Лейтенант Карбышев

 


                Глава 1.

Поезд Ташкент-Иркутск шел последний перегон перед Рубцовском. До города оставалось минут 20, станций впереди не было, и он шел на большой скорости. Конец января выдался  морозным. Как говорят в авиации – температура воздуха за бортом – минус 32 градуса по Цельсию, и вагоны нещадно скрипели, громыхали на стыках, далеко окрест оглашая застывшую, укутанную снегом ночную Алейскую степь. А она, звенящая от сковавшего ее мороза, чутко ловила каждый звук, и транспортировала  его далеко, к угадывавшимся вдали промерзшим посадкам, к редким огням затерянных деревень,  пробивавшимся сквозь морозную мглу в этот поздний час. Паровоз высвечивал  пустое полотно  и толкал перед собой вертикальный столб света от прожекторов, как это всегда бывает в сухие морозные дни.
Проводник энергично топил печку вагона: зазевайся только, и все тепло мигом выдует. Несмотря на поздний час, в вагоне было шумно и весело. В самом начале вагона собралась почти вся алтайская колония Семипалатинского медицинского училища: Катя и Валя из Рубцовска, Надя, Света и Ира из Поспелихи, Вера из Шипуново и другие. Дальше всех, до Алейска ехал единственный парень в этой компании розовощекий Игорь Пузанков. Все они были молоды, а потому здоровы и беспричинно веселы. А почему, собственно, беспричинно? Экзамены позади, каникулы, хоть и короткие, - впереди, здоровья,  энергии – в избытке, перспективы -   самые радужные. Есть отчего быть веселым и хмельным без хмельного. 18 лет. Разве может быть что-нибудь плохо в этом возрасте? Весь мир перед тобой, дорога выбрана – иди, покоряй. Легкомыслие? Ну  уж извините. Можно подумать, что вы в этом возрасте не думали ни о чем другом, кроме мировых проблем. Каникулы – вот они, начались. Впереди отдых, встречи с друзьями, а что будет потом – там и увидим. А что будет? – вернемся, встретимся и снова на занятия, изучать кости, черепа, всякие там мандибулы и прочие премудрости. Они наперебой острили, стреляли глазами: девочки на Игоря, Игорь на девочек, и все были немного влюблены друг в друга.
- А что, девчонки, увезем рубцовчанок с собой! Не выпустим из вагона и все. Пусть с нами едут, - --- говорила Вера, стреляя в Игоря озорными карими глазами. А сама только и ждала когда все сойдут  и она аж до Шипуново останется вдвоем с Игорем.
- Ха-ха-ха – смеялась Валя, - Этот еще кто кого. А то мы с Катюшкой вас ссадим и оставим в Рубцовске. Правда, Катюша? А тебя – первую  - и сама тоже косится то на Веру, то на Игоря.
Валя была самой рослой и крепкой из девчонок, увлекалась спортом, ходила на кружок самбо, куда затащил ее Вовка Комаров, перворазрядник и воздыхатель.
- Где уж с тобой справишься, - охотно согласилась Вера – Ты же у нас самбистка возле разряда. Да мы тебя и не тронем. Очень нужно. Мы вот Катюшку заберем.
 Все разом глянули на хрупкую, нежную красавицу, круглую отличницу , самую серьезную в компании Катюшу Привалову. Все знали, что это  - просто треп: никуда ее Вера не возьмет. Игорь и так во все глаза на нее смотрит, где бы они ни были, и догадывались, что это с ним, а Вера ломается от ревности. Ревность ревностью, а подруги они были закадычные, и когда Вера, оставаясь с Катюшей  наедине начинала расхваливать Игорешу, та молчала и только опускала глаза. Валя, дурачась, заслонила подругу:
-  А ну попробуй! Нам вместе домой шагать, а вы уж дальше катитесь. Ишь  чего захотели – Катюшу им подавай.
Валя с Катей были соседями по дому на Западном поселке в Рубцовске, учились в одном классе, вместе поехали в Семипалатинск, и оставались закадычными подругами.
- Вот и заберем, - не унималась Вера, - Все равно вы домашних не предупредили, никто вас встречать не будет, и никто не хватится.
 - А правда, чего вы не дали телеграмму?  Ночь ведь, - вмешалась Ира.
 - Да что с нами сделается. Возьмем такси и мигом дома будем. Мы любим домой сюрпризом являться. Знаешь как: открывают дверь – ох, ах!  Ах ты моя девочка, ах ты моя хорошая! То из одной двери, то из другой. Здорово!
За замерзшими окнами замелькали городские огни. Вот огни Сельмаша, вот громадина элеватора и поезд подкатил к платформе.
-  Девчонки, дайте телеграмму, в какой вагон билет назад возьмете, вместе поедем, - уже с перрона прокричала Катюша.
Еще раз прокричав до свидания и пожелав веселых каникул, девочки побежали на привокзальную площадь ловить такси. Часы показывали 2 часа 29 минут.  Пассажиров было немного, перрон быстро опустел.
Прямо против здания вокзала прожекторы высвечивали невысокую гранитную площадку,  стелы с именами рубцовчан, погибших в Отечественной войне, выразительный памятник. У ног гранитных воинов плясал в пятиконечной звезде вечный огонь. Заиндевевшие деревья сквера застыли в морозном безветрии, как часовые у памятника. Каждый год 9 мая здесь собираются тысячи людей. Для многих рубцовчан это место стало святым, и у ног солдат всегда можно увидеть цветы.
Воин гранитный упал
На руку гранитного друга,
И друг тот гранитный мочал,
Сжав плотно гранитные губы.
Лишь ярость в гранитных глазах,
Да силой развернуты плечи…
Всегда утопают в цветах.
 В них – памяти дань человечья.
За сквером просматривалась гостиница, светофор мигал желтыми огнями, от Комсомольской улицы  к проспекту Ленина убегал редкими фонарями переулок Улежникова, высвечивая здание милиции. Автостанция слева и стоянка автомашин справа были пусты и утопали в темноте. Против вокзала стояло несколько машин такси, встречающих ночных пассажиров и вызванных по заказу. У багажного отделения стояло четыре машины с погашенными огнями.
 К стоянке такси сбегался народ, и машины, набрав пассажиров, одна за другой отъезжали, окутывая  оставшихся паром и дымом, клубившимся в морозном воздухе. Вскоре площадь опустела. Первыми отъехали те, кто приезжал встречать на машинах, кто пошустрее захватили свободные машины, кому было недалеко  - припустили бегом по пустынной улице. Остались Валя с Катюшей и еще двое мужчин, приплясывавших с поднятыми воротниками, руки в карманы. Да несколько машин возле багажного отделения. Мороз быстро добирался до тела, ноги начали замерзать. Из-за поворота выскочила Волга с зеленым огоньком и быстро подрулила к стоянке. Не успели девчонки опомниться, как мужчины подхватили портфели и кинулись к машине.
- На Черемушки, шеф, свезешь?  - проговорил один, занося ногу в салон.
- Садитесь – мне куда скажут.
- Дяденьки, нам на Западный, пустите нас, а то замерзли, как деревяшки.
- Ничего.  Молодые отогреетесь. Это нас кровь уже не греет, - плюхнулся на сидение второй.
- Девочки, вам на Западный? – высунулся в окошко молоденький водитель, - Вы обождите, я скоро обернусь за вами. Погрейтесь на вокзале, я вас найду.
И машина, урча,  рванулась с места так, что колеса в начале прокрутились , брызнув щебенкой, которой была посыпана стоянка.
- Правда, пошли в вокзал. Совсем замерзнем. Отогреемся и выйдем. Все равно кто-нибудь приедет. Возле солдат ведь не отогреешься, - Валя кивнула на вечный огонь  возле памятника павшим воинам.
Они подхватили сумки и побежали к зданию вокзала, юркнув между стоящими машинами.
- Девочки, вам куда? Садитесь уж, подвезем, - вдруг послышалось сзади.
Остановились, оглянулись. Воле грузовика стояла какая-то легковушка не понятной масти с открытой правой дверцей, и мужчина, на половину высунувшись, махал им рукой –  сюда, мол. Девочки переглянулись, несмело подскочили.
- А мы думали, что пустые ваши машины.
- Да вот приехали дочь встречать. Телеграмму дала, а сама не приехала. Решили уж домой ехать. Подвезем, если хотите, вам куда?
- На Западный, на Менделеева.
- А нам на шлакоблочный.  Все равно по пути.  Студентки? Из педа?
- Не, из меда.
- А моя в педе учиться. Не слышали – Волкова Таня?
- Нет.
Мужчина по доброму  улыбался,  через расстегнутый полушубок виднелся галстук за сбившемся шарфом. 
- Поехали, что ли, - решилась Катюша.
Окна машины были аккуратно завешаны занавесками изнутри, и замерзли, раскрасившись узорами.  Девчонки уселись глубже на сидении, дышали в поднятые воротники, стараясь согреться, и сжимались клубком,  подтянув ноги в сапожках.  Оно хоть в машине и теплей, да холодно, да ведь сразу не согреешься.  Окна становились то светлее, когда проезжали мимо столбов с фонарями, то темнели. Водитель смотрел на дорогу и молча гнал машину. Второй балагурил покашливая, развлекая случайных попутчиц. Вот переехали железную дорогу, машина помчалась дальше.
Первой заволновалась Валя, когда колеса машины вновь заскакали через рельсы.
-Второй переезд должен быть раньше – подумала она.
Еще ничего не понимая, она глянула в боковое окно, и ничего не увидела через наледь. Она выпрямилась, глянула на дорогу через лобовое стекло. Фары высвечивали пустую дорогу. И никаких признаков жилья.
- Куда вы нас везете?
- Молчите – сцыкухи -  недобро крикнул тот, что звал их в машину. Рядом загрохотал товарняк.
Девчонки оцепенели: машина миновала РЗЗ и мчалась в сторону  Пятисотого разъезда.
- Стойте! Нам на Западный.
Машина съехала с дороги и встала. Оба мужчины выскочили, распахнув дверцы. Валя рванула дверь и тоже выскочила. Водитель схватил ее за руку, но она рванулась и побежала назад. Водитель догнал ее, но она неожиданно обернулась, и когда он снова схватил ее, она так крутанулась, что тот плюхнулся на дорогу.
- Ну и…, -  ругнулся водитель, поднимаясь.
Девочка отбежала шагов на двадцать. Он повернул к машине, его напарник возился с Катюшей, стараясь завалить на заднее сидение.
- Что ты церемонишься, - крикнул водитель, и ударил девочку по голове кулаком.
Та сразу обмякла.

                Глава 2.

Лейтенант  Карбышев сидел за столом в кабинете и  разбирал старые дела, ежась от холода. Морозы не отпускали, топили слабо, и в помещении было свежо.  Вчера майор Ломов приказал перебрать все дела и к обеду дать ему на стол все не раскрытые убийства и ограбления. Рассортировать их. Затем раскрытые так же. И все за последние пять лет.
На Западном поселке на улице Брусилова, в районе двухэтажных коммуналок, так называемого «Бермудского треугольника», убит некий Пивоваров.  «Бермудский треугольник»  не зря так назывался,  население там не отличалось благонравием. И старший лейтенант Берестов, которому было поручено вести дело, начал именно с этого треугольника. Однако все, кого можно было заподозрить, имели алиби или уже находились в местах отдаленных. Следов почти не было, однако убийство было совершено так, что проглядывался необычный подчерк. Нужно было просмотреть дела, и Ломов  в помощь старшему лейтенанту выделил Карбышева, который только вчера закончил свое первое самостоятельное дело и был свободен. 
Карбышев работал несколько месяцев после окончания милицейского училища, но своей аккуратностью, педантизмом при рассмотрении дел, сборе и обработке улик, что так не характерно для начинающих, вызывал у начальства живой интерес. Его уже считали перспективным, хотя  провел он только одно следствие. Так ведь дело не в том – сколько, а дело в том – как. И это «как» заставило сотрудников – сверстников и старших товарищей – смотреть на него не только с уважением, но и с удивлением. Такой способный, да еще с такой звучной фамилией. Фамилия всегда была поводом для уважительного оглядывания: все почему-то считали, что он должен быть обязательно сыном прославленного генерала,  хотя тот погиб задолго до рождения Карбышева. В конце концов эти расспросы ему так надоели, что он однажды брякнул:
- Не родственник и даже не однофамилец.  Отстаньте!
А когда он закончил свое первое дело, Берестов похлопал его но плечу и, глядя на улыбающуюся физиономию , сказал:
- Ну , Карбышев, быть тебе генералом.
Сергей только начал работу, когда на столе заверещал телефон.
- Сергей Владимирович, - сказала трубка голосом Ломова, - Зайди ко мне. Срочно.
- Садись, - кивнул он на стул, вертя в руках карандаш. Майор был чем-то сильно взволнован.  Когда он волновался, то вертел что-нибудь в пальцах.
- Сегодня ночью пропала семнадцатилетняя Екатерина Привалова, студентка Семипалатинского медучилища.  Она приехала  иркутским поездом в 2,26 на каникулы со своей подругой Борзых. Они были только что у меня - отец Кати и Валентина. Вот их показания, - майор передал Сергею  несколько исписанных листов и нервно дернул галстук, как будто он душил его.
-  Сволочи,- он еще не овладел собой. – Такая девчушка, - и протянул фотографию, с которой на Сергея смотрело  красивое юное лицо с огромными синими глазами.
- Ну ладно, стоп,- майор, наконец , взял себя в руки. – В общем , дело было так. Девочки живут в одном доме на Менделеево 35, на одной площадке. На такси не попали. Остались они и еще какие-то двое мужиков. Рыцари…  Когда подошло такси, они прыгнули в такси и помчались на Черемушки. Таксист, который повез этих рыцарей, оказался не намного лучше: пожалел, пообещал за ними вернуться, посоветовал  пока идти на вокзал. Тоже рыцарь. Мог бы тех высадить, увезти сначала девчонок, а тем пообещать. И так бы добрались без него.  Девчонки пошли в вокзал, а их вызвались подвезти какие-то двое в легковой машине. Увезли в сторону Пятисотого. Девчонки замерзли, свернулись в клубок и не видели, куда едут.  Да и окна замерзшие. А когда спохватились, уже были за городом.  Валентине удалось убежать.  Добралась домой около пяти часов утра, и сразу к соседям со слезами.  Отец Кати ее кое-как отпоил. И бросились искать.  Поймали такси, поехали к месту, да Кати там уже не было. Ночью доставили в больницу изнасилованную девушку в бессознательном состоянии, почти замерзшую. Ее в пяти километрах от города подобрал шофер грузовика, возвращавшийся с грузом из Барнаула. Счастливая случайность. За шофером послали уже. Уверен, что это та самая Катюша. Будешь вести дело. Отец и подруга у дежурного. Бери их и поезжай в больницу.  Допроси шофера, подобравшего Катю. Составь план и зайди с предложением. Машина у подъезда.  Ступай, - а потом как-то просительно, мягко. - Иди, постарайся, сынок.

                Глава 3

В приемной дежурного сидел, обхватив голову руками, мужчина лет сорока и девушка с заплаканным, измученным лицом. Она отпивала из стакана горячий чай, который ей дал дежурный, а мужчина от чая оказался Они еще не знали, что с Катюшей, жива ли она. Что произошло в машине после бегства Валентины оба, конечно, понимали. Девушка отхлебывала чай и временами зябко передергивала плечами.
- Здравствуйте, - сказал Сергей, входя в дежурку.
Мужчина поднял голову, и в его глазах было столько боли и надежды одновременно, что язык у Сергея одеревянел.
- Вам нужно проехать со мной, - выдавил он из себя эти слова , отвернулся и двинулся к выходу. Не мог он  видеть эти глаза. Сейчас  в больнице для них станет явью то, о чем они догадывались, но не хотели понимать , питая какие-то надежды: а вдруг кто-то помешал и она убежала, как и Валя, и прячется где-нибудь в ожидании рассвета, может дома уже. А может убита?  Привалов вскочил, и какой-то спотыкающейся походкой пошел за Карбышевым. Валентина поставила стакан и двинулась следом.
- Она жива?
Сергей хотел смолчать, но понял, что молчание будет расценено как подтвержение худшего, повернусля к ним.
- Сегодня ночью, - сказал он, стараясь вложить максимум  оптимизма, возможного в этой ситуации, - В больницу привезли девушку. Ее подобрали примерно в том месте, откуда вы убежали. Она жива, но…
- Жива? - выдохнул отец.
- Да. Она жива, будет жить, - горячо добавил Сергей. – Нам надо ее увидеть, убедиться, что это она. Едем.
- Это она, - Валя судорожно всхлипнула.
-  Это Катюша, Катюша, - Валя уже рыдала, размазывая слезы, и уронила глову на плечо отца подруги.
- Дядя Ваня! Что они с ней сделалий
Привалов весь напрягся, желваки заходили под скулами, глаза сузились, как у человека, готовящегося к атаке.
- Хватит, Валентина. Они за все ответят. Вот товарищ… - он кивнул в сторону Карбышева. Потом погладил ее по голове и сказал с такой глубокой болью, едва слышно, что у Сергея сразу замерзла спина. -  Ты уж… чтоб не знал никто. И своим не говори. Придумаем что-нибудь. Сестрой ей будь. Пошли.
Продолжая плакать, и как-то по-детски, совсем как маленький ребенок за юбку матери, ухватившись за рукав пальто Привалова, Валентина зашагала к машине. Сергей все время стоял рядом и угрюмо переминался с ноги на ногу. Надо было действовать, и надо их успокоить. А как? Он взял девушку за локоть и, наклонившись к ней, сказал:
- Не надо плакать. Слезами тут не поможешь. А этих… Поймаю, не будь я Карбышев.
В машине некоторое время Сергей молчал, давая успокоиться, а потом решил, что за разговором успокоятся быстрее.
- Поезд пришел во время?
- Да, почти.
- Вы сходили только вдвоем?
- Да нет, народу много было. Но из нашей компании только мы. Больше знакомых не было.
- А как же вы одни? И не встречал никто? – он обернулся к отцу.
- Да они всегда сюрпризом приезжают и страшно радуются, видя, как их приезд врасплох радует нас. Уж сколько говорили.
Валентина заплакала опять. «Она винит себя, что не дала телеграмму, - подумал Сергей. – Не надо было бередить сейчас. Хотя всыпать по первое число не мешало бы. Да что уж теперь.. Дорого достаются уроки.» Он уже был уверен, что едут они к Кате.
- А что за машина была? Марка, номер? Еще машины были?
Это были уже серьезные вопросы. Валя перестала  плакать, стала напрягаться, вспоминать.
- Были какие-то машины. Грузовик справа стоял, а слева Волга, кажется.  Не заметила точно. А мы сели не пойму в какую.  Номер не посмотрела даже.
- А в тех машинах сидел кто-нибудь?
- Не видела. Вроде пустые были. Да я и в этой никого не заметила сразу, все окна замерзшие.
Машина въезжала в больничный двор.
- Ты вот что, Валентина. Возьми себя в руки и вспомни все хорошенько: что за таксист был, приметы его, лицо вспомни, номера машин, марки… В общем все любые подробности. Мы еще с тобой поговорим.
Они вошли в вестибюль, и Сергей, предъявив удостоверение, вызвал лечащего врача.
- Вы здесь постойте пока.
Пошептавшись с врачом, он узнал, что девочка еще в тяжелом шоковом состоянии. Иногда приходит в себя и так жалобно и едва слышно стонет, что видавшая виды сестра, приставленная к ней, уже пожилой человек, то и дело глаза вытирает. Плюс  ко всему она сильно остужена, похоже на пневмонию Температура 38,5.
- Вы понимаете, что эту скверную тайну надо сохранить?
- Да, конечно. Персонал предупрежден. Я их еще на всякий случай предупредила об уголовной ответственности.
- Это не лишне. Палата отдельная? Мать может быть возле нее? А очнувшись, себя не называла?
- Нет, ни слова не сказала. Все остальное как вы предполагаете. Все сделаем. Лучше матери, конечно, никто не справится, если только не истеричка.
- Думаю, нет. Это, видимо, ее отец. Мы с ним пройдем . И вы, пожалуйста, с нами. Валя, вы останьтесь здесь, а вы, Иван… простите… Семенович? Пойдемте. Только возьмите себя в руки. Вы же понимаете, что помочь ей можно только заботой и ровным отношением, без истерик и причитаний. -  он говорил с человеком намного старше себя четко, уверенно, как многоопытный, убеленный сединой человек.
 Девушка, укрытая до подбородка одеялом, лежала с закрытыми глазами. Лицо ее выглядело изможденным, как у блокадного ребенка: щеки впали, под глазами провалы темных кругов, на щеках нездоровый румянец. От фотографии было далеко, далеко. Иван Сергеевич, только зайдя в палату, сделал судорожный шаг к постели, потом тихонько опустился на колени и начал гладить разметавшиеся по подушке волосы. Да, говорить с ней сейчас невозможно, да и ни к чему. Сергей осмотрел палату. Две койки, тумбочка и табурет, в углу раковина и небольшой шкафчик. Вторая койка пустая. «Молодец врач – отметил он про себя .»
Катюша открыла глаза.
- Папа, - прошептала она и отвернулась к стене. По щеке покатилась одинокая слеза.
- Доченька, все хорошо будет. Все хорошо. Сейчас мама приедет.
- Вы ему разрешите побыть с дочерью, - спросил Сергей у врача. – И мать можно привезти?
- Мать привезите. Только подготовьте ее, и если будет держать себя в руках, разрешу ей быть здесь, но только уже без папы.
- Иван Сергеевич! – сказал Сергей погромче. – Вы побудьте здесь, мы сейчас привезем вашу жену.
- Едем на Менделеева, - сказал он сержанту, водителю дежурной машины. – Возьмем мать. Потом высадишь нас в отделении, а мать – сюда.

                Глава 4.
- Ну вот что, Валентина, - сказал Сергей, усадив ее перед собой, давай-ка будем вспоминать все подробности. Постарайся вспоминать и отвечать на мои вопросы, а нам сейчас принесут что-нибудь поесть.
На часах было половина десятого, и он подумал, что девушка устала, давно ничего не ела, ей надо согреться, подкрепиться. А откладывать разговор нельзя.
- Алексей! – обратился он к к лейтенанту Вострецову, который сидел с ним в одном кабинете. – Загляни в буфет, будь другом. Обязательно чаю горячего сладкого и съестного.  От чая и я не откажусь. А потом сделай так, чтобы мы тут были одни. Пока не закончу, ко мне никого.
- Во-первых, опиши тех двоих: рост, в чем одеты, опиши лица. Не запомнила ли ты чего-нибудь особенного в них?
Валя морщила лоб, силясь что-то вспомнить.
- Да я почти и не видела их. Они же не вставали. Тот, что приглашал нас в машину, был в полушубке, или шубе. И второй, кажется, в шубе.
- Шапки?
- Шапки? Лохматые какие-то, собачьи, что ли. Тот, что звал нас в машину… Я, как подошла, еще подумала, что он похож на какого-то французского комика – нос такой же длинный.
 Пытаясь составить словесный портрет, он задавал ей вопрос за вопросом, но больше ничего толком не узнал. « Надо будет достать фотографии французских комиков и показать ей, - подумал он. Да наверно не только французов, но и итальянцев и еще кого. Ведь ни фамилию, ни фильмов, где он снимался, назвать не может»
- А когда ты смотрела это кино, где комик похож?
- Года два-три назад, еще в Рубцовске.
Он снял трубку, набрал номер.
- Товарищ майор. По показанию Борзых один из преступников похож на какого-то иностранного комедийного артиста. Надо срочно узнать какие иностранные комедии показывали у нас за последние 4 года и найти фотографии артистов. Нужны списки всех таксистов, которые дежурили ночью. Прошу выделить в помощь двух человек, а я пока продолжу разговор.
- Хорошо. Возьми Вострецова и сержанта Остапенко. Я сейчас распоряжусь. Зайди после допроса.
- Есть.
Сергей задавал и задавал вопросы, и хоть какие-то приметы, но складывались.
- Валя, а когда шофер пытался тебя  схватить, догнал, ты не заметила… ну хотя бы его рост?
- Ой, правда. Когда он меня догнал, я обернулась и рванула руку, а перед глазами прямо увидела его подбородок .
- А может он в этот момент наклонился к тебе?
- Нет, нет. Он прямо стоял.
- А кой у тебя рост? 168? Так. Значит у него рост примерно 175-178. Вот видишь, маленькая, а все же примета.
Вошел Вострецов с чайником и едой в тарелке, прикрытой салфеткой. Валя ела вначале робко, как бы нехотя, а потом, видя, что мужчины увлечены разговором, ела быстро, как человек, для которого пища была в данный момент единственным спасением. Карбышев  передал   указание Ломова Вострецову,и рассказал о своем плане, который сводился к следующему:
Достать фотографии артистов и составить портрет, для чего пригласить местного художника ( ты сам знаешь что делать, ты у нас мастак по художественной части)
Допросить шофера
Собрать всех водителей такси, дежуривших ночью.
Вострецов  отправился в отдел культуры горисполкома, но тут же вернулся в кабинет вместе с шофером, подобравшем Привалову. Сергей попросил Валентину подождать в коридоре и начал разговор с шофером,- пожилым, крепким мужчиной.  Шофер подробно рассказал о том, как он подобрал и доставил девочку в больницу, но ничего полезного для следствия сказать не мог. По расчетам  Карбышева  Привалова пролежала на дороге около 15-20 минут.
Вострецов принес фотографии и с помощью Валентины и вызванного местного художника-портретиста, они составили предполагаемый портрет одного из преступников. Это уже кое-что.
Далее, по словам Валентины , он установил, что  возле багажного отделения  стояли четыре машины: легковая, затем грузовик, затем та самая «неизвестной масти» и кажется Волга. Сержант принес список таксистов, дежуривших ночью. Нужно было их срочно найти и допросить.
- Считаю необходимым сделать следующее - говорил он майору Ломову. –
  Первое – найти по портрету, через нашу картотеку, одного их преступников. Этим займется       Востриков.
  Второе – допросить таксистов: надо установить марку машины. Может  быть они видели что-то, или пассажиры, которых они возили. Да хотелось бы найти тех мужиков, что уехали на такси, не уступив место девчонкам. Хочется им сказать кое-что.
- Пока других путей я не вижу – сказал, подумав, Ломов. – Правильно действуешь. Все-таки делай упор на  таксистов:  у них должна быть профессиональная память на машины. А послать за ними нужно было давно, нечего ждать моего согласия. Сколько их?
- Остапенко уже выехал, Георгий Борисович, так что они скоро будут. 17 человек.
- Ну, давай, работай. Держи в курсе.
Карбышев забежал в буфет.
- Как продвигается? Поди, поймал уже, генерал?- ехидничал Берестов.
- Больно ты шустрый. Твой убийца, поди, еще на кого-нибудь нож точит, а ты тут чаи распиваешь.
- Ну так куда ж я без тебя. Ты ж видишь, свое дело завел, а меня кинул на произвол судьбы. Вот и затормозилось следствие. Так что ты – тормоз в моем деле.
Карбышев взял чай, пару котлет с хлебом и побежал в кабинет, чтобы не прозевать появление таксистов. Не успел он закончить скудную трапезу, как заявился Остапенко.
- 10 таксистов у порога, - бодро заявил он.
- Как ты их всех сразу?
- Так в «бобик» же не влезут, так я Луазик взял. Они живут-то почти все рядом, я их и загреб. Из постели тепленькими. Ворчат, ругаются – ничего, мол, не натворили. А я им: « конечно не натворили, так еще не все потеряно. Профилактика вам будет» Ну а в машине, когда собралась вся эта теплая компания, сообразили, что это неспроста. Я им коротко объяснил. Остальные живут на первых – вторых Черемушках. Так я за ними смотаюсь, пока этих потрошить будешь.
Всем таксистам задавался вопрос подъезжал ли он к поезду Ташкент – Иркутск. Те, кто отвечал утвердительно, подвергались тщательному допросу: какие машины кроме такси стояли на привокзальной площади, какие особые приметы, номера, каких пассажиров куда увозили. В результате удалось установить, что стояли машины в следующем порядке: Москвич – 412, Газ 52, Москвич 408 и Волга. Однако никто не видел ни номера, ни особых примет машины: номеров в темноте не видно было, да и капоты тонули в темноте, примет не видно. Тогда он тщательно записывал адреса пассажиров и отпускал водителей досматривать свои сны. Пятый оказался тот самый, что увозил пассажиров на Черемушки. 
- Приехал я на вокзал, а девчат уже нет – говорил он.
- Ты вот не подумал, что две беззащитные девчушки одни остались, Здоровенных мужиков увез, а их оставил. А девчонки… с ними  несчастье случилось.
- Да какое несчастье?
- Какое, какое. Одна в больнице, а вторая того и гляди там тоже будет от потрясения.  Двое частников взялись подвезти, да увезли  за город и одну изнасиловали, второй удалось убежать. Вот так гражданин, - он сделал ударение на гражданин. – Плохо вас там, видно учат. Придется тебе ответ перед коллективом держать, да начальству твоему хвоста накрутить.
- Так ведь я и не подумал даже.
- Думать надо, если есть чем. Иди спи, если совесть позволит. Да смотри, пока из города – никуда.
Он записал адреса пассажиров, и отпустил таксиста.
Тем временем Берестов сообщил, что по картотеке имеются лишь двое , отдаленно напоминающих словесный портрет.
- Проверил?
- Один срок отбывает. Если не сбежал, то…  Другой был в третьей смене и никуда не отлучался. Ну что, Серега, ниточка кончик не показывает?
- Бог его знает.  Таксисты ничего полезного сказать не могут. Единственно, что многие подтверждают: между газоном и Волгой стоял Москвич 408. Сейчас остальных повидаю и надо браться за пассажиров.
« Не густо, - подумал он. – это, если все Москвичи перебирать, то год провозишься.» Но все-таки позвонил в ГАИ.
- Абрашкин! Карбышев беспокоит, привет.
- Привет, генерал. Что, поди уж машину заимел, зарегистрировать хочешь?
- Ладно тебе, дело есть.
- Ну раз дело у генерала… выкладывай.
- Нужен список всех владельцев Москвичей 408.
- Фиии,-  присвистнул Абрашкин, - ты что, со всеми знакомиться хочешь? Знаешь сколько их?
Штук тысяча, надолго хватит.
- Кончай базарить. Через часок справишься? Очень надо. С адресами.
- Ладно, будет.
Один из таксистов, живших на Черемушках, сказал, что по вызову встречал девушку, которую отец называл Валерочкой, и отвез их на улицу Калинина 18.
Всего набралось 38 адресов пассажиров. Сергей разбил их на три группы, и подозвал Вострецова и Остапенко.
- Ну так вот, братцы. Таксисты показали, что преступники были в Москвиче 408, больше никаких примет.  Нам придется перелопатить все 408 – е , а пока готовятся списки, надо найти пассажиров. Номеров квартир и фамилий, естественно, нет. Так что искать будите так. Спрашивайте приметы машин, которых видели у вокзала. Показания, фамилии, точный адрес – все привезете сюда.  Поехали. Стоп. Погодите.
Он набрал номер диспетчера таксопарка:
- Следователь Карбышев. Прошу вас посмотреть, кто заказывал такси к Иркутскому поезду сегодня ночью. Так – так, - говорил он записывая,-  ну вот четыре адреса ночные. Теперь едем.
Допросы пассажиров ничего не дали определенного, что могло бы приблизить разгадку.  Оставалось допросить четырех человек, которые были на работе, и он стал искать их по записанным телефонам.   Двоих Карбышев застал на работе, двое уже ушли домой, и он послал за ними Остапенко, хотя тот и ворчал, что рабочий день давно закончился, все добрые люди уже дома, а он должен гоняться за кем-то, когда жена обещала пельменей настряпать.
- Так пусть стряпает и сюда тащит, я тоже от пельменей не откажусь. Лучше заскочи в гастроном и возьми чего-нибудь поесть. Езжай.

                Глава5.
Иосиф Семенович Губин сидел за своим рабочим столом и читал отчет молодого сотрудника по первой самостоятельной теме. Тема была запутанной, а сотрудник молодой и карандашу начальника отдела хватало работы. Он  то и дело проводил горизонтальные линии, и поверх появлялись замечания и руководящие закорючки.  Или на полях вырисовывалась вертикальная линия, как нацеленное лезвие ножа, и рядом появлялся удивленный, выгнувшийся как лебединая шея на детском рисунке вопросительный знак.
« Язык у него еще как бег у резвого жеребенка – с перескоками, неожиданными спотыканиями и столь же неожиданными остановками, как вкопанный – подумал Иосиф Семенович, закончив чтение. – Но в общем  суть схвачена верно и логика событий прослежена. Надо подсказать и заставить переписать заново – пусть сразу учится писать как надо»
Он откинулся на спинку стула, распрямив затекшую спину, заложил руки за голову и натужно потянулся. Он не спешил вызывать сотрудника, зная по опыту, что все надо хорошо обдумать, а потом уж давать ценные указания. А то поначалу, помнится, прочитаешь, нарисуется мнение в общих чертах – и скорее команду выдавать, а после проверки опять  находишь ошибки и неточности. Надо будет перечитать еще раз и повнимательнее, а пока пусть уляжется все в мозгах по полочкам. Начать с таблиц. Он вернулся к столу и открыл рукопись где лежало несколько листков с таблицами экспериментальных данных. «Что-то здесь не то – размышлял он – уж очень необычная характеристика получается». Губин открыл ящик стола, достал лист миллиметровки  и начал вырисовывать графики, заглядывая в таблицы. Точно. На этих концентрациях срыв вольт-амперной характеристики должен был пройти при 120 вольтах, а здесь – при 110.  Разница вроде небольшая, но не должно быть. Ошибка? Небрежность? Он закрыл рукопись, не читая перелистал вступление, отыскал раздел « Методика и условия проведения эксперимента». Перечитал. Вроде все в порядке. Он поднялся, разминаясь, и вышел в лабораторию. Ребята возились возле установки, заменяя только что полученный новый катод.
- Ну как? – поднялся Александр, автор рукописи.
-  Ты не разбирал установку? – не отвечая на вопрос спросил Губин. Он понимал, что Саша ждет замечаний по отчету.
- Да нет еще, Есь Семеныч. А что-то не так?
- Ну-ка, покажи.
 Они подошли к установке, опутанной проводами и шлангами. Иосиф Семенович внимательно рассматривал установку, облокотившись на кожух, на котором лежали разные детали.
- А что случилось-то – Саша начал волноваться.
- Да понимаешь,в третьем эксперименте у тебя срыв на 110 вольтах. Ты график не строил? А зря. Ну-ка неси все чертежи и все устройства. Давай все условия проверим. Температуру и концентрации сам проверял?
- Сам смотрел. Вроде все нормально. Подумаешь, 10 вольт – в порядке погрешности эксперимента.
- Я бы не обратил внимания, да все точки ложатся по одну сторону от обычного. Давай посмотрим.
 Они вернулись в кабинет и начали рассматривать миллиметровку, на которой были нанесены точки замеров.
- Посмотрим, посмотрим – нараспев приговаривал Саша, разглядывая графики. Он уже видел, что просматривается закономерность.
Через полчаса работы они обнаружили, только одну неточность – диаметр анода не был выдержан , в результате чего зазор оказался на 10 милиметров меньше. Молодой и пожилой сотрудники смотрели друг на друга, соображая.
- Ну что смотришь? Говори что думаешь.
- Если причина в этом – медленно, как бы раздумывая, начал Саша – То при еще меньших зазорах, чем получился у нас, срыв должен произойти еще раньше.
- - А это значит?
- Это значит, что процесс можно начинать при более низких напряжениях. А это значит, что можно повысить КПД.
- Верно. Ты вот что. Плановый эксперимент отложи и займись этим. Уменьшай зазоры. Составь план, покажи и начинай не мешкая.
- А пробоя не боитесь?
- Боись, не боись. Чего бояться? Будет пробой – увеличивай прокачку. Учить тебя, что ли? Ну шарахнет пару раз – не впервой. Соблюдай технику безопасности и ничего не бойся. Детали сразу заказывай с запасом, чтобы остановок поменьше было.  Давай, действуй.
Саша блеснул на начальника глазами – а чем черт не шутит. Его уже разбирал азарт. Предварительные эксперименты к концу дня показали, что закономерность есть, а значит предстоит перспективная работа.
- Вот и отлично. Составляй капитальную программу, меняй все параметры, ищи оптимальные условия – и полный вперед. А вот отчет придется переделать. Завтра все расскажу, а сегодня всем отбой, можете идти.
- А вы? – Саше хотелось еще поговорить со своим многоопытным руководителем, тем более, что домой им было по пути.
- Да и я сегодня сидеть не буду. Ночью Валерочка приехала, хотим сходить к родичам, - дочь Губина училась на 2 курсе Семипалатинского медицинского института, приехала на каникулы после зимней сессии.
Иосиф Семенович надевал теплое пальто и мысленно хвалил себя за наблюдательность, что не проглядел эту вроде бы мелочь. Конечно опыт, но все-таки мог и  просмотреть. Он уже взялся за шапку, когда в кабинете зазвонил телефон.
- Губин Иосиф Семенович? – спросила трубка.
- Да, я вас слушаю.
- Здравствуйте, товарищ Губин.
- Здравствуйте. Кто это, голос незнакомый.
- С вами говорит следователь Карбышев. У вас, видимо,  рабочий день закончился? Хорошо, что я вас застал. Прошу меня извинить, но вам надо срочно прийти в 15 комнату горотдела милиции.
- А что случилось? – в таких случаях невольно начинаешь думать – в чем провинился, хотя убежден, что чист, как агнец божий. Ну, насчет агнца – чересчур, не святой, но грехов, входящих в компетенцию милиции он за собой не видел.
- Извините, поговорим на месте.
- Хорошо, буду.
Поход к родичам откладывался. Он позвонил Валере, что вынужден  задержаться, сказал, что скоро вернется, и вышел, недоумевая. Он и не предполагал, что его наблюдательность экспериментатора  окажет решающее влияние на ход совершенно далекого ему дела судебного расследования.

                Глава 6.
После отъезда Остапенко Карбышев отвалился на спинку стула, закинул руки за голову, и вытянулся, расслабляясь.
- Так что, говоришь – не нашел того артиста по картотеке? Это что же, напутала со страху, или новичок какой-нибудь. – говорил он Вострецову.
- Раньше с такими артистами мы не встречались.  Во всяком случае я такого не помню. Ломов утверждает, что в его практике это тоже первый случай, а работает он сыщиком слава богу. Так что в картотеке может не быть. С другой стороны Борзых утверждает, что узнала бы его и портрет имеет достаточное сходство. Надо фото  размножить.
- Верно. Ты уж свяжись с лабораторией, пусть размножат.
Вострецов вышел, Карбышев остался один. Не имея большого опыта работы, он никак не мог понять  психологическую подоплеку случившегося, хотя в училище об этом говорили много. Но там общие теоретические сведения, а тут – конкретный случай с конкретными извращениями. Вообще психология преступника, с точки зрения нормального человека, совершенно непонятна и не логична. Выехать ночью в такой мороз чтобы подловить девчонку и сделать то, что они сделали… Это кем же надо быть? И ведь, наверно, семьи есть -  жены, дети. «Впрочем, до 100 лет будешь работать, и все равно их не поймешь – мозги у них у всех набекрень, и тут просто словами ничего не добьешься - думал он, - Таких просто давить надо, как клопов».  Перед глазами встала забавная мордашка его  первенца, полугодовалой Иришки, и он весь содрогнулся.
В дверь постучали.
- Войдите.
В комнату вошел пожилой мужчина невысокого роста с полуседой шевелюрой.
- Проходите. Садитесь, пожалуйста. Ваша фамилия?
- Губин. Вы мне звонили. В чем я провинился? – Губин снял запотевшие с мороза очки, и стал их протирать.
- У меня есть к вам несколько вопросов.
- Слушаю вас.
- Вы сегодня ночью встречали дочь Валерию, студентку мединститута. Она приезжала Иркутским поездом. Так?
- Совершенно верно.
- Вы заказывали такси. Во сколько вы приехали к вокзалу?
- За 5 минут до поезда. Да поезд опоздал на 3 минуты.  В общем, прождал я 8 минут.
- Все это время вы были в машине, или вышли на перрон?
- Да холодно было очень. В машине сидел, пока поезд не пришел.
- А в каком месте стояла ваша машина?
- Прямо против входа на перрон, метрах в 15-20 от входа.
- Какие еще машины вы видели?
Губин подумал и сказал:
- Были там машины, я особенно не обратил внимания. У подъезда вокзала стояли 2 такси, потом еще подходили и все там останавливались. Наверно, чтобы меньше по холоду идти. У перрона мы стояли одни.
- А сзади вас машины стояли?  У багажного отделения?
- Да были какие-то машины, я их особенно не рассматривал.
- Может, номера видели?
- Нет, я просто даже не посмотрел на номера. Я вам не помог, да? А что случилось?
Карбышев сильно потер скулу, откинулся на стуле. « Что же это? Никто ничего не видел. Слепые, что ли?» - в нем закипало раздражение
- Понимаете, - сказал он медленно. – В одной из тех машин сидели двое мужчин. Они взялись подвезти девчушек и изнасиловали их – он не стал вдаваться в подробности.
«У него у самого дочь, - подумал он, глядя на мгновенно помрачневшее лицо посетителя. – Они стояли ближе всех.  Может что-нибудь заметил. Хоть одну цифру в номере».
- Напрягитсь, вспомните, - сказал он вслух. – Ведь когда вы шли с перронв в такси, вы не могли их не видеть. Любая мелочь…
« Вот это поворот, - думал Губин. – Хорошо, что встретил Валеру. А то всегда недовольна, сюрприза хочет. Да, были там машины». Губин сосредоточенно молчал, прокручивая в голове все подробности.
- Ну, давайте вспоминать, продолжал он вслух, доставая карандаш. – У вас  найдется бумага?
Карбышев поспешно достал из стола чистые листы и подвинул их Губину. Тот нарисовал угол вокзала, вход на перрон, багажное отделение.
- Так. Когда мы подъезжали к вокзалу, мы проехали мимо автостанции, потом прямо на багажное,  объехали машины и стали параллельно входу на перрон, - он нанес на рисунке прямоугольник. – А та машина, что мы объехали, осталась сзади нас и дальше от ворот, - еще прямоугольник.
 - Марка машины?
- Волга. Это я хорошо запомнил. Когда мы ее объехали, фарами осветили.
- А какие еще были машины?
  - Понимаете, я сидел к ним спиной. Когда подошел поезд, я вышел, пошел на перрон, тоже не видел. А вот когда возвращались…
 Губин замолчал, закрыл глаза, вспоминая, как будто прокручивал в мозгу, как на пленке, все виденное им в ту ночь.
- Стояли там машины. Четыре, - произнес он наконец  решительно. – Четыре. Москвич-412, грузовик, не знаю какой марки. Я, знаете, в них не разбираюсь. Потом еще Москвич четыреста восьмой и Волга, - Губин уверенно рисовал на бумаге
- А вы не путаете? Может они стояли наоборот – сначала Волга, а потом Москвич?
- Нет, нет. Москвич стоял почти за нашей машиной и я его видел. Когда шли с перрона, он чем-то привлек мое внимание, понимаете, только на мгновение, мне как-то не до него было – дочь ведь приехала.
- Я понимаю. Так чем же он привлек ваше внимание? -  он едва сдерживал нетерпение.
- Мне показалось, медленно проговорил Губин,  силясь вспомнить.- Мне показалось… будто она самодельная. Вернее не она, а сам перед.  Ну как его там – радиатор, что ли. У него эти никелированные решетки были не такие, он прикрыл глаза и стал потирать лоб.
- Вспомнил, - он даже ударил кулаком по столу. – У него была горизонтальная решетка радиатора. Вот, точно.
- А может не горизонтальная, а вот так, елочкой?
- Да нет же. Точно горизонтальная. Я ее прямо вижу сейчас. Не сомневайтесь.
- Ну а кто в машине сидел, не видели?
« Эк куда хватил, - подумал он. – Неплохо бы чтоб еще и сфотографировал, а?»
- Нет, этого я не видел. Сами понимаете, темно в машине было, окна подмерзшие. Да и не думал, не гадал, что такое будет. А то бы обязательно глянул, - не удержался Губин от шпильки.
« Так тебе и надо, - подумал о себе Карбышев. – Не будешь задавать идиотские вопросы.»
- Заходи, заходи, - возбужденно крикнул он  показавшемуся в дверях Вострецову. – Ну-ка, покажи товарищу.
« Видать, что-то клюнуло, раз так и сияет весь как медный пятак» - Вострецов с любопытством посмотрел на сидящего и протянул ему фотографию.
- Вам это лицо знакомо?
 Но чуда на этот раз не произошло – Губин это лицо видел впервые.
- Вы нам очень помогли, товарищ Губин, большое спасибо. Вы никуда не собираетесь уезжать в ближайшее время? Вот и хорошо. Возможно, мы вас пригласим еще. А пока до свидания. И еще раз огромное спасибо.
 Он проводил Губина до дверей и на правом каблуке развернулся к Вострецову.
- Ну, брат, есть зацепка, - и пересказал ему все только что услышанное.
- Это уже примета. Уверен, что мы его сегодня же и сцапаем. Сейчас дам отбой Остапенко, пусть отпустит тех, кого взял и жмет сюда, поедем по адресам. Что-то долго его нет, он глянул на часы.
- Ты посмотри. Уже семь скоро , и твой Остапенко давно пельмени лопает, как Пацюк вареники. Это ж нам сколько времени одним все машины проверять. Или ты думаешь, что первая же твоя будет?
- И то верно. Пошли к Ломову.
Ломов уже собирался уходить и стоял, надевая шинель. Выслушав короткий и энергичный доклад, Ломов сел на край стола, помолчал.
- Да, вам одним это не под силу. Ладно, сейчас поднимем всех, и гаишников тоже. Пусть прежде всего определят все аварийные машины – меньше работы останется. Надо сейчас искать, а то завтра никого дома не застанем.
Сергей вернулся домой в начале двенадцатого, совершенно обескураженный – рейд не дал никаких результатов. Проверили все имеющиеся в картотеке аварийные машины, но такого Москвича не обнаружили. Связавшись с майором по телефону, он доложил результат.
- Ладно, не отчаивайся, - сказал тот. – Утро вечера мудренее. Будем думать. Найдем твоих гастролеров. Иди отдыхать.
Сергей молча поужинал и стал укладываться спать.
- Ты что сегодня как побитая собака? Если всегда будешь такой приходить, то лучше иди дворником.  Тебе будет спокойнее, и мне веселей.
Он поправил одеяльце спящей дочурки, погладил белокурую головку и молча лег в постель.
- Ну, что там у тебя стряслось? Расскажи, может легче станет. И потом когда вслух говоришь, иногда какие-то новые мысли появляются. Знаешь, мой начальник как-то рассказывал: когда сидишь, говорит, в командировке один на один с каким-то сложным техническим вопросом и посоветоваться не с кем, так, говорит, у меня всегда желание подойти к столбу и все ему рассказать. Так иногда и помогает, додумаешься до нужного  решения. Так что не молчи, рассказывай.
 Сергей, все больше возбуждаясь, рассказал о случившемся, о неудачном рейде по городу.
- Гастролеры, говоришь? Может и правда гастролеры? Может, из района откуда-то приехали?
- Что, специально за этим приехали?
- Специально, не специально. Кто их поймет. Это ж нелюди!
Сергей разом сел в постели.
- А ведь правда. Как я раньше не подумал! Ну и молодец же ты.
- Ладно уж, спи. Другой раз сразу ко мне беги. Уж помогу по-родственному, когда в очередной тупик зайдешь, - разулыбалась жена.
 Сергей уже точно знал, что будет делать завтра. Он сладко потянулся, повернулся на правый бок и мгновенно уснул.

                Глава 7.

За ночь небо окутали тучи. Звезды гасли одна за другой, пока весь небосвод не затянуло сплошной пеленой. Сразу отпустил мороз, посыпал снежок. Сергей проснулся свеженьким, как только на свет народился, и нетерпеливо вскочил.  Через полчаса он уже размашисто шагал по улицам, постепенно наполнявшимся рабочим людом. Снег обсыпал всех прохожих, и они шагали, как  тортики, присыпанные кокосовой стружкой, с удовольствием подставляя лицо снежинкам. Опущены воротники, многие подняли уши у шапок, и редко кто бежал с таким проворством, как будто мороз продолжал подгонять его – видимо те, кто бежал, опаздывали, или просто не умели медленно ходить.
Карбышев сразу зашел к Ломову.
- Георгий Борисович, есть план что дальше делать. Если машин в городе не обнаружены, то, как вы сказали, это могут быть гастролеры. Надо их искать за пределами города, в первую очередь в Рубцовском районе. Затем в ближайших –  Веселоярском,  Шипуновском, Егорьевском.  Так как они выехали из города в направлении Барнаула, то можно предположить, что предпочтительный район поиска в деревнях этого направления. Хотя это ни о чем еще не говорит. Думаю, что более далекие районы пока охватывать не стоит
Ломов внимательно слушал молодого следователя.
- Ну что ж, все верно, - он постукивал карандашом по столу. – Но ты учти, что это могли быть какие-нибудь командированные из районов. Куда они могли приехать? – спросил он  и сам ответил – В Сельхозтехнику, на АТЗ, РЗЗ  и Сельмаш  за запчастями. В райисполком и другие районные организации. Свяжись с ними, районным ГАИ. Выясни, кто приезжал в эти дни. Глядишь, круг поиска сократится. Согласен?
 -Так точно, товарищ майор. Все сделаю. Можно идти?
Карбышев  с  Вострецовым  засели за телефоны, связывались с районными отделами внутренних дел, с организациями Рубцовска и Рубцовского района. Часа через три они имели списки командированных, бывших в Рубцовске из сел района. Это был совсем небольшой список из девяти фамилий. Все приезжали на машинах, известны были марки только трех, и Карбышев сократил список до шести фамилий. Был и список из трех человек  тех, кто приехал вчера и сегодня, их тут же проверили. Остальные списки были внушительные. По просьбе Сергея, в них были отмечены машины, которые попадали в аварию.  Он внимательно просмотрел списки, пытаясь понять, какая авария могла привести к переделке радиатора. Красным карандашом он подчеркивал эти машины – их нужно было проверить в первую очередь. Затем синим – без примет – вторая очередь.
Зазвонил телефон.
- Вострецова  я у тебя забираю, - сказал Ломов. – Новое ЧП, а людей сам знаешь, раз-два и обчелся. Так что действуй самостоятельно. Бери Остапенко и поезжай. Жену предупреди. Ну, желаю.
Вот те и раз. Тут вон сколько дорог. Мало найти и взять, нужно еще улики собрать. А время работает против нас. Он снова углубился в список. С чего начать? В ближайших деревнях и разъездах  Барнаульского  направления Москвичей - 408 не было, кроме Безрукавки – 2 штуки, а вот в Бобково и Половинкино были машины, отмеченные как аварийные, и  фамилии их владельцев были в списке тех, кто приезжал в Рубцовск. Сергей расписал маршрут, и они с Остапенко отправились по селам.В каждом селе он показывал фоторобот, описывал машину, но, не получив утвердительного ответа, все-таки осматривал машины и ехал дальше. Они проверили Безрукавку, Березовку, другие соседние деревни и решили ехать в Половинкино и Самарку. Ничего не обнаружив в Половинкино, двинулись в Самарку. Уже смеркалось, когда он нашел участкового. Тот  уже вернулся домой и готовился ужинать, когда Карбышев и Остапенко вошли в дом, впустив за собой клубы пара.
- Принимай гостей, хозяин.
- Гостям всегда рады, тем более когда – районное начальство.
- Какое мы тебе начальство? Ты сам себе начальник. Однако, поговорить надо. Дело есть.
- Разговор разговором, да вначале поесть с дороги не мешает. Раздевайтесь, садитесь.
-  По правде говоря, от стола бы мы не отказались. Точно, сержант? Да только вначале давай поговорим.
- Ну тогда пошли в спальню. Никто не помешает.
В спальне они уселись вокруг маленького журнального столика , хозяин примостился на краешек кровати. Сергей вытянулся. Веяло теплом, домашним уютом. Его вдруг разморило, страшно захотелось спать. Он встряхнул головой, достал  бумаги.
- Солодов Сергей Спиридонович, это кто?
- Солодов? Парторг наш, а что?
 - А где он был последние дни?
- Да где? Сегодня что, четверг? Четверг. Так он в понедельник в город ездил, вернулся во вторник после обеда. А вчера и сегодня здесь был, вроде никуда не уезжал.
- Так. Ясно. А это кто? – Сергей протянул листок с фотороботом.
- Это? Так вроде он, вроде не он, - размышлял слух участковый.
- Кто – он? Парторг? И что такое – вроде?
- Да нет, не парторг. Похож на одного нашего. Есть такой Степка Сердюк. Есть что-то общее.
- Кто он такой, что из себя представляет? Машина у него есть?
- Какая у него машина? Забулдыга он и бабник. Жена его уж колотила, мужики на селе пару раз прикладывались, а он все не унимается.
- Чего это?
-  За каждой юбкой волочится.  Ловили уж несколько раз. Да и бабы дуры: то ли на его нос, то ли на его язык зарятся – балагур он приличный. Но последнее время потише стал, рыбалкой, вроде, увлекся – все с дружком ездят.
- Так, так, - Сергей старался не выдавать охватившего его возбуждения. – А что у него за приятель?
- Приятель?  Механик наш,  Олейник Михайло Никитич. (Сергей заглянул в список – есть) Вообще-то у них много общего, только этот скрытный весь, подозрительный, глядит исподлобья. Чуть что – наорет.  И, главное, наорет, повернется и ходу. И ответить не дает. Попивать любит. Год назад они вдвоем подпили, да врезались в дерево – капот в гармошку. Сами едва живы остались. Всю зиму ремонтировали.
- Аварию регистрировали?
- Пожалел я их, дураков. Да и узнал уже после, через месяц.
- А как она теперь выглядит?
- Чудаки они. Сделали молдинги  горизонтальные. Я им говорил – чего оригинальничаете, ерунда получается, а они – не хотим как все. Ну и бог с ними.
Сергей встал, потом сел снова – он уже не мог скрывать охватившего его волнения.
- А где он был эти дни?
- Вроде с субботы на рыбалку уехали, а когда вернулись – не знаю. Спать ложился, их еще не было. Никитич, сосед мой, машины я не слышал. Я еще жене сказал: «Что-то рыбаки наши загуляли в такой мороз».
- Как же они в такой мороз поехали?
- Взяли палатку, спальники, шмеля. Отговаривал я их, они только посмеялись, да сказали, что ночевать будут у знакомых. Полушубки одели, шапки меховые. В общем вооружились. Рыбы не много, правда, но привезли.
- Так вот слушай, Николай Николаевич, - Сергей встал, прошелся по комнате туда и обратно. Остановился против хозяина. Тот поднялся – он уже понял, что эти ездили не просто так и предстоит дело. – Этот твой сосед с дружком, судя по всем приметам, позавчера ночью совершили преступление.
Он коротко обрисовал картину.
- Ты ужинать собирался? Обождать придется.  Пойдешь с нами, поможешь.
Сергей торопливо заполнил постановление на обыск, заготовленное заранее.
- Слушай, Владимирович? Да никуда он не денется, дома он. А тут кишка- кишке…  Да и у вас, я чую… Поедим и пойдем.
- Машина наша перед домом стоит, поди,  давно удрал. Пойдем, если не поздно уже.
Механика дома не было. Дверь открыла его жена, пустила в дом.
-  Где ваш муж?
- Кто его знает. Обедал,  сидел, а как ваша машина подошла, оделся и убежал.
- Быстро, к этому самому Степке – скомандовал Сергей и обернулся к хозяйке. – Я из уголовного розыска. Вот документы.
- Что натворил мой ирод-то?
- Вам придется ответить на мои вопросы. Где был ваш муж в ночь с 22-го на 23-е?
- Это позавчера? Как раз ночью домой приехал, поднял в 4 часа, спать не дал.
- Ровно в четыре?
- Нет. Без пятнадцати минут. Тарабанить стал, я посмотрела.
- А куда он ездил?
- На рыбалку зачастил, выбрал погоду. В субботу, вообще-то не так уж холодно было. Они и поехали со Степаном.
- Он что, отгул брал?
- Какой там отгул. Сам себе хозяин. Сказал, за деталями и был таков.
- А второй как же?
- Да так же. Он у Михаила зав складом работает.
- Так. Ну а когда он приехал, что говорил, как вел себя? Вы ничего необычного не заметили?
- А он всегда такой. Слова доброго от него не услышишь. Водки потребовал, согреться мол, и спать завалился.
- Вы не спросили, что так поздно?
- Спрашивала. Говорит – выпили с друзьями, протрезвиться нужно было. Вот поздно и выехали.
- Куда он ездил? У кого ночевал?
- Говорил, что едут в Егорьевку на подледный лов. Окуни, мол, хорошо идут. А останавливается он каждый раз у Ветлугина Валерки.  То есть Валерия Ефимовича, друг его, такой же выпивоха, прости господи. Да что он натворил?
- Ваш муж и его друг обвиняются в изнасиловании семнадцатилетней девочки. Вот так, хозяйка.  Одежда, в которой ездил, дома?
- Дома, где ж ей быть, принести?
- Пока не надо. Обождем.
Вскоре вернулись обескураженные  Остапенко и участковый Николай Николаевич.
- Все дворы обошли, где он мог быть. Да нет нигде. В гараж зашли – не был, говорят.
- Какие-нибудь машины уходили из села?
- Грузовик только недавно в город ушел, ГАЗ 63 номер 6304 АБО.
- Быстро на рацию, - повернулся Сергей к Остапенко. – А ты, Николай Николаевич, приведи понятых, обыск будем делать.
Тщательно осмотрели одежду, машину. На заднем сидении обнаружили бурые пятна, похожие на кровь.
- Какие-нибудь вещи они с собой привезли?
- Бог их знает. Рыбу утром отдали все.
Вещи девчат обнаружил Остапенко. После того, как обшарили все закутки, ничего не нашли и решили уже идти с обыском к Сердюку, когда Василь обратил внимание на стожок сена в конце огорода.  Там-то и были обнаружены вещи девчат. Когда понятые подписали протокол, Сергей потребовал ключи от машины и вышел.
- Ну вот что, сыщики, дело, по-моему, сделано, ужинать пойдем.
- После обыска Сердюка. Механик ваш уже не отвертится. А против Сердюка – только косвенные улики.
- Так ведь он тоже сбежал.
- Мало чего. Скажет – испугался, а чего и сам не знаю. А грехов за мной нет. И на рисунке вашем не я, мало кто чего наврет.  И ничего не докажешь. Пошли.
Жена Сердюка, выслушав Сергея, нисколько не удивилась. Молча повернулась, вышла в другую комнату и вернувшись, протянула брюки.
- Доигрался, кобель. Приехал, а у самого одежда в крови измазана. Постирать велел. А у меня и без его штанов дел по горло. Говорит - щуку поймали.   Заглотила  глубоко, резать пришлось, вот и измазался. – женщина тихо плакала. – Позор-то какой. Его-то не жалко, кобеля облезлого. Детей жалко, на них позор ляжет. Да девчушку ту жалко. У нас ведь тоже две девочки. А он их все срамно обзывал. О господи.
Втроем они вышли во двор. Снег уже перестал сыпать,  Сквозь тучи показалась луна, и свежий снег заискрился мерцающим зеленоватым светом.  Снег приятно поскрипывал под ногами, следы на целине точно указывали пройденный путь.
«Грузовик, если он поехал в город, уже должен быть там, думал Сергей.  Надо связаться. А если они не в город поехали? Ищи ветра в поле. Хотя, долго им не гулять».
Но волновался он напрасно. Связавшись по рации с Ломовым, он узнал, что оба  задержаны. Они не подчинились указанию ГАИ остановиться, но были настигнуты, когда пытались прорваться на Веселоярск. Ломов распорядился пригнать Москвича. 
Ну,  вот и все. Теперь и поужинать можно…