Помню, со школьным приятелем Саньком, а как оказалось впоследствии, настоящим и верным другом на долгие-долгие годы, увлеклись рыбалкой!
Вставали ни свет ни заря и ехали на шестом трамвае за Волгу, до самой последней остановки, потом пёхали около часа и выходили на шикарные торфяные карьеры, где не переводились карасики.
Карасики были в основном с детскую ладошку, но изредка клю-ювал и крупняк, прямо скажем, в полторы ладошки. Правда, по утверждениям, конечно очевидцев, таких же рыбачков школьного возраста 12-13 лет, здесь лавливали и "во-о-о-от таке-енных"...
Все верили и, пересказывая эту байку новеньким, от широты души, видимо, а может, просто от буйности детской фантазии, добавляли ещё сантиметров пять к итак уже совершенно замечательно-волшебному размеру - "во-о-о-от таке-енный"!
После очередного такого пересказа, я, кажется, даже стал считать себя очевидцем и готов был набить морду любому, кто бы осмелился усомниться в моём рассказе или хотя бы уменьшить на сантиметр размер этого Карасино-Лохнесского Чудовища.
Когда перестало хватать разведённых в стороны рук при словах "во-о-о-от таке-енный", я, помню, перешёл на другое измерение: примерно, как от тебя - до меня. Народ верил, то ли проникался такой же рыбацкой фантазией, то ли попросту боясь получить по роже от запальчивого рыбачка, обвинённого, несправедливо конечно, во лжи.
Час на трамвае, да час пешком - приходили на место только к семи. Мотыля, чтобы время не терять, мыли с вечера, благо его было полно в карьере.
Хороших мест для ловли было мало: берега топкие и заросшие кустарником, да и вода сплошь уложена листьями кувшинок - крючок цепляется, по этому, как правило, собирались в одном месте и стояли бок о бок одни и те же известные личности, человек 15-17. Были, конечно и драки, и мирные выяснения отношений, пока не установилась общепринятая конвенция: пришёл первый - место твоё.
Я уже не помню куда девался ежедневный улов, состоящий из 12-15 толстеньких карасиков (то ли маман жарила, повышая социальный статус рыбака, то ли отдавала коту), зато отлично помню тот рыбацкий зуд, который так и остался на всю жизнь, то вспыхивая с новой силой, то затухая до времени.
Ах, как хорошо было бы отплыть подальше и в тишине встать на якоря на чистую воду и забрасывать удочку на глубину, в окна между кувшинок, где несомненно клюванёт "во-о-о-от таке-енный" карасина. Но резиновая лодка по тем временам была, примерно, как личная яхта сегодня. Да и резиновая камера от "КРАЗ"-а, на которой местный деревенский мужик, вечно поддатый, проверял свои верши, тоже была роскошью.
Мужик приходил раз в три-пять дней и портил нам всю рыбалку, а попросту сгонял нас с места матюгами, пока подкачивал и без того кругленькую камеру, потом с шумом отъезжал, пугая наш потенциальный улов.
Мы, как истинные рыбаки, его ненавидели всей детской душой и желали ему сдохнуть, как можно скорее в не дипломатических устных выражениях, стоя, разумеется, на безопасном расстоянии, в ответ на его цветистые, ономатопоэйтийные выражения о наших матерях, нашем незавидном происхождении и таком же хреновом будущем, и всё это вперемежку с заковыристым деревенским матом.
После отплытия поддатого мужика, специально сильно бьющего вёслами по воде, чтобы караси разбежались, не клевало минут 15. Ему предстояло проплыть метров семьдесят до небольшого островка, на котором гнездились чайки, потом обогнуть его, проверяя верши и добавляя в них булку, как приманку, и вернуться.
На всё это уходило, примерно, минут сорок, ну час и мы пока ловили, а время утреннего клёва катастрофически таяло. Потом он возвращался и нарочито долго сидел на берегу - доставал початую бутылку и не спеша выпивал, смачно закусывая "бычками в томате".
Кто то, видимо, параллельно с ним проверял его верши и он, разумеется, думал на нас, поэтому ненавидел откровенно. Страшно даже было представить себе, чтобы кто то из рыбачков, вдруг попался ему в лапы - убил бы не задумываясь!
Потом он вставал пошатываясь и непременно бросал булдыган побольше, если мог таковой найти, в самое клёвое место, откровенно посылал нас напоследок, причём в его возвышенно-патетической речи из дозволенного цензорами были только предлоги "в" и "на", и уходил. Мы занимали места согласно купленным билетам и с опаской - а вдруг вернётся, продолжали ловить. Час или полтора утреннего клёва были безвозвратно потеряны...
Надо сказать, что, когда тот мужик объезжал остров, то здоровенные чайки начинали орать, как резаные и даже агрессивно проноситься над ним, изредка. Шум и гам стоял невообразимый, что тоже добавляло эмоций в наши отношения и мы, не стесняясь в выражениях, потому что были неуязвимы на берегу, наперебой и так по-детски искренне, высказывали о нём своё мнение и комментировали все промахи, которые он частенько совершал по-пьяни, что чувствовалось, что ещё немного и он сдохнет от ненависти.
И вот, недельки через четыре такой необъявленной и незафиксированной ни в каких источниках массовой информации войны, которая ничуть от этого не потеряла в исторической значимости, появляется поддатый мужик со своей камерой...
Начинаются разведывательные военные действия - вялая, уже всем надоевшая, но нужная для поддержки статуса, словесно-матерная перепалка... Правда, я заметил, что чайки, как то по-особенному крикливы сегодня, более беспокойны, что ли. Откуда же нам было знать, что у них вылупились птенцы???
Было всё, как обычно: мужик пошлёпал вёслами у берега, как сле-ды-ва-и-ит(!) и направился к острову. Он обычно грёб лицом вперёд, чтобы объезжать торчащие из воды коряжки и чтобы удачно подплывать к островку для проверки верш, да и приятнее было с нами переругиваться - не глядя на врага.
Видимо, дома его постоянно пилила жена за пьянку и он молча сносил все оскорбления, а тута-а сам Бог велел душу отвести на пацанах, и отводил он её мастерски, самозабвенно, прям ЛикБез для подрастающего поколения.
Стоило ему отплыть метров на двадцать, как случилось невероятное - все чайки с невообразимым криком взмыли вверх, а их было очень много - штук сто, не меньше и отлетев на достаточное расстояние выстроились острым клином, и...
И ринулись в атаку на мужика!!!
Они проносились так низко и так агрессивно, поочерёдно, по двое пикируя на потенциального разорителя гнёзд, что бедному мужику, чтобы не получить здоровенным клювом в лоб, приходилось отбиваться веслом - второе он со страху упустил...
Мы помирали со смеху и от всей души комментировали незавидное положение мужика!
Минуты две ушло на атаку и явный погубитель птенцов не продвинулся вперёд и метра. Чайки вновь взмыли ввысь и готовились к новой устрашающей атаке, а мужик то здоровый, тверской, да поддатый и ему ли отступать перед какими то "питицами"?
Он благополучно выловил плавающее весло и налёг на них - камера стала продвигаться с изрядной скоростью.
Чайки, оценив степень опасности и бесполезность долбануть мужика в бОшку, выстроились тем же клином на приличном расстоянии, так понимаю для хорошего разгону, вновь ринулись в атаку и применили такое оружие, от которого я до сих пор ржунимагу, и не знаю дозволяет ли современная международная конвенция применять подобное в военных действиях! Чайки на скорости хорошего бомбардировщика пикировали на мужика по двое и резко повернувшись за два метра до намеченной цели, направляли свой зад точно ему на бошку, из коего со свистом вылетала трассирующая струя жёлто-зелёного цвета, так понимаю, не переваренное и переваренное содержимое желудка.
Мы хохотали, как бешеные, на берегу над своим обидчиком и катаясь по земле продолжали всё это комментировать.
Это, конечно, надо было видеть...
Зрелище не для слабонервных: мужик, его камера и вода вокруг за несколько минут окрасились в жёлто-зелёный цвет - таков был итог красивой и молниеносной атаки чаек. А как изящно, с устрашающими криками они пикировали... Эт-та что то и не-пе-ре-дать!!! Тверской мужик - упрямый мужик и добивается своей цели практически всегда!
Он, видимо, прикинул, что чайкам больше нечем его бомбить - не резиновые же и помыв лицо и руки под нашу "дружественную" поддержку с берега, намылился продолжить путь - островок то рядом.
Из необратимых потерь была только кепка, метко сбитая где то в середине атаки и затонувшая, как подбитый флагман от тяжести снарядов.
Шатенистый мужик за считанные минуты превратился в яркого блондина с "прозеленённым мелированием" и новая причёска давала частые, предательские струйки по озверевшему лицу, разъедающие глаза.
Как он ошибся, бедолага, относительно боеприпасов!!!
Чайки проделали ту же самую перестройку рядов и разогнавшись ринулись в бой за своих птенчиков. Мужик тоже не дурак - развернулся к ним спиной, в смысле, чо рожу то подставлять - неказённая, чай.
Уже на подступах к острову произошла третья и последняя атака, по своей трагичности ей нет равных в истории войн между людьми и птицами!
Мужик грёб спиной, ожидая и уже смирившись, наверное, с очередной порцией дерьмовой шрапнели, питички тоже оказались сообразительными и зря боеприпасы тратить не стали. Вожак клина со всего разгону так долбанул его в бОшку своим неслабым клювом, что нам с берега показалось совсем убьёт, наконец то, этого гада, но мужика тока развернуло лицом к клину и он получил в фейс дерьмовой шрапнели по полной из сдвоенных абразур-задниц, под наши улюлюкающее одобрение!
Мужик вновь развернулся спиной и вновь получил в бошку уже сдвоенный удар клювами с интервалом в долю секунды и ожидая, что, если он обернётся, то получит опять дерьмовую атаку, решил, видимо, переждать, но питички снова были на высоте и не стали тратить боеприпасы, а вновь стали долбать по бОшке, к удовольствию активных зрителей.
Было, ну, о-очень больно, ибо "mv квадрат пополам", как мы знаем из физики, если бы не пополам - то насмерть!
Мужик терпеть больше не мог и вынужден был подставить "морду лица" под прицельный и убийственный дерьмовый обстрел. Покрытый на сантиметр жёлто-зелёной слизью, пропитавшей всю одежду насквозь и вынужденный подставлять, в прямом смысле, под обстрел лицо, поскольку опустив его получал в темечко ощутимый удар клювом, мужик выкинул белый флаг и признав позорное поражение повернул к берегу...
Чайки, чтобы он сдуру не передумал, сделав боевой разворот клина-эскадрильи, ещё раз похвастались богатым наличием боезапаса, к неописуемому восторгу бла-адарных и отмщённых зрителей.
Если раньше картина называлась "Мужик в дерьме", то по окончании боевых действий, оная уже называлась "Дерьмо на блюде"!!!
Пожелав мужику, за десять метров до причала, всего "самого хорошего" в его новой дерьмовой жизни и понимая, что на ком то он всё таки выместит свою злобу, скопившуюся за полчаса прилюдного обсерания и бОшко-долбайства, а уж комментировали мы действия чаек, ну о-очень одобрительно, просто сбежали от греха подальше, ибо понимали - если захочет, то догонит.
А нам оно надо??? )))