым воротником. На ней был минимум косметики и украшений.
– Добрый день, мы рады приветствовать вас на территории нашего клуба. Надеемся помочь в решении ваших проблем. Пожалуйста, следуйте за мной.
Они прошли вглубь помещения, и девушка приподняла бархатную портьеру – за ней оказалась ещё одна дверь.
– Дальше пойдёте сами. Всего вам хорошего! И исполнения желаний.
Василий вошёл, и у него тут же появилось желание – как можно быстрее отправиться домой, прочь из этого странного места. Но вскоре глаза привыкли к полумраку, и он немного успокоился: «Ну, что же! Будет, что жене рассказать».
Перед Зацепиным была ведущая вниз лестница, с широкими, вытесанными из камня ступенями. На стенах висели кованые светильники, в которых горели настоящие свечи. «Вот почему здесь так темно. На электричестве экономят», – подумал Василий, стараясь шуткой снять напряжение. Пройдя несколько десятков ступеней, он оказался в небольшом помещении с высоким потолком, где увидел женщину в сером балахоне с капюшоном, надвинутом на глаза.
– Доброй ночи! – произнесла она мягким певучим голосом. – Меня зовут Иллюзия. Проходите, пожалуйста, к столу.
– Но сейчас не ночь…день ещё, – пытался уточнить Василий.
– Здесь не бывает дня. Пора откровений – ночь. Ведь вы пришли сюда обнажить свою душу и исцелить её. Не правда ли?
«Ничего я не собираюсь обнажать. Я не стриптизёр», – про себя возразил Василий.
– Наденьте, так вам будет удобней.
С этими словами она подала Василию серый плащ с капюшоном, и он послушно облачился в наряд. «Секта, что ли, какая-то? Но Зацепиных просто так не зацепишь! Поборемся. Уходить неудобно, подумают, испугался. Они тоже готовились. Поистратились: свечки, мужик на входе, одёжка эта. На заказ шили, наверно».
Они прошли в смежную комнату, где тоже царил полумрак. В центре стоял большой круглый стол, вокруг которого сидело несколько человек в таких же серых одеждах. Перед каждым на нитке висел большой стеклянный шар. Два кресла были пустыми, и к одному из них Иллюзия подвела Василия, второе, со словами:
– Все в сборе, мы начинаем, – заняла сама.
Послышалось тиканье часов и шары начали медленно раскачиваться из стороны в сторону.
– Глаза не закрывать, – сказала женщина, но веки Василия начали предательски смыкаться.
– Ты слышишь только мой голос, слышишь мой голос…– донеслось издалека, – ты летишь по небу…чистому голубому небу. Вокруг белые облака. Тебе легко и приятно. Легко и приятно. Вот – чёрная птица. Это твоя проблема. Отпусти ее, отпусти…
Голос звучал и звучал, заслоняя настоящее и проникая в прошлое. Василий увидел себя маленьким ребёнком. Он лежал на воде, раскинув руки, а над ним простиралось бескрайнее небо, подсвеченное закатным солнцем. Ему казалось, что он взмыл в этот голубой простор, растворился и стал его частью. Кто-то позвал:
– Василёк!
Да ведь это его молодая и красивая мама! Оказывается, она жива. Он, как всегда, сплавал к другому берегу и нарвал белых лилий. Распустив длинную косу матери, надел ей на голову сплетённый венок.
– Ты похожа на речную принцессу!
– Речных принцесс не бывает, – улыбнулась она, – бывают речные дети. Они целый день плавают, вместо того, чтобы идти обедать.
– Сейчас пойду. Только еще немного поплаваю. Хорошо, мамочка?
Мама…ты меня любишь?
Она не ответила и, не оглядываясь, пошла прочь.
– Мама! Мама! – позвал он и очнулся.
По-прежнему всё также раскачивались шары и тикали часы. Вокруг ничего не изменилось. Изменился сам Василий, он будто стал другим. Всё негативное куда-то исчезло, прошлые обиды словно растворились. Остался лишь светлый образ матери. И образ его жены, которая длинными русыми волосами и мягким характером походила на неё.
– Отца не помню, – вдруг сказала сидящая за столом гостья.
– Когда я родила ребёнка и уже развелась с мужем, в доме появился отчим. Моя мать его очень боялась. А, может, боялась вновь остаться одна, поэтому позволяла ему всё или почти всё. Он, несмотря на то, что в доме находился мой сын, курил всегда и везде и в его скривленных губах постоянно висел дымящийся окурок. Нас с сыном он возненавидел сразу и навсегда. Квартира была маленькой, двухкомнатной. В проходной комнате жили мы, в изолированной – он с матерью, хотя создавалось впечатление, что в квартире вообще нет стен, особенно по ночам. Я затыкала уши ватой и только тогда засыпала, иначе бы не выдержала, слыша, как он издевается над матерью. Отчим часто, вставая ночью, останавливался возле кроватки моего сына, бросая сквозь зубы:
– Ничего, ублюдочек, и до твоей мамашки доберусь. Дай только срок…
Срок ему дали, когда он в пьяной драке серьёзно ранил соседа. Мать переселилась поближе к зоне, где он сидел, и даже устроилась там на работу. Ей стало не до меня и внука.
И вот, спустя некоторое время, отсидев положенное, отчим должен был вернуться. Я с ужасом ждала приближения этого кошмарного дня. Но, к счастью, как тогда думала, познакомилась со своим вторым мужем, и мы с сыном переехали к нему.
Он был вдвое старше меня и терпимо относился к сыну. После того, что я пережила в квартире матери, я готова была смириться с большой разницей в возрасте, если бы не его странность. Он любил развлекаться необычным образом. Мы часто ходили в гости к его друзьям, и там он заставлял меня заигрывать с ними, сам же сидел в стороне и наблюдал. У него были мужские проблемы, и моё поведение его возбуждало. Дома, в придуманных им сексуальных спектаклях, я играла для него разные роли. Была и стюардессой, и гувернанткой…исполняла все его прихоти. Но после того как он привёл своего друга и, напоив меня почти до беспамятства, наблюдал, как тот меня…я решила его убить. Я бы давно это сделала. Но что будет с сыном?
Женщина уронила голову на руки и замолчала.
– Не волнуйтесь, – сказала Иллюзия, – мы решим ваши проблемы. Ещё не было случая, чтобы мы не помогли тем, кто к нам пришёл.
– А меня дочь достала! – вскинулся мужчина, сидящий за столом.
– Мужиков разных домой водит! Не работает! Нас с женой замучила совсем. Не знаю, что делать, куда её девать? Девка красивая, молодая, но спилась. Вы бы её видели, – добавил он с гордостью, – всё при ней: рост, фигура…куда там девицам с конкурсов красоты! За пояс заткнёт…вот мужики и липнут к ней, как мухи к…извелись мы. Уж как-то помогите.
– Мы вам обязательно поможем. И очень скоро, – доверительно сказала Иллюзия, – нет проблем, которые бы мы не решили. Кто ещё хочет сказать?
– Я, – произнёс тихий женский голос.
– Мой муж, Рафаил, всего на три года старше. Но я его ненавижу. Ненавижу, – добавила она шёпотом и тут же перешла на крик:
– Он убил моего ребёнка! Я никогда ему этого не прощу!!!
– Мы вам поможем, – спокойно произнесла Иллюзия.
– Чем вы мне поможете?! – продолжала кричать гостья.
Она начала всхлипывать и не могла произнести ни слова.
– Расскажите, что с вами случилось? – не меняя интонации, спросила Иллюзия.
Женщина начала успокаиваться.
– Я забеременела от своего парня ещё до свадьбы. Когда его родители узнали об этом, устроили грандиозный скандал. Они мне даже много денег предлагали, чтобы я избавилась от ребёночка, но я не согласилась. Тогда они хитростью отправили своего сына на учёбу за границу, пообещав ему, что будут заботиться обо мне, но, как я и думала, обещания не сдержали, и я осталась совсем одна. Родных и подруг у меня нет, ведь я – сирота, воспитывалась в детском доме.
Моя беременность, возможно, от сильных переживаний, протекала с осложнениями и меня положили в больницу. В палате со мной лежала молодая женщина по имени Азиза, которая тоже ждала ребёнка. Её муж, Рафаил, был богатым человеком, и через некоторое время её перевели в другую отдельную платную палату. Но мы часто встречались в коридоре и вскоре очень подружились. Рафаил каждый день приходил к жене с букетом цветов, разнообразными фруктами и деликатесами. Меня же посещать было некому, и Азиза постоянно угощала меня тем, что приносил ей муж. Потом Рафаил по её просьбе стал заходить и ко мне. Вначале приносил фрукты, потом – цветы и как-то однажды, будто в шутку, сказал:
– Наташа, ты такая красавица! Будь я холостым, обязательно бы на тебе женился.
В скором времени при стремительных преждевременных родах Азиза умерла, к сожалению, не спасли и ребёнка. Я очень переживала и сочувствовала Рафаилу и он, чтобы поговорить со мной и хоть как-то успокоиться, стал меня навещать. Беда и ежедневное общение незаметно сблизили нас, и мы уже не могли представить жизнь друг без друга. Обо мне никто никогда так не заботился, как Рафаил и когда он сделал мне предложение, я, не раздумывая, согласилась. Мы зарегистрировались там же, в больнице, прямо в палате, которую прежде занимала Азиза. Несмотря на округлившуюся фигуру, на мне было роскошное белое платье, и я чувствовала себя настоящей невестой – красивой, любимой и желанной.
И вот в срок, без осложнений, я произвела на свет крепкого и здорового малыша. Для меня это было настоящим счастьем, я даже не верила, что такое возможно! Ведь рядом со мной были самые дорогие мне люди – сын и муж. Но жизнь вдруг омрачилась неожиданными разногласиями с Рафаилом. Мы никак не могли прийти к единому мнению по поводу того, какое имя дать сыну. Он настаивал на том, чтобы я назвала ребёнка Давидом, в честь его деда. Я же хотела дать сыну имя Паша - он родился голубоглазым и белокурым, и признать в Рафаиле отца, при всём желании, было невозможно. После долгих споров, муж со мной согласился, но, наверно, с того момента, затаил обиду. Хотя малыш не был ни в чём виноват, в общении Рафаила с Пашей стала чувствоваться какая-то отчуждённость. И вот муж, вначале деликатно, потом всё настойчивее, стал говорить, чтобы я отправила сына на воспитание к его родственникам, живущим в горах. Я, конечно, была категорически против, и начались бурные и продолжительные скандалы. Потом Рафаил, вновь уступив мне, на некоторое время успокоился, но когда Паша немного подрос, мы всё же поехали семьёй к родственникам мужа.
Рядом с селением, в котором мы гостили, протекает горная река и однажды утром мы с сыном пошли туда погулять. Чтобы развлечь Пашеньку, я сделала из газеты кораблик и пустила его по воде. Бурное течение тут же подхватило игрушку и стремительно понесло вдоль берега. Увидев, что кораблик быстро уносит, сын заплакал и я, пытаясь выловить игрушку из водного потока, побежала вниз по реке, а когда я возвратилась, Паши на берегу уже не было…Я металась в поисках ребёнка, звала его, но он не отзывался. И тут мне показалось, что вдалеке за деревьями я увидела Рафаила. Я его окликнула, но он быстро скрылся. Позже его родственники утверждали, что муж всё утро был дома и никуда не отлучался. Но я-то знаю, что это он, он всё подстроил! Он извёл Пашеньку!
Девушка опять заплакала. Капюшон соскользнул с её головы, открыв прекрасное фарфоровое личико. Все с восхищением и состраданием смотрели на белокурую незнакомку. Собственные проблемы, по сравнению с трагедией этого юного создания, стали казаться мелкими и ничтожными.
Тут по-прежнему спокойным и уверенным тоном заговорила Иллюзия:
– Можете быть уверены – мы сделаем всё возможное и даже невозможное для того, чтобы вам помочь.
– А у меня, дамы и господа, – произнёс низкий мужской голос, – проблемы с самим собой. В нашей семье было пятеро детей. Двое покинули сей грешный мир в младенчестве, и осталось трое – я, брат и сестра. Родители наши были людьми набожными, но судьба распорядилась так, чтобы произвели они на свет настоящее отродье – моих единокровных брата и сестру. Они были значительно старше меня и, как только возможно, измывались надо мной. Позвольте отдельно рассказать о сестрице моей. Теперь уже Царствие ей…,– говорящий перекрестился, – так вот. Зинаида с детства была строптивой и взбалмошной. Наряды, внимание и похвалы любила. Ножкой топнет – все мечутся, чтобы угодить. Позже и супруга своего в могилу свела. Хороший был человек. Даже собственные дети её не любили. Дочь – копия Зинаиды, никого не признавала. А сын, как повзрослел – сразу отстранился, с такой матерью лучше не общаться – всю душу измотает. Зинаида не почитала даже родителей, только брата побаивалась, жестоким он был, изворотливым.
Я вначале по стопам родителей пошёл. Был смиренным, тихим и уже отметил своё совершеннолетие, а всё оставался ребенком неразумным. Это много позже поднаторел в людских кознях. Мать и отец, хотя и благородного происхождения, жили в бедности. А брату и сестре постоянно денег не хватало, работать не хотели, а погулять на широкую ногу любили. Вот и задумали они хитростью ограбить церковь и вынести оттуда, что удастся, на продажу. Уговорила меня сестрица на то, чтобы я попросил иконы на реставрацию. А у меня и злого умысла не было, и, к тому же, доверяли мне в святом месте. Взял я образа беспрепятственно, завернул в чистое полотно и принёс домой. Но через несколько дней иконы из дома исчезли. Брат с сестрой только посмеялись над моей доверчивостью. Вдвоём они вину за кражу на меня и свалили…
Отсидел я своё. Молился каждый день о душах их грешных. Родители не выдержали позора, покинули этот мир друг за другом. А братца и сестрицу, когда из тюрьмы вышел, я сам и порешил. И нет мне с тех пор покоя. Вот я и думаю, чем же вы мне поможете, господа хорошие?
В комнате повисло тяжёлое молчание.
– Если вы желаете нашей помощи – вы её получите, – вполголоса произнесла Иллюзия. – а что с ней делать – решите сами.
– Баста! Надоел этот маскарад! – сказал хрипловатым голосом человек, молчавший до сих пор.
Он резко стащил с себя балахон и грубо отшвырнул его в сторону. Все увидели коротко стриженого мужчину в камуфляжной форме. Его тяжёлый подбородок, упущенные уголки мясистых губ и строгий взгляд глубоко сидящих тёмных глаз казались почти зловещими в полутёмном помещении. Присутствующие напряглись.
– Я – полковник милиции! Не волнуйтесь…в отставке…а проблем у меня нет. Скорее, у всех со мной проблемы. Можно закурить?
Он достал из кармана трубку и набил её табаком. Заработал кондиционер.
– Да заканчивайте уже этот Ку-Клукс-Клан! Аж, голова взмокла!
Все, кроме Иллюзии и человека рядом с ней, сняли капюшоны. Некоторые достали сигареты. После нескольких затяжек, полковник продолжил:
– Проблемы начались ещё до моего рождения. Отец хотел сына, мать хотела дочь, а родилась я. «Родила царица в ночь не то сына, не то дочь», – точно про меня сказано. Не удивляйтесь – я не мужик. Хотя и стопроцентной бабой себя никогда не считала. Через три года после моего рождения исполнилось желание отца – у меня появился брат. Но он рос слабым и болезненным, и с ним постоянно должна была находиться мать. Волей-неволей, я стала проводить много времени с отцом и больше всего любила ходить с ним на работу – в отдел по борьбе с особо тяжкими преступлениями. Конечно, начальство этого не приветствовало, но я вела себя тихо и никому не мешала. В то время как другие дети любовались яркими книжками, я листала милицейские протоколы с соответствующими фото. Отец с малолетства начал ковать из меня если не мальчика, то «железную леди». Методы воспитания, помимо моего почти ежедневного присутствия в его кабинете, были своеобразными. В раннем детстве он отвёз меня в лодке на середину реки и столкнул за борт со словами:
– Выплывешь – человеком станешь!
Я выплыла. В начальной школе, прежде чем отпустить меня погулять, заставлял тщательно перебирать пшенную крупу. Я до сих пор даже запах её не переношу! Когда подросла, давал мне мелкую картошку, которой соседи кормили поросят. Я её чистила, хотя корм для животных варили вместе с кожурой, которую я срезала. Годы моей юности отличались ещё более жёстким воспитанием. Бывало, отец, будто ненароком, прижигал мне сигаретой кожу и говорил:
– До свадьбы заживёт. В бабе главное – не красота, а выдержка и сила!
О собственной семье я и не думала. Поступила в школу милиции. Там, а позже, на работе, чувствовала себя, как рыба в воде. Но нашёлся-таки и для меня муж. Он предложил руку и сердце, а я, не раздумывая, согласилась. Мне некогда было заниматься такой ерундой, как устройство личной жизни. Для меня, как и для отца, самым главным была работа.
Семейный воз тащил мой муж. Как будто, между прочим, я родила сына и дочь. В декрете почти не сидела – поспешила на службу. К тому времени уже занимала солидную должность. Воспитывать детей помогала моя мать и мой брат. Он так и остался хилым и никчемным, прожил недолго. Когда брата не стало, родители отдалились друг от друга. А я – от них и от своей семьи. И вдруг при странных и загадочных обстоятельствах мои родители погибли. Я бросила все силы на раскрытие этого преступления. Как и предполагала, это был отзвук давнего уголовного дела, которое я вела. Выходит, родители погибли из-за меня. Сейчас я не работаю, отслужила. И будто потеряла себя. Вмешиваюсь, не имея на это права, в жизнь своих детей, у них ведь уже есть собственные семьи. У моего мужа тоже что-то есть: стирка, уборка, готовка. Одна я не приношу никакой пользы. От меня у всех только проблемы.
Обращаясь к хозяйке клуба, она произнесла:
– И даже вы не убедите меня, что в этой жизни я ещё кому-то нужна.
– Мы вам обязательно поможем. Я обещаю. Для нас нет неразрешимых задач, – спокойно ответила Иллюзия.
– Ещё кто-нибудь желает высказаться?
– Нет, – послышался высокий мужской голос, – теперь я сам разберусь.
– Я тоже…сам разберусь, – повторил Василий.
Иллюзия встала. За ней поднялись и остальные. Молодая девушка сняла с себя кольца и серёжки и положила их в центр стола. Мужчина, который так ничего о себе и не рассказал, добавил туда же пачку долларов. Люди благодарили, чем могли, за помощь, которую они здесь получили. Никто из присутствующих и не догадывался, что их проблемы действительно скоро разрешатся.
Выйдя на улицу, Василий удивился, что еще светло. Он провел в Клубе всего два часа, а ему показалось, что целую вечность.
– Наконец-то. Я уже соскучилась, – встретила его жена. – Тут Степан и отец звонили. Так ругались, ужас!
– Машунь, не обращай внимания. Дай Бог им здоровья! – по-доброму сказал Василий. – Пусть идут своей дорогой. А у нас с тобой ещё всё впереди.
Вскоре Зацепина почему-то снова потянуло поехать знакомым маршрутом. Он вышел на конечной остановке, разыскал кафе «Встреча» и завернул за угол. Но, вместо знакомой двери с цепочкой, он с удивлением увидел вывеску: «Ремонт обуви». Подойдя ближе, Василий поинтересовался у мастера:
– А где «КОД»? Он же был тут недавно.
Из окна высунулся пожилой мужчина:
– Кот? У вас кот пропал?
Потом, усмехнувшись, добавил:
– Значит, нашёл лучшую жизнь. А вы?
Эпилог
Через год у посетителей «Клуба Откровенных Душ» непостижимым образом наладилась жизнь. Не ИЛЛЮЗИЯ ли это?
Бывший милиционер открыла брачное агентство. Никогда не занимаясь устройством своей личной жизни, она теперь помогала другим. Из бесполого и безликого существа она превратилась в элегантную, заботливую и привлекательную женщину.
Мужчина, отсидевший в тюрьме за кражу икон, уехал на Север. Там он поселился в далёком церковном приходе и проводил время в молитвах и покаянии за содеянные грехи.
Паша оказался жив. Его нашли в лесу неподалёку от горной реки. Наташа родила Рафаилу второго сына. Назвали его Давид.
Непутёвая дочка-красавица устроилась секретарем в рекламное агентство и вскоре вышла замуж за его владельца.
Женщина, над которой издевались отчим и муж, стала вдовой и владелицей сразу двух квартир. Супруг, после очередных сексуальных игр, скончался от сердечного приступа. Отчим попал в тюрьму с «пожизненным» сроком. Мать вновь отправилась за ним в добровольную ссылку. Тоже «пожизненно».
Василий с женой эмигрировали за границу, где у Марии неожиданно объявилась богатая двоюродная тётя.
Возвращаться они не планируют, несмотря на то, что об этом очень просят родственники.