СВОБОДЫ СЕЯТЕЛЬ ПУСТЫННЫЙ
Изыде сеятель сеяти семена своя
Свободы сеятель пустынный
Я вышел рано, до звезды,
Рукою чистой и безвинной
В порабощенные бразды
Бросал живительное семя…
Но потерял я только время,
Благие мысли и труды.
ххх
(незавершенное)
И не помог, здесь, ни прогресс,
Ни телевиденье, ни пресса,
Ни в Интернете – бой словес,
Ни в телефоне боль – до стресса!
Не всё так просто под Луной:
Зло захватило - шар земной!
Все преступленья – держит в тайне!
Богатых круг – тому виной!
Ложь властвует в устах элиты
Европы, да и… США!
Да и в Японии, с Кореей,
Не всё так гладко, господа.
Жирует сонм миллионеров, -
Историю всю переврав! –
Они – «глашатые» Свободы,
У них в «почёте» – демократ!
И «выборность» у них в почете:
Печёт марионеток – сонм!
И так - всегда! Богатый клон,
В фашизме видит сладкий сон.
Германия – тому пример,
В крови расизма – США,
Япония – войны страна,
Английский и французский - век:
Оставил он - кровавый след.
Они людей согнали в стадо,
И резали людей, и жгли,
Страшней фашистов, - все! – они.
И государства – им под стать!
Готовят армии - они:
Чтоб правил в Мире - капитал;
Чтоб всех людей - в стада сгонять!
ххх
Индейцы выбиты под корень:
На целых двух материках!
И в Индии – грабеж английский
Сверкает – как зловещий факт.
И войны малые, большие
Весь Мир пугают - до сих пор.
Нет! Не паситесь вы, народы:
Вам надо – Землю уберечь!
Давно уж изменило Время
Соотношение - в пользу вас!
Объедините, вы, усилья:
Погибнет – хищный капитал!
Телец златой – источник горя
Для всех Землян и для Земли.
ххх
Мир поменять: мобильник может,
И Интернет - пока свободный.
Там вотум и подлец - исчез!
Там забастовкам дан процесс,
Там, вдруг, парламент - дуба дал.
Потом и телик, - да и пресса! -
Отнимет у тельца - запал!
И жировать не будет клан,
Веками грабивший - весь Мир.
Вот главный дар - всего прогресса!
Конец.
Пояснение пушкиниста Г. Макогоненко
Посылая Александру Ивановичу Тургеневу, давнему другу семье поэта, в письме от 1 декабря 1823 года "лучшие", но политически нецерзурные строфы из стихотворения "Наполеон" о победе французской революции, Пушкин иронически прибавлял: "Это последний мой либеральный бред. Теперь я раскаялся и на днях написал подражание басне умеренного демократа Иисуса Христа". Эпиграф к стихотворению заимствован из Евангелие. Смотрите А.С. Пушкин. Избранные сочинения в двух томах. Том первый. стр. 750. Москва. "Художественная литература". 1980 год
Пояснения через интернетовские статьи
1. «По-лермонтовски» звучит и стихотворение «Свободы сеятель пустынный...» (1824), в котором говорится о поэте как о непонятом пророке. Толпа («мирные народы») уподобляется неразумным «стадам», которым не нужны «дары свободы»: «Наследство их из рода в роды // Ярмо с гремушками да бич» (т. е. народ любит свое рабство, он не нуждается в свободе, — формула разочарования поэта в своей гражданской миссии и в социальной борьбе). Сравните это стихотворение с лермонтовским «Пророком» (общая тема — конфликт поэта-пророка и толпы), со стихотворением А. Н. Некрасова «Сеятелям» (полемика с Пушкиным, иное прочтение евангельской притчи о сеятеле), а также с высказыванием князя Андрея Болконского о народе в главе XI 1-й части 2-го тома романа Л. Н. Толстого «Война и мир», особенно в конце этой главы.
Статья: «Общая характеристика творчества А. С. Пушкина (тезисы)». Браузер: http://dshinin.ru/SC/Literat/Data/A7/9.htm
2. Тем временем в Одессу приехал назначенный новороссийским генерал-губернатором граф Воронцов, пользовавшийся в либеральных кругах того времени репутацией человека широких взглядов, образованного и порядочного. Задобренный в пользу поэта его петербургскими друзьями, он радушно встретил Пушкина и сообщил ему, что берет его под свое начальство. Еще раз, посетив Кишинев, чтобы ликвидировать там свои дела и попрощаться с оставшимися знакомыми, Пушкин окончательно перебрался в Одессу.
Эта перемена местожительства не отразилась, однако, на политических настроениях Пушкина сколько-нибудь существенно. Правительственные репрессии, обрушившиеся на его кишиневских друзей, произвели на него слишком тягостное впечатление, чтобы оно могло рассеяться так быстро. Общая политическая обстановка, складывающаяся в России в эти годы, тоже никак не могла действовать на него ободряюще. Еще в самом начале пребывания Пушкина в Кишиневе в Петербурге произошло восстание Семеновского полка, когда, доведенный до отчаяния постоянными притеснениями начальства и жестокой, бессмысленной муштрой, солдаты лейб-гвардии Семеновского полка, до сих пор считавшегося одним из самых образцовых, отказались подчиняться своим офицерам и выступили против чинимых над ними издевательств.
Восстание Семеновского полка 18 октября 1820 года в С. -Петербурге. стр. 41
Событие это окончательно развязало руки реакции: если до этого царское правительство, проводя свою реакционную политику, считало все же нужным прикрывать ее всяческими либеральными фразами и обещаниями, то теперь оно совершенно открыто выступало против каких бы то ни было реформ, против каких бы то ни было либеральных чаяний и мечтаний. Всего этого Пушкин не мог не чувствовать, как не мог он не наблюдать спада революционной волны на Западе.
Те пессимистические мотивы, которые проскальзывали в его политических стихотворениях, написанных им еще в Кишиневе, звучат в его творчестве все сильнее и сильнее, достигая подлинно трагической силы в известных строках:
"Паситесь, мирные народы!
Вас не пробудит чести клич,
К чему стадам дары свободы:
Их должно резать или стричь.
Наследство их из рода в роды
Ярмо с гремушками да бич".
Значит ли это, что Пушкин изменял своим прежним вольнолюбивым идеалам? Нет, конечно, не значит. Все уродство этого строя он сознавал так же ясно, как и прежде. Но путей к его ниспровержению он не видел и, надо прибавить, не мог видеть. Это была не его вина, а результат тех исторических условий, под знаком которых складывалось и развивалось его политическое миросозерцание.
Как далеко ни шел Пушкин впереди той среды, из которой он вышел и с которой был связан тысячью нитей, он не мог в то время понять, что только в союзе с порабощенной крестьянской массой декабристы - лучшие люди той эпохи - могли осуществить свои революционные замыслы.
Никак не улучшилось в связи с переездом в Одессу и личное положение Пушкина. Правда, он получил возможность вновь приобщиться к благам культурной жизни. В те годы Одесса уже была богатым торговым городом, с пестрым и шумным обществом, с театром, большим любителем которого Пушкин стал еще в Петербурге, с разнообразными развлечениями. В Одессе жил тогда Александр Раевский, брат Николая Раевского, человек, причастный к кругу декабристов, острый ум и способности которого Пушкин ценил чрезвычайно высоко. Сдружился поэт и с приехавшей сюда женой князя Вяземского.
При всем этом и здесь Пушкин чувствовал себя почти так же одиноко и сиротливо, как и в Кишиневе. Литературная жизнь страны сосредоточивалась тогда почти исключительно в Москве и в Петербурге, и в Одессе Пушкин по-прежнему оставался в стороне от нее, питаясь только теми сведениями о текущих литературных делах, которые сообщали ему его оставшиеся в столицах друзья. В переписке с ними, постоянной и оживленной, Пушкин отдыхал, но и она не могла заменить живого общения: письма тогда нередко проходили полицейский контроль, и в них, чтобы не нажить себе неприятностей, приходилось соблюдать большую осторожность.
А главное, расчеты на Воронцова, на которого возлагали такие большие надежды петербургские заступники Пушкина, устраивавшие его перевод в Одессу, совершенно не оправдывались. Воронцов хотел разыгрывать по отношению к Пушкину роль высокого покровителя, великодушно снисходящего к слабостям поэта и пекущегося об его исправлении, а Пушкин справедливо видел в такого рода покровительственно-снисходительном отношении, хотя бы и замаскированном самой утонченной светской вежливостью, унижение своего человеческого достоинства.
Воронцов подчеркнуто пренебрежительно относился к литературной репутации Пушкина, всеми своими действиями показывая, что относится к Пушкину исключительно как к подчиненному ему чиновнику, от которого он вправе требовать акуратной и исполнительной работы.
Стараясь побольнее уколоть поэта, Воронцов однажды предписал ему выехать в служебную командировку в окрестные места на предмет борьбы с саранчой. "Поручаю вам отправиться в уезды херсонский, елизаветградский и александрийский, - говорилось в полученном Пушкиным предписании, - и по прибытии в города Херсон, Елизаветград и Александрию явиться в тамошние общие уездные присутствия и потребовать от них сведения: в каких местах саранча возродилась, в каком количестве какие учинены распоряжения к истреблению оной и какие средства к тому употребляются. После сего имеете осмотреть важнейшие места, где саранча наиболее возродилась, и обозреть, с каким успехом действуют употребленные к истреблению оной средства, и достаточны ли распоряжения, учиненные для этого уездными присутствиями"1 .
Можно себе представить, как подействовало на поэта такое издевательское предписание. В командировку он, правда, поехал, но, вернувшись, подал будто бы Воронцову такой лаконичный рапорт:
"Саранча летела, летела
И села,
Сидела, сидела - все съела
И вновь улетела".
•Предписание впервые было опубликовано в "Библиографических записках". 1858. Т. I, стр. 138.
Так ли обстояло дело в действительности, - достоверно неизвестно, но ряд убийственных отзывов о Воронцове, высказанных Пушкиным в письмах друзьям, а главное, ряд не менее убийственных эпиграмм поэта, направленных против него, - все это привело к тому, что Воронцов решил пустить в ход все имеющиеся в его распоряжении средства. Он стал настойчиво требовать от петербургских властей удаления Пушкина из Одессы, сначала подкрепляя эти требования лицемерными заявлениями, что это будет полезно самому Пушкину, а потом перейдя к открытым доносам о его полной неисправимости.
Доносы эти возымели свое действие. В качестве предлога для расправы было использовано одно перехваченное полицией письмо Пушкина, в котором он признавался в своем атеизме. Это признание давало достаточное основание к административным репрессиям. Письму был дан ход, и начатое дело завершилось высочайшим распоряжением о высылке Пушкина в имение его родителей под надзор местного начальства.
Такого жестокого решения сам Пушкин не ожидал. Он рассчитывал, что все ограничится его увольнением со службы, которого он и сам добивался, подав в отставку тотчас по возвращении из командировки по борьбе с саранчой. Узнав о грозящей ему ссылке в деревню, он пытался бежать заграницу. Побег, однако, не удался, и 30 июля 1824 года он выехал из Одессы в Михайловское.
Здесь после полутора лет уединенной, сравнительно спокойной жизни, посвященной чтению, вдумчивым наблюдениям над народной жизнью, наконец, напряженной творческой работе, дошла до него весть о вооруженном восстании 14 декабря 1825 года.
Как ни тягостно должны были подействовать на Пушкина известия о подавлении мятежа и последующих многочисленных арестах, коснувшихся целого ряда друзей и знакомых поэта, он все же решил воспользоваться смертью Александра I и попытаться выбраться из ссылки. Такие попытки предпринимал он и прежде: собирался, как и в Одессе, бежать заграницу, ходатайствовал о том, чтобы ему позволено было выехать для лечения в Ригу, но все эти попытки оставались безрезультатными. Теперь он снова возобновил их. Он засыпал письмами своих петербургских друзей, уцелевших после разгрома восстания. Наконец, он подал официальное орошение новому царю, Николаю I, об освобождении.
3. На быстрое решение правительства об удалении Пушкина из Одессы повлияло еще одно обстоятельство. Полиция вскрыла письмо поэта, в котором он сообщал, что берет уроки «афеизма» (имелись в виду атеистические беседы с врачом Воронцова). Пушкину было предписано немедленно выехать в новую ссылку — село Михайловскос, имение родителей.
Южная ссылка (1820-1824). Часть 4. Браузер: http://www.ostafyevo.ru/pushkin13.htm
Пояснение автора
1. Пытаюсь продолжить пушкинскую тему «Власть и Народ» (и конфликт непонятого поэта-пророка с толпой). Справлюсь ли с этой задачей - пока и сам не знаю. Вполне возможно, что оставлю стихотворение – незаконченным. Причина – банальна. В стихотворении необходимо поднимать: и Историю хищных стран; и две Мировые войны, порожденные хищным капитализмом; и многочисленные так называемые «малые войны» и «региональные конфликты», виновник которых – тот же крупный капитал уже названных, в стихотворении, стран; да и многое другое.
Поэтому попытаюсь кратко пояснить ещё воображаемое мною стихотворение через прозу. А главная суть концовки моего стихотворения заключена, - при уже обозначенном в стихе хищном капитализме Запада, - примерно в следующем.
Первое. И научно-технический прогресс ушёл уже, с пушкинских времён, далеко вперед. И он, даже по быстроте прохождения информации в человеческом сообществе, вполне может объединять людей.
Второе. Ресурсы самой Земли – стремительно приближаются к нулю. И, при такой ситуации, хищный капитализм ведет, всё человечество, в пропасть.
Третье. И капитализм, как показала сама История, управляем. Приведу в качестве факта хотя бы один пример. Президент Рузвельт, приняв жесткие меры против беспредельного хищничества американской буржуазии даже против своего народа, сумел вывести США из «Великой депрессии».
2. Не согласен я и с высказыванием пушкиниста: "Но путей к его ниспровержению он не видел и, надо прибавить, не мог видеть. Это была не его вина, а результат тех исторических условий, под знаком которых складывалось и развивалось его политическое миросозерцание" (Смотрите выше второе пояснение.).
Не согласен хотя бы потому, что поэт уже знал: и "Историю государства Российского" Н.М. Карамзина (и многие исторические труды, как по Западной Европе, так и по России); и произведение А. Радищева "Путешествие из Петербурга в Москву"; и "Записки" Екатерины II"; и многие подробности александровского, 1801 года, переворота, следы от которого прямо вели как к пруссакам, так и к англичанам. Более того, уже создал в 1822 году "Заметки по русской истории XVIII-го века". Заметки, где главная фигура у поэта, в сопоставлении с прогрессивными деяниями Петра Великого, реакционная Екатерина II.