ЭТО ПРИКОЛ
Это прикол – новая клавиатура.
Старую клавиатуру дети залили кока-колой.
Франта, который ноет по каждому поводу, и тот сказал – а что Вы хотели от клавиатуры, которую дети заливали кока-колой в течение пяти лет?!
Да ничего я не хотела. Только новую клавиатуру. Подумаешь, триста крон.
- Вряд ли, - сказал Франта, - За пять лет цены выросли. Да и в кириллице, простите, это днем с огнем.
Франта у нас вообще любит народные выражения. Просторечные.
- Сколько бы ни стоило, Франта, купи завтра же, а я деньги вечером отдам, сколько скажешь.
А вечером…
Вот теперь начинай про царя Соломона.
Вечером я пришла в дом, а он был закрыт изнутри на ключ.
Есть такие замки – вставил ключ изнутри, и уже никто в дом не попадет. Подразумевается, что последний, кто входит в дом, вставляет ключ изнутри. Но у нас Франта, даже если придет первым, вставит ключ изнутри. А все остальные – стучи.
И я что-то стучать оскорбилась.
Это я про него же, царя Соломона.
Если бы в тот вечер у меня было, что выпить, хотя бы теоретически, я бы не влетела с криком:
- Задолбал ты со своими приколами! Ты что, думаешь, ты один в доме, или это – один твой дом?!
- Да я автоматически, - механически сказал Франта, и мне не понравилось это механически.
- Автоматически – десять лет подряд?! Я тебя и мытьем и катаньем, кнутом и пряником, на коленях, и без, - все десять лет прошу – не вставляй ты этого гребанного ключа, пока не все дома!
- Ооо-оо! – завопил Франта, - ета една курва*, курва, курва!!
- Это такой же твой дом, как мой, как Наташин, как Владиков, как Франтиков, как... даже Люси - нашей кошки! – влетела я за ним следом в зал.
- Выпаднете,**- заорал он, выкатывая на меня и без того выкаченные глаза.
- Тебе лечиться надо, - заорала и я, - У тебя, факт, в мозгу какая-то опухоль!!
- Выпаднете оба!! – вдруг заорала и Наташа, а она у нас редко, когда орет, а тем более, лежала простуженная, с тридцатью восемью и девятью температурой, на диване, - штекате,*** тады, яко бешеные псы!!
Не знаю, что Франте в этом крике привиделось, но он замахнулся на нее рукою.
Не знаю, что привиделось Наташе, она упала на спину, обратно на диван, и со всех ног долбанула Франту ногами. Просто сколько хватило сил. Франта отлетел к телевизору, но на ногах устоял. И, рванувшсь из последних сил, сдернул за ноги Наташу с дивана на пол, а тут уж каждый в курсе – паркет, тяжело, громко, - как завопила, ударившись копчиком:
- Ааа-аа-а!!
Как я услышала этот крик – схватила не знаю, что – полотенце на краю постели лежало, - и давай этим полотенцем Франту обхаживать, пользовалась, стало быть, что не может он на меня руку поднять, обхаживала и приговаривала – еще раз на мою дочь руку поднимешь, я просто убью тебя, понимаешь, не знаю, как, но убью!!
Обхаживала, пока не поднял руки вверх.
А у нас с детства – руки вверх – не бей лежачего.
****ь, факт, воспитали. Мне даже больше ничего не хочется добавлять.
И даже если речь шла о клавиатуре – продолжу в другой раз.
2
Продолжаю.
Три дня дети разводились, я работала, а вечером выслушивала Наташино:
- Сегодня целый день на меня орал, мама! Владик ушел ночевать к Богоушу, а Франтик сидел в детской и плакал!!
- А сегодня говорит, что больше никогда ни на кого орать не будет!! Правда, говорит, что и перед тобой извиняться не будет. За что, говорит, извиняться, за то, что она меня полотенцем отходила?! И вообще, говорит, пусть она ко мне больше ни с какими просьбами не обращается.
- Вот что, доча, - говорю, - есть у нас новая клавиатура в латинице – закажи-ка через Интернет мне налепки**** в кириллице, и без Франты обойдемся.
- Да ведь клавиатура-то Франтина! Вдруг, отберет?!
- Я ему отберу тогда.
А вот лучше бы отобрал.
Потому что я начала писать Эдди, и писать в латинице – русские слова! – и какие слова, я не могла остановиться:
- Я растерялась, что ответить, Ди. Вот ведь только что вся Наташке изнылась «плохо», а тебе теперь хочется сказать «хорошо». Знаешь, Эдди, я все читаю эту книгу про армян, уже до четыреста восьмидесятой страницы дочитала, тридцать восьмой день защиты Муса-Дага…
- и?
- Маришка продала два оригинала, и когда начался дождь – забалилась и ушла, была половина третьего, а я сидела под дождем, и плакала над этой книгой – с половины третьего до шести часов вечера…
- Понятно…
- Какие мои старости*****, Ди, по сравнению с таким эпосом.
- хм…
- вчера еще Лора из Амстердама (из тех, что до сих пор называют меня «Кира»), написала, что Маришка права – на сто процентов! – моя «Утопия» - муть белая, и с последней строчки все только и начинается. Сговорились. Еще поерничала – все эти гонзики и бонзики с панами Учителями – неплохо, не хватает только «кабачка 13-ть стульев». И посоветовала «побольше счастливого смеха», представляешь?
- ужас…
- Вот и я про то же.
- Ты Евангелия читала? Помнишь, там есть про узкие врата?!
- О, только не это, Эдди.
- Это.
- Ах.
- Парадокс был в том, что Йезус отменил гиюр, заменив его на крещение, но при этом заявил, что он – узкие врата. Это я к тому, что у тебя в прозе то же самое. Она меняет закон любовью.
- Ди, я тебя обожаю.
- но при этом становится узкими вратами, пройти через которые могут не все…
3
Становится до такой степени узкими вратами, что меня из-за ботвы не видно. Или это про мой бизнес с картинками?! Да какая разница, если ниоткуда не видно?!
- Вот, - говорю, - пан справец (разумеется, при очередном опоздании), - писала до трех ночи текст, потом вывесила его на страницу, а то, как же, Пушкин ведь, сукин сын, утром проспала будильник, а потом Вы позвонили, а я еще вымазывала текст из страницы, а там уже девятый человек читал этот текст…
- И прямо-таки не дали ему дочитать? – поразился справец.
- Не дала, - твердо сказала я, - Я написала гениальное произведение «Утопия». Только потому, что оно велико – его никто не желает читать на Интернете. Так, значит, я ничего и писать не буду. Впредь. Если это никому не нужно, пане справце, кроме меня, так зачем мне это нужно?!
- За хлебом, - сказали оба справца, враз, другой возник из глубины помещения, где я была всего один раз,а первый, как известно, так и именовался "Безхлеба" - Если хотя бы одному человеку нужно, значит, имеет право на существование.
- А вот Гитлеру было нужно, чтобы весь мир встал перед ним на колени, - бормотала я, уходя из справы, разумеется, про себя.
Ирина Беспалова,
Ноябрь, 2010