- Милка, Умка! Хватит бездельничать, пошли на охоту! – Дмитрий накинул на плечо колчан со стрелами и натянул тетиву лука. Из прибрежных кустов выскочила собака и обрадовано закрутила хвостом, над бортом лодки появился стоящий трубой кошачий хвост, и ему под ноги дымчатой струей скользнула кошка.
- Сама, сама топай! У меня плечи заняты. – Кошка недовольно умкнула, и шагнула вслед за человеком. – На протоку идем.
Милка, услышав последние слова, нырнула под высокий куст, под которым начиналась почти неприметная тропа:
- Эй, уток не спугни! – И Милка пропустила хозяина вперед.
Высокие кусты еще скрывали протоку, когда Умка скользнула вперед и замерла, подняв правую лапу. Все замерли.
- Ты чего? Не на рыбалку идем. – Шепот Дмитрия был почти не слышен. Умка повернулась и поскребла голенище бродня. – Отстань, у меня удочки нет.
Дмитрий осторожно отодвинул веточку и внимательно осмотрел небольшую заводь. К его удивлению, уток не было:
- Вот напасть, куда они запропастились?
Он еще раз оглядел поверхность воды. Нет, уток точно не было, даже стрекозы и прочая мелкая живность не парили над водой. А вдоль заводи лежало толстое бревно – топляк и чуть пошевеливало чудовищным плавником, торчащим из воды. Плавником!? Да, то, что он сначала принял за несвоевременно покрасневший куст рябины, уродливо торчавший из середины заводи, действительно было плавником. Дмитрий прикусил губу, в его заводи стоял таймень с огромным огненно красным плавником.
- Сколько же он весит? Я о такой махине даже не слыхал. – Мысли путано прыгали в голове, а руки уже делали свое дело. Убрав с тетивы подготовленную ранее тупую короткую стрелу для птицы, они достали из левого угла колчана тяжелую боевую с широким наконечником. – Черт, зря не взял самострел, ну да ладно. Целиться в голову, ага, голова-то огромная, надо конкретно по мозгам бить.
Дмитрий вспомнил, как буряты бьют быков. Широкий нож вбивают точно между третьим и четвертым шейным позвонком, и здоровый бугай падает как подкошенный:
- Вот сюда! – Наконечник глядел в хребет рыбины над жабрами. – Спокойней, спокойней!
Ни звука отпущенной тетивы, ни звона слетевшей стрелы он не услышал. Все заглушил грохот водопада, поднявшегося над тихой заводью.
- Откуда здесь столько воды! – Появилась неуместная мысль, смытая ливнем, обрушившимся на него. Огромная туша тайменя поднялась на гребень поднятой им же волны и с шумом упала на берег, мощный хвост так ударил по прибрежным кустам, что послышался треск ломаемых ветвей. Из-под ног Дмитрия выскользнула Умка и с воплем полетела на хребтину, туда, откуда торчал обломок стрелы. Она еще не прикоснулась к рыбине, когда непонятная сила швырнула ее в воронку бывшей заводи. Подскочившая Милка была отброшена ударом хвоста и пропала в туннеле из пробитых ее телом сломанных веток и сорванных листьев.
- А-а-а! – Тело Дмитрия превратилось в боевое копье, наконечником которого служил широкий охотничий нож, зажатый в вытянутых руках, в гарпун китобойца, в острогу, в умелых руках лесного человека смертоносную. Вес тела, энергия движения, все сосредоточилось на кончике ножа, распоровшего шершавую кожу тайменя, пробившего зароговевшую плоть головы и по рукоять вошедшего в тело. Мощный удар погибающего тела рыбины оторвал его ладони от рукоятки ножа, и Дмитрий влетел в куст. Гибкие ветки ослабили удар об землю, однако достиг он этой земли уже с другой стороны тальника. Полуоглушенный, он вскочил на ноги, с удивлением посмотрел на огромную дыру, пробитую им в зеленой листве, затем с силой оттолкнулся и по невольно проложенному следу вернулся к месту битвы. Прокатившись по земле, он вскочил на ноги рядом с лежащей тушей.
- Ничего себе полетик! – мимоходом мелькнула мыслишка, - вот это я полетал!
На спине неподвижно лежавшего тайменя сидела насквозь мокрая Умка и желтыми полными бешеного огня глазами смотрела перед собой, когти впивались и рвали его шкуру. Из кустов вывалилась Милка и … резко осела на все четыре ноги, непереводимое урчание Умки: «М-О-Е», остановило ее порыв быстрее любой команды. Дмитрий опустился на землю:
-Все целы? Милка, ты как? – Собака подковыляла к нему, шкура на боку была разорвана, в свалявшейся от крови черноте шерсти виднелись белые в красных потеках ребра. Дмитрий осмотрел рану:
- Да-а, зашивать надо, но это мелочь. А ты, Умка?
Кошка только зашипела в ответ, похоже, кроме вынужденного купания с ней ничего не случилось. Успокоенный Дмитрий ощупал свои бока. Куртка была вся располосована, синяки на ребрах обеспечены, но кости вроде целы.
- Вот это рыбалка, в жизнь не забудешь! - Дмитрий вытянулся на земле вдоль тела тайменя, попробовал протянуть над собой руки, но охнул от боли. – Побольше меня будет, а-а, звери?
Милка лежала на земле и зализывала рану, Умка выгнула спину и свирепо зашипела.
- Чо, мало тебе? У-у, жадина! Скажи спасибо, что целы остались! Кстати, это ты нас втравила, редиска хвостатая! Я же маленькую уточку хотел добыть, а столько мяса как тащить? Федора звать надо. – Он попытался встать, но жестокая боль в правом боку задержала дыхание. – Черт, похоже, синяками не отделаться. Милка, ты как, за Федором сбегаешь?
Собака встала, лапы ее заметно дрожали, она сделала несколько шагов, приспособилась к разорванному боку и, уже более уверенно двигаясь, скрылась в кустах. Кошка проводила ее своим обычным пренебрежительным взглядом, потом соскочила с туши тайменя и подошла к лежащему Дмитрию. Потыкавшись холодным носом ему в щеку, требовательно умкнула и прыгнула на грудь. Когти растянули распоротую куртку, холодная вода скатывалась с ее шерсти на зашибленный бок, и уменьшала боль:
- Спасибо, Умка, я знаю, ты настоящий друг! – В голосе Дмитрия не было ни капли насмешки. Кошка улеглась холодным мокрым животом прямо на больное место и …замурлыкала.
- Эй, ты чо? Маленькой никогда не мурлыкала, хоть как ласкай, а сейчас? – Дмитрий удивленно смотрел на кошку, та действительно с младенческих когтей не признавала «кошачьих нежностей». – Чо, плохи мои дела, да?
Кошка продолжала мурлыкать во весь голос и почти заглушила звук подходящих шагов. На берег выскочил Федор с обнаженной саблей в руках. Не обращая внимания на лежащую тушу тайменя, он упал на колени перед Дмитрием:
- Ты чего, паря? Кто тебя, а-а? – Испуганные глаза на его растерянном лице обежали всю фигуру Дмитрия. – Где болит?
- Да нормалек все! Ребро вроде сломано, ты посмотри, что я со своими зверями добыл!
- Где сломано? - Его рука потянулась к Умке.
- Не надо, не трогай ее, она уже лечит. – Рука остановилась. – Милка где?
- А? Она прибежала вся в крови, еле идет, бок располосован так, что я думал, напал кто, саблей или ножом угостил. Вот я и рванул. Сейчас подойдет, она тебя не бросит. И чего тебя животные так любят? – К Федору постепенно возвращалось спокойствие, глаза остановились на таймене и загорелись от охотничьего восторга. – Это ты чо, поймал?
- Мы! – Напыжился от гордости Дмитрий, но боль в боку остановила его. – Умка его почуяла, а Милка первый удар приняла, дала мне время.
- Вот это да! – Федор с восторгом смотрел на тушу. – Я о таком только от стариков слышал, смотри, ему в пасть моя голова войдет!
Он зацепил рукой губу тайменя и с трудом поднял верхнюю челюсть. Огромная пасть, усеянная несколькими рядами острых зубов, действительно могла вместить голову человека:
- Как ты его добыл?
- Сначала стрелой из лука, видишь, обломок торчит, а потом ножом добил.
- Шутишь? Точно, нож торчит. – Федор попытался выдернуть нож, но тот крепко увяз между позвонками. – Скажи кто, ни в жизнь бы не поверил. Ну, Митяй, ты меня переплюнул. А помнишь, как первого хариуса по камням размазал? Стой, да это же тот самый таймень, которого я на Иркуте бревном зашиб, точно!
Федор облегченно рассмеялся, страх за товарища освободил его душу. Дмитрий только махнул здоровой рукой, смеяться было, надо признаться, очень больно:
- Не подмыливайся, этот поболе будет, ты же сам говоришь, что того бревном зашибло.
- Ну, не совсем же, раз уплыл. Просто я ему мозги отбил.
- А как же он тогда вырос, без мозгов-то?
- Ха, и без мозгов растут,- Федор ухмыльнулся, - вот ты, например. А это точно тот, иначе бы его тебе век не добыть.
Это одна из глав моего романа об основании Иркутского острога. Если понравится могу еще вставить охотничьих баек