***
У меня старые, но удобные штаны, потому что у них порван не только карман, но и штанина – и, если платок, например, проползет через карман, я его легко ловлю около колена. И снова можно вытирать сопли, и философствовать смело, чувствуя неистощимую абсурдность и неистребимую значимость жизни!..
***
Снова считаю бычки - воображая великолепное курево - и разбитые стекла – лицезря в них прекрасные вазы - и рвано-мятые бумажки, похожие на слишком хорошую для писания бумагу - и думаю о том, что будь люди сигарами, вазами и первоклассным ватманом, их судьба была бы менее печальной...
***
«...Нет, тут надо немного влево податься, к светлости-легкости, чтобы не получилось стандартно... Крутани-ка! Перепрыгни! «Можно», не дрейфь! Видишь, все соскучились; даже рыбы со скуки дохнут. ...А здесь быстро и прямо. Быстро и прямо! А то опять в тяжеловесность завалишься! ...Дергай! Влево-вправо, как в танце, ритмично; чтоб даже рыбы кусали себе руки от того, что у них нет ног. ...Теперь потихоньку, потихоньку, нежненько так... Опа! В тютельку, молодец! Но не расслабляйся, теперь жми себе ровно, не дергай. И дыши глубоко, готовься - впереди еще столько...» - к истине по узкой и скользкой дорожке.
***
Раз на ровном месте долбанулся, два… - в третий на похожем ровном месте вдруг «Господи, благослови» вырвалось! Что за притча, Господи, что за сон дурной мне снится? где на глазах моих пелена, чтобы мне испепелить ее взором...
***
Страсть точно по часам: милая, ты на десять минут опоздала, ты фальшивишь, халтуришь, твои шаблоны еще не сгорели от страсти. Ты слишком привыкла, что все и так любят тебя, своей восьмеркой ты била всех шестерок, а семерку почитала за туза. Я велел снам употребить его для работы на каменоломне, я велю им же для начала просто выпороть тебя...
***
««Поговорить»? О чем?» (Да, дело плохо. Уже поговорили, собственно. Смертность среди любовей моих явно превышает рождаемость и я уже не вижу ни одного крылатого жителя. Хотя кто-то, конечно, на облачных склонах спрятался и только волынит...)