НУ И НУ.
Скучно жить без идеала, и без веры – никуда. С горькой мыслью "все пропало", влезешь ты под одеяло… что за поприще настало? Что за время, господа?
Отогнав от себя крестным знамение грешные и никому не нужные мысли, я закурил, и тупо уставился на своих спутников. И чего привязались, олухи? Это что еще за конвой такой, спрашивается? С одной стороны, под их протекторатом можно никого не бояться, с другой – от них самих исходит такое море опасности, что никаких уличных хулиганов тебе не надо. Вообразите себе такого телохранителя, который периодически вас же и лупит, чем ни попадя, под настроение, и вообще возникает соблазн отказаться от охраны.
Мои сомнительные друзья спали. Хомяк, как обычно, храпел так, что дрожали пол с потолком, и звенели стаканы на столе. Дух спал молча, лишь изредка постанывая и выпуская в воздух столбы серного огня. Никак не мог дурак избавиться от дурного наследия своего темного прошлого. Атавизм это, вроде хвоста! С другой стороны, это свойство моего товарища нет-нет, да и служило всем нам хорошую службу. Таким вот серным огоньком совсем даже неплохо пугать супостатов, а самых настырных можно и опалить. Пусть не лезут, негодяи!
Медведь же вообще лежал неподвижно и неслышно. Теперь я, наконец, понял, почему Чижик из сказки Салтыкова-Щедрина "Медведь на воеводстве" такого вот Топтыгина за бесчувственный чурбан принял. Действительно, совсем как неодушевленный предмет, колода какая-то. Не знай я, что этот товарищ носит серафимовские погоны (и крылья, кстати), решил бы, что старый хищник издох. Нет, слава Богу, жив, курилка.
Я с теплотой уставился на огромную мохнатую тушу Шатуна. Между прочим, он единственный из всех моих знакомых, питающий ко мне дружеские чувства, даже уважение. Остальные так и норовят продемонстрировать старому перегрину свое интеллектуальное, а то и физическое превосходство. Если насчет первого имеются определенные сомнения, но насчет физической мощи Духа сомневаться не приходится. У, шайтан! А вот Гризли – совсем другое дело. Он ли не кормил меня гуманитарной помощью, он ли не вытаскивал из каменного вала во время схода склона горы? Знать, сам Бог мне его послал (а то кто же еще?).
Я встал и тихонько, стараясь не будить спящих спутников, стал готовить завтрак. Но, едва омлет начал подрумяниваться, как спящий, казалось бы, мертвецким сном Хомяк, подскочил, как чертик из табакерки, и капризным голосом потребовал снеди.
- Мне, пожалуйста, три порции бешбармака, - гнусил старый перс, - два плова, халву, шербет, и анаши немного! И пусть гурии попляшут, а то аппетита что-то нет…
- Что ты врешь, турецкая морда, - пробормотал я, - скорее поверю в то, что Бога нет, чем в отсутствие аппетита кое у кого! И нет у меня для тебя ничего – ни шашлыка, ни люля-кебаб… омлет-то ты, надеюсь, не жрешь?
Хомяк молча вскочил, огрел меня поленом и набросился на яичницу. Чтоб ты подавился, проглот! Но нет, не дождемся… Омлет, жалобно пискнув, исчез в безразмерном брюхе старого догматика. Я, скрипнув зубами от голода и унижения, сплюнул и выскочил на улицу. Впрочем, "выскочил" звучит несколько неточно. Мы и так ночевали под каким-то забором на замусоренной городской окраине, так называемой Нахаловке, или, как еще называют такие фавеллы, Шанхае.
В общем, выйдя из тени забора, оказался я на кривой и грязной до отвращения улочке. Коммунизмом тут явно не пахло. В голове даже мелькнула крамольная мыслишка: а, может быть, правильно у нас произошла буржуазная контрреволюция? Таким вот кварталам в капитализме самое место… в светлом будущем же не предусмотрено подобной похабной грязи и скверных нравов чертова околотка. Народ тут, между прочим, тот еще, никаким буржуям по скверности характера не уступит пальмы первенства! И, только об этом подумал, как из ближайшего темного переулка вынырнули три отвратительных субъекта, каких ни в какое приличное общество без наручников да намордников нельзя пускать. И ведь, что противно, даже не рыночники, не правозащитники. Вроде бы свой брат, пролетариат, но какой, вопрос? Похоже, что люмпен-пролетариат, а это, по существу, те же буржуи, только без капиталов, и вообще без собственности, а, так сказать, по духу и образу своему.
- Папаша, - привычно прикололись ко мне мерзавцы, - закурить не найдется?
Я попятился к спасительному забору.
- Погодь, - подступали гопники, - отвечай, когда с тобой разговаривают! Да ты, как видно, не местный? Отстегивай бабки!
- Свиньи, - подумал я, - ведь за версту видно, что у меня денег сроду не водилось! Значит, ищут предлог просто забить ногами беззащитного прохожего… ну, не в этот раз!
И крикнул:
- Эй, добрые духи и медведи! Вставайте, вас ждет богатая добыча!
И вовремя: хулиганы уже прижали меня к забору. И вдруг из-под него вынырнули две мрачные тени. Отстранив троицу от их жертвы, Дух тяжело задумался.
- Слышь, мишка, - раздумчиво произнес он, - как их размазывать-то будет – по одному или всех сразу?
- А что тянуть, - весело откликнулся медведь, - давай сразу! Ты черт здоровый, – будешь двоих мять, а я, пожалуй, вот этого, мордастого, задеру!
Так они и поступили. Участь мерзавцев была незавидной, но мне почему-то было их совершенно не жалко. Скатертью дорога в Ад!
Задрав шпану, монстры возбудились и пристали ко мне – давай, мол, установим конституционный порядок во всем квартале! Я не возражал. И пошли лететь клочки по закоулочкам, и слобода стала стремительно пустеть. Дело в том, что в этом околотке подобной участи заслужил каждый второй, а то и два из трех, а мои дружки остро жаждали справедливости, то есть не пропускали никого. Пытавшихся скрыться выуживали и из канализации, и из бурьянов, снимали с чердаков и вытаскивали из темных подъездов и подвалов, а затем воздавали сторицей за все грехи тяжкие. Так, методом обезлюживания, был усмирен район с неблагополучной криминогенной обстановкой. Теперь туда можно заходить хоть днем, хоть ночью, и бить вас будет некому. Разве что тени да призраки угробленных негодяев будут метаться по ночам вдоль тротуаров, но вы их не бойтесь. С вами Дух и Гризли – стоит их только помянуть, как все привидения исчезнут.
Бог смотрел на наши действия с небес, и качал головой.
- Ну и ну, - повторял он, - опять за старое взялись! Вообще-то монстры проделали большую и полезную работу, да вот беда: вопросы жизни и смерти находятся исключительно в моей компетенции… или передать им некоторые мои прерогативы, хотя бы на время? Страсть люблю эксперименты!
Так он и поступил. С тех пор по стране поползли слухи о создании в глубоком подполье каких-то террористических организаций, призванных охранять общественный порядок ("Белая стрела", и что-то еще). Какие еще белые или даже зеленые стрелы? Все дело в божьем благословении наших монстров на подвиги во благо обществу. А следователям, расследующим таинственные убийства всякого рода Душегубкиных да Негодяевых, посоветовал бы так не стараться. Как бы им, бедолагам, на след исполнителей не выйти! Это все равно, что пойти по следам тигра. Рискованно, смертельно опасно! Лучше вам, служивые, оставаться в неведении. Черт с ними, с испорченными показаниями раскрываемости заказных убийств. Своя шкура ближе к телу. Да никто и не думал "заказывать" эту нечисть. Мои друзья все делают бесплатно, из лучших побуждений. Таких бескорыстных истребителей носителей зла сейчас уже не найти. Последним подобным мстителем был генерал Судоплатов, и тот все больше специализировался по бандеровцам. Эх, и почему я не монстр?! Сейчас бы вышел темным вечером на улицу… я был бы хорошим, добрым душегубом, губя только самые грешные души, а праведников снабжал всем необходимым, кормил бы, поил и обеспечивал жильем да медицинским обслуживанием. А то ведь Гризли да Азазелл только бить и умеют, а ухода за немощными от них не дождешься. Чужды они альтруизма, ох, как чужды! И слово "гуманизм" им непонятно. Что с них взять, убогих?
Тут и Господь спохватился.
- Ну, довольно, - молвил он, - а то Россияния совсем без населения останется! Во всяком случае, без молодежи…
(Как известно, именно юное поколение нашей страны больше всего заслуживает низвержения в седьмой круг Ада: тут и наркомания, и "свободная любовь", и полный цинизм, и вечный мат… если судить по формальным признакам, то из молодого поколения имеют право на существование едва ли один из десяти душ). Так вот, иных признаков, кроме чисто формальных, мои монстры знать и не могли, потому что не дано им было смотреть в будущее и заглядывать в чужие души. Именно поэтому и грозил нашей стране молодежный геноцид, причем, на мой взгляд, заслуженный. Но – Богу виднее. Он, знаете ли, высоко сидит, все сверху видит…
истребление прекратилось, вернее, было приостановлено. Временно, до поступления соответствующего приказа. А то, что он поступит, было ясно даже медведю. Ну, никак нынче без этого не обойтись!
Оставшись без работы, Дух и Гризли широко зевнули и отправились храпеть дальше. Что-то им, интересно, приснилось в этот раз?
ПЕРВЫЙ СОН АЗАЗЕЛЛА.
Следует сразу же отметить, что ни медведю, ни дьяволу сны вообще раньше не снились. А тут что-то накатило, и сновидения посыпались как из рога изобилия – одно за другим, одно другого краше и страшнее.
Дух стоял по колено в воде в болоте мелового периода. В жаркой дымке таяли неподалеку мангровые леса, а за ними по шуму прибоя угадывалось теплое тропическое море.
- Жарко, - подумалось ему, - кушать не хочется… да и нечего, похоже! Противное время, противная местность…
В действительности же влажные тропики маастрихта скорее напоминали Рай. Кругом просто бушевала растительность, и в лесу шел карнавал жизни, самой полной и насыщенной за всю историю Земли. С ветки на ветку порхали археоптериксы (их уже было совсем ничего), и многочисленные птицы, красота оперения которых стократно превосходила яркие одежды современных попугаев, павлинов и колибри, вместе взятых. Бесчисленные гады, ползавшие по земле да по деревьям, также впечатляли. Были тут и знакомые нам аспиды, удавы, но встречались экземпляры, которых нынче не найти – сказочные драконы длиной до полусотни метров всех цветов радуги и какие-то странные змейки, ничего и никого не боящиеся, что свидетельствовало об их пугающей ядовитости. Но Духу никакого дела не было до опасностей, подстерегающих все живое на каждом шагу. Разинув рот, он зачарованно уставился на бабочек, порхающих кругом. Вот это были экземпляры! Рядом с ними меркло даже оперение райских меловых птиц и яркая раскраска ядовитых змей. Какая-то анаконда весом в тонну предприняла неуклюжую попытку проглотить дерзкого смельчака, осмелившегося наступить на ее августейший хвост. Азазелл вяло отмахнулся, а если быть точным – пыхнул на гадину серным огнем, заодно ослепив ее своим серафимским ореолом. Подобная участь постигла и колоссального тарбозавра, вздумавшего закусить этой мелкой и совершенно беззащитной с виду дичью. Вышло же как раз наоборот.
- Что-то я проголодался, - озабоченно пробормотал Дух, насмешливо следя за приближением десятитонной туши высотой почти шесть метров. – Пора бы и позавтракать…
Хищный ящер так и не успел понять, что с ним случилось, ибо был изжарен на всем ходу с пугающей воображение скоростью, а сожран и того быстрее. Что ж, по вору и мука. После этих показательных расправ джунгли притихли. Даже самым тупым и голодным зверюгам почему-то расхотелось кушать – видать, из-за жары. А Дух все брел и брел по мангровому лесу, будущему кладбищу растительности и в дальнейшем – угольному пласту. Далеко он так забрел, так далеко, что заблудился. А потом хватился, – а как же можно потерять то, что возникнет еще через 65 миллионов лет – свой родной очаг, город и так далее? Следовательно, потеряться он никак не мог. Не было той самой исходной точки, которую следовало бы искать. Разве что временная…
- Интересно, за каким лешим меня сюда занесло? – соображал он. – Вроде бы и не пил накануне, и в Стикс не падал… может быть, Бог мою персону сюда на перевоспитание забросил? Или решил таким образом уменьшить численность местных хищников? Что ж, за мной дело не станет!
Но решительных действий геноцидного плана решил пока что не предпринимать. А вдруг ему за это от Бога нагорит? Все-таки геноцид – это тоже, как будто бы, смертный грех. Где-то он что-то об этом читал, – кажется, в Нью-Йорк-Таймс. Или в "Крисчен Сайенс Монитор", - не вспомнил. Оно и к лучшему. Незачем буржуазные газетки, на ночь глядя, цитировать!
Брел он так наугад день, другой, третий, истребив неимоверную уйму местных монстров – разумеется, только в порядке самообороны.. . а на четвертый день стало демону так тоскливо, что завыл он волком на луну, и стал Господу молиться:
- Господи, отпусти, Христа ради! Если это ссылка, то что же тогда смертная казнь?!
А Бог ему через тьму веков и отвечает:
- Ничего-ничего! Никто тебя и не думал наказывать. Просто пригласил тебя фильм ужасов посмотреть. Гляди в небо – ох, что сейчас начнется!
И началось! Те самые события, суть которых так и не смогли разгадать большинство палеонтологов, геологов и вообще астрономов, произошли прямо перед его глазами. Да только Дух, по правде, мало чего сумел разобрать, – дело было ночью, и поэтому яркая вспышка на небе лишь окончательно ослепила бы любого наблюдателя. Что там так полыхнуло и грохнуло так, что Земля содрогнулась, – так он и не понял. Видать, Богу не было угодно разъяснить старому балбесу суть этой величайшей в истории нашей планеты катастрофы. Не заслужил, видать, скотина! Присутствовал при этом – и достаточно. И так будет что рассказать.
В общем, масштабы произошедшей катастрофы он сумел приблизительно оценить лишь утром. Лес как корова языком слизала, а трупов-то, трупов!
- Сейчас какой-нибудь мор начнется, - озадаченно пробормотал демон-серафим, - надо отсюда когти рвать, а то подхватишь какой-нибудь вирус Эбола!
- Полюбуйся на работу своих дружков, - прогремел с небес глас божий, - вот и поручай им после этого ревизию жизни на планетах! А ведь больше-то и некому, вот в чем проблема. Ну, ничего, сегодня им Вурдалак с Самуилом зададут перцу…
Дух мысленно поразился чудесам Господним: профосы-то божьи лишь через те же 65 миллионов лет только родятся, а Господь их на службу уже сейчас призвал. А Бог лишь подтвердил, что без чуда тут не обошлось, да только не его Азазелла, ума это дело.
- Бить тут, конечно же, надо было многих, - гремел глас Господа, - но ведь не 90 же процентов всей живности! Сколько раз им говорил, – да и тебе, кстати, - не бейте по площадям, олухи! В таком тонком деле, как вопросы жизни и смерти, нужен глубоко индивидуальный, тонко дифференцированный подход. А они? А ты? Тьфу на вас!
Бог плюнул Азазеллу прямо в глаз, и он проснулся. Рядом трубным басом храпел Хомяк, напрягая чудовищными, почти космическими звуками, гигантские блоки земной коры. Вот это звуки были, так звуки! Тут вам и разгадка сна на тему катаклизмов…
СОН ПОНТИФИКА
А вот нашему злецу имаму-папе сны снились всегда, причем какие-то фантасмагорические - о совершенно грандиозных событиях. То Аллах на его глазах творил мироздание, то измаилиты Каир брали… в общем, все там было такое масштабное, жуткое, – убиться мокрым веником, одним словом. Сегодня перед сонным воображением старца возник Париж семидесятых годов. Он сидел в бистро на Монмартре и обдумывал очередной план свержения шахен-шаха.
- Я ему покажу возрождение митраизма и зороастризма, - с ненавистью думал Хомяк, тогда еще Хомейни. – Он у меня вылетит из Персии впереди собственного визга, сам себе шахсей-вахсей устроит, зараза!
Он так разволновался, что и не заметил, как к его столику подошел какой-то клошар самого, что ни на есть экзотического вида.
- Свободно? – нагло поинтересовался он. Хомяк встретил непрошеного наглеца тяжелым взглядом черных злых глаз из-под кустистых бровей. Тот же, нимало не смутясь, плюхнулся в кресло напротив имама и быстро-быстро заговорил:
- Слушай и не перебивай! Сегодня у вас начинаются события, которые вознесут вашу персону на самую вершину власти. В общем, не зевай, подступает твой звездный час. Теперь, или никогда!
- Ты кто? – оторопело переспросил его Хомяк, судорожно сжимая вилку. – Не врешь ли, морда бомжевская? Чем докажешь?
- Читай утреннюю прессу, - парировал клошар, - а потом уже ругайся. Кстати, ты мне должен сто франков, а в случае твоей победы в предстоящем мятеже ты мне еще и сохранишь жизнь при следующей встрече. Идет?
Хомяк, ничего толком не соображая, отсчитал сотню франков. О какой, собственно, встрече могла идти речь?! Бомж есть бомж… таких он в Иране изведет напрочь, однозначно. Лучше этому субъекту туда носа не совать!
- Мерси боку, - галантно раскланялся клошар, - на всякий случай, старик, запомни мое имя. Парамон, будущий святой и все такое прочее. До скорой встречи, Хомячок!
Тут он и проснулся, мучительно вспоминая, имел ли место подобный эпизод во время его французской ссылки? Так ничего и не припомнив, старик огрел меня поленом и перевернулся на другой бок. Аллах ему судья!
- Ну и ну, - огорченно думал я, растирая очередной синяк. – Скотина неблагодарная этот старик! Готовь ему после этого плов (а я был занят как раз кашеварством в восточном варианте). – Стыдно, молодой человек! А я для него тогда еще роль предтечи разыграл, как по нотам… кто знает, а вдруг старик без моей подсказки и не помчался бы в свой родимый Тегеран за властью?
Бормоча проклятия и угрозы в адрес всех служителей культа (а имамов и пап – в первую очередь), я закончил работу над обедом и стал накрывать стол. Это ведь немногое из того, что умею в жизни делать. Ну, не специалист я ни в чем, хотя знаю, вообще-то, слишком много. А толку? Хоть бы раз эти самые пресловутые знания принесли моей персоне пользу или достаток. Нет, прав, прав был Экклезиаст…