Информация об этой фирме попадет к вам скорее всего случайно (то, что вы сейчас о ней читаете — тот самый случай и можете смело интерпретировать его как счастливый). Здесь принята предварительная запись на участие и это хороший знак (курс явно востребован)
В кабинете, увешанном деревянными резными барельефами с несу-щимися вскачь длинными, как песнь акына, лошадьми, мне предложили экспресс-обучение десятипальцевой печати (или, иначе, машинописи ) в течении пяти — с понедельника по пятницу — дней. Стоил этот интеллекту-альный подвиг удивительно смешно — тысячу и даже менее рублей (если предприимчиво приведешь с собой товарища). Первый учебный день, как и все последующие, открывал его руководитель и отец-основатель Алексей Владимирович, в свои еще не старые годы сильно смахивающий на знойного бразильского сеньора, инспектирующего свои родовые кофейные плантации. Окинув испытующим взглядом группу нахально развалившихся перед ним негров ( «не привалило ли, Господи пронеси, ленивых да тупых?» ) он в считанные мгновенья сумел захватить дремлющие мозги нашей разношерстной компании своим стремительным потоком сознания, каждым словом и каждой фразой призывающим нас мобилизоваться и настроиться на предельную самоотдачу, ибо, оказывается, никаким навыкам нельзя научить, но можно научиться — здесь и сейчас, глядя в оба на экраны выставленных по центру стареньких советских телевизоров и одновременно вслепую выстукивая пальчиками на пустых столах эти бешено мелькающие с их экранов непредсказуемые буквы еще недавно такого родного и близкого русского алфавита. Между тем, установки нашего новоявленного лидера, завораживающего наш поставленный на уши интеллект крепкой вязью ловких и энергичных фраз, на том не заканчивались, а вылетали, укрепляясь и, кажется, бесконечно множились и тем, кто не склонен задавать себе вопросы «где я был, когда руки раздавали», он уверенно обещал настоящий кайф и адреналин, начиная с двухсот знаков в минуту, из чего выходило, что профессиональные машинистки, печающие со скоростью четыреста знаков, просто в нем купались. Мы отчаянно стучали пальцами по столешницам ибо только так, на предельной скорости реакций, отрабатывалось чувство привязки каждого пальчика к их зонам ответственности, выходить за пределы которых сурово возбранялось. Нарушителей, вздумающих легкомысленно тыкать ими как попадя на предстоящих уже в пятницу экзаменах, неспроста называемых здесь «веселые старты», обещали лишать повторной халявной недели. Изо дня в день, от урока к уроку темп предъявления букв, предлагаемых к повторению, ускорялся, опережая все наши пределы восприятия. Мы, как могли, старались успевать, ибо «глаза боятся — руки делают». Психологическое напряжение, близкое к панике, накапливалось, как электричество в воздухе перед амазонским ливнем и грозой, изредка прерываясь в чьем-то резко залавливаемом нервном смешке, от которого следовало, дабы не смущать менее нервных соседей, всячески воздерживаться. Чтобы не съехать с катушек до окончания курса нам с завидным постоянством каждые 10—15 минут настоятельно с тех же телеэкранов предлагался технический перерыв, выливающийся в физические упражнения с парой легкомысленных мячиков, сменяемых на резвые вращения, прыжки и повороты. А потом мы снова впадали в состояние полного погружения в сумасшедшую гонку за буквами, выстреливающими в наши напряженно внимающие зрачки.
Вообразите, что вы снимаетесь в кино, например, у Милаша Формана в роли секретаря-машинистки, — продолжал издеваться наш энергичный фюрер, — а потому особо следите за точностью и красотой ваших движений. Верьте в себя, поднимите предельно свою личную планку и эта неделя покажет, кто тут у нас настоящий артист и виртуоз, а кто простой чугунный тормоз. Ну а кто не верит в себя, — испытующе вскинул он на нас глаза, — пусть накроется белой простынью и медленно ползет в сторону кладбища.
И мы, понукаемые хлыстами и стрелами его жесткого юмора, резво бросались от мяча к нашим уже привычным стартовым многообещающим столешницам, опять и опять до изнеможения «лохматить пальчики», ибо так и только так, надругавшись над собственной осторожной, вялой и здравомыслящей природой можно достичь «ослепительных успехов» в эти пять головокружительных дней.
Все будет, — утешал нас наш инструктор, учитель и тренер — все, как в том анекдоте — «Когда научитесь плавать, нальем воду».
Вода медленно стала прибывать к последнему пятничному экзамена-ционному дню, когда вдруг обнаружилось, что ты, оказывается, легко и азартно ориентируешься, где какая буква живет и что с ней надо немедлен-но делать, причем всеми десятью послушными тебе пальцами, чтобы боль-ше никогда уже не вернуться в свое темное двупальцевое прошлое, вместе со всеми сорока тысячами обучившимися здесь за все время существования курса. В этот день, уходя в большую жизнь квалифицированного машиниста, на информационном стенде у входа я краем глаза схватил: «Если дятел не долбит, то он либо спит, либо умер». Я с симпатией и благодарностью посмотрел на нашего вымотавшего всем нам жилы тренера: он, как всегда, не спал и еще не умер. Дай Бог ему здоровья.
Напечатано строго по правилам десятипальцевой системы за каких-то десять минут.